Ветер гнал по пустыне песок, отчего дюны становились похожи на волны почти окаменевшего моря. То здесь, то там из песка, словно убийственные клыки, торчали скалы - остатки гор, выветренных за многие века. Слышались скорбные вздохи, словно песок помнил те времена, когда он был скалой, камнем в фундаменте дома, костью человека или животного, и теперь тосковал по прежнему своему состоянию и вздыхал, вспоминая о своей смерти.
Элрик натянул капюшон на голову, чтобы защититься от нещадно палящего солнца, висевшего в серо-синем небе.
«Когда-нибудь и я познаю этот покой смерти, - подумал он. - Возможно, тогда и я пожалею о прошлом».
Он пустил золотистую кобылу в неторопливую рысь и отпил глоток воды из одной из своих фляжек.
Его со всех сторон окружала пустыня, казавшаяся бесконечной. Здесь ничего не росло. Здесь не обитало ни одного животного. В небе здесь не летали птицы.
Элрика непонятно почему пробрала дрожь. Им вдруг овладело предчувствие - альбинос увидел себя в будущем, когда он, как и сейчас, будет один, но в мире еще более бесплодном, чем этот, и даже коня не будет у него для компании. Он стряхнул с себя эту мысль, но она так поразила его, что на какое-то время он добился желаемого - прекратил размышлять о своей судьбе и жизни. Ветер стих, и вздохи пустыни стали едва слышны - перешли в шепот.
Элрик, ошеломленный, нащупал рукоять своего оружия - Буревестника, Черного Меча, - потому что с ним связывал свое предчувствие, только не мог объяснить почему. И ему показалось, что в шелесте ветра слышится какая-то ироническая нотка. Или этот звук исходил от самого меча? Он наклонил голову, прислушиваясь, но шум этот стал еще менее различимым, словно поняв, что его пытаются распознать.
Золотистая кобыла стала подниматься по пологому склону дюны. Она споткнулась, когда нога ее увязла в рыхлом песке. Элрик направил ее туда, где песок был потверже.
Добравшись до вершины дюны, он натянул поводья. Дюны простирались далеко в бесконечность, и только кое-где этот пейзаж нарушался торчащими из песка остриями скал. Ему пришло в голову, что он должен гнать кобылу все дальше и дальше, чтобы возвращение в Танелорн стало невозможным, чтобы и кобыла и он погибли от усталости и их поглотил бы песок. Он откинул на спину капюшон и отер пот со лба.
«А почему бы и нет?» - спросил он себя. Жизнь была невыносима. Так почему бы не попробовать смерть?
Но может быть, смерть не примет его? Может быть, он обречен жить? Иногда так ему и казалось.
Потом он подумал о кобыле. Было бы несправедливо приносить ее в жертву возникшему у него желанию. Он неторопливо спешился.
Ветер стал сильнее, и громкость вздохов увеличилась. Песок обтекал одетые в сапоги ноги Элрика. Горячий ветер трепал его широкий белый плащ. Кобыла нервно заржала.
Элрик посмотрел на северо-восток, в направлении Края Мира.
Он тронулся с места и пошел.
Кобыла вопросительно заржала ему вслед, когда он не позвал ее за собой, но он никак не прореагировал на это, и скоро она осталась далеко позади. Он даже не побеспокоился о том, чтобы взять с собою воду. Капюшон у него был опущен, чтобы солнце со всей яростью опаляло его голову. Шел он ровно, целенаправленно, так, словно за ним двигалась целая армия.
Может быть, он и в самом деле чувствовал за собой армию - армию мертвецов, всех тех друзей и врагов, которых он убил в безуспешных поисках смысла бытия.
Но все же один из его врагов оставался жив. Враг даже еще более коварный, чем Телеб К'аарна: этим врагом была темная часть его души, та сторона его природы, символом которой был этот разумный меч, висевший у него на боку. Когда он, Элрик, умрет, этот враг умрет вместе с ним. Сила, приводящая в движение зло, исчезнет из этого мира.
