* * *
Владар очнулся, увидел, что над ним склонился некто, похожий на огромного ежа. Юноша сразу всё вспомнил, и проговорил:
– Мне надо на Светград! Скорее!
В ответ прозвучал, едва не закладывая уши густой, гулкий голос:
– Ничего. Подождёшь. Ни к чему сейчас торопиться.
– Что значит – ни к чему торопиться? Ведь вы же не знаете…
– Ни знаю, и знать не хочу. Но то, что ты здесь два дня и три ночи здесь пролежал – это мне точно известно.
– Ничего себе! Целых два дня!
– Тебе очень повезло, молодой человек. Мог бы и насмерть расшибиться. Но ты, видать, удачливый.
– Да уж, удачливый, – иронично усмехнулся Владар, и поднялся на ноги.
Он ожидал, что снова стрельнут болью поломанные рёбра, но обошлось без страдания. И вообще – Владар чувствовал себя отдохнувшим и полностью здоровым. Вымолвил с благодарностью:
– Вы вылечили меня.
– Вылечил, – подтвердил ёж. – А ты, со своим несносным человеческим характером опять ввяжешься в какую–нибудь авантюру и останешься не то что без рёбер, но и без головы.
– Может быть, может быть, – ответил Владар. – Но, если такие как я будут сидеть, сложа руки, то Шегъгоръраръ доберётся и до тебя, и твоё убежище уже не покажется таким надёжным. Кстати, где мы сейчас находимся?
Владар оглядывался и видел деревянные стены, деревянный пол и деревянный потолок; причём они не выглядели обработанными, тут и там выступали корни, плавно изгибающиеся, но беспорядочные наросты…
– Мы внутри дерева, – прогудел ёж.
– Здоровое, наверное, дерево.
– Такое дерево, что весь мир оплело.
– Э–э, мир Ямарат.
– Правильно. Бывал здесь раньше.
– Нет. Но в энциклопедии читал. Вот только не припомню, до Светграда отсюда далеко?
– Это смотря, как считать.
– Лично у вас, конечно, летучего корабля нет.
– Конечно, нет.
– И Светградские корабли к вам не залетают.
– Не. Всего–то на моей двухсотлетней памяти пару раз залетали.
– Но мне очень–очень надо улететь.
– Надо, так улетишь… Ох, непутёвый–непутёвый. И куда торопится? – так ворчал ёж, а сам заковылял на задних лапах, дав Владару знак следовать за ним.
По изгибистым, расположенным внутри гигантского дерева коридорам шли они навстречу солнечному свету и всё усиливающемуся пчелиному жужжанию. Потом Владар и пчёл увидел: они были не такими, к каким он привык, а сантиметров в тридцать каждая. Юноша произнёс:
– Если такая пчёлка укусит, то потом точно инвалидом станешь.
Ёж ответил:
– Это – добрые мактимирианские пчёлы. Укусят только, если ты на них нападет будешь.
– Да что вы! А зачем мне на них нападать?
– Ну тогда они по доброте своей доставят тебя на мир Пчелом.
– Это же в трёхстах километрах от Светграда. Там всякие сладости делают.
– Да. А мактимирианские пчёлы приносят туда свой замечательный мёд. Я, кстати, и сам этим мёдом вкуснотищей не прочь полакомиться. Приносят они его в смоляных шарах, а в замен получают лепестки растений почучелода, который только на Пчеломе и растёт. Но в этот раз, в одном из смоляных шаров они принесут не мёд, а живого человека, то есть – тебя…
Вот они остановились перед смолянистым шаром двух метров в диаметре. Ёж начал усердно разрывать его своими передними лапами. А Владар при этом думал: «Неужели я скоро увижу царевну Анну?»..
Внутри шара оказалось пусто, и ёж пригласил Владара забраться туда. Когда юноша разместился, ёж протянул ему нечто, похожее на конфетку. На вопрос Владара:
– Что это?
Ёж ответил:
– Ты просто прожуй…
Владар прожевал. Конфета показалась ему очень вкусной. Он сладко зевнул, потянулся. Тут ёж положил ему в карман заметную записку и несколько монет. Проговорил:
– Записку я недавно написал, ну а монеты у меня уже давно без дела валялись. Вот – пригодились… Приятных сновидений.
– Но я вовсе не хочу спать! Я хочу поскорее попасть на Светград…
Владар снова зевнул; почувствовал, что овладевает им крепкий, неодолимый сон.
А ёж говорил ему:
– Пчёлы донесут тебя до Пчелома за пять суток. Не очень–то приятно всё это время сидеть закупоренным в восковом шаре, не так ли? Но ты даже и не заметишь этого, а будешь всё спать, спать и спать… Больше мы не встретимся. Прощай.
– Э–эй, просыпайся!.. Да просыпайся же ты!
Открыв глаза, Владар увидел чрезвычайно полное, чем–то похожее на блин лицо женщины, склонившейся над ним.