Витас кивнул.
— Гонкур, одумайся, что ты говоришь! — пытался его образумить Медас.
— Мы уже обсудили с Витасом этот вопрос, — пояснил Гонкур.
Мальчик вновь кивнул.
— Ты не сможешь брать его с собой в экспедиции, — запротестовал Медас. — Ему нужно учиться. Как ты будешь оставлять его одного?
— Моя сестра присмотрит за ним в моё отсутствие, так что один он не останется, и ему будет обеспечена забота и домашний уют. А летом я буду брать его с собой, и он постепенно привыкнет к профессии, которую хочет избрать. Кстати, проверит, правилен ли его выбор. Уверяю вас, что плохо ему не будет ни в новой семье, ни в школе, ни в экспедиции. Вы можете сказать, что я ему никто, но господин Вандесарос был мне лучшим другом, а это даёт мне право вмешаться. Думаю, и сам господин Вандесарос одобрил бы моё решение. А за вами остаётся право контроля.
— Сговорились! Успели! — воскликнула Рената. — Мы с Медасом проспорили почти час, а они уже всё обсудили заранее и потешались, слушая наши пререкания.
— Мне было не до смеха, — признался Витас.
— Наверное, нет смысла спрашивать, к кому ты хочешь поехать? — поинтересовался Медас.
— Я хочу поехать к Гонкуру, — твёрдо сказал мальчик и умоляюще спросил, глядя на Ренату. — Можно?
Рената молчала, сдвинув чёрные брови и временами бросая на Гонкура пытливый взгляд. Археолог понимал, что она принимает непростое решение, доверяя ребёнка его попечению.
— То, что я слышала о вас от дедушки, Гонкур, не вызывает сомнения в вашей порядочности, — заговорила она. — В этом доме при столь необычных обстоятельствах вы вели себя безупречно. Я допускаю возможность, что вы воспитаете мальчика лучше, чем я, и у вас ему будет приятнее и веселее, чем в интернате у Медаса, потому что, не обижайся, Медас, но далеко не у каждого ребёнка есть желание учиться в школе с повышенными требованиями к точным наукам. Однако, несмотря на это я не могу позволить вам забрать ребёнка. Это было бы безответственно с моей стороны, и этого не одобрили бы не только тётя Оратанз, но и, прежде всего, дедушка. Я должна проверить, в каком доме он будет жить, в какой школе воспитываться, а, кроме того, познакомиться с вашей сестрой. Не забывайте, Гонкур, что вы приняли решение слишком поспешно, не посоветовавшись с человеком, на чьи плечи лягут основные заботы о воспитании ребёнка, а это может отразиться не только на судьбе вашей сестры, но и мальчика.
Рената была права, и отрицать этого было нельзя. Витас с отчаянием смотрел на своего нового друга.
— Сестра с радостью примет на себя заботы о мальчике, — решился всё же возразить Гонкур. — Когда с де… господином Вандесаросом случилось несчастье, она предложила ему поселиться у нас.
— Это делает ей честь, — сказала Рената. — Я ничего не знала. В таком случае, я предлагаю следующее: вы, Гонкур, возьмёте с собой Витаса лишь на время, скажем, на месяц. За этот срок и ваша сестра с ним познакомиться, и он тоже сможет судить об окружении, в котором ему предстоит расти, а потом я приеду, и мы решим, оставаться ли ему на… дополнительный контрольный срок или сразу же уехать.
Витас сиял.
— Я тоже приеду, — вмешался Медас.
— Я буду рада этому, — по-деловому согласилась Рената. — Принимать важное решение одной всегда трудно. Нужны советчики. Официальным опекуном назначен мой двоюродный брат, однако как человек занятой и бездетный он будет относиться к своим обязанностям честно, но неумело, поэтому с радостью передоверит более тонкую, чем деньги, часть опекунства кому-то другому. Вам в самом скором времени предстоит с ним познакомиться, Гонкур, но, в любом случае, я сама буду следить за воспитанием мальчика.
