— Наверное, почувствовала себя плохо и пошла за помощью.
— А сиделка?
Воцарилось молчание.
— Пошли к деду Вандесаросу, — решил Гонкур.
Он первый открыл дверь и вошёл в комнату. Включив свет, он отшатнулся, налетев на стоящего сзади Медаса.
— Господи! — вырвалось у него.
Старик лежал на кровати мёртвый. На подушке и простынях расползлось гигантское красное пятно, пропитав весь матрац.
— Перерезано горло, — определил Медас издали. — Нож на полу.
Голос его прозвучал неестественно спокойно.
Гонкур потерял способность рассуждать и чувствовать. Он хотел подойти к мёртвому другу, но Медас силой вытащил его из комнаты.
— Не смей ни к чему прикасаться! — угрожающе прохрипел он внезапно севшим голосом. — Разве ты не понимаешь, что подозрение падает на тебя и, если ты наследишь в комнате, любой следователь обвинит именно тебя. Ты не имеешь свидетелей, а от нас ушёл перед убийством. Это может вызвать подозрения.
— У тебя? — безучастно спросил Гонкур.
Медас досадливо поморщился.
— Не говори чепухи, — попросил он. — В комнату я тебя всё равно не пущу.
Медас вынул ключ из замка, вставил его с внешней стороны, запер дверь и спрятал ключ в карман.
— Пойдём, посмотрим, что случилось с сиделкой, — мрачно сказал он. — Как бы нам не пришлось иметь дело ещё с одним…
Он не договорил.
Они поднялись по лестнице, и Медас взялся за ручку двери.
— Будь осторожен, ведь ты тоже на подозрении, — предупредил его Гонкур.
— Почему?
— Ты тоже оставался один, — объяснил археолог. — И Рената.
Он не мог думать сейчас о своём убитом друге, и его измученный мозг цеплялся за любую возможность отвлечься.
— Рената слышала шум, когда я уже был в твоей комнате, — возразил Медас.
— Это ещё ничего не доказывает.
— Да, ты прав. Нам нужно быть осторожнее.
Сиделка полулежала в кресле. Следов крови они не заметили, но что с ней, понять было трудно. Медас отстранил Гонкура и склонился над ней.
— Не пойму, — сказал он озабочено.
— Возьми зеркало, — посоветовал Гонкур.
Медас поднёс зеркало к губам женщины.
— Жива, — сказал он. — Да она просто спит!
Он потряс её за плечо, но сиделка лишь замычала.
— Беги за врачом, Гонкур, — приказал Медас. — Пошли его сюда, а потом приведи следователя… Подожди… Давай так… Расскажем всё Ренате и Витасу и договоримся отвечать, что мы были все вместе и не разлучались…
— Спасибо, Медас, не надо, — прервал его Гонкур. — Я не виноват и, надеюсь, что следствие это установит. Я знаю, кто убил деда.
— Я тоже знаю. — грустно сказал Медас.
— А потом она не выдержала содеянного и умерла… Я теперь всё понял. За ужином меня поразило её лицо, когда она увидела, что Витас заболел. Помнишь, я спросил у неё, не плохо ли ей? Они здесь все сумасшедшие, в большей или меньшей степени, и она тоже! Она испугалась и решила, что не допустит смерти последнего своего ребёнка, а для этого убьет брата. Это будет пятая смерть, и мщение Нигейроса прекратится… на время.
— Пожалуй, ты прав, — согласился Медас.
— Не пускай Витаса в коридор и… будь внимательнее с Ренатой, — попросил Гонкур.
— Не волнуйся, — сказал Медас и пожал ему руку.
30
Когда Гонкур вернулся вместе с молодым следователем, Медас встретил его с таким трагическим видом, что сердце археолога упало. Ему стало казаться, что погиб кто-то ещё и конца этому ужасу не предвидится. Но кто мог умереть? Витас? Рената? Это было страшно представить.
Улучив момент, когда следователь отвернулся, чтобы повесить на вешалку пальто, Медас торопливо шепнул:
— Приехала госпожа Васар.
Следователь резко обернулся.
— Не переговариваться! — раздражённо приказал он. — Говорить можно только громко, чтобы я всё слышал.
"Мы могли обо всём договориться заранее, до его вызова, — подумал Гонкур. — Вряд ли закоренелые преступники станут обсуждать свои дальнейшие шаги в его присутствии. Правда, нас нельзя отнести к закоренелым преступникам… Но тогда мы бы выбрали время, когда он пойдёт осматривать дом. Не станут же убийцы привлекать внимание полицейского тайными переговорами у него на глазах".
— О чём вы говорили? — подозрительно спросил следователь.
— Я предупредил своего друга о том, что приехала госпожа Васар, — объяснил Медас.
— Кто это?
— Родственница госпожи Кенидес и господина Вандесароса, — ответил Медас. — Тех, кого нашли мёртвыми.