- Поэтому лучше пусть найдут его у меня? Ресторатор совсем поник и ссутулился.
- У кавалера искать не будут... При чем тут кавалер и сын какого-то водителя? И еще я думал, что кавалеру будет интересно... Поскольку он не любит кавалера Рюделя...
Я слушал моего гостя и напряженно думал. Подослан он или нет? Вряд ли, похоже, что все рассказанное мальчишкой чистая правда. У дядюшки хватило порядочности не выдать его, но он все же очень опасается за свою шкуру и предпочел бы сплавить опасного беглеца мне. Наверняка кавалер Рюдель перетряхнет всех родственников убитых водителей. И, конечно, когда дядюшку Теодора как следует прижмут, он не будет долго запираться. Такие типы храбры, когда их толпа, да все с длинными мясницкими ножами.
Мне очень не хотелось впутываться в какую-нибудь историю, но парнишке всерьез грозила беда.
- Слушай, дядюшка Теодор, и да будет над тобой тень Креста! Я действительно не люблю кавалера Рюделя и хочу его побить в честном бою. Все, что мне тут наплел твой племянник, меня не интересует. Но мальчишка мне нравится. Мне нужен шустрый парень, которому я смогу доверять. Оставь его у меня.
Я выпроводил ресторатора за дверь и велел Петровичу заняться мальчиком, а сам ушел в другую комнату и долго говорил с бабушкой.
Глава 12. Полцарства за коня!
Бои Соискателей проходили по олимпийской системе - проигравший мог отправляться восвояси или занять место среди зрителей. Ничья не объявлялась соперники бились до победы.
По жребию мне пришлось принять участие в утренних боях. Кавалер с красной лентой Верховного Судьи через плечо долго копался тощими пальцами в вазе и, наконец, вытащил мне первый номер. Я предпочел бы выступать не самым первым, чтобы предварительно посмотреть на один-два боя, - все-таки знать уровень мастерства здешних кавалеров мне бы не повредило. Судья смотрел на меня наглыми глазами, склонив голову набок, как вздорная сорока. Почему-то его птичье лицо показалось мне знакомым. Я попытался вспомнить, но не смог. "Ладно, - подумал я и равнодушно кивнул. - Первый так первый. Выиграю бой и насмотрюсь вдоволь".
Мою броню привез на тележке Илия со своими подручными. С помощью Петровича и Юлика я надел ее на себя. Была она тяжела и неудобна, но приходилось терпеть. Илия припас также дюжину деревянных копий. Я уселся на Нектара, строго-настрого приказав Петровичу только наблюдать и ни во что не вмешиваться, взглянув на всякий случай на блок-кольцо, надетое на палец левой руки, и выехал на Ристалище.
Глашатаи долго перечисляли победы моего соперника - все это я слушал вполуха. Наконец раздался сигнал, и мой первый бой начался.
Из этого короткого боя я успел понять только то, что мастерством здешние кавалеры не блещут. Мой противник вылетел из седла от первого удара, не сумев даже толком зацепить меня. Я спешился, снял по здешнему обычаю шлем, помог подняться на ноги кряхтевшему кавалеру, и мы поклонились королевской ложе. Потом я сидел на солнышке, сняв броню, и смотрел, как ломают копья другие претенденты, - среди них лишь двое или трое показались мне достаточно серьезными соперниками. Больше всего мне хотелось увидеть кавалера Рюделя, но его нигде не было, - видимо, он попал в вечернюю подгруппу.
Часа через два пришел черед второму моему поединку. Я надел броню и пошел за лошадью. Картина, которую я увидел, заставила меня похолодеть: Нектар, дергаясь, лежал на полу конюшни, с его губ капала розовая пена, а вокруг метался ошалевший Юлик.
Я понял все с одного взгляда - кавалер Рюдель нанес мне новый и очень меткий удар.
- Здесь кто-нибудь был? - спросил я.
- Никого... Дядюшка был... - мальчишка чуть не плакал.
- Зачем он приходил?
- Проведать. сладостей вот принес...
- К лошади подходил?
- Да... Хороший, говорит, конь, славный конь... Похлопал его.
- Кормил?
- Конфету дал...