— Надо бы переговорить с господином Кенидесом, — озабоченно сказал Гонкур, окончательно осознавший, что слишком упрощённо представлял себе неофициальное усыновление приглянувшегося ему мальчика.
— Я его позову, — предложила Рената и вышла.
Когда она вернулась, на её лице было смятение.
— Что случилось? — хором воскликнули все.
— Господина Кенидеса… нет.
— Умер?! — вскричал Медас.
— Он исчез. — Голос Ренатаы дрожал. — Его вещи тоже куда-то делись.
— Полагаю, и деньги, — вставил Медас.
— Я не знаю. Витас, покажи, где у вас лежат деньги.
Когда через час они вернулись в столовую, на их лицах было разочарование.
— Надо же! Оказался вором и негодяем, — энергично выразил Медас общее настроение. — Воспользовался подходящим случаем! Будем вызывать следователя?
Гонкуру стало обидно за эту семью, сперва привлекшую нездоровое любопытство сразу несколькими смертями, затем убийством, а теперь опозоренную воровством.
— Нет! Ни в коем случае! — запротестовала Рената. — Нельзя допускать огласки. Особенно теперь. К счастью, господин Кенидес ничего не получает по завещанию, так что на этом эпизоде с пропажей денег можно поставить точку. Больше мы его не увидим.
— Хорошо, что он ушёл, — дрожащим голосом проговорил Витас. — Он никогда нас не любил.
— Забудем господина Кенидеса, — согласился Медас. — Мне тоже совсем не хочется видеть его ещё раз.
— Мы с Витасом уезжаем завтра, — сообщил Гонкур. — У меня осталось не так уж много свободного времени, а мне хочется самому уладить все вопросы и посмотреть, как Витас у нас устроится.
— Хорошо устроюсь, не бойся, — заверил мальчик.
— Помолчи, — строго одёрнул его будущий воспитатель и продолжал. — Мы поедем поездом. Медас, можно тебя попросить позаботиться о моей лошади? Только не думай, что я тебя тороплю. Когда будет время.
— Не волнуйся, лошадь я тебе доставлю в целости и сохранности. Мне сейчас делать, вроде бы, нечего, так что мы с твоей подружкой прибудем дня через два.
— Спасибо тебе, — поблагодарил Гонкур, которого грызла тревога за старое преданное животное. Втайне от всех, сознавая, что его беспокойство за это бессловесное существо ничтожно и, может быть, кощунственно перед лицом трагедии, разыгравшейся в доме, он всё-таки два раза забегал к своей старушке, чтобы наспех с ней поздороваться и дать понять, что она не покинута в этих комфортабельных, но равнодушных лошадиных покоях.
— Ах, вот как… — протянула Рената. — Тогда чего буду ждать я? Я тоже приеду. Месяц испытательного срока я вам дам, а с вашей сестрой познакомлюсь сразу.
— Приезжайте, будем рады, — приветливо сказал Гонкур. — Уж у нас-то вы можете не бояться разговоров о призраках. В нашем доме вы можете ходить во всем комнатам со свечами и без них, и никто вас не напугает. Моя сестра разделяет мои взгляды на сказки о привидениях, и мы отучим Витаса от веры в чёрных кавалеров любых типов.
— Но ведь проклятие… — начала Рената.
— Нет никакого проклятия! Эту легенду выдумали люди, которым хотелось чего-то необычного, выделяющего их семью из числа других семей. Можно окружить таинственным ореолом портрет самого добропорядочного человека, и тогда этого портрета будут бояться точно так же, как почему-то боятся портрета Нигейроса…
— Да, кстати, — вспомнил Медас. — Извини, Гонкур, что перебил тебя, но мне только что пришло в голову…
— Что?
— Ведь портрет очень ценный. Я хоть и не знаток, но с уверенностью могу сказать, что за него могут дать огромные деньги. Оставлять его в пустом доме опасно и…
— Что?
— Может, ты возьмёшь его с собой?
— Что???
На вокзале долго прощались, а когда две маленькие фигурки скрылись из глаз и поезд, набрав скорость, стремительно пролетал мимо последних домиков города, Гонкур откинулся на спинку сидения, закрыв глаза.