Все, но только не инспектор. Этот человек бесшумно, как тень, появился за спиной Сергея, всем своим видом выражая протест.
— Отмените общую тревогу, прекратите торможение. Сейчас же!
В первое мгновение капитан не понял этих слов, сказанных мягким, но не терпящим возражение голосом. Почти шепотом.
— Нет. — Сергей повернулся к Ивану Петровичу, уколовшись об его острый взгляд. — Приказы отменены не будут.
— Я — инспектор Главного управления, и мои приказы должны быть выполнены. Немедленно отменить общую тревогу!
Сергей с удивлением смотрел на инспектора. Капитан и сам прекрасно знал, что маневр опасен, и даже не тем, что может нанести вред кораблю и людям, а тем, что он полностью нарушает график и траекторию полета, рассчитанную заранее, и утвержденную в двух инстанциях. Отставание от графика даже на несколько часов чревато большими последствиями — грузовик может просто-напросто "промазать" мимо Марса, а для нового маневра может не хватить топлива. Вот так огромный корабль может просто и незатейливо остаться в космосе, потеряв управление, и на его спасение потребуется трата серьезных средств.
— Там есть люди. И они подвергаются опасности. — Сергей произнес эту фразу размеренно, почти по слогам. Он понимал, какой опасности сейчас подвергал своих людей, но у всех них хотя бы есть чем дышать. А на терпящем бедствие корабле воздуха могло уже и не быть.
— В гораздо большей опасности находятся сейчас ваши люди, капитан. И сейчас вы рискуете не только собой, но и капитанскими погонами.
Сергей промолчал. Он просто смотрел в глаза инспектора, острые, холодные, рассудительные. Правильные, черт возьми, соблюдавшие инструкции и предписания Главного управления.
— Нет. — Наконец сказал Сергей. — Этот корабль вверен мне, и пока я его капитан. Корабль находится в рейсе, на нем объявлена общая тревога. Надеюсь, вам не нужно напоминать, товарищ инспектор, о полномочиях капитана в данной ситуации? Покиньте капитанский мостик.
Инспектор ничего не ответил. Его раздражение выдала лишь дрогнувшая над правой щекой мышца, на мгновение приоткрывшая уголок сероватых зубов. Также бесшумно инспектор исчез из капитанского мостика.
Сигнал пропал. Просто оборвался на полуслове, и больше на тормозящем ГКМ-1875 его не слышали. Через семь часов людей ожидало разочарование: по координатам, указанным в сообщении, ничего не было. Пусто. Ни следа корабля, ничего — только тонкая, бесцветная пыль Пояса астероидов, прозрачной дымкой укрывающая экраны радаров кругового обзора.
Легче найти иголку в стоге сена, чем корабль в космосе: простая по сути своей радиолокация в бескрайней пустоте превращается в сложное, долгое и нудное дело. Антенны радиолокаторов уже третий час обшаривали космическое пространство вокруг корабля. Параболические антенны поворачивались на доли градусов, останавливались, посылали радиосигнал, и на протяжении нескольких секунд ожидая отклика. Но космос в радиусе миллиона километров пока молчал.
— Сигнал! Есть сигнал! — голос связиста разорвал царившую на капитанском мостике тишину, в одно мгновение разрядив обстановку. Капитан улыбнулся. Терпящий бедствие корабль найден, теперь осталось дело техники — подойти к нему, и спасти людей. Или с почестями похоронить их останки.
В команде грузовика не было профессиональных спасателей, но все члены экипажа владели навыками первой помощи и проходили курс выживания в сложных условиях. Все эти навыки были совершенно бессильны перед аварией корабля в открытом космосе, но давали хотя бы какую-то надежду на спасение. Поэтому Сергей отобрал пятерых людей из своей команды, которые через полчаса уже отправились к молчащему кораблю на челноке инспектора.
Это был грузовик. Большой. Один из новых красавцев двадцатой серии.
Точнее, это были остатки километрового грузовика. Команда, прибывшая с ГКМ-1875, увидела исковерканную, лишенную большей части грузовых модулей и покрытую рваными "ранами" тушу грузовика. Кое-где тело корабля было покрыто копотью, местами, напротив, обнажился серебристо-белый титановый сплав.
