Самое сложное уже совершено, как она сказала, и подтверждение было немногим больше, чем просто формальностью, ключом, открывающим знания, которые уже переданы избраннику.
Пока Наставница бубнила, поминая моих предков и мое исключительное право на престол Д'Арната, я думал о Сейри. Должно быть, она наблюдает сейчас из приемной через мискаль — зачарованное зеркало. Больше я не мог ничего сделать, чтобы удержаться и не взглянуть наверх, не попытаться выразить то, что я чувствовал к ней. Однажды я уже не сдержался. Я не собирался идти к ней прошлой ночью. Она сделала бы то, что необходимо, скажи я ей об этом или нет, но если лорды уловили хотя бы малейший намек на мое намерение, мы проиграем. И все же я не мог расстаться с ней без слова или прикосновения. Она была моей основой. Моей цитаделью. Делить жизнь с Женщиной, подобной ей, мало кому везло. И ни один человек не испытывал такой же, как моя, ненависти к лордам Зев'На, приведшим меня к этому дню. Боги, если б я только мог, я бы раздробил их кости собственными зубами!
Се'Арет закончила перечисление, сошла с помоста с живостью движений, свойственной женщине вдвое младше ее, и исчезла у меня за спиной. Она должна была встать возле Вен'Дара, провести пальцами по его лицу и использовать свою силу, чтобы запечатлеть в сознании образ его души. Вскоре она передала это изображение мне. Неприятный обряд для того, чей образ брали, выставляющий напоказ чувства и убеждения, которые человек, возможно, хотел бы скрыть. Я был счастлив, что в этот миг она проникала не в мою душу. Все, что требовалось от меня, — это прочесть то, что она дала мне, и выразить свой ответ. Я отстранился от своих кровожадных желаний, попытался разжать пальцы, угрожавшие расщепить старинное дерево моего кресла, и сосредоточился на обряде.
Маленькие жесткие руки легли мне на плечи. В тот же миг в меня вложили образ Вен'Дара, не только его внешний вид, но и сущность: радость, пронизывающую каждое мгновение его существования, его любовь к нашему Пути, к нашей земле, ко мне.
— Тот ли это, кого провозгласил ты, Д'Натель? — Голос Се'Арет был чист, как медный горн. — Тот, кто взойдет по твоим стопам на Мост Д'Арната, чьи руки буду служить народу Авонара и всей Гондеи, ведя нас и охраняя своей силой и искусством?
— Это Вен'Дар, мой друг, мой наставник, мой наследник, — ответил я.
Се'Арет убрала руки, и образ растворился.
Мем'Тара принесла мне новый образ Вен'Дара. На этот раз — звук его голоса, богатого и чистого тембром, честного и мягкого смыслом, властно произносящего слова, составляющего всю его жизнь. Она передала мне образ его глаз, прозревающих будущее и заглядывающих в глубь прошлого, и его рук, которые успокаивали мою ярость так искусно, словно шлифовали и придавали форму грубым кусочкам дерева, превращая их в полезные и прекрасные вещицы. Она принесла мне его смех и его хрипловатый баритон, поющий скабрезную песенку.
— Тот ли это, кого провозгласил ты, Д'Натель? Тот, кто займет твое место в жизни этого мира, когда окончатся твои дни?
— Это Вен'Дар, мой друг, мой утешитель, мой наследник.
Потом пришла очередь Устеля. Медленно, опираясь на деревянную клюку, он спустился с помоста и прохромал мимо, не встретившись со мной взглядом. Из-за Устеля я не беспокоился. Ритуал был строг. Откажись он от участия, и я удалил бы его из совета Наставников, назначив на его место другого по своему усмотрению. Но если он хотел сохранить положение моего советника, ему приходилось делать то, что предписывал ритуал, взять образ и представить его мне.
Мои кости ныли. Холодный сквозняк заставил меня содрогнуться. Когда я спал в последний раз? В глаза мои словно песку насыпали, я потер их, и на миг свет в комнате дрогнул, смазав лица и цвета… красный… зеленый. Я вздрогнул, когда Устель возложил холодные костлявые пальцы мне на голову.
— Тот ли это, кого провозгласил ты, Д'Натель? — Голос старого чародея дрогнул, преисполненный горечи. — Тот ли, кто будет владеть мечом и силой Д'Арната, кому станут доступны все сокровенные тайны дар'нети? Тот ли это человек, кому ты доверишь судьбу миров? Обдумай ответ хорошо, поскольку с твоим словом преемник будет подтвержден.
