В интересах облегчения переговоров по широкому кругу проблем Правительство Регула сочло возможным ознакомить человечество с некоторыми историческими особенностями развития регулянской цивилизации, с ее насущными потребностями, а также с основными нормами общественного поведения граждан Регула.
Регулянская цивилизация, или, как она первоначально называлась - Счастливое Сообщество Гордых Мохнатых Пауков, - возникла около двух тысяч лет назад на границе между Нижней Мантией и Внешним Ядром в полостях естественного происхождения. В ту далекую пору Гордые Мохнатые Пауки имели небольшие размеры - до двух метров между наиболее удаленными друг от друга кончиками противоположных клешней, - и обладали весьма примитивной биохимией, питаясь Глупыми Погаными Червями и используя в процессе метаболизма обильно представленные в породах Нижней Мантии химические элементы. Гордые Мохнатые Пауки размножались половым способом и вели отчаянную борьбу за существование с Глупыми Погаными Червями. Борьба эта завершилась полной победой Гордых Мохнатых Пауков, так как Глупые Поганые Черви, в силу их общей недоразвитости, далеко не всегда употребляли в пищу плененных Гордых Мохнатых Пауков, а иногда даже отпускали их на свободу. В отличие от Глупых Поганых Червей, Горды Мохнатые Пауки использовали все выгоды своего положения, но условия существования в первоначальном ареале обитания непрерывно ухудшались. Гордых Мохнатых Пауков становилось все больше и больше, а Глупых Поганых Червей - все меньше и меньше. Гордые Мохнатые Пауки устремились к просторам Верхней Мантии, и вынужденные, в условиях дефицита привычной пищи, конкурировать друг с другом, подчинились строгим требованиям естественного отбора. Это был период мощного ускорения интеллектуального и физического развития Гордых Мохнатых Пауков, ибо рассчитывать на выживание могли только сильные и умные особи. Сегодняшние историки Регула вынуждены судить об этой героической эпохе по косвенным приметам и отдельным разрозненным фактам, но, согласно существующим ныне воззрениям, именно к этой эпохе относится разделение Сообщества на Разумных Гордых Мохнатых Пауков и Недостойных Мохнатых Пауков. В то время как в результате благотворных мутации Разумные развили присущие им издревле способности к счетно-логическому мышлению, создали письменность, овладели началами так называемых точных наук, построили землеройные аппараты и оружейные заводы, поставили себе на службу лучистую энергию радиоактивных элементов, наладили эффективную сейсмогравиметрическую связь - аналог вашей радиосвязи, запустили в оборот финансовую единицу, разработали основы права, - развитие Недостойных пошло по иному пути. Они занялись построением и распространением того, что на человеческий язык можно перевести как "этические теории", проводили все время в бесплодных и нескончаемых дискуссиях и, вдобавок, создали и стали поклоняться вреднейшему культу Бедного Глупого Поганого Червя, тем самым внося сумятицу в единые ряды Разумных. Лучшие из Разумных вовсе не хотели, чтобы плоды их титанического труда доставались бездельникам Недостойным, но проявляли понятную терпимость, пока продовольствия хватало на всех. Но вскоре Глупые Поганые Черви были полностью истреблены и над расой Мохнатых Пауков нависла чудовищная угроза голодной смерти. В этот грозный час Лучшие из Разумных призвали своих собратьев под развернутые знамена и ополчились войной на Недостойных. Война принесла убедительную победу находившимся на неизмеримо более высоком техническом уровне Разумным, употребившим останки эстествующих дегенератов в пищу. Именно тогда Разумные дали начало нынешней расе Регулян.
Но поедание Недостойных не могло стать и не стало решением проблемы общественного питания. Разумные размножались и продолжали увеличиваться в размерах. Суровая действительность стимулировала поиск новых, более устойчивых механизмов видового выживания. Их суть определалась двумя основными факторами: желательностью снабжения особей достаточным количеством калорий и необходимостью сохранения Пауков как биологического вида. После тщательного размышления Лучшие из разумных выработали План Спасения и представили его на утверждение Всеобщего Съезда Разумных Гордых Мохнатых Пауков. На съезде, созванном примерно тысячу лет назад, была принята эпохальная Программа Развития, положения и дух которой и по сей день определяют жизненную философию регулян. Съезд вынес тяжелое, но мужественное постановление - О создании Великого Патриотического Фонда. Согласно этому историческому решению, определенная часть Разумных переходила в полную собственность Фонда с тем, чтобы послужить источником так называемых Почетных Калорий для своих соотечественников. Проведенные экспертами подсчеты показали, что численность Фонда следует постоянно поддерживать на оптимальном уровне пятнадцати процентов от популяции - в те годы именно такой уровень позволял как постепенно наращивать поголовье Разумных, так и обеспечивать продовольствием всю популяцию. Много времени и сил отнял от участников Съезда поиск приемлемого способа выявления Генераторов Почетных Калорий. Хотя основной принцип - принцип естественного отбора - ни у кого не вызывал ни малейших сомнений, во избежании нежелательных эксцессов долженствовало разработать процедуру, отвечавшую высоким принципам справедливости, и, таким образом, устранявшую опасность любых вспышек массового недовольства. Окончательный вариант решения предусматривал проведение Ежегодных Турниров-Праздников, особых состязании в силе и ловкости, в ходе которых и определялись бы кандидаты в Фонд. Получив в последнее время некоторое представление об истории человечества, мы можем сравнивать эти турниры с состязаниями гладиаторов в Древнем Риме. Подобным новаторским и, одновременно, вынужденным способом, нашим далеким предкам удалось справиться с проблемой воспроизводства Великого Рода Разумных Смелых Гордых Мохнатых Пауков. С тех пор Турниры-Праздники проводятся регулярно. Правда, в последние столетия проходной балл был несколько сокращен и составляет ныне приблизительно одиннадцать процентов, так как исследованиями наших юристов и статистиков установлено, что около четырех процентов от популяции всегда приходится на тяжелых преступников - Гадких Мохнатых Пауков, чья вина состоит в проявлении нездорового интереса к давно искорененному из сознания любой здравосмыслящей особи культа "Бедного Глупого Поганого Червя".