Во многих местах из разрушенного корабля вырывались и тут же застывали блестящими каплями струи масла и пара — эта серебристая россыпь блестящим шлейфом протягивалась насколько хватало глаз, отчего корабль был похож на комету. А пространство вокруг этой рукотворной кометы было заполнено ее металлическими останками — рваными частями корпуса корабля, раздавленными модулями, ровными параллелепипедами железо-никелевого сплава с астероида, камнями, пылью и просто мусором.
Из-за этого подход челнока к кораблю затруднялся и грозил обернуться новой катастрофой. Но мастерство пилота оказалось на высоте, и через полчаса, отыскав стыковочный узел, челнок прилип к изуродованному телу мертвого грузовика.
Челнок привез тринадцать человек и два тела. Капитана и штурмана обнаружить так и не удалось. Среди спасенных было двое тяжелораненых, а почти все остальные были покрыты синяками, ссадинами и кровоподтеками. Авария грузовика не обошла стороной ни одного члена его команды, оборвав жизни четырем молодым, смелым и сильным.
Причина гибели грузовика оказалась до ужаса банальной: астероидный удар.
На самом деле в Поясе астероидов не так опасно и страшно, как об этом принято думать, ведь здесь расстояния между более или менее крупными астероидами достигают десятков и сотен тысяч километров. Так что корабли в этом регионе летают почти также, как и в "чистом" пространстве между Землей и Марсом. Почти, но не совсем.
В Поясе страшны не крупные астероиды — все они известны и наблюдаются радарами. Опасаться стоит "камушков" диаметром в несколько метров, ведь их много, а обнаружить издалека практически невозможно. Иногда эти астероиды, имеющие массу в сотни, максимум — тысячи тонн, оказываются рядом с космическими кораблями, но обычно их пути расходятся.
Но бывает, что астероид находит свою цель. Так случилось пять суток назад с грузовым кораблем ГКМ-2004, по корпусу которого не скорости несколько километров в секунду "чиркнул" пятиметровый черный астероид. Камень разнес грузовик в клочья, разбросав по окрестному космосу полмиллиона тонн груза. Довершила страшное дало череда беззвучных взрывов — в кораблях этой серии баки с топливом и окислителем находятся слишком близко и для возгорания хватило просто "удачного" попадания астероида…
На погибшем корабле были "гости" — известный ученый-планетолог Василевич с молодым аспирантом. Пожилой, но полный сил и энергии ученый совершил длительную экспедицию по объектам Пояса астероидов, и на попутном транспорте возвращался на Марс. Вместе с Василевичем летело три тонны геологического материала, и гигабайты ценнейшей информации.
Ученый долго и упорно уговаривал спасателей взять на челнок несколько своих ящиков, но ему удалось "отбить" лишь небольшой рюкзак. Главное, говорил профессор своему аспиранту, находится именно здесь, в этом рюкзаке, а еще здесь и здесь — с этими словами он показывал на собственную голову и старенький ноутбук.
Аспирант был молчалив, но, как сказал профессор, "мальчик подает большие надежды, но у этой молодежи никакого уважения к научным авторитетам". Молодой человек на это никак не реагировал. Возможно, он уже в сотый раз слышал эту хвалебно-ругательную речь, и она не вызывал в нем никаких эмоций.
Все спасенные были размещены в свободных каютах (хотя и пришлось потесниться), а корабль начал готовиться к разгону. Инспектор в эти часы лишь однажды появился на глазах капитана — ему потребовалась подпись Сергея в рапорте для Главного управления. Капитан молча прочел бумагу, бросил короткий взгляд на инспектора, и не говоря ни слова подписал документ, что явно доставило удовольствие должностному лицу.
Удар. Еще удар. Корабль застонал, вздрогнул и начал медленно разворачиваться вдоль поперечной оси. Корпус грузовика заскрежетал так, что заныли зубы. Свет моргнул и во многих отсеках погас, но через мгновение они заполнились оранжевым светом аварийного освещения. Внезапно все стихло, и такая непривычная тишина, в которой утонул даже шум двигателей, больно надавила на уши.