Даже отупев от усталости, я был уверен, что это точно и правильно.
— Это Вен'Дар, мой друг, мой брат, мой наследник.
Но как только я произнес это, отдавая будущее Гондеи и Моста в его руки, я уловил изъян в образе, задержавшемся в моем сознании. Да, это Вен'Дар, его отвага в бою, его неколебимая преданность справедливости и истине. Достойнейший во всех отношениях. И все же за этим образом, скрываясь среди всего, что я ожидал увидеть, мелькало… что? Тень. Шрам. Чужак. Вспышка золота, просверк рубинов, аметистов, бело-голубых алмазов… и знакомый ужас…
— Нет! — Я оттолкнул руку Устеля и вскочил на ноги, оборачиваясь, чтобы увидеть, как глаза Вен'Дара становятся ледяными, а улыбка — жестокой.
— Сначала друг, потом брат, потом наследник. У меня голова кружится от такого поворота. Я-то полагал, что, для начала, я твой наследник. Родич, конечно, но не брат. И никогда не друг. Особенно когда не знает того, что ты знаешь. Скажи им, кто я, государь мой принц. Скажи им, кто станет править Авонаром через три удара сердца, когда их безумный принц упадет замертво на пол. Назови мое имя, и пусть они содрогнутся и проклянут твою неудачу.
Невозможно, но ошибки быть не могло.
— Герик!
— Нет-нет, мой добрый отец. Зови меня Диете.
Барейль дал мне квадратное зеркало, сквозь которое, благодаря каким-то чарам, я видела утренние события, оставаясь при этом в укрытии. Я следила за ритуалом все с той же возросшей надеждой, которую ощутила, когда проснулась и увидела розу Кейрона.
«… Сыграла ту роль, которую, кроме тебя, никто не смог бы сыграть. Следуй Пути…»
Что он имел в виду? Он думал, что я пойму. Он спешил, время поджимало. Но в послании я сообщила ему, что поняла его замысел или, по крайней мере, его последствия, и он пришел сказать мне — что? Хрупкая надежда не давала душе разорваться, но отчаяние неутомимо терзало меня.
Единственно, чем порадовало утро, в приемной нашли Паоло. Но, не успев рассказать мне, где он был после Калле Рейн, он бросился на поиски пропавшей Роксаны в надежде, что она просто прячется и покажется, как только увидит знакомое лицо.
А потом ритуал нарушился…
— Нет!
Яростный крик Кейрона заставил меня взвиться на ноги, поднеся волшебное зеркало еще ближе к лицу. Но было невозможно что-то разглядеть в хаосе, охватившем зал совета.
Как Герик мог оказаться там?
Крики и проклятия. Безошибочно узнаваемый лязг скрещенных мечей. Пока я пыталась что-нибудь рассмотреть, дверь приемной распахнулась и несколько дар'нети выбежали из нее, напомнив мне, что хаос разразился всего в нескольких шагах от меня.
— Прикройте лицо, сударыня, — прошептал Барейль, когда первая кучка беглецов исчезла за наружной дверью и из зала совета начали появляться следующие. — Вероятно, нам следует бежать.
«… Сыграла ту роль… следуй Пути…»
Следовать Пути означало принять все, что бы ни происходило, и считать это частью какого-то большого вселенского замысла. Но я никогда не была способна мириться с происходящим, пока не убеждалась, что оно происходит во благо. На это нужно время, а события разворачивались слишком быстро. Но конечно, у Кейрона было и того меньше времени, чтобы выяснить истинную подоплеку этих событий, и кроме того, он не всегда мог совладать со своими реакциями — особенно когда чувства Д'Нателя накладывались на его собственные. Не этого ли он хотел от меня? Оставаться рядом с ним, что бы ни произошло? Наблюдать и слушать, как бы мучительно ни разворачивались события? Искать правду и держаться ее?
— Нет, Барейль. Думаю, мне нужно остаться здесь.
Я стала проталкиваться сквозь напуганную толпу в зал совета. К тому времени, как я вошла туда, в помещении оставалось лишь несколько зрителей: трое Наставников, таинственный Мен'Тор и четыре или пять человек в строгом военном платье, которые, как сообразила я, были боевыми офицерами Кейрона, обязанными подолгу чести быть рядом со своим принцем. Герика нигде не было видно. Зато Кейрон и Вен'Дар скрестили мечи, и рукав Вен'Дара уже был залит кровью после их первого обмена ударами. И я наконец поняла…
— Назад! — крикнул Кейрон одному из дар'нети, который шагнул вперед с обнаженным мечом, готовый вступить в бой. — Он мой!