Название Регул трудно перевести на человеческие языки, но наиболее близкая к оригиналу интерпретация вобрала бы в себя такие привычные людям понятия, как "Общность", "Вера" и "Победа". Именно на данном названии, в основном из соображении простого удобства, остановился, созванный тридцать лет спустя Первого с намерением юридически закрепить достигнутый уровень общественно-политического сознания Мохнатых Пауков, Второй Всеобщий Съезд. С тех пор в истории регулян открылась новая победоносная глава, продолжающаяся и по сей день. Началась так называемая Эволюционная Эпоха - эпоха свободная от всякого рода антагонистических противоречий. Объективные законы развития влекли регулян дальше и выше, туда где предполагалось существование земной поверхности. Ее наличие постулировал великий регулянский ученый Круикуак, сформулировавший на основании тонких гравиметрических измерении гениальную догадку о существовании Большого Внешнего Мира. Хотя гениальный Круикуак пал смертью храбрых на одном из Ежегодных Турниров-Праздников, но дело его продолжили его достославные ученики. Примерно пять столетии назад Первая Академическая Экспедиция имени Круикуака пробилась к высшим слоям Верхней Мантии и достигла пород расположенных между Мантией и Корой (или, по вашей терминологии - границы Мохоровича). Господствовавшие в Коре геологические условия резко отличались от привычных. Регуляне испытывают в Коре ощущения сравнимые с ощущениями, переживаемыми людьми приблизительно на высоте Эвереста. Кора оказалась крайне дискомфортной и негостеприимной для расы Гордых Мохнатых Пауков. Поэтому в течении столетии регулянская цивилизация продолжала развиваться в пределах Верхней Мантии. Упадок интереса к Коре был обусловлен как и без преувеличения грандиозными ресурсами заложенными в Мантии, так и необходимостью подтягивания научно-технических тылов. Именно в Эволюционную Эпоху наука, техника и технология регулян поднялись на качественно высшую ступень. Только за два предыдущих столетия список их научно-технических достижений пополнился теорией относительности и математической геохимией, теорией ядерных сил и микроэлектроникой, атомной энергетикой и пластохирургией, новейшими породопроходческими аппаратами и сенсорными приборами сейсмогравиметрической связи. Но вместе с достижениями росли и потребности регулян. В их обиход вошло понятие комфорта. Выяснилось, что дефицит в целом ряде минералов и солей, без которых, не ведая о потенциальных возможностях их использования, общество легко обходилось раньше, можно изжить только путем освоения континентальной и океанической Коры. Дальнейшее продвижение регулян к земной поверхности диктовалось также необходимостью решения тех невиданных ранее проблем, с которыми Гордые Мохнатые Пауки столкнулись в связи с изменением структуры общественного потребления. В частности, увеличение средней продолжительности жизни и быстрый рост уровня благосостояния регулян вынудил Правительство Регула в конце прошлого века повысить квоту отчислений в Фонд до девятнадцати процентов, причем доля преступных элементов возросла до семи и одной десятой процента. Логическим финалом столь неблагоприятной тенденции мог стать необратимый развал цивилизации. Потому неудивительно, что усилия регулян в двадцатом и двадцать первом веках по человеческому, так называемому христианскому летоисчислению, были направлены на превращение границы Мохоровича в относительно подходящую среду обитания. И усилия эти оказались небезуспешными. На границе создавались колонии и оазисы с более-менее сносными условиями существования. Небольшие колонии регулян появились и на необъятных просторах океанической и континентальной Коры. И регуляне начали узнавать удивительные вещи об окружающем их Внешнем Мире. Под влиянием поступавшей информации их устоявшийся жизненный уклад претерпевал медленные, но основательные изменения. В школах Регула стала преподаваться новая дисциплина - астрономия, появились специалисты по волновой радиосвязи, готовились кадры подводников и десантников, в тщательно законспирированных тайниках на поверхности Земли устанавливались мощные антенны, лингвисты Регула с помощью компьютерной техники принялись за расшифровку человеческих языков. В клешни ученых Регула попали минералы и химические элементы с удивительнейшими свойствами, их применение открывало новые, не поддающиеся учету возможности для ускоренного развития регулянской экономики. Практически неисчерпаемые источники биомассы, богатейшие залежи органических и неорганических соединений, искусственное культивирование органики в тех, давным-давно оставленных Мохнатыми Пауками местах, что сегодня не смогли бы прокормить даже одного-единственного Гадкого Мохнатого Паука - вот что сулило и сулит регулянам участие в освоении Внешнего Мира. Кроме того, впервые в истории Регула общество получило шанс ограничить контингент Генераторов Почетных Калорий одними только преступниками. Высокий уровень научно-технического развития регулян создал неплохие предпосылки для решения новых задач, и это вопреки тому, что, как оказалось, во Внешнем Мире процветают особые формы разумной жизни, прошедшие совершенно иной путь общественного и технологического прогресса. Уничтожение, либо подчинение, этих форм было вполне по плечу технической цивилизации, способной избежать ответных ударов противника. Регуляне не считают нужным скрывать от Человеческой Расы и ее Объединенного Совета, что в свое время ставился вопрос об истребительной войне против чуждых форм жизни, пользовавшихся громадными благами в течение долгих веков надежно скрытыми от Лучших и Разумных регулян, не говоря уже о широких массах Мохнатых Пауков. Военная партия в рядах регулян обладала довольно широкой поддержкой и строгой организацией, и не в абстрактной жалости дело, что вынашиваемым ею в отношении человечества планам так и не суждено было осуществиться. Передовые отряды регулянских десантников натолкнулись на неожиданное серьезное препятствие: их панцыри оказались совершенно бессильными перед губительным воздействием солнечного света. Выяснилось также, что выведение улучшенной, невоспримчивой к потокам фотонов и других элементарных частиц породы регулян методами генетической инженерии, пока что обречены на провал, ввиду того, что гены световой восприимчивости Пауков рассеяны по внутренним областям хромосом, несущих ответственность за выполнение важнейших жизненных функции паучьего организма. И хотя соблюдение особых мер безопасности позволяет некоторое время поддерживать жизнедеятельность десантируемых на земную поверхность отдельных особей, одними этими мерами вряд ли удастся обеспечить силам вторжения серьезное стратегическое преимущество. Поэтому более весомыми выглядели и выглядят аргументы мирной партии регулян - попытаться привлечь человечество к взаимовыгодному сотрудничеству во имя ускорения экономического развития обеих земных цивилизации. Регул мог бы поставлять человечеству ценные минералы из глубин Коры и Мантии, передавать ему определенную технологию и "ноу-хау", гарантировать взаимную безопасность. Человечество, в свою очередь, внесло бы позитивный вклад в дело повышения жизненных стандартов регулян, вовлекло бы Регул в свои космические программы. Следует стремиться к положению, при котором сотрудничество между нашими цивилизациями превратится в непременное условие сохранения всеобщего мира на планете. Разумеется, Регул выступает за хорошее соглашение - в полной мере учитывающее интересы сторон и поддающееся взаимной проверке в разумных границах. Поскольку, по очевидным техническим причинам, такая проверка в обозримом будущем не сможет стать всеобъемлющей, считаем необходимым разработку комплексных мер доверия, которые предваряли бы развитие всесторонних контактов между двумя цивилизациями. Первым шагом в правильном направлении может стать выработка Кодекса Поведения Земных Разумных Существ, о чем упоминалось в начале настоящего Сообщения.