Взвыла сирена. Сергей, опомнившись от сотрясения капитанского мостика, бросился к центральному пульту. Двигатели не работали. Корабль, только-только начавший разгон, потерял управление. И потерял едва не половину грузовых модулей. Реактор был цел и работал в штатном режиме. Это хорошо, очень хорошо, радиация — это самое страшное в такой ситуации. А так можно жить.
Еще удар, за которым последовала мощная вибрация, протяжный стон и скрежет корпуса. Свет совершенно погас. Мимо капитанского мостика пролетело несколько мятых и рваных кусков обшивки. Откуда-то снизу вырвалась белесая струя газа, тут же исчезающего в черноте космоса. Усыпанный звездами черный купол куда-то медленно плыл, и от этого кружилась голова.
Неожиданно загорелся аварийный свет, сирена, надрывавшаяся все эти долгие секунды, из последних сил издала тревожный вопль и заглохла. Запало озоном и оплавленным пластиком.
— Реакторный отсек!
— На связи! Реактор работает в норме!
— Двигательный отсек!
Тишина.
— Двигательный отсек!
— Да, товарищ капитан, здесь… — хриплый слабый голос не внушал ничего хорошего. — Здесь темно и нечем дышать, капитан!.. Двигателей… нет, наладить нормальную работу невозмо…
Связь с двигательным отсеком оборвалась, вновь раздался скрежет, который тут же сменился непонятным грохотом и шумом.
Жилой отсек отвечал быстро, все были живы и здоровы, но в голосе некоторых спасенных с ГКМ-2004 чувствовался настоящий страх. Они второй раз переживали катастрофу, и это было… неприятно.
Голос Сергея был крепким, а действия грамотными. И трудно было поверить, что этот человек сейчас был растерян. По-настоящему растерян. Он не знал, что делать — такая авария произошла с ним впервые, и далеко не все в ней укладывалось в рамки инструкций.
Внезапно на капитанском мостике появилась тонкая фигура инспектора. Он захлебывался от проклятий.
— Какого черта здесь происходит! Я предупреждал вас! Вы нарушили приказ, и будете наказаны, капитан! Да хотя какой вы после этого капитан?! Вы будете исключены из флота и высланы на Плутон! Что вы теперь собираетесь делать?! Я не хочу погибать из-за вашей дурости!..
Капитан в упор посмотрел на инспектора. И в следующее мгновение инспектор получил удар такой силы, что отлетел и больно ударился о противоположную стенку мостика. Его крик утонул в раздавшемся скрежете, а испуганных, полных отчаяния глаз не было видно в оранжевом сумраке.
— К спасательным капсулам. Живо! — страшный голос капитана врезался в мозг инспектора, заставив его отчаянно бить по воздуху руками и ногами. Сергей, видя странные движения инспектора, подлетел к нему, и придал ускорение в нужную сторону.
— Всем-всем-всем! Объявляется эвакуация! Членам экипажа занять свои места в капсулах согласно предписанию, всем присутствующим на корабле прибыть к ближайшим капсулам! Никого не оставлять, за панику буду наказывать лично!
Капитан бросил взгляд на пульт — из четырех капсул целыми остались три. Но самое страшное, что такой нужный сейчас челнок тоже не подавал признаков жизни. Сергей надеялся, что это просто не работали датчики, но могло случиться и так, что челнока действительно больше не было.
На пульте загорелись три зеленых индикатора — капсулы были полностью заполнены. Сергей поочередно вызвал каждую из капсул, попросив поименно доложить о находящихся в них людях. Все, включая привезенных с ГКМ-2004, были спасены. Все, кроме экипажа двигательного отсека.
Капитан бросил беглый взгляд на капитанский мостик — здесь он провел два года своей жизни, сделав немало рейсов от Пояса астероидов к Марсу и обратно. Нужно было спешить, но Сергей решил осмотреть двигательный отсек. Он полетел вдоль корабля, осматривая проплывающие мимо отсеки, и уперся в главную шахту грузовика — ней царила тьма, лишь где-то далеко тлел одинокий оранжевый фонарь.