Под такую заунывную мелодию не уснет ни один горожанин, живущий вблизи крепостной стены, а солдаты, охраняющие город ― тем более.
Граф начал легкую беседу ни о чем ─ впечатления о Солдайе и погода. Невидимая стена между ними начала рушиться, и Вера перестала ощущать напряженность в их общении.
─ Мы пришли, ─ граф показал на двухэтажное здание. Входная дверь была приоткрыта, узкая полоса света падала на мраморные ступени. Ей показалось странным, что дверь не была заперта. Граф, заметив ее удивление, со смехом объяснил:
─ Спешу вас уверить, очаровательная Вера, ни один человек не захочет испытать на себе тяжесть руки владельца дома. Входите в дом, музыканты уже давно ждут, чтобы развлечь прекрасную даму.
─ Сеньор Алессандро… ─ Вера улыбнулась, польщенная его уважительным отношением, но по-прежнему чувствуя себя ужасно неловко. ─ Я так люблю музыку.
Граф распахнул перед ней двери, и Вера очутилась в небольшой прямоугольной комнату, по-видимому, прихожей. В комнате стояли высокие напольные канделябры на гнутых ножках, мозаичный пол застилал пушистый ковер. В помещение было светло ― горели ароматизированные свечи. Больше в комнате ничего не было. Ни картин, ни статуй, ни растений. Увидев в углу алебарду, Вера с любопытством приподняла одну бровь. Ее грозный вид вносил диссонанс в уютную обстановку комнаты.
Граф, опередив ее на несколько шагов, галантно подал ей руку.
─ Нам сюда, ─ тихо сказал он и, обняв ее за талию, повел к двери, ведущей в смежную с прихожей комнату.
Скорее всего, это просторное помещение с узкими створчатыми окнами служило гостиной. Там тоже было много света, на полу лежал ковер с восточным орнаментом, прикрывая пол с мозаикой, изображающей греческую амфору в окружении виноградных гроздей. Стены были обтянуты лиловым шелком. Продолговатый сундук, стоящий под окном, предназначался не только для хранения вещей, но и в качестве скамьи; Возле камина стоял диван с высокой неудобной спинкой, обтянутый тем же бархатом, что и крышка сундука.
Трое музыкантов, одетые в смешные пестрые наряды и забавные шапочки, приветствовали их почтительным поклоном. Они расположились возле окна ─ двое на полу, сложив ноги по-турецки, третий стоял возле низкого столика, покрытого алой скатертью. Об их инструментах Вера не имела никакого представления. Лютни? Ей стало весело, когда она рассмотрела лицо одного музыканта, его миндалевидные глаза и орлиный нос. Грек, переодетый в итальянский костюм, смотрелся комично.
Обволакивая Веру чувственным взглядом, граф, не выпуская ее руки из своей ладони, подвел к дивану и предложил сесть. Она ему улыбалась, а на душе было тяжело. Высокопоставленный граф ухаживал за ней как за госпожой, а Стефано даже ни разу не поинтересовался, не скучала ли она… при этом не забывая развлекать себя.
Граф хлопнул в ладоши ― тихо и нежно зазвучали первые аккорды. Вера замерла в восхищении, когда волшебные звуки слились в прекрасную мелодию.
─ Вы какое вино предпочитаете? ─ полюбопытствовал генуэзец. ─ Не имея представления о ваших вкусах, я заказал разного: белого, красного, розового. Каждое из них отличного качества.
─ Мне все равно… пусть будет розовое, ─ скромно ответила Вера, думая о том, что лучше было бы вообще не пить, чтобы не опьянеть и не наговорить глупостей. Боже, ей опять становится неловко перед графом. А ведь он ведет себя не заносчиво, несмотря на свой титул.
─ Можете смеяться сколько угодно, но разливать вина и прислуживать нам будет не слуга брата, а мой личный слуга, прибывший со мной из Генуи,─ произнес Алессандро с удрученной улыбкой. ─ Манеры слуги брата повергли меня в ужас. Нет! Еще хуже! Я онемел! ─ граф весело рассмеялся. ─ Представьте. Слуга, он же повар, накрывал на стол, даже не переодевшись. В одежде, которую он носит, занимаясь стряпней. Он не знаком с винами. К рыбе он подает красное, а к птице белое! Это понятно, что найти хорошего слугу в Солдайе сложно… Но когда вижу как слуга в бокал, где только что было белое вино, наливает красное, я падаю в обморок. И я велел ему впредь не появляться мне на глаза. ─ Граф засмеялся.
Вера натянуто рассмеялась. Она потешалась не над горе-слугой, а над собой, так как ничего предосудительного в поведении слуги не нашла.
─ Пресвятая дева, у брата даже нет колокольчика, чтобы вызвать слуг, ─ возмутился Алессандро. Он подошел к входной двери и громко крикнул:
─ Ансальдо!