В течение нескольких часов шел Элрик из Мелнибонэ по Вздыхающей пустыне, и наконец, как он и надеялся, ощущение собственного «я» начало покидать его. Ему уже стало казаться, что он - одно целое и с этим ветром, и с этим песком, что он соединился с этим миром, который отвергал его и отвергался им.
Наступил вечер, но он и не заметил, как зашло солнце. Опустилась ночь, но он продолжал идти, не чувствуя холода. Он уже начал слабеть. Он наслаждался слабостью так же, как раньше наслаждался силой, которую он обретал посредством Черного Меча.
Около полуночи, когда на небе светила бледная луна, ноги у Элрика подогнулись, и он упал в песок и остался бездвижен, и вскоре остатки чувств покинули его.
- Принц Элрик? Мой господин?
Голос был низкий, полный жизни, чуть ли не насмешливый. Это был голос женщины, и Элрик узнал его. Он не шелохнулся.
- Элрик из Мелнибонэ.
Он почувствовал прикосновение чьей-то руки. Она пыталась поднять его. Он не хотел, чтобы его тащили, и поднялся сам, не без труда приняв сидячее положение. Он попытался говорить, но поначалу язык не слушался его - иссохший рот был набит песком. Она стояла перед ним, а за ней занимался рассвет, игравший в длинных черных волосах, обрамлявших ее прекрасное лицо. Она была одета в свободное платье голубого, зеленого и золотистого цветов, по ее лицу гуляла улыбка.
Выплюнув песок изо рта, он тряхнул головой и наконец сумел произнести:
- Если я и умер, то фантомы и иллюзии продолжают преследовать меня.
- Я такая же иллюзия, как и все остальное в этом мире. Ты не умер, мой господин.
- Значит, ты забрела очень далеко от замка Канелун, моя госпожа. Ты пришла с другой стороны мира, пройдя от одного края до другого.
- Я искала тебя, Элрик.
- Тогда ты нарушила свое слово, Мишелла, потому что, когда мы расставались, ты сказала, что никогда не увидишь меня, что наши судьбы больше никак не связаны.
- Тогда я думала, что Телеб К'аарна мертв, что наш общий враг погиб в Петле Плоти. - Волшебница широко распростерла руки, словно призывая своим жестом солнце, которое в этот миг и появилось вдруг на горизонте. - Зачем ты зашел так глубоко в пустыню, мой господин?
- Я искал смерти!
- Ты же знаешь, что тебе не суждено вот так умереть.
- Мне об этом говорили, но я не знаю этого наверняка, моя госпожа Мишелла. И тем не менее, - он с трудом встал на ноги, его слегка покачивало, - я начинаю верить, что так оно и есть.
Она подошла к нему, вытащила кубок из-под своего платья. Он был до краев полон прохладной серебристой жидкостью.
- Выпей, - сказала она.
Он не протянул руки к кубку.
- Я не рад видеть тебя, Мишелла.
- Почему? Потому что боишься полюбить меня?
- Если тебе льстит так думать - пусть так оно и будет.
- Мне это не льстит. Я знаю, что напоминаю тебе Симорил, что я совершила ошибку, позволив Канелуну стать таким, каким хотелось тебе… Только потом я поняла, что в таком виде он вызывает у тебя еще и ужас.
Он опустил голову.
- Замолчи!
- Прости меня. Приношу свои извинения. Нам вместе удалось ненадолго прогнать желание и ужас, ведь так?
Он поднял глаза - она внимательно заглянула в них.
- Ведь так?
- Да, так. - Он глубоко вздохнул и протянул руку к кубку. - Это питье подавит мою волю и заставит действовать в твоих интересах?
- Ни одно питье не способно на это. Просто оно вернет тебя к жизни, только и всего.
Он отхлебнул жидкости, и сразу же жажда перестала мучить его, в голове прояснилось. Он осушил кубок и почувствовал приток сил во всем теле.
- Ты все еще хочешь умереть? - спросила она, принимая у него кубок и пряча у себя под одеждой.
- Если смерть принесет мне покой.
