— Путь в Лондон?
Спаркс утвердительно кивнул.
Дойл выглянул в окно. В тусклом лунном свете торфяники, тянувшиеся вдоль путей, выглядели абсолютно безжизненными. Снежное покрывало казалось саваном, наброшенным на мертвую землю.
— Пойду отдохну, — сказал Спаркс, выбираясь из кабины.
Дойл подбрасывал уголь в топку, не решаясь заговорить с Ларри.
— Вы никогда не слышали, как он пел? — неожиданно спросил Ларри.
— Нет, к сожалению.
— Барри пел словно ангелочек. Голос у него был что надо… Он велел мне уходить, — помолчав, продолжил Ларри.
— О чем вы, Ларри?
— Он выманил их из руин, как и хотел, и целая толпа этих тварей кинулась за нами. Барри уложил добрую половину на месте, но оставалось еще много. Они нас здорово прижучили. Да, сэр, намертво. Тут Барри и говорит мне: «Беги!» А я говорю: «Ни за что». А он стоит на своем и говорит: «Должен же кто-то управлять паровозом; я, говорит, старший, и ты должен меня слушаться». Ну я и сделал, как он сказал…
— Значит, Барри был старше?
— Да, на три минуты. Он продолжал отстреливаться, а я давай деру вниз по склону… — Ларри смахнул рукавом набежавшие слезы. — Ну и показал он этим тварям… Верно, сэр?
Дойл кивнул.
— Мы с ним иногда болтали об этом, ну, там, кто первый умрет и все такое. И Барри всегда говорил, что он умрет первым. И знаете, сэр, он совсем не боялся этого. Совсем. Мистер Спаркс нам много чего рассказывал об этом, и Барри думал, что, может, смерть — это просто начало чего-нибудь другого… Как вы думаете, док?
Ларри первый раз за все это время взглянул на Дойла.
— Думаю, что да. Вполне возможно, что это начало чего-то другого, — ответил Дойл.
Ларри с торжественным видом кивнул.
— Мистер Джек сказал, что вы убили того типа, который сотворил это с Барри.
— Да.
— Тогда, сэр, я ваш должник до скончания дней.
Дойл промолчал.
Снова утерев слезы, Ларри сказал:
— А сейчас, сэр, если не возражаете, я бы хотел побыть с ним один.
— Конечно, конечно, — сказал Дойл и, пожав Ларри руку, направился в вагон.
Спаркс сидел за откидным столиком; перед ним стояли бутылка коньяка и два стакана. Дойл расположился напротив. Спаркс наполнил стаканы. Выпив коньяку, Дойл почувствовал, как тепло приятной волной разливается по телу. Весь ужас последних дней постепенно отступал.
Дойл подробно рассказал Спарксу о том, как его брат появился во дворе гостиницы, как их повезли в Рэвенскар и что произошло во время обеда до того, как подоспел Джек. Спаркс слушал очень внимательно, задавая вопросы, касающиеся только Александра.
— Может быть, они просто сумасшедшие, Джек? — спросил Дойл. — Если они верят, что… в состоянии вернуть Князя тьмы в этот мир?
Помолчав, Спаркс сказал:
— А что вы скажете о тех монстрах, которых мы видели в музее? Как вы можете это объяснить?
— А как вы можете объяснить, что такое вообще жизненная сила?
— Существуют разные объяснения, — сказал Спаркс.
— А подлинная разгадка может находиться где-то за пределами нашего опыта, — пожал плечами Дойл.
Они выпили еще.
— Я хочу вернуться к той истории, которую рассказывал старый китобой нашему приятелю Стокеру, — проговорил Спаркс. — Вернуться к тому моменту, когда эти мерзавцы высаживались на берег.
— Они привезли с собой гроб с останками вашего отца.
— Моряк рассказывал, что у них было два гроба. Что, по-вашему, было во втором?
— Мы его не видели.
— Если тот, о котором они говорят, действительно когда-то пребывал в этом мире, можно предположить, что Александру и его кампании нужны были его останки, чтобы оживить его вновь, как полагаете?
— Звучит вполне логично.
— Я думаю, Дойл, что истинной целью путешествий Александра на Востоке было стремление узнать, кем был Князь тьмы в предыдущем воплощении и где искать его останки.
— Резонно.
— В таком случае главным для них был второй гроб. И я уверен, где бы Александр ни находился сейчас, этот гроб с ним.
Дойл заметил, что Джек вертит в руке серебряный талисман, как будто разгадка тайны заключалась именно в нем.
— Но что конкретно они собирались сделать? Каким образом они намеревались осуществить свой план? — спросил Дойл.
— Ну-у, притворялись сумасшедшими и все такое, — едва заметно улыбнулся Спаркс.
Дойл сконфуженно развел руками.
— Они делали ставку на принца Альберта. Его ребенок от женщины, соответствующей их выбору, должен был бы стать будущим королем.
— Это нелегкая задача.
— Конечно. И тем не менее. Тело ребенка стало бы оболочкой, в которую — после определенного ритуала, осуществленного «Семеркой», — вселилась бы сущность «ожидающего у входа». А потом… что из этого следует, Дойл?