Мне сложно сосредоточиться на строчках перед собой, в то время как я представляю, о чем там разговаривают в ночи за пределами пещеры. Я обнаруживаю, что снова читаю поэзию, следующую часть стихотворения Недосягаем ты — но я:
Осталось Море — малый путь
Для ободрённых ног.
Товарищ детских игр, трудись!
Отныне пусть я вновь
Пушинкой стану для тебя —
Легчайшей из всех нош.
На этом стих обрывается, хотя я могу утверждать, что дальше шли и другие строфы. Следующая страница вырвана из книги и утеряна. Но даже в этих кратких строчках я слышу, что поэт разговаривает со мной. Ушедши, она или он по-прежнему имеет голос.
Почему я так не могу?
Я внезапно осознаю, чем меня так привлекает творчество этого автора. Не только сами слова, но их значение, чувство того, как она умеет вставить слова в нужное место и сделать их своими собственными.
Но сейчас не время для этого, напоминаю я себе. Следующая коробка полна книг, похожих одна на другую; все они содержат слово ГРОССБУХ на кожаной обложке. Я беру одну книгу и пробегаюсь глазами по строчкам:
Тринадцать страниц истории, за пять синих таблеток. Плата посреднику: одна синяя таблетка.
Одно стихотворение, Рита Дав, в оригинальной печати, за информацию о действиях Общества. Плата посреднику: право доступа к обменной информации.
Один роман, Рэй Брэдбери, третье переиздание, за один датапод и четыре оконных стекла с участка реставрации. Плата посреднику: два стекла.
Одна страница из Библии, за три пузырька лекарства. Плата посреднику: ничего. Посредник провел личный обмен от своего имени.
Значит вот как происходила торговля, и поэтому здесь так много разорванных книг и утерянных страниц. Фермеры собирали книги, но они же разрывали их, оценивали стоимость и обменивали по частям и кусочкам. Эта мысль огорчает меня, но, конечно, им просто приходилось заниматься этим.
Так же как приходится архивистам, и пришлось мне, когда я сохранила таблетки и обменяла компас.
Таблетки. Записки Ксандера. Спрятал ли он внутри что-нибудь секретное? Я разрываю пакет и раскладываю содержимое на две кучки на столе: синие таблетки отдельно, записки отдельно.
Ни в одной из бумажек не говорится о чем-то секретном.
Возможный род деятельности: чиновник.
Возможность успешного будущего: 99,9 процентов.
Возможная длительность жизни: 80 лет.
Информация, открывающаяся строчка за строчкой, уже известна мне, либо я о ней догадывалась.
Чувствую на себе взгляд. Кто-то стоит у входа в пещеру. Поднимаю глаза, направляю луч фонарика вдоль песчаного пола, одновременно запихивая таблетки и записки обратно в сумку. — Кай, — начинаю я. — Я только…
Этот человек слишком высок, чтобы быть Каем. Напуганная, я освещаю его лицо, и он руками прикрывает глаза. Запекшаяся кровь покрывает руки вперемешку с голубыми линиями.
— Хантер, — вскрикиваю я. — Ты вернулся!
— Я хотел убежать, — говорит Хантер.
Сначала я думаю, что он имеет в виду Каверну, но потом понимаю — он отвечает на вопрос, заданный Инди перед тем, как мы начали взбираться на скалу — Что ты решил?
— Но ты не смог уйти, — понимающе произношу я. Бумаги, лежащие на столе, трепыхаются, когда он подходит ближе. — Из-за Сары.
— Она умирала, — отвечает он. — Не могла двигаться.
— А остальные не стали вас дожидаться? — потрясенно спрашиваю я.
— Не было времени, — объясняет Хантер. — Это могло угрожать всем беженцам. Те, кто был недостаточно быстр, чтобы бежать, решили сражаться. Но она была ребенком, и слишком больна. — Мышца на его щеке подергивается, и, когда он моргает, по щекам начинают течь слезы. Но он не замечает их. — Я составил соглашение с теми, кто остался. Я помогал им устанавливать взрывчатку в Каньоне, а они позволили мне остаться с Сарой, вместо того, чтобы ждать сражения, — он качает головой. — Я не знаю, почему ничего не сработало. Корабли должны были рухнуть на землю.
Я не знаю, что сказать. Он потерял дочь и всех своих знакомых. — Ты все еще можешь пойти на равнину и найти остальных, — говорю ему. — Еще не слишком поздно.
— Я вернулся, потому что обещал сделать кое-что, — отвечает он. — Там, в Каверне, я забылся. — Хантер подходит к одной из длинных плоских коробок на столе и скидывает крышку. — Пока я еще здесь, я покажу тебе, как добраться до Восстания.
Пальцы покалывает от нетерпения, и я оставляю книгу лежать на столе. Наконец-то. Хоть один человек знает что-то реальное о повстанцах. — Спасибо тебе, — говорю я. — А ты пойдешь с нами? — Я не допускаю даже мысли о том, чтобы оставить его одного.
Хантер смотрит на меня поверх коробки. — Здесь лежала карта. Ее кто-то забрал.
— Инди, — догадываюсь я. — Она вышла совсем недавно. Не знаю, куда она могла пойти.
— В одном из домов горит свет, — замечает Хантер.
— Я пойду с тобой, — говорю я, кидая быстрый взгляд на Элая, который по-прежнему спал в углу пещеры.
— Он будет в безопасности, — успокаивает Хантер. — Общество пока еще не пришло сюда.
Я выхожу следом за ним из пещеры, потом вниз по скользкой тропинке. Мне не терпится найти Инди и отобрать то, что она скрыла от нас.
Но, когда мы открываем входную дверь небольшого освещенного домика, то видим только Кая: свет от огня мерцает на его лице, пока он сжигает карту того места, куда я так хочу добраться.