- Не принесет… Если ты умрешь сейчас. Это мне известно наверняка.
- Как ты нашла меня здесь?
- О, у меня есть много способов, некоторые из них связаны с колдовством. Но сюда меня принесла моя птица. - Она вытянула правую руку, показывая куда-то ему за спину.
Он повернулся и увидел птицу из серебра, золота и меди, на которой летал когда-то и сам, выполняя поручение Мишеллы. Огромные металлические крылья были сложены, но ее умные изумрудные глаза смотрели на хозяйку в ожидании приказаний.
- Так ты пришла, чтобы вернуть меня в Танелорн?
Она отрицательно покачала головой.
- Пока еще нет. Я пришла тебе сказать, где можно найти нашего общего врага Телеба К'аарну.
Он улыбнулся.
- Колдун снова угрожает тебе?
- Не напрямую.
Элрик стряхнул песок с плаща.
- Я хорошо знаю тебя, Мишелла. Ты бы не стала вмешиваться в мою судьбу, если бы она каким-то образом опять не переплелась с твоей. Видимо, так оно и есть, потому что мне кажется, что я боюсь полюбить женщину. Но ты используешь любовь - мужчины, которым ты даешь свою любовь, одновременно служат твоей цели.
- Не стану это отрицать. Я люблю только героев… и только тех героев, которые трудятся ради того, чтобы в этом измерении нашей Земли воцарилась власть Закона…
- Мне все равно, кто победит - Закон или Хаос. Даже моя ненависть к Телебу К'аарне стала ослабевать, а ведь то была личная ненависть, никак не связанная с каким-либо делом.
- А что, если я тебе скажу, что Телеб К'аарна снова угрожает народу Танелорна?
- Это невозможно. Танелорн вечен.
- Танелорн - да, но не его жители. Я это знаю. Не раз несчастья обрушивались на головы тех, кто обитает в Танелорне. И Владыки Хаоса ненавидят Танелорн, хотя и не могут напасть на него напрямую. Но они готовы помочь любому смертному, который решит, что в его силах уничтожить тех, кого Хаос считает предателями.
Элрик нахмурился. Он знал, какую ненависть питают Владыки Хаоса к Танелорну. Он слышал, что они не раз пользовались смертными, чтобы напасть на этот город.
- И ты говоришь, что Телеб К'аарна собирается уничтожить жителей Танелорна? С помощью Хаоса?
- Да. Ты помешал его планам, связанным с Надсокором и караваном Ракхира, и теперь он распространил свою ненависть на всех обитателей Танелорна. Он нашел в Троосе какие-то древние рукописи, сохранившиеся со времен Обреченного народа.
- Как это может быть? Они существовали на целый цикл раньше Мелнибонэ?!
- Да, это так. Но и сам Троос сохранился со времен Обреченного народа, который сделал много великих открытий и нашел способ сохранить свою мудрость…
- Ну хорошо. Может быть, Телеб К'аарна и нашел эти рукописи. И что же он в них прочел?
- Из них он узнал, как вызвать нарушения в барьере, который отделяет одно измерение Земли от другого. Эти знания других измерений остаются для нас тайной, даже твои предки только догадывались о разнообразии форм существования в том, что древние называли «мультивселенной». И мне известно лишь немногим больше, чем тебе. Владыки Высших Миров могут иногда свободно перемещаться между этими временными и пространственными слоями, но смертным это недоступно… по крайней мере, не в этом цикле бытия.
- И что же сделал Телеб К'аарна? Чтобы вызвать нарушения, о которых ты говоришь, нужна огромная сила. Он такой не владеет.
- Это верно. Но у него есть могущественные союзники среди Владык Хаоса. С ним объединились Повелители Энтропии. Они готовы объединиться с любым, кто пожелает стать средством уничтожения обитателей Танелорна. В Троосском лесу он нашел не только рукописи. Он нашел там захороненные устройства, созданные Обреченным народом, - те самые, которые в конечном счете и привели к их уничтожению. Эти устройства, конечно же, ничего не говорили ему, но потом Владыки Хаоса научили его пользоваться ими, применяя сами силы творения в качестве их движителя.