Поскольку указанный Кодекс должен учитывать суть основных психофизиологических особенностей субъектов - представителей популяций Высоких Договаривающихся Сторон, мы желали бы кратко информировать человечество об общепринятых нормах взаимных отношений между индивидуальными особями регулян.
Дееспособная взрослая особь, обладающая гражданскими правами и обязующаяся выполнять гражданские обязанности перед обществом, - это Гордый Мохнатый Паук с развитыми многоярусными клешнями и нормальными по Бурхугу парапсихическими рефлексами, двух лет от роду и выше. Цементирующие регулянскую цивилизацию моральные принципы, по нашему убеждению, многоязыкому человечеству должны быть близки и понятны. В обязанности дееспособным регулянам вменяются следующие нормы поведения: Сохранение супружеской верности в пределах продолжительности жизни одного из супругов; преданность друзьям - паукам и паучьихам - пока таковая преданность не наносит ущерба интересам общества в целом; вдохновенное понимание нежелательности сохранения жизни неполноценным членам общества, и, как следствие, отказ в содействии особям тяжело раненым в турнирных сражениях, либо получившим тяжелые телесные повреждения на общественных работах; проявление дружеского участия к Мохнатым Паукам-Сироткам и к особям, страдающим легко излечимыми формами стагнации; беспрекословное повинование Лучшим и Разумнейшим регулянам - цвету и гордости нашей цивилизации, а также немедленное информирование Служителей Истины - верных слуг Лучших и Разумнейших - о проступках и неблаговидных помыслах неблагонадежных элементов; искренняя ненависть ко всем отступникам и отщепенцам, усомнившимся в полезности и справедливости вышеперечисленных норм. Эти сведения о краеугольных принципах нашей морали мы передаем человечеству с самыми благородными намерениями. Если человечество проявит интерес к предлагаемым переговорам, то рассмотрение данной темы может быть продолжено.
Мы ожидаем от человечества и его вождей принятия мудрых и последовательных решении. Разумеется, вы вольны встать на путь конфронтации и отказа от сотрудничества. Мы, однако, за конструктивные переговоры и надеемся на дальновидность членов Объединенного Совета. Если сегодня мы упустим возможность для начала диалога, события на нашей планете могут принять трагический оборот и вся ответственность за непредсказуемые последствия ляжет на руководителей человеческой расы. В случае если они проголосуют за нагнетание напряженности и, в конечном счете, за вооруженный конфликт, то трудно будет рассчитывать на миролюбие регулян. Не исключено, что в общественном мнении Регула возобладают аргументы выдвигаемые военной партией и тогда никто не сможет поручиться за то, что столкновения удастся избежать. Крайне важно, каким будет принципиальное решение Объединенного Совета - переговоры или их отсутствие. Если в течении двух суток решение не будет принято, правительство Регула подаст в отставку в полном составе, и это, без сомнения, усложнит наши отношения. Технические аспекты переговоров нетрудно определить через межправительственное соглашение по процедурным вопросам. В любом случае, однако, ваш полномочный представитель должен будет в согласованное сторонами время прибыть в нашу надземную колонию лично. Неявку мы будем вынуждены расценить как явное проявление недоверия к Регулу в целом. Слово сейчас за Человечеством. Наши приемные антенны и записывающие устройства готовы к регистрации вашего официального ответа начиная с этой минуты и в течении двух ближайших суток. Просим использовать длины волн...
...Мы пошли на переговоры несмотря на захлестнувшее нас отвращение. Позавчера Полномочного Посла принял и проинструктировал лично Председатель Объединенного Совета. Совет принял позитивное решение, но подчеркнул, что переговоры следует вести с величайшей осторожностью. Переговоры обещали передышку, а она была необходима - эта передышка, люди должны были освободиться от малейшего подобия панических настроении. Кроме того, выигрывалось время для обсуждения практических мер безопасности. Послу предписывалось визуально изучить строение паучьего организма, самим своим появлением во вражеской колонии подтвердить возможность непосредственного контакта между представителями обеих цивилизации, без чего никакие меры доверия не будут считаться достаточно эффективными, и побольше узнать о потребностях, и, следовательно, о слабых местах этих, как они себя величают, регулян. Далее Послу следовало затронуть вопрос об обмене представительными делегациями для ведения торгово-экономических переговоров и обговорить кое-какие гарантии невмешательства. В качестве жеста доброй воли передать регулянам револьвер устаревшей модели и потребовать от них аналогичного поступка. Таким образом предполагалось выяснить по какому принципу могло развиваться оружейное дело Регула. Этим обязательные функции возложенные на Полномочного Посла исчерпывались.
А нынче он подкармливает жиденьким бульоном спасшегося от верной гибели летчика Патрульной Службы. К молодчикам из Патрульной Службы они, дипломаты, всегда относились с легким презрением, приблизительно так, как в довоенные времена к полицейским, но выбора не было. Да и служат они одному и тому же делу...