Все было ясно. Агенты Рюделя добрались-таки до дядюшки Теодора. Ах, быстро его обработали!
Я стремглав бросился наружу, потому что там уже объявлялся следующий бой мой бой.
- Моя лошадь отравлена, - шепнул я Илии и Петровичу. - Что будем делать? Кто-нибудь из кавалеров сможет одолжить мне коня?
- Я боялся чего-нибудь подобного, - сказал Илия, - Это все подстроено, и никто нам лошади не даст,
Вдруг мне в голову пришла сумасшедшая мысль. Ведь дворцовая конюшня в пятистах метрах отсюда!
- Есть выход, - сказал я. - Илия, прошу тебя именем Ганелоны: беги в конюшню и скачи сюда на Росинанте. Дай ему с сахаром эти таблетки - и сюда. Я постараюсь выиграть время.
Сопровождаемый Петровичем, я кинулся к птицеголовому судье. Он с важностью восседал в глубине судейской ложи, потягивая что-то из стакана.
- Я прошу дать мне пять минут отсрочки. Моя лошадь нездорова, и я хотел бы ее сменить.
Остроносый кавалер окинул меня мерзким взглядом - я даже поежился под броней - и проворно вылез из кресла.
- Кавалер отказывается от поединка? - громко спросил он. - Кавалер испугался боя с соперником?
- Да не отказываюсь я! Мне нужно пять минут, чтобы сменить лошадь.
Он смотрел на меня с ядовитой ухмылкой.
- Поскольку бой уже объявлен и соперник ожидает на Ристалище, по кодексу конного боя его следует объявить победителем...
Тут меня словно кипятком ошпарило. Я вспомнил, откуда мне знакома эта длинноносая рожа!
- Кавалер же, отказавшийся встретиться в честном бою с соперником, изгоняется с позором из числа Соискателей, вымпел его всенародно срывается и попирается ногами... - открыто издеваясь, нараспев читал судья.
Я быстро оглянулся - не помешает ли мне Петрович? Но тот стоял спиной к нам у балюстрады и разглядывал моего гарцующего соперника. Ну и хорошо. Эх, птиценосый, ты меня видишь впервые, а я тебя уже видел - на портрете, за спиной у Ганелоны, - и теперь знаю, что ты за птица! Сейчас я сделаю мгновенное движение, которое ты даже не увидишь, и ты сложишься пополам, тихо ляжешь на землю и будешь лежать долго, достаточно долго, чтобы я успел вышвырнуть из седла своего соперника. А когда ты немного оживешь, я шепну тебе несколько слов, после которых ты никогда не захочешь становиться мне поперек дороги!
Судья был глуп, как пень, и инстинкты самосохранения у него начисто отсутствовали. Иначе он не посмел бы разинуть рот и заорать ликующим голосом:
- Объявляется, что ввиду отказа...
"Сам виноват, - подумал я, незаметно разворачивая плечи и расслабляя кисть. - Эх!.."
Но ударить я не успел, потому что пальцы Петровича намертво сковали мою руку.
- Второй кавалер тоже не может биться, - сказал Петрович, дружески обнимая судью за шею и поворачивая лицом к Ристалищу. От этого легкого прикосновения глаза у судьи вылезли из орбит, рот приоткрылся, а лицо начало синеть. Но Петрович знал меру - через две-три секунды он отпустил обмякшего судью и даже поддержал его за локоть, чтобы тот устоял на ногах.
- Обрати внимание, судья, второй кавалер тоже не может биться, - повторил он флегматично. - У него что-то случилось с лошадью. Видишь, она лежит на траве?
- Видимо, сегодня невезучий день для лошадей, - сказал я судье, ласково улыбаясь. - Я думаю, что надо объявить перерыв минут на пятнадцать-двадцать. Неужели у тебя есть возражения?
Судья ошалело крутил головой, потирая шею.
- Н-нет... Не возражаю, - прохрипел он. Голос явно не слушался его. Он подозвал герольда и приказал объявить перерыв.
Я был готов расцеловать Петровича - я не сомневался, что все это его проделки.
- Петрович, побудь тут с судьей, - сказал я. - Ты посидишь здесь, судья, пока я буду готовить лошадь? Ее, по-моему, уже привели...