- И он привел эти устройства в действие? Где?
- Он принес нужное ему устройство сюда, потому что ему для работы необходимо такое место, где, как он думает, его не обнаружат такие, как я.
- Так он во Вздыхающей пустыне?
- Да. Если бы ты и дальше скакал на своей кобыле, то уже обнаружил бы его. Или он обнаружил бы тебя. Я думаю, именно это и позвало тебя в пустыню - стремление найти его.
- У меня не было никаких стремлений, кроме стремления умереть! - Элрик с трудом сдерживал гнев.
Она снова улыбнулась.
- Ну, как тебе будет угодно.
- Ты хочешь сказать, что судьба настолько управляет мной, что я даже не могу умереть по своему желанию?
- Задай этот вопрос себе.
Отчаяние и недоумение омрачили чело Элрика.
- Значит, судьба руководит мной? Но с какой целью?
- Ты должен сам узнать это.
- Ты хочешь, чтобы я пошел против Хаоса? Но Хаос мне помогает, и я дал клятву Ариоху.
- Но ты смертен, а Ариох в последнее время не спешит помогать тебе, возможно, потому, что знает будущее.
- А что тебе известно о будущем?
- Немного… но и об этом немногом я не могу тебе сказать. Смертный может сам выбирать, кому ему служить.
- Я уже выбрал. Я выбрал Хаос.
- Но твоя меланхолия во многом объясняется тем, что ты разрываешься между двумя крайностями.
- И это тоже верно.
- И потом, борясь с Телебом К'аарной, ты будешь сражаться не ради Закона. Ты просто будешь сражаться с одним из тех, кому помогает Хаос, а ведь представители Хаоса нередко борются друг с другом. Разве не так?
- Так. К тому же хорошо известно, что я ненавижу Телеба К'аарну и намерен уничтожить его, кому бы он ни служил - Закону или Хаосу.
- А потому ты не вызовешь неудовольствия тех, кому ты остаешься предан, хотя помогать тебе они, вероятно, и не пожелают.
- Расскажи мне побольше о планах Телеба К'аарны.
- Ты должен все увидеть сам. Вот твоя лошадь. - Она снова сделала указующий жест рукой, и на этот раз Элрик увидел, как из-за гребня дюны появилась золотистая кобыла. - Двигайся на северо-восток, как и раньше, но только будь осторожнее, чтобы Телеб К'аарна не догадался о твоем присутствии и не заманил тебя в ловушку.
- А что, если я просто вернусь в Танелорн? Или попытаюсь снова умереть?
- Ты этого не сделаешь, Элрик. Ты предан своим друзьям и в глубине души желаешь служить тому, что представляю здесь я. И ты ненавидишь Телеба К'аарну. Не думаю, что ты захочешь умереть еще раз.
Он нахмурился.
- Опять меня нагружают обязанностями, которых я не хотел, и подкрепляют это логикой, расходящейся с моими желаниями. Опять я попадаюсь в капкан эмоций, а ведь нас в Мелнибонэ с детства учат презирать чувства. Хорошо, Мишелла, я поеду туда. Я сделаю то, что ты хочешь.
- Будь осторожен, Элрик. Телеб К'аарна владеет силой, о которой тебе ничего не известно. Тебе будет трудно противостоять ей.
Она посмотрела на него пытливым взглядом, и он внезапно сделал шаг вперед и, обняв ее, поцеловал. Слезы полились по его лицу, перемешиваясь с ее слезами.
Потом он смотрел, как она уселась в свое ониксовое седло и выкрикнула слова команды. Металлические крылья звонко ударили по воздуху, изумрудные глаза повернулись, усаженный драгоценными камнями клюв приоткрылся.
- Прощай, Элрик, - сказала птица.
Но Мишелла не сказала ничего. И не оглянулась.
Скоро металлическая птица стала песчинкой света в синем небе, и Элрик повернул кобылу на северо-восток.