Великан искренне удивился:
– Трагичные сценарии?.. Почему же… Да ты ставишь эти людские страсти так высоко, думаешь – они в этих мирах самое важное. Но в каждом из миров огромное количество персонажей, и все они одинаково важны. Сломайся не Риген, а какой–нибудь олененок – это также могло бы привести к разрушению целого мира. Все взаимосвязано, все одинаково важно…
– Да, должно быть, я действительно ставлю эти людские страстишки слишком высоко. Ну, а сейчас мне предстоит неприятная встреча. Неси меня, паучок.
И этот могучий алмазный паук стремительно понес его по извилистому каменному лабиринту, все вверх и вверх, пока не вынес в довольно светлую, согретую человеческим дыханием залу.
И встреча действительно была неприятной. Голодные, измученные, испуганные крестьяне смотрели на Творимира как на виновника всех своих бед (не все, конечно, но большая часть – именно так смотрела). Анна была занята раненым, утешала его стонущий бред. Она отметила Творимира легким кивком головы…
Алмазный паук остановился, и Творимир спрыгнул на каменный пол; неуверенной, медленной походкой направился к людям. Не доходя нескольких шагов, остановился, и, опустив голову, прошептал:
– Простите меня. Во имя, Всесвята простите…
И тут бросилась на него восково–бледная женщина. Забила кулаками в ему грудь, закричала:
– А сыночка моего кто вернет?!.. Сыночка!!! Умер! Здесь!..
Женщина вцепилась Творимиру в лицо, и, если бы ее не оттащили – выцарапала бы ему глаза.
– Простите… простите меня… простите… – не чувствуя катящейся по лицу крови, шептал Творимир.
Тут появился Лорен. До этого он в соседней зальце был занят, по его словам «подготовкой к фейерверку», но услышал крики, и решил вмешаться. Он громко говорил:
– Да что вы люди?! Вспомните, с каким пылом все начинали! Творимир ли вас тянул! Он ли палачей, мучителей ваших создал?!..
Творимира так и подмывало сказать «да – я!» – ведь это воплотилось в реальность из его сознания, но он сдержался. А Лорен долго еще стыдил крестьян – и они, по простодушию своему, простили Творимира, и даже просили у него прощения…
* * *
Творимир и не помнил, сколько просидел, вжавшись спиной в холодный камень, глядя прямо перед собой – в пустоту. Но вот он поднялся, и медленно–медленно прошел через залу к Анне, которая ухаживала за раненым.
– Пойдем… – прошептал Творимир. – …Пойдем, пожалуйста, со мною… Мне так одиноко… Я чувствую – смерть рядом… Пожалуйста, побудь со мною…
Подошла другая благочестивая монахиня – пожилая женщина, и, положив ладонь Анне на плечо, молвила:
– Иди, пройдись, доченька. Ты совсем измучилась.
Анна поблагодарила монахиню, поднялась, шагнула к Творимиру, и тихо сказала:
– Да. Мне действительно надо пройтись. Только обещайте, что не будете вести себя, как в прошлый раз.
– А? Что? В прошлый раз? Ах да… – Творимир вспомнил, и зарделся стыдом. – Конечно, этого больше не повториться. Простите меня, Анна… Вы только пройдитесь со мною, поговорите… пожалуйста…
– Да, конечно. – она подала ему свою маленькую, изящную ручку и так – рука об руку, вышли они из пещеры.
По каменному туннелю поднялись вверх, в ночь. Небо пылало звездами. Было очень тепло. Вздыхал ветер.
Анна остановилась, и, должно быть с полчаса простояла без движенья, просто созерцая. Творимир не смел шелохнуться…
Но вот девушка вздохнула:
– Как же ночь тиха… – и тут вновь подхватила Творимира за руку, и повела вперед к обрыву.
А там, внизу, среди деревьев сверкали многочисленные крупные костры, неслись оттуда нестройные, пьяные песни.
– Творимир, я должна к ним спуститься.
– Что?!
– Да – я должна перейти к Бригену Марку, а он за это обещает выпустить и никак не преследовать заключенных здесь людей.
– Анна – это уже было! Быть может, ты и не помнишь, но ты уже переходила к Бригену, чтобы спасти меня. Но ты не могла его полюбить, и в итоге была отправлена на костер.
– Не знаю, о чем ты говоришь. Ведь жизнь дается нам только один раз… Не только ради тебя, но и ради всех людей, спущусь туда. Но я действительно не смогу его полюбить так, как он хочет. Как несчастного, измученного человека – полюблю. Но он ведь не такой любви хочет… Творимир, у меня нет иного выхода. Ведь и ты это понимаешь – он не уйдет, пока не получит меня. Что же я – своей жизнью буду дорожить, а из–за меня люди погибнут… женщины, дети?.. Я уж нагляделась в эти дни на боль. Хватит с меня.
– Но мы будем бороться… Черт!.. Черт!..
– Пожалуйста, не ругайся. Ведь ночь так тиха…
– Нет, ну нельзя же так. Мы обязательно что–нибудь придумает. Вон и Лорен что–то готовит.
– Ты вспомни битву при монастыре. Опять убивать друг друга? Нет – я не позволю.
Творимир долго, пристально глядел на Анну. Потом понял – ее не переубедить. Да и не хотел переубеждать…
Тогда он сказал:
– И я пойду с тобою.
Она дрогнула, побледнела больше прежнего, спросила тихо:
– Зачем?
– Зачем? – переспросил Творимир, и задумался. – …Конечно, я мог бы остаться; и, думаю, спустя какое–то время встретил бы иную Анну. Но все же я должен пойти с тобою. Понимаешь – мы, как две половины целого, и ты все спасаешь меня, на муки идешь, а я – отлеживаюсь, чего–то лучшего жду. Вся наша жизнь, как игра. И вот теперь просто чувствую – спектакль подходит к концу…
– Творимир, живи долго и счастливо, а обо мне не вспоминай.
– Быть может, ты не поймешь, что я сейчас скажу, но я все же скажу: эта живая планета, и она, кажется, уже не раз меня перерождала. Планета пытается излечить меня от всего плохого. То, что сейчас происходит – это трагичное действо, и я должен показать себя с лучшей стороны. Я должен быть рядом с тобой, Анна… не гони меня… не гони… Мне незачем встречать тебя вновь. Ты сейчас – совершенство. Зачем мне разлучаться с совершенством?
– Ох, ну что ты говоришь? Совершенство – это ночь. Как она тиха, как нежна. Ты почувствуй. Когда будет тебе тяжело – вспомни эти звезды. Как они безразличны ко всем нашим страстям. Нас уже не будет, а они останутся…
– Анна – ты не знаешь. Со временем и звезды затухают. Ты не знаешь что звезды, это…
– Тихо. Как же тихо в ночи… Это же надо было такую красоту создать…
– Анна. Раз я пойду с тобою – мне придется принять смерть. Через несколько дней все закончится. И вот я хочу спросить – что после? Неужели ничего не будет?