...Старина Браун понемногу приходит в себя. Глаза стали живыми, заблестели; речь из прерывистой превратилась в ровную, потекла как Амазонка. Это было ужасно, ужасно, рассказывает он. Это трудно передать словами, надо было видеть. Они вели аэрофотосъемку Пятна, простейшее дело, и заметили внизу какие-то копошащиеся многорукие точки. Они были очень заинтригованы этими точками и решили опуститься пониже. Они не собирались садиться там, хотя для их машины что вертикальная посадка, что вертикальный взлет - раз плюнуть. Но... Но кто-бы мог предположить! Смерть, дьявол ее побери, иногда приходит на цыпочках, или, например, является в образе многоруких точек. Для его друга, Ференца, она, во всяком случае, так и принарядилась. Многоруких точек... Когда они спустились пониже и давай кружиться над Пятном и этими паукообразными на высоте около полукилометра, у них глаза на лоб полезли от удивления. Они уже собирались возвращаться на "Ориноко" и доложить все по порядку, но у Фери, на их беду, как раз в тот момент зачесались руки и он прошипел сквозь зубы: "А пальнуть-бы разок по этим тварям". У Брауна не нашлось возражений по существу. В конце концов, кто мог ожидать, что эти твари способны на такое. Вот Фери и нажал на гашетку. Он, Браун, успел заметить, как разорвался панцыръ у одного из пауков, и как брызнула из под панцыря темно-коричневая жидкость. А потом в них как-бы попала молния и самолет стал терять высоту. Браун попытался выровнять машину и сбавить скорость падения. Ему удалось добиться этого и, хотя двигатели отказали, он кое-как посадил самолет на брюхо. Но от удара кабину разгерметизировало, да они все равно не смогли бы в ней отсидеться. Они сели на самой окраине Пятна, почти на ТОГО САМОГО, с развороченным панцырем, и увидели, как рядом с ТЕМ САМЫМ копошится его собрат. Кажется собрат лакомился трупом, но Браун не может за это ручаться, все произошло слишком быстро. Как только они выпрыгнули из кабины и помчались наутек, тот, трапезничавший, двинулся за ними с какой-то ленивой, но довольно быстрой трусцой. Граница за которой начинались густые заросли, была, по счастью, совсем близко, и он, Браун, успел-таки в них укрыться. Он мчался что было мочи, но в самый последний миг, перед тем как заскочить в кустарник, он все же оглянулся, хотел подсмотреть, как там его напарник. Зрелище подстегнуло его сильнее всякого кнута. Клешня поотставшего паука перехватила бедняге Фери пояс и потрясенный Браун увидел, как голова Фери исчезает в пасти чудовища. Ну тут уж Браун дал такого теку... Бежал, запутывался в густых лианах, падал на траву, вновь бежал. Полностью выбившись из сил прилег под каким-то деревом. Счастье его, что под деревом не оказалось термитника и на него не польстилось какое-нибудь местное пресмыкающееся. Он долго лежал так, не смея встать, а вечером глаза его стали слипаться, и это тоже было опасно, но, к счастью, сон не шел к нему. Едва он смыкал веки, как ему чудился паук-людоед и немой, застывший ужас в глазах Фери. Кое-как дождавшись утра и немного успокоившись, он поднялся на ноги и продолжил путь в никуда. Чудом прибился к реке. И, благодарение богу, его заметили с этого катера! И вообще, жизнь - дура, сплошная цепь случайностей. Матушка с ума бы сошла, приключись с ним беда, ну что-то такое, как с Фери. И что ему не сиделось в Англии! Патрульная Служба, Патрульная Служба... В зеркало он пока не смотрелся, но уверен, что поседел за эти дни...
Ничего особенного. Ничего такого, что привлекло бы его внимание - внимание Полномочного Посла. Но от бессвязной речи этого несчастного веет холодком и по посольской спине. И с этими тварями он должен говорить о мире. Вот тебе и почетное поручение! Как бы не послужить миролюбивым регулянам Генератором Почетных Калорий...
... Заместитель министра иностранных дел нервически подергивается во сне. Что за фантасмагория? Какое отношение может иметь к реальной действительности этот кошмар? И никакого Брауна, конечно, нет в природе, и никакой на дворе не двадцать первый век, а всего только конец двадцатого. Не спятил ли он? И нехорошие сказки о какой-то там Третьей Мировой Войне. Миллиарды убитых и раненых, климатические изменения, разгул генетических уродств, города в развалинах, и Тбилиси тоже. Нет, все же хорошо, что ему удалось вырваться в отпуск. Нельзя так переутомляться, ничего удивительного, что ему снятся такие сны. А будущее? Какой-то полицейский мир и наводящая ужас на все сущее всесильная Патрульная Служба. Но он участвует в строительстве не такого, а гораздо лучшего будущего. И не ценой мировой войны. Мы ее ни за что не допустим. Ни он, ни его министр, ни страна, ни народы мира. И что там за интервью "Уните"? У него и в мыслях такого нет. Просто фантастика, мираж, его болезненное воображение. Никогда ни один из членов правительства не позволит себе выступить с интервью, положения которого расходились бы с официальным партийным курсом. Не бывало такого прецедента. Не может и не должно быть. И вообще, если всерьез борешься с империализмом, нельзя допускать принципиальных компромиссов. Он почти ненавидит этого наглого типа, вражескую душонку, обманом пробравшуюся на ответственный пост. Интересно, кто бы это мог быть?...
X X X
Рейс КЕ-007 продолжается. "Боинг" с погасшими бортовыми огнями быстро скользит в ночном небе. Громадный чужой полуостров остался позади, впереди - тяжелое, свинцовое море. Еще немного и начнет светать.
В рубке лайнера тепло и уютно, но курсант зябко поеживается в кресле. Пока все идет хорошо, слишком хорошо. Летели они над Камчаткой почти с полчаса, и все это время он сидел как на иголках, в ожидании неотвратимой погони. Где-то рядом господин Чан, каменное лицо, каменные мысли, отрывистая речь сверхчеловека. Неужели им удасться безнаказанно улизнуть? Что же русские молчат, уснули, что-ли, у своих радаров? Если так, то Камчатку парни из ЦРУ запишут себе в актив. Будь его воля, они ограничились бы этим активом. Сейчас самое разумное - вернуться на оживленную международную трассу. Но аппетит к этим парням приходит во время еды. Сейчас они почти молча колдуют над своей аппаратурой, наверняка им удалось кое-что выудить, для них происходящее - большое дело, и они не желают упускать не единой возможности. Радист застыл у передатчика, судя по его сосредоточенному лицу и бегающим по клавиатуре пальцам - ему есть что передавать. Будь она неладна, эта секретность. Экипаж не знает, что может ожидать лайнер через пару минут. С другой стороны, если бы русские как-то не отреагировали бы на их вторжение, то радисту и передавать бы было нечего. Видно, там, на той стороне, произошла какая-то заминка, иначе к ним в хвост уже пристроилась бы парочка русских истребителей. Ну а пока приходится выполнять приказы Чана и Кертиса. Курс взят на Сахалин. Камчатку и Сахалин разделяют нейтральные воды Охотского моря. Воды-то нейтральные, да зона для полетов запретная. Хотя над морем ничего смертельного им, видимо, угрожать не должно. Но если за ними все же увяжутся хищные насекомые с красными звездами на фюзеляжах, то про нейтральные воды лучше позабыть и следовать за насекомыми туда, куда им укажут. Если, разумеется, триста человеческих жизней чего-то стоят в этом мире...
