– Короче, самолеты.
– Да, точно. Так вот, все аэропорты специально строят в таких местах, где у нас уже край или просто есть большая дыра в конструкциях. Чтобы самолет спокойно взлетел и не врезался. Потом, когда он летит… я тут не очень понял, я же в вашей технике не разбираюсь, но, по-моему, там вместо окон стоят экраны и по ним идет фильм – про облака, горы и все такое. Чтобы никто нас через стекло не увидел. А диспетчеры, которые в аэропортах, – это и есть люди из нашего мира, и они следят, чтобы пилот ничего не зацепил.
– Да? – удивился Коля. – Сколько же ваших у нас там должно работать! А стюардессы и пилоты тоже из Верхнего Мира?
– Не знаю, папа не говорил.
Коля задумался.
– По-моему, папа твой врет. Он, наверное, сам не знал и все придумал на ходу… Я так понял, что у вас просто мир очень маленький. Он же весь почти обрушился уже! И самолет его не задевает, потому что задевать-то нечего.
Олег, судя по звукам, попытался резко обернуться и посмотреть на друга, но ударился головой о железную стенку.
– Кто тебе это сказал? – спросил он с подозрением.
– Министр.
– Какой министр?
– У вас тут их, по-моему, всего два… Погоды, погоды, – быстро добавил он, даже в темноте поняв, что Олег сердится.
– Вообще-то, наш мир не маленький, – прозвучал обиженный ответ. – Может, даже больше вашего.
– А Обрушение? Половина мира же обрушилась, разве нет?
– Понятно, тебе и про Обрушение успели наговорить… Но это сказки для дурачков, извини меня, конечно… Небольшие куски отваливаются, бывает. Над морем, от сырости. Но ты сам подумай: если хотя бы один город рухнет, неужели внизу этого не заметят?.. А ты говоришь: полмира.
Коля ничего не понимал. Рассказ Вэ-А (как, интересно, расшифровываются эти инициалы; Виктор Александрович, может?) звучал очень убедительно. Обрушение, перенаселение, запрет на детей… Да откуда Олег вообще может что-то знать! Коля-то с министром говорил! Завидует, наверное, вот и спорит.
– Значит, Обрушения не было?
– Не было.
– Ты-то откуда знаешь?
– Слушай, давай, может, вперед все-таки ползти, а то мы застряли тут…
– Не переводи разговор, – сказал Коля тоном своей мамы, но движение все же продолжил, почувствовав, что его спутник удаляется.
– Во-первых, – начал Олег после длинной паузы, – я однажды залез на запретную территорию. Ее как бы не существует, всем говорят, что она давно обрушилась и ходить туда опасно, потому что якобы можно упасть. Везде заборы и колючая проволока… Но я через подвалы пролез. Так вот, никакой дыры там нет, такие же улицы и дома, только пустые. Если там город сохранился, то и в остальных местах, наверное, тоже…
– А во-вторых?
– Во-вторых, у меня папа в Минпоге работает, и он там не последний человек. Что-то я подслушал, что-то у него на компьютере прочитал. Обрушения не было. Его придумали, чтобы что-то скрыть, а люди теперь верят.
– А что скрыть? – глаза Коли наверняка заблестели от предвкушения тайны, только в темноте этого не было видно.
Олег выдержал еще одну паузу и медленно, как будто нехотя, ответил:
– Извини, я… Я не знаю.
---
– Это все? – спросил Олег, когда Коля закончил пересказывать речь министра.
Они сидели в небольшом зале с арками, похожем на заброшенную станцию метро. Из коридоров, уходивших в темноту, то и дело вырывались вихри холодного воздуха. В углу, как обознавшаяся собака, подпрыгивала и снова ложилась на пол подхваченная сквозняком газета. Сквозь решетки колодцев, уходивших далеко вниз, прорывался слабый свет. Олег утверждал, что это утреннее солнце Нижнего Мира и они скоро найдут скважину. Обязательно найдут. А пока он хотел чуть ли не дословно знать, что говорил Вэ-А.
– Да, это все, – ответил Коля. Он сидел, поджав колени к груди. Его била запоздалая дрожь: он только теперь понял, через что ему пришлось пройти. Побег, схватка с Крысоедом, несколько часов – или даже дней – в узком тоннеле, каждый поворот которого грозил обернуться тупиком…
– Вранье!
– Что?
– Все врет, говорю, твой министр, – Олег скорчил презрительную мину и ковырнул ногой землю, прямо как в тот раз, когда они стояли перед скважиной, и возможность вернуться домой была так близка.
– В чем врет? По поводу?
– Ну вот, например, то, что он говорит про проколы Щита – это вранье. Не придумывали они никакого вещества. Щит открывается и затягивается, если над ним кое-что проделать. В разных места по-разному, конечно… Я помню, одну скважину открыл, когда камушек на нее бросил, в самый центр. А другую – когда на ней сплясал… Так что это все вранье. Положил камушек – Щит открылся. Убрал – закрылся. Никакого вещества там не надо.
– Зачем же он тогда говорил, что надо?
Олег посмотрел на собеседника подчеркнуто иронично:
– Да фиг его знает… Может, он сам не в курсе. Может, его самого обманывают. Люди, с которыми он работает, например. Взрослые – они же, знаешь, как делают. Приходит человек к своему начальнику и говорит: «Мне надо денег, чтобы починить розетку!» Ему дают деньги, а он розетку чинит бесплатно и деньги берет себе. Вот и министр так же. Ему сказали, что Щит очень сложно чинить, он и поверил. А на самом деле, каждый дурак починит.
– Серьезно?
– Ну, блин. Я сколько раз у вас там гулял. А еще возле других люков, где балконов не было…
Коля задумался. Вот его папа уж точно так себя не ведет! И никому не позволяет. Он умный, и вообще. Или все-таки?.. Он же не шпионил за отцом круглые сутки, не проверял, что там у него в компьютере. В отличие от Олега, который за своим – шпионил.
– Я тебе серьезно говорю, – снова подал голос Олег, – взрослые вечно так делают. Врут, в смысле. Когда дело касается денег. Ты думаешь, у нас была бы квартира так обставлена, если бы папа тоже не врал?..
– Обставлена? – Коля вспомнил одинокий стол, заваленный книгами, и засмеялся.
– Ну, ты ведь только в гостиной был. А у меня в комнате… Там столько всего! Жалко, что ты не видел… У меня монитор в пятьсот раз больше, чем у тебя…
Он надолго замолчал, глядя в пол. Ветер, вырвавшись из коридоров, взлохматил светлые волосы.
– Скучаешь по дому? – спросил Коля.
Олег кивнул и отвернулся, уперевшись лбом в холодную стену.
– Я ведь могу вернуться, – начал он неуверенно, – папа мне снова разрешение сделает. Он ведь большой человек.
И вдруг сглотнул окончание фразы. Коля понял, что он изо всех сил борется с эмоциями, сдерживает желание разреветься или заорать.