Что ж, кажется, все прояснилось. Остается поставить точки над "i". Одно дело догадки, предположения, другое - ответ на прямо поставленный вопрос. Надо только предупредить Наталью. А то еще, чего доброго, просидит тут до полуночи, и тогда вести какой-либо разговор будет просто неудобно. Да и пусть этот счастливчик поскрипит зубами.
- Наталья Николаевна, я заеду к Марье Саввишне. Буду ждать.
- Зачем?
- Дело есть. Так что не задерживайтесь. Рабочий день уже кончился.
По дороге спохватился, что у Титовых сейчас Оксанка, дочь Тереховой. Надо заехать в магазин и купить ей конфет. Поймал себя на мстительном чувстве: Наталья, поди, не раз вспомнит, какой он чуткий, внимательный.
Марья Саввишна была дома. Оксанка на диване играла с куклами.
- Еду я, Марья Саввишна, в Поречье, - начал, поздоровавшись, Корзун, как вдруг - заяц. Остановил меня и спрашивает: "Ты к Оксанке?" - "К Оксанке", - отвечаю. "Передай ей, пожалуйста, "Мишки". Я сам бы отнес, говорит, - да мне по другим делам нужно". - "Пожалуйста. Мне не трудно. Только дома ли она?" - "Дома, дома", - говорит.
- А откуда он меня знает? - недоуменно спросила Оксанка.
- Я тоже удивился. Спросил его: "Откуда ты знаешь Оксанку?" - "Мы, зайцы, - говорит, - все знаем. Знаем и что тетя Наташа сейчас в больнице, что она скоро придет домой".
- А знают они, когда поправится моя мама?
- Спрашивал и о твоей маме. "Скоро, - говорит. - Как только поправится, так сразу и домой".
- Хочу к маме, - захныкала Оксанка.
- Тебе же сказал дядя Ваня, что мама скоро приедет и заберет тебя домой, - вмешалась в разговор Марья Саввишна.
Она, конечно, догадывалась, с чем пожаловал к ним Иван Валерьянович. Мается человек. Давно пора ему жениться. И, кажется, нашел себе пару, да что-то Наташка хвостом завертела. Уж не завелся ли у нее кто-нибудь другой? Если завелся, то кто он? Из Поречья? Так здешних она всех знает. Среди них вроде бы нет никого, кто мог бы сравниться с Иваном Валерьяновичем. И статный, и уважительный. Да другая девушка обеими руками ухватилась бы за такого жениха. Так нет же, чем-то он ей не подходит. Вначале как будто на лад пошло, а потом как ножом отрезала. Стала позже приходить домой. Говорит: главный врач она теперь. А если и главный, так что? Может и ночевать домой не являться? Нет, все это отговорки. Что-то тут другое. А что - не говорит. Придет домой - надо с ней потолковать. Чтоб и человеку голову не морочить, и самой все было ясно.
В сенях звякнула щеколда, заскрипели половицы.
- Что-то ты рано сегодня, - встретила Наталью Марья Саввишна.
- А я знала, что у нас гость, - ответила та, снимая плащ.
- А у меня конфеты от зайки, - похвасталась Оксанка.
- К тебе прибегал заяц?
- Нет. Он дяде Ване дал. Он все знает.
- Кто, дядя Ваня?
- Нет, - подосадовала на непонятливость Натальи Оксанка. - Зайка.
- Ах, зайка. Ну, зайка, пожалуй, и правда все знает.
- Может, проводишь меня? - не выдержал Корзун.
- Что ж вы не посидите? Поужинали бы, - засуетилась Марья Саввишна.
- Спасибо. Я ужинал. Вот разве что Наташа проголодалась. Так я подожду.
- Да нет, я тоже недавно перекусила. Пойдемте.
- Тетя Наташа, хочу с тобой, - спрыгнула с дивана Оксанка.
- Оксаночка, девочка моя дорогая, на дворе сыро, ты можешь простудиться.
- А ты?
- Я уже большая. Да и ненадолго я. Скоро вернусь.
"Скоро вернусь", - мысленно повторил Корзун. Значит, ответ у нее готов. И то, что согласилась его проводить, скорее жест вежливости. Хорошо хоть, не задержалась, сразу пришла. Нет, не скажешь, чтобы она была неблагодарной. Тут другое. Есть вещи, которые не в ее силах. Сердцу не прикажешь...
Был вечер из тех, когда в селе (именно в селе!) начинают будоражить тебя запахи набухающих почек, влажной коры, набирающего силу разнотравья. Со стороны речки стлался сизоватый туман. Солнце уже спряталось за горизонт, но нижний край редких облаков еще был подсвечен ярким красноватым светом. Где-то далеко рокотал трактор, будто сердился на двоих несговорчивых людей. Хотя почему на двоих? Иван же предлагает Наталье дружбу. И не просто дружбу, а крепкий, на всю жизнь союз. Наталья не против дружбы, но только такой, которая ни к чему бы ее не обязывала.
Первым нарушил молчание Корзун:
- Так как, Наташа?
- Милый вы мой, Иван Валерьянович...
Корзун чуть не остолбенел от этих слов. Неужели?.. Но тут же отрезвел. Нет, Наталья не из тех, кто вдруг меняет свои решения, особенно в таком деле, от которого многое зависит в жизни. После небольшой паузы Наталья повторила:
- Милый мой Иван Валерьянович! Прими я ваше предложение, я бы испортила вам жизнь. Я, право же, невыносимый человек, настоящая тиранка.
- Наташа, ты просто наговариваешь на себя.
- Да нет же. Говорю совершенно искренне. Прошло бы немного времени, улетучился бы этот легкий угар, и вы бы меня возненавидели.
- Наташа, я одного не понимаю. Ну, решила по-своему. Ну, кто-то там у тебя есть. Так скажи откровенно, и делу конец.
- Иван Валерьянович! Во-первых, никого у меня нет. Пока нет... Во-вторых, я, видно, не гожусь для семейной жизни. Вы очень скоро бы это поняли. Вас устраивает такая перспектива?
- Нет.
- Вот видите. У вас уже подает голос рассудок.
Наталья умышленно не говорила главного. Но он же неглупый человек, должен это понять. И он понял.
- Скажи просто, что ты меня не любишь, - помог Наталье Корзун.
- Я не хотела вас обижать.
- Что тебе милее другой.
Наталья промолчала. Зачем ей говорить о том, кто милее. Она еще сама толком не разобралась в своих чувствах. Иван Валерьянович когда-то ее спас. Он добр. Но ведь любят не за одну доброту.