... Вань, а Вань! Уснул, что-ли, бля? Или думаешь у тебя на экране кукурузник светится? Да это же "Эрся", на все сто "Эрся"! Живо подымай машины! Улетит он, не сносить нам погон. Тревогу гони, тревогу...
... Кертис будет доволен. Трудно сказать какую информацию удалось им извлечь о готовности советской ПВО, какие служебные переговоры записать на пленку и передать дальше, но съемка ночного видения наверняка проведена успешно. Работа с закрепленными под крыльями самолета камерами обещает весьма ценные результаты. Болтают, будто со спутников все видно. Так-то оно так, да не совсем! Спутника с орбиты не сдвинешь, а у аэрофотосъемки свои тонкости, своя информативность, да и контроль необходим. Иначе возможны накладки, и неизвестно какая из них повернется боком в решающий момент. Вообще-то, если они, в конце концов, вернутся на трассу и мирно долетят до Сеула, то он, подающий надежды курсант, возможно и подаст в отставку. Ибо если так пойдет и дальше, то несмотря на всю его любовь к небу, никаких нервов не хватит. Пока, правда, выходит, что они утирают русским нос. Странно, что господин Чан до сих пор не подхватил себе гипертонию. А может и подхватил, он ведь редко меряет себе давление...
... Докладывает капитан... В воздухе два перехватчика, только что поднялись. Чего? Чуток запоздали, дежурный уже получил от меня по шапке.. Как? Ну да! С летчиками на связи, а как же... Сейчас "Эрся" летит в запретной зоне над Охотским морем и приближается к Сахалину. Не делает никаких попыток вернуться на международную трассу. Случайность считаю исключенной. Разрешите принудительную посадку в Охе...
...Принудительную посадку разрешаю. О нарушении госграницы доложено командующему округом. У меня там не баловать и соблюдать инструкцию, бля... Попытайтесь связаться с нарушителем по международной аварийной частоте. Выпускайте, как положено, пару предупредительных ракет по курсу самолета-разведчика. Потом садитесь ему на крылья и рулите на аэродром. Только не дайте ему уйти. В случае невыполнения приказа, сбивайте к чертовой матери...
... Сесть на крылья пока не могу. Слишком темно. Делаю попытку связаться на аварийной. "Эрся" не отвечает. Перехватываю кодированные сигналы с борта нарушителя, считаю, рация у суки в порядке. Даю предупредительный выстрел ракетой...
...Посветлело, но видимость пока скверная. Хотя и не такая тьма, как сорок минут назад. Что это за разрывы в облаках там, вдали? Летающие тарелки? Бортинженер и мальчики Кертиса куда-то запропастились, курсант осторожно посматривает на второго пилота, а тот пристально вглядывается в белесое небо. Потом бросает косой взгляд на командира. Господин Чан, кажется, изменился в лице. Вот опять! Летающие тарелки? Ерунда! Да это же русские ракеты - предупредительные сигналы русских истребителей! Но почему молчит рация? Ах да, господин Чан приказал отключить ее от приемных частот. У них же приказ не отвечать на радиовызовы. Вот и пробил урочный час! Какие там тарелки! А хорошо бы встретить инопланетян... Конечно, истребители дают выстрелы по курсу лайнера, указывают в какую сторону следует лететь, если хотим выжить. Но разве господина Чана этим проймешь? Немедленно следовать за истребителями - вот единственный выход из положения. Когда же, черт побери, этот кошмар закончится? Но что это за приказ отдает командир? Вернуться на международную трассу? Но мы не можем... Это ведь не тот случай когда лучше поздно, чем никогда. Кто их туда сейчас отпустит? Попытка улизнуть в то время как их пытаются "вести", чревата самоубийством. Но... "Боинг" снижается, резко уходит в сторону от разрывов, видит бог, курсант тут не причем. Ясно, что перехватчикам такая строптивость подопечного понравиться не может. Остается надеятся на бога, да еще на то, что у господина Чана наконец проснется разум. Слабая надежда...
... Постоянно пытаемся связаться с "Эрся" по аварийной частоте. Не отвечает...
... Продолжаю засекать кодированные сигналы. Не зажигают бортовых огней, суки, маневрируют, уйти пытаются, бля. Уверен, они нас заметили, хотят выбраться из зоны. Дам еще разок предупреждение. Не перестанут валять дурака, собью по инструкции...
... А Элен? А жена? Кажется, он любил их? И ту, и другую? Второй пилот выполняет очередной приказ командира. Лайнер опять меняет курс. Вот чем отвечает на предупреждения русских этот фанатик. Фиглярством. И второй тоже хорош, на лицах не ужас, азарт...
...Пускаю последнюю ракету. В кошки-мышки играют. Какие будут указания?
. .. Какие еще на хер указания? Скоро граница, Япония, бля. Если драпанет, головой будете отвечать...
... Детей жалко, детей. Кертис и господин Чан - сумасшедшие. На борту триста пассажиров, среди них дети. Спят и видят сны. У второго пилота девчата на выданье. Черт бы побрал его дисциплинированность...
... "Эрся" зажег бортовые огни! Маскируется под гражданку! Пыль в глаза пускает...
... Д-д-а-а! Кажется и вас проняло, господин Чан! Бортовые огни
включены, в салон дали освещение. Там, наверное, паника... Господи, помилуй! Господи, помилуй! О, Великий Будда! Даем ИМ знать, что мы образумились.
Покачиваем крыльями, похоже, господин Чан принимает условия противника. Что, проняло? Поняли, наконец, что вашей жизнью жонглирует некий мистер Кертис? Не поздновато ли?...
...Алло, алло! Вроде бы это не "Эрся", фюзеляж какой-то не такой...
..."Эрся", не "Эрся", да какая на хер разница? Упускать эту сволочь
не имеем права...
"Боинг" покачивая крыльями набирает высоту, всем видом показывая, что готов послушно следовать за перехватчиками. Но уже поздно, слишком поздно. Внизу - южная оконечность Сахалина. Дальше Япония. В небе разыгрывается драма. Пилот в истребителе не имеет ни малейшего основания доверять своему непослушному коллеге с "Боинга". Где гарантия, что тот не попытается улизнуть в последний момент. До Японии буквально рукой подать. И что тогда делать? Сбивать нарушителя над Хоккайдо или идти под трибунал за невыполнение приказа? Будь они над северным побережьем острова, все было бы нормально, а сейчас рисковать уже нельзя. Они тертые калачи, их на мякине не проведешь...