В комнату вошел немолодой мужчина, на вид ― итальянец, и поклонился:
─ Сеньор граф? ─ заговорил он неживым голосом.
─ Можешь подавать ужин, Ансальдо,─ надменно сказал граф.
─ Как прикажете, сеньор граф, ─ проговорил слуга.
На Веру он не поднимал глаз. Его лицо было каменным, без признаков каких-либо чувств, а движения и походка такие же царственные, как и у графа. Вера с восхищением наблюдала, как ловко и красиво он расставляет столовые приборы, разливает вино по бокалам, и при этом держится с достоинством.
Музыканты продолжали играть. Вера их почти не слушала. Алессандро рассказывал ей о своих путешествиях, о климате Италии, и о сложной политической ситуации в Генуе. Последнее Веру приводило в замешательство, ведь она ничего не знала о миланской оккупации. Она начинала понимать и чувствовать, какая огромная бездна разделяет ее и графа. Она взглянула на руки графа. Холеные, с длинными красивыми пальцами и овальными ухоженными ногтями. Впервые она смотрела на руки мужчины с восхищением ─ идеальное сочетание силы и красоты.
─ Вы ничего не едите, ─ сказал граф, замечая, что она не притронулась ни к пирожным, ни к фруктам, ни к сырному пирогу, а бокал с вином опустел лишь на одну четверть.
─ Сеньор Алессандро, я вас заслушалась, ─ ответила она и после недолгого замешательства добавила. ─ Теперь ваша очередь смеяться. Все, что вы мне рассказали о миланцах, мне неизвестно.
Граф слегка сдвинул брови и взглянул на нее с умилением. Его глаза цвета темного кофе после третьего бокала заблестели и смягчились.
─ Говорить с вами о политике ─ настоящее кощунство.
─ Нет, я увлеклась вашим рассказом. Сеньор Алессандро, а вы когда-нибудь представляли, как будут жить люди спустя века?
─ Да. А почему вас это интересует?
─ Интересует. И все же, как?
─ Изменится мода, дома и многое другое. А люди останутся те же, со своими проблемами и страстями.
─ Вы так думаете?
─ Вера, я серьезно интересовался историй, чтобы сделать такие выводы. Достаточно прочесть книги и трактаты греческих, римских философов и мыслителей, или эпитафии на древних надгробиях…. Устройство общества также не изменится. Разве только в мелочах. Но почему вы меня об этом спросили?
─ Я не знаю, как вы отнесетесь к моим словам. Но я хочу вам рассказать, что со мной произошло. Что это было ─ сон или видение, мне сложно сказать. Я видела будущее. Вам интересно?
─ Да, я с удовольствием послушаю. Видения, вещие сны. Я отношусь к ним с некоторой долей скепсиса, но совсем не отрицаю. Что же вы видели?
─ Сеньор Алессандро, это невозможно передать словами. Жизнь изменится настолько, что в это трудно поверить. Я даже не знаю, с чего начать. Главное, торговля людьми прекратится.
─ Не поверю, ─ улыбнулся граф, ─ это противоречит здравому смыслу.
─ Я знала, что вы не поверите.
─ Хорошо, Вера. Допустим, я вам поверил. И что дальше? Нет рабов.
─ Да, нет рабства. Каждый человек сам распоряжается своей судьбой по своему усмотрению, ─ убедившись, что слуга ушел, Вера продолжила. ─ Ваш слуга, Ансальдо, он же свободный человек, как я поняла.
─ Верно. Он получает жалованье и весьма им доволен.
─ Получается, он, если захочет, в любой момент может получить расчет и уйти к другому сеньору?
Граф усмехнулся:
─ Да! Но скорее солнце не взойдет, чем он уволится. Ансальдо служит мне около пятнадцати лет.
─ Вот! Вместо рабов будут такие люди как Ансальдо. Они работают, получают жалованье, а при желании находят другое место работы. Никакой эксплуатации. У каждого есть жилье, есть работа.
─ А вы считаете, что у Ансальдо больше преимуществ перед рабом, которому не нужно беспокоиться ни о чем: ночлеге, одежде, уплате налогов и пище? Здесь я с вами не соглашусь. У Ансальдо хватает забот. У него подрастают две дочери, и теперь его голова болит о приданом. А у раба голова болит только в одном случае: если он слишком много выпьет вина. То, что вы мне говорите, очень необычно. На самом деле жизнь некоторых свободных граждан, я говорю о низах общества, даже хуже рабской. Оглядитесь вокруг и вы увидите! У вас ведь живое воображение. Вы что-то неправильно усмотрели в своих видениях. А кроме отсутствия рабства, что еще вы видели?
─ Я уже, не знаю, продолжать ли, ─ смутилась Вера.
─ Вы обиделись? Я внимательно вас слушаю. И не сомневайтесь, мне очень любопытно услышать продолжение вашего рассказа.