"Чтоб тебя разорвало!" - в сердцах подумал он. Однако бочка и не подумала лопаться. Она наполовину вросла в почву, но верх ее блестел весь в потеках смолы, как будто еще вчера под ней разжигали огонь. Бочка эта заинтересовала Фадина. Он подошел к ней, на ходу растирая ушибленное бедро, и заглянул внутрь. Внутри была, естественно, смола, и в ней Фадин увидел свою отраженную физиономию. И еще чуть повыше головы отражения он увидел надпись корявыми буквами по поверхности битума "Срочное погружение!"
Фадин вздрогнул и отпрянул. Потом глянул еще раз - нет, действительно, "срочное погружение!". Кого? Куда?.. В битум? В болото? Ему показалось, что сзади кто-то стоит, он резко оглянулся и тут краем глаза заметил, что примерно в том месте, где он видел перевернутое корыто, поверхность болота как-то странно колышется. Как будто туда что-то упало.
Фадину стало не по себе. Он вспомнил болтовню старика про подводную лодку, найденную, якобы, в болоте неведомым Мокрым, и у него появилось такое ощущение, что вот-вот начнется какая-нибудь торпедная атака, или того хуже. Но ничего не происходило ни в болоте, ни в окрестностях. Тогда Фадин подобрал железный прут, воровато оглядываясь, подошел к бочке и, нагнувшись, накарябал ниже чужой надписи "Всплывать под перископ". Подумал немного и поставил восклицательный знак. Мол, знай наших!
Когда Фадин уходил от бочки, ему время от времени казалось, что кто-то пристально его рассматривает из болота в перископ.И он все порывался обернуться, но пересилил себя. Не хватало еще только, чтобы он просыпался в холодном поту и орал благим матом во сне! Пусть они, если хотят, всплывают, а у него на сегодня другие планы.
Лавируя между кучами, Фадин продвинулся вперед еще метров на сто пятьдесят, все время посматривая вниз и пытаясь обнаружить тот предмет, ради которого он сюда явился. Место, вроде, было знакомое, вот и та куча крышек от канализационных люков, которую он видел в прошлый раз...
"Ага! Там дальше должен быть задний мост от самосвала вот он, кстати, только почему без рессор? Прошлый раз был с рессорами... Неужели за воскресение сняли? А для чего они могли понадобиться? Ты смотри, что делается! На ходу рессоры режут!.. Вот здесь я спустился, а вон за тем железобетонным коробом для теплотрассы она и лежала".
Он начал спускаться, перелез через короб и... Той штуковины не было! То, что она здесь лежала когда-то, было очевидно. Остались чьи-то следы, как будто тут орудовали ломом - а вот, кстати, и он сам лежит. И те железяки, которые под него подсовывали.
"Интересно, куда же они ее дели? - подумал Фадин. - В болото столкнули? Не похоже... Да и зачем?"
Штука эта, по прикидкам Фадина, весила что-то около тонны, и без крана вытащить ее наверх было просто невозможно. Но факт налицо - ее не было.
Он расстроился и пожалел о том, что еще прошлый раз не подверг находку более тщательному осмотру. С виду она напоминала железную бабу, которой взламывают асфальт, только размером побольше и более конусообразная. Поверхность ее была гладкая, но не металлическая, а как бы покрытая глазурью. Она лежала тупым обтекаемым концом к воде, а задний широкий конец был привален обломками бетона. И еще, там как-будто были нарисованы желтой краской какие-то буквы или цифры. А может, и нет - ему показалось... Жаль все-таки...
Делать было нечего, Фадин потолкался еще немного на том месте, где когда-то лежала его находка, и полез наверх. И почти сразу же обнаружил мешок. Обычный мешок из пеньки, или из чего их там делают... Фадин его пнул, проверяя, не лежит ли внутри что-либо полезное. Характер отдачи его заинтересовал и он решил проверить. Сверху в мешке лежали пачки бумаги, оказавшиеся на поверку паспортами на разнообразные электронные компоненты, а вот снизу...
Снизу мешок этот был на четверть наполнен совершенно новыми, непаянными микросхемами. Когда Фадин заглянул внутрь, то от удивления чуть не свалился с откоса. Ну, еще бы! Он достал горсть микросжем и пересыпал с ладони на ладонь. Микросхемы были разносортные, в основном, цифровые, самых распространенных и ходовых серий. У некоторых между ног торчали пластинки алюминиевой фольги.