X X X
В этот поздний час Председатель Объединенного Совета, устало и безнадежно закрыв лицо ладонями, сидел за громадным письменным столом.
Председательская вилла величественным утесом возвышалась над заливом рукотворного моря. Сквозь огромные зеркальные окна в комнату просачивалась так любимая им дробь искусственных волн, раз за разом накатывавшихся на ухоженный берег. Порождавший их ветер был настоящим, и в другой вечер эта дробь подействовала бы на Председателя успокаивающе. В другой вечер, но не в этот.
Председатель задумался о бренности всего земного и о тяжелом бремени прожитых лет. О надвинувшейся с возрастом старости и о смысле своего предназначения. Могущественнейшего человека планеты в последние недели стала одолевать никогда раньше не посещавшая его хандра. И недолгое пребывание в своей великолепной летней резиденции - хитрой машине, вся начинка которой, от гардин и до изумрудных каминов, подчинялась легонькому мановению его указательного пальца, лишь усугубило эту хандру.
Председатель был далеко не молод, но он всегда считал, что жил правильно. И вот только в последние недели... Сказать правду, нынче он утопал в сомнениях, словно в зыбучих песках. Нет, должно быть, он сильно постарел.
Председатель был тайным гурманом и - по натуре - эпикурейцем. Эта его особенность была хорошо известна его ближайшему окружению, но оставалась тайной для населения планеты. Он никогда, или почти никогда, не страдал несварением желудка и часто разнообразил свое меню. Буква Великой Хартии лишала Председателя радости прямо указывать главным редакторам крупнейших газет и журналов, что им позволительно печатать, а что непозволительно, но угодливая светская хроника никогда не позволяла себе упоминать о его гастрономических наклонностях. Власть Председателя простиралась далеко и глубоко, и не строптивым репортеришкам было ее оспаривать. По детальным указаниям Отдела пропаганды Совета - учреждения, в определенных, но весьма широких рамках контролирующего свободное телевидение и прессу, - органы информации создали его виртуальный собирательный образ - образ непритязательного в личной жизни, строгого, но справедливого отца и мужа, скромного радетеля истины, живущего интересами широких народных масс. Председатель, бывало, громко хохотал в кругу своих домашних над многочисленными статьями и очерками, в которых до небес превозносились его альтруизм и самоотречение. Лукавая Рада, его шестипалая пятилетняя внучка, недавно, воспользовавшись его отсутствием, пробралась в его кабинет и прилепила к стене старательно вырезанную из журнала глянцевую цветную фотографию: "Председатель на рыбалке". На ней молодцевато выглядевший Председатель бережно и одухотворенно держал на весу длинную красивую удочку, а рядом, в прозрачном, наполненном голубой водой глубоком пластмассовом ведре плескались здоровенные рыбины. Дедушка как-то рассказал внучке, что недолюбливает червей и потому терпеть не может удить рыбу, но Рада не знала о том, как деда, однажды пересилив себя, поплелся таки на рыбалку, дабы доставить удовольствие читательницам процветающего еженедельника "Форчун энд Фэмили".
А в эти полуночные минуты он сидел в высоком полумягком кресле за внушительным, ярко освещенным письменным столом, и некому было заглянуть ему в глаза - ладони надежно укрывали их от света.
Председатель неожиданно вспомнил как двенадцать лет назад для него устроили пышную охоту в далекой, забытой, но богатой носорогами замбийской саванне. Охоту на двуглавых носорогов. Тогда считалось модным охотиться на двуглавых носорогов, этих чудищ и мутантов, порожденных атомной войной. Это и сейчас модно и престижно. Охота на них разрешается только когда поголовье, вечно находящееся на грани истребления, чуть-чуть возрастает. И тогда цена на лицензию достигает ста тысяч кварков. Ему, конечно, охота не обошлась ни цента. За долгую свою жизнь Председателю так и не удалось заставить себя полюбить Хемингуэя, но первый памятник открытый им после вступления в высшую должность, был как-раз памятник Хемингуэю на Пласа Майор в Гаване, и, после завершения торжественной церемонии, статс-секретарь Регионального Правительства Кубы почему-то шепнул ему на ухо, что великий Эрнесто очень любил охотиться на носорогов. Может потому, что хотел показать свою образованность. Председателю вдруг страстно захотелось проверить себя в настоящем деле, - ведь столько воды утекло с той поры, когда он в последний раз смотрел опасности в глаза, - и он сразу загорелся идеей такой охоты. Спустя несколько дней он упомянул в присутственном месте о двуглавых носорогах и о своей любви к охоте, и вскоре начальник ГлавОхоты, с неожиданной легкостью пробив себе десятиминутную аудиенцию, робко пригласил его поохотиться в южноафриканской саванне. Он с большим удовольствием согласился, и недолгое путешествие в Замбию так пришлось ему по душе, что когда в министерстве социального обеспечения наконец открылась вакансия министериаль-директора, начальник ГлавОхоты получил назначение на этот пост, а это было не очень существенным но все же повышением.
Председатель сидит как сидел, спасая ладонями глаза от назойливого света настольной лампы, но кроваво-красные полоски все же проступают сквозь его тесно сомкнутые пальцы. Председателю чудится зависшее над желто-зеленой саванной живое, ослепительное солнце. О, тогда там было много людей. Белые и негры, правительственные чиновники и охранники из Службы Безопасности, загонщики носорогов и водоносы. И, кажется, пахло горелым. Председатель считал себя хорошим стрелком, но ему давно не приходилось стрелять из ружья большого калибра, и днем раньше он попросил инструктора немного с ним позаниматься. Они стреляли в большой щит, установленный на расстоянии полусотни метров от них, и к концу дня он так набил себе руку, что в яблочко попадали восемь из каждых десяти посланных им пуль. С такими шансами на двуглавого носорога можно было идти. Он не был трусом и не допускал и мысли, что ему от роду написано погибнуть под лапами диковинного африканского зверя. Рядом с ним, с винтовкой наперевес, будет стоять его верный личный охранник. Ему предписано стрелять если зверь все еще не будет повален на землю за двадцать метров до Председателя. Двадцать метров и не метром больше. Но Председатель был почти спокоен (хотя это "почти" и содержало в себе долю риска). Он затылком чуял, что начальник ГлавОхоты слишком дорожит своим местом для того, чтобы с Человеком Номер Один случилось что-то нехорошее. Председатель не верил в заговор, и, кроме того, утреннее донесение Директора Службы Безопасности зарядило его необходимой дозой оптимизма. Директор Службы Безопасности имел очень серьезные причины сохранять верность своему Председателю, который, однако, и сам догадывался, что на всей Земле не нашлось бы серьезной и легальной политической группы, заинтересованной в его насильственном устранении, ибо тогда шел лишь первый год его председательствования и он еще не успел никого по настоящему обидеть. С нелегалами же у Службы Безопасности всегда были особые счета. Да, в те времена он еще не слыл верховным вождем, все видели в нем осторожного бюрократа с героическим прошлым, сменившим другого такого же бюрократа законным путем. Никто не ждал от него принципиально новых идей и решительных перемен. Поставивший его у руля Федерации истэблишмент пока не имел особых причин для недовольства, а террористические и экстремистские группы были взяты под надежный контроль.