Помощь ему не требовалась. Он уже вынудил Вен'Дара уйти в глухую защиту. Кейрон — Д'Натель — был непревзойденным бойцом. А Герик — хотя он в детстве и мечтал стать мастером фехтования и тренировался, не жалея сил, с лучшими мастерами Зев'На — четыре года не прикасался к оружию.
Вен'Дар развернулся и с силой отразил выпад Кейрона. Тот даже не шелохнулся. Вен'Дар нанес еще удар. И еще. Но Кейрон словно ждал, когда назойливая муха наконец сядет, чтобы прихлопнуть ее рукой.
Мне хотелось кричать в смятении. Если Герик и в самом деле овладел телом Вен'Дара, вынуждая Кейрона убить Наставника, сам бог Вазрин не смог бы сохранить жизнь нашему сыну. Если Герик оставит тело Вен'Дара прежде, чем тот умрет, Кейрон тут же бросится в дворцовую темницу и зарубит его. Если он не покинет тело вовремя, то окажется в ловушке и погибнет вместе с ним. Зачем Герику бросать Кейрону вызов, понимая, что это верный путь к его собственной смерти? Определенно, им управляли лорды. Но с какой целью?
Если бы лорды намеревались просто помешать кому-то другому, кроме Герика, унаследовать силы Д'Арната, почему они не заставили его убить Кейрона в Калле Рейн, когда их разумы соединились и тот был наиболее уязвим? Герик четыре года был признанным преемником Кейрона. Сила, которой жаждали лорды, была от них на расстоянии вытянутой руки, и не имело смысла подвергать Герика, их награду, опасности отцовского гнева. Так к чему весь этот маскарад? Вероятнее всего, в результате этих тщетных усилий погибнут все: Герик, и Вен'Дар, и Кейрон, разумеется, тоже. После того как он убьет своего ближайшего друга и казнит сына, его душа погибнет. И кому это может быть выгодно?..
В неистовстве я оглядела собравшихся и убедилась, что в толпе отсутствовало одно из лиц, без которых, как подсказывала мне интуиция, здесь обойтись не могло. Земля и небо, я знала!
Я протолкалась сквозь группку оставшихся зрителей, пока не оказалась так близко к сражающимся, что почувствовала движение воздуха, рассекаемого их мечами.
— Кейрон! Стой! Это не дело рук Герика! Безжалостно, непреклонно, небрежно Кейрон оттеснял презрительно ухмыляющегося Вен'Дара к помосту, нанося один звонкий удар за другим. Его могучие руки не колебались, лицо закаменело. Смертельные чары летели с каждым ударом. Вен'Дар, похоже, едва мог защищаться, не говоря уже о том, чтобы нападать самому. Еще несколько мгновений, и все будет кончено.
— Прочь отсюда, Сейри! — В его приказе звучали лишь ледяная ярость и смерть и ничего от Кейрона.
Он не отводил глаз от своей цели. Холодный взгляд Вен'Дара не отрывался от лица его принца. В нем не было ни страха, ни беспокойства, ни ненависти, ни интереса ко мне. Одна лишь решимость. Я знала, что я права. Я просто не понимала, как это возможно, пусть даже для исключительно одаренного чародея.
— Меня не волнует, что ты видишь, Кейрон. Или что чувствуешь. Это не Герик. Остановись и выслушай меня. Ради всего святого, выслушай. — Я перешла с языка Авонара на лейранский, наш с Кейроном общий язык.
Вен'Дар провел мощную атаку, потребовавшую от Кейрона полной сосредоточенности, затем уклонился от смертоносного удара, со вспышкой голубого пламени расколовшего стол Наставников. Один из смотревших на это дар'нети схватил меня сзади за руки, попытавшись оттащить в сторону, но я высвободилась и осталась стоять вплотную к ним.
— Подумай, Кейрон! Кто-то хочет, чтобы Герик умер и Вен'Дар умер, причем от твоей руки — ведь тогда ты тоже станешь все равно что мертв.
Еще удар, и Вен'Дар, пошатнувшись, попятился. Кейрон утер с лица пот окровавленным рукавом и медленно пошел вокруг стола.