"Поле чудес! - подумал Фадин. - Это ведь надо!.. Да они что там, совсем одурели, что ли?! Это же драгметалл. Да что там, драгметалл! Если этот мешок вытащить отсюда, я стану богат, как Крез!"
Фадин высыпал микросхемы обратно, взвалил мешок на плечи и полез наверх. Выбравшись на ровное место, он стал думать, что делать с этим мешком. Отнести к будке и там спрятать? Нет, лучше спрятать где-нибудь здесь.
"Ну да, здесь!.. А если сопрут?.. Кто сопрет-то?"
Фадин представил, как некто, из тех, кто приходит по выходным, находит его мешок, выносит со свалки, притаскивает домой... Тем временем он шагал вдоль откоса, машинально высматривая место, где лучше всего спрятать найденный клад. Неожиданно почва под правой ногой подалась, Фадин вскрикнул, сделал шаг влево и упал на землю. Мешок с микросхемами самых ходовых серий вырвался из рук и улетел вниз. Там что-то шуршало и с чавканьем оседало вниз, а Фадин, не оглядываясь, вскочил и кинулся вперед. Сзади еще раз ухнуло и затихло. И только после этого он опустился на колени и нашел в себе силы оглянуться.
Там, где он только что стоял, зиял огромный провал, глубиной метров восемь. По краям его свисала проволока, торчали какие-то железки, куски бетона на арматуре, тряпки и полиэтиленовая пленка. Только теперь Фадин почувствовал, что взмок. Все тело чесалось, и от пережитого волненья слегка подташнивало. Он потоптался на краю ямы, наступил на пустую банку из-под краски, зло пнул ее, и она со звоном полетела вниз. Яма постепенно заполнялась водой.
- Ну что, разбогател? - сам себе сказал Фадин. - Кретин!
Он ненавидел себя в этот момент так, как только в детстве ненавидел фашистов, когда ходил смотреть кино про войну.
"Говорила тебе мать: на чужом горбу в рай не заедешь? Говорила... Заехал? И поделом!"
Фадину стало нестерпимо стыдно, как будто здесь, возле этой ямы, за ним наблюдала целая сотня глаз. Он остановился и посмотрел по сторонам. Вокруг была свалка. Он был с ней один на один. Она поставила над ним эксперимент. Нет, скорее это был экзамен. И он провалился. Он, Человек, в глазах Природы, воплотившейся в этой свалке, оказался жалким сквалыгой, потерявшим совесть тотчас, как ему представилась первая же возможность ее потерять.
Фадин опустил голову и побрел по дороге. Поздно вечером, лежа на нарах, Фадин сделал следующее умозаключение: "Пусть природа, пусть свалка. Но она не могла знать моих намерений. Или она может читать мысли прямо из головы?... Х-ха, да у тебя на роже были просто написаны все твои намерения!".
С тем Фадин и уснул.
----
Прошло три месяца. За это время он обошел всю свалку несколько раз, досконально изучил каждый уголок, знал, что и где лежит так, что если бы его разбудили ночью, завязали глаза, сказали, что нужно то-то и то-то, он, вероятно, довел бы до места, где это лежит. Если, конечно, оно существует в природе вообще и на свалке в частности. И если не исчезло с тех пор, как он видал его в последний раз. Гарантии, что что-то лежит на своем месте, Фадин дать бы не смог. Это касалось абсолютно всего, что пребывало на территории свалки. Причем относительно предметов средней массы, Фадин еще мог предположить, как и куда они исчезают. Но куда деваются крупногабаритные объекты типа цистерн, кузовов или частей от башенного крана понять ему так и не удалось. Автогена Фадин на свалке не видел ни разу.
В конце концов, решил он, свалку надо принимать такой, какая она есть, со всеми ее фокусами. Если бы тут каждую минуту происходили чудеса, тогда бы ладно. Но этого нет. Они иногда случаются, но, скорее, всего эти чудеса являются таковыми потому, что он, Фадин, не понимает тех закономерностей, следствием которых данные чудеса являются.
И вообще, поведение свалки наталкивало на мысль, что она не просто территория, а живая территория. И может быть, даже по-своему разумная. Очень может быть!