Их кавалькада тронулась в путь ранним утром. Почти два часа они ехали на джипах по выжженной саванне, но чем ближе становилась Замбези, тем сильнее меняла местность свой однообразный лик. Потом кавалькада остановилась почти на самом берегу какой-то сильно обмелевшей речушки, но все-таки здесь была влага и прохлада. Там было много негров и белых. И когда обезумевшее от частых уколов легких стрел животное, грозно пригнув к земле обвислые морды, наконец вырвалось на поляну и помчалось на Председателя, а охранник судорожно вскинул винтовку на плечо и прицелился, готовясь в нужное мгновение сбить чудовище с ног, выстрел остался за Председателем. Он долго выжидал, и притихли все - белые и негры, чиновники и водоносы, - но когда серо-голубоватая носорожья туша слишком ощутимо приблизилась к нему, то решительно нажал на курок. Убойная сила пули была настолько велика, выстрел же настолько точен, что мчавшееся во весь опор животное сразу притормозило, по инерции пробежало еще с десяток метров, пошатнулось, и, осев набок, рухнуло оземь. Раздался мощный выдох общего облегчения и, через считанные секунды, над саванной взорвались громовые раскаты аплодисментов. Аплодировали все - и белые, и негры. Ладони - жирные и тощие, иссохшие и пухлые, розоватые и коричневые, желтые и черные - бились в остервенении друг о дружку, а он, гордый и счастливый, прошествовал к истекавшей кровью груде мяса, держа свой тяжелый оптический карабин высоко над головой. Первыми, опередив охранника, с поздравлениями к нему подбежали начальник ГлавОхоты и статс-секретарь Регионального Правительства Замбии, а Председатель заворожено любовался дымящейся рваной раной в боку животного и рассеянно пожимал им руки, - вот что значит большой калибр! Правда, он целился зверю в межглавие, а не в бок, но носорог, видимо попытался увернуться в последнее мгновение.
Потом кавалькада джипов вернулась в Лусаку. На грандиозном, устроенном в его честь банкете Председателю подали витиеватое угощение, приготовленное из мяса убитого им носорога. Председатель отведал блюдо, но оно ему не понравилось. Стало даже немного противно, но не хотелось обижать этих гостеприимных людей. Тропическое солнце немилосердно грело с раннего утра, в банкетном зале несмотря на "кондишэн" было душновато, но все-таки он выпил пару рюмок ледяной водки, чистое безумие в такую жару, и настроился на сентиментальный лад. И тогда к нему, настроенному на ТАКОЙ лад, подсел статс-секретарь Регионального Правительства Замбии и смиренно попросил его выслушать. Председатель благосклонно согласился и статс-секретарь не мешкая изложил свое дело. Засуха, нервно говорил статс-секретарь, так часто глотая слюну, что Председателю неприятно стало на него смотреть, засуха отняла у замбийского крестьянина плоды его труда. Вот уже второй год подряд стихия испытывает экономику страны, приходится под высокие проценты закупать зерно и горючее для сельхозмашин в Европе и Америке, потому что для немедленной оплаты нет валюты. Замбия не единожды ставила вопрос о безвозмездном займе в Международном Кредитном Банке, статс-секретарь лично просил Председателя Правления МКБ проявить понимание и ответственность, но, как видно, социалистические принципы всяк понимает по своему, иначе им не пришлось бы ходить по миру с пустой сумой. Отказывать им в помощи сейчас, когда ежедневно от голодной смерти умирает двадцать-тридцать человек, и им не удается сократить эту цифру хотя бы вдвое! Засуха охватила не только Замбию. Зимбабве тоже страдает от нее, но склады в Булавайо переполнены продовольствием, а вот для Замбии никто и пальцем не пошевельнул, бесплатно отказываются давать даже старые консервы. Потому-то статс-секретарь и осмелился сегодня заговорить с ним о делах, ему больше не к кому обратиться, а голод растет... Председатель слушал и мрачнел, ему не доложили вовремя о бедственности положения на Юге Африки, потом подумалось, что охоту здесь ему устроили неспроста. Обещал статс-секретарю вмешаться и тот, обнажив красные десна в благодарной улыбке, отошел. Лет пять спустя, когда начальник ГлавОхоты уже стал министериаль-директором, до Председателя дошли слухи, будто жена начальника ГлавОхоты получила в подарок от замбийского статс-секретаря алмазные украшения и именно по этой, а не какой-либо иной причине, носорог был убит на территории Замбии, а не соседних Зимбабве или Ботсваны, но тогда Председатель решил не придавать этим слухам значения.