И вот когда Фадин осознал это, он вдруг понял, что до сих пор вел себя неправильно. Он делал вид, что имеет дело с неким природным феноменом, который следует изучить, понять, и этого достаточно. Но если свалка разумная, значит...
Значит, надо попытаться войти с ней в контакт. Надо ее понять. А этогото он, Фадин, и не умеет. Когда-то умел, да со временем разучился. И, видимо, он не один такой, их, как минимум, целая бригада, не считая тех. которые еще не успели сюда попасть. А если он, Фадин, для свалки просто игрушка? Кто сказал, что она - взрослый разум? Может быть, она - как маленький ребенок. Вот игрушки: эта не нравится, эта нравится. Эту брошу, а с этой поиграю еще. И ведь не бросит, пока не наиграется. Что же остается - ждать? Или напугать? Или пригрозить? А как? Как, если она его не понимает, а он ее? Надо искать общий язык. И объяснить, что человек вообще, а он, Фадин, в частности, не игрушка.
Но все это было не более чем догадки.
В тот день с утра моросил дождь. Мусор на свалку не поступал, вероятно, в силу того, что дорога раскисла. А может быть, шоферам дали зарплату. Часть бригады сидела в вагончиках и резалась в домино. Другая часть бродила по свалке, убивая время. Фадин тоже сначала решил никуда не идти, а потом стук костяшек стал действовать ему на нервы, и он вышел проветриться.
Дождь временно прекратился. Фадин шел не разбирая дороги, и забрел на пустырь, образовавшийся еще до его появления здесь в результате активизации деятельности бульдозера. Мусор сюда почему-то не завозили и с тех пор, как считал Фадин, нога человека здесь не ступала.
Пустырь этот смотрелся, как плешь. Местами, в понижениях, произрастала крапива, а кое-где кустарник неведомой породы. Там и сям были разбросаны группы ветел, указывая на наличие небольшой лужи или озерца, в которое бульдозер сунуться не посмел. Из песка торчали куски кабеля, проволока, тряпки остатки былой роскоши. В правой части пустыря имела место яма приличных размеров, и сразу за ней - песчаный бугор с отпиленным боком. На бугре росло штук пять сосен. Над пустырем клочьями висел туман, изнемогавший в борьбе с ветром. На возвышениях он уже сдал свои позиции, а там, где пониже, еще держался. Небо было затянуто серой пеленой и оттуда сыпалось что-то неуловимое мелкое и гнусное. Обычно яркая и разноцветная палитра свалки теперь сделалась уныло серой, как будто ее всю разом накрыли полиэтиленовой пленкой. И даже крапива, всегда нагло-зеленая. теперь пожухла, обвисла и от ее бойкости не осталось и следа.
Фадин размышлял о бренности бытия, чему способствовали и погода и обстановка. Он уже сжился со свалкой и чувствовал себя здесь почти хозяином. И данное ее состояние рассматривал как нарушение статуса. Свалке надлежит быть яркой и кричащей, как ярмарка. Она должна выставлять напоказ все свои прелести, глумиться над здравым смыслом любого прижимистого человека. А это что такое? Разве это свалка? Нахохлилась, как мокрая курица.
...И эта плешь дурацкая: На порядочной свалке все должно быть завалено мусором под завязку! Грязь должна быть непролазная. А здесь песок. И яма, как бельмо на глазу. Фадин туда уже проникал - ничего хорошего в ней не было. Тем более он был удивлен, когда заметил, что из ямы показалась чья-то голова.
Фадин решил пойти и посмотреть, кого это нелегкая понесла в такую погоду обследовать эту яму. Он приблизился к краю. Человек, которого он увидел, был в фуфайке и брезентовых штанах - верный признак того, что он местного происхождения.
- Эй! - крикнул Фадин.
Человек повернулся, и он узнал его. Это был некто, по прозвищу Негр, живший в соседнем вагончике.
- Привет, - сказал Негр.
- Здорово, - сказал Фадин. - Что это ты в яму залез?
- А погода такая, тут только и сидеть.
- Да, погода шепчет, - согласился Фадин - В балках уже печки подключили.
- Что бригадир? Работа будет?
- Бригадир, как все, в домино режется.
- А ты чего же?
- Да я в домино не силен. А блеять под столом - охоты нет.
Фадин спрыгнул в яму.
- Что, действительно просто так полез или нашел чего?
Негр помялся.