Видение желтого палящего солнца, зависшего над полуобмелевшей рекой внезапно исчезло, и мысль его, преодолевая время, струйкой потекла куда-то в невозвратную даль прошлого. В те ревущие сороковые, когда к недавно принятой Великой Хартии мало кто относился всерьез, преданных людей катастрофически не хватало, и потому его, нищего и безвестного ратника-экзекутора, заметили и назначили сотником особой мотобригады политотдела Восточноевропейской Зоны Безопасности. О, в ту пору о нем много писали в специальных бюллетенях, в них он представал одним из самых молодых и удалых офицеров Зоны. В те времена с голодом и разрухой не было покончено даже на Европейском континенте, а конвульсии, которыми сопровождался каждый мало-мальско стоящий шаг на тернистом пути к всемирному государству, отнюдь не способствовали быстрому подъему экономики и развитию производства. Достаток привился в домах европейцев гораздо позже, уже после того, как век перевалил за свой экватор, ну а в сороковые годы во многих сельскохозяйственных регионах послевоенного Старого Света разгорелась жестокая классовая борьба, так похожая на ту, что бурей пронеслась над Советской Россией в двадцатых-тридцатых годах прошлого столетия - в общих чертах с историей тех лет личный состав мотобригад знакомился на обязательных спецсеминарах. Ему и тогда очень, до недосыпу, хотелось побыстрее выдвинуться, выбиться в люди. Он как мог и умел закалял волю и логику, презирал малодушных чистоплюев мечтавших загребать жар чужыми руками, таившаяся в нем энергия так и норовила хлестнуть через край, но не было никого, кто замолвил бы за него словечко. Он был один, совсем один. Поэтому - не страшась возможной начальственной выволочки за неуместное проявление инициативы, - всегда сам просил послать его туда, где ожидалось жестокое сопротивление и было труднее всего. А их рейды меньше всего походили на увеселительные прогулки. В ту яростную пору, когда он, неопытный командир среднего звена, сотник механизированного продотряда, под неусыпным политотделовским оком изымал излишки продовольствия у румынского или польского кулака, а им вслед неслись ругань, проклятия и пули, он еще не умел изъясняться высоким политическим слогом. Это пришло позднее, с учебой и должностным положением. И это полумягкое кресло в доме, где его слово - закон, тоже пришло позднее, значительно позднее.
О боже, как он умел ненавидеть полвека назад! И как горело, клокотало все у него в груди от возмущения, когда одни голодали и умирали, а другие наживали добро, спекулируя продуктами и водой. Позже, уже потом, когда извилистый ход исторического развития, впитавший в себя кривую множества человеческих жизней, привел его в пестрое сообщество холеных властных джентльменов и смуглолицых азиатских мудрецов, а затем и возвысил их над ними; когда его быстрый и гибкий, самим богом предназначенный для сложной политической борьбы ум, цепкая память разложившая по полочкам разнообразные знания, без которых он был бы бессилен исполнять свои нынешние обязанности и отличать важнейшее от второстепенного, превратились в общественное достояние, - ненависть и возмущение стали посещать его все реже и реже; вся его жизнь превратилась в сплошную осознанную необходимость, все что он ни делал, все шаги, которые предпринимал, были Такими, а не какими-то Другими, потому что иначе было нельзя, была бы совершена ошибка за которую пришлось бы платить слишком дорогой ценой. Но от сознания того что он и только он определял Какими именно эти шаги должны быть, его охватывало чувство законной гордости. Всем было известно, что Председателя можно убедить, даже переспорить, но принудить к чему-либо его нельзя. И с этой особенностью его характера постепенно пришлось примириться и льстецам, и гордецам. С течением лет проблемы, которые жизнь ставила перед ним, выглядели все масштабнее и масштабнее, тысячи плавно перетекали в сотни тысяч, сотни тысяч в миллионы, миллионы в миллиарды, и за принимаемыми решениями все труднее было разглядеть ломку судеб маленьких-маленьких людей так похожих друг на друга. С годами круг лиц, пользовавшихся правом непосредственного доступа к нему, значительно сократился. Без предварительного согласования к нему в кабинет не смели входить ни его заместители, ни члены Федерального Правительства (или, что то же самое, Объединенного Совета; Председатель обычно приветствовал небольшую путаницу в названиях, узревая в подобного рода семантических неоднозначностях некий высший смысл), традиционное исключение составляли лишь Старший Личный Секретарь, Спикер Парламента и министр финансов, с которым он был связан давней личной дружбой. Изредка такое право предоставлялось и Директору Службы Безопасности. Кроме того, Председатель достаточно регулярно созывал узкие деловые совещания Совета Высших Наблюдателей, в которых участвовали наиболее влиятельные на тот момент полицейские военачальники планеты, и довольно часто, хотя и исключительно по предварительной записи, принимал у себя в резиденции влиятельных депутатов Мирового Парламента, как-никак это учреждение все еще обладало формальным правом на его переизбрание. Великая Хартия закрепила перевес исполнительной власти над законодательной, оставив последней, однако, кое-какие прерогативы. Отказ от прямых выборов депутатов Парламента и от сопутствующей таким выборам вакханалии, способствовал укреплению стабильности глобального политического новообразования, равного которому никогда не было в истории человечества, и которое призвано было обеспечить исстрадавшемуся роду людскому мир и покой. Депутаты избирались строго ограниченными в численном отношении кланами Выборщиков, то есть людей проявивших себя ответственными членами общества в труде и личной жизни. Полномочия вновь избранных депутатов в обязательном порядке подтверждались (или не подтверждались) региональным статс-секретарем. Звание Выборщика присваивалось пожизненно. Выборщик лишался права участвовать в заседаниях клана только в случае совершения очень серьезных и постыдных проступков. Процедура выборов в Мировой Парламент повторялась каждые восемь лет. Имелось в ввиду обеспечить полноту политических прав граждан в далеком цветущем будущем, ну а пока, в эпоху грандиозной перестройки, человеческому обществу предлагалось удовлетвориться куцым полувыборным Парламентом, сохранившим, однако, некоторое право на реальную законодательную инициативу. Отражением относительной самостоятельности законодательной власти было наличие в разных регионах органов печати неподцензурных редакторам Отдела пропаганды Совета, вынужденных контролировать пишущую братию относительно мягкими методами, отвечающими зафиксированным в Великой Хартии положениям. Что же до взаимодействия между Советом и Парламентом, или, что почти то же самое, между Председателем и Спикером Парламента, то залогом их успешного сотрудничества служил сам принцип редкой сменяемости выборщиков. Председателю были вручены знаки отличия - перстень, печать и трезубец - на сессии Мирового Парламента двенадцать лет назад. С тех пор ни разу депутаты не поднимали вопроса об его отставке, даже не заикались, ибо ни одна парламентская комбинация не осмеливалась выдвинуть заведомо обреченное на позорный провал и чреватое тяжелейшими последствиями требование. С тех самых пор свободная пресса всех континентов поет хвалебную осанну его многотрудной деятельности и рукоплещет его нечастым публичным выступлениям, ограничиваясь праведными молниями в адрес отдельных нерадивых министров, которых - в случае настоятельной необходимости - он всегда готов уволить. Ему приходиться встречаться со многими людьми, но по-настоящему он общается только с очень близкими родственниками и особо доверенными сотрудниками. Этих людей он выучил назубок, видит их насквозь, до такой степени насквозь, что иной раз ощущает себя брошенным, никому не нужным и одиноким стариком.
Ну а нынче он тяжело задумался, спрашивая себя, чему же, в сущности, послужила вся его жизнь.