— Меня зовут Рав'ирос С'адос. Я еду к родным. Недалеко от вашего замка меня застала буря, и я очень благодарен вам за приют. Но кто вы и как называется этот чудесный замок? Я не видел его при свете дня, но зато любовался им при вспышках молний. Он смотрелся так приветливо, что я был почти уверен в гостеприимстве его обитателей.
— Моё имя Нигейрос Вандесарос, а замок называется Замком Руин. Если он вам понравился, то я счастлив видеть вас своим гостем и, надеюсь, на продолжительное время.
— Я очень благодарен вам, господин Вандесарос, — ответил гость со слабой улыбкой, — но остаться здесь надолго не смогу. Завтра утром я уеду.
— Жаль, очень жаль, — отозвался Нигейрос со скрытой усмешкой. — А я-то надеялся, что вы скрасите моё одиночество, господин… Садос. Но вы устали и проголодались. Если позволите, Я принесу вам ужин сюда.
Гость, успевший снять длинный плащ и шляпу и оказавшийся в сером костюме, украшенном лишь кружевами, который, несмотря на простоту, смотрелся на его тонкой фигуре весьма изящно, благодарно улыбнулся и, подойдя к зеркалу, пригладил недлинные пышные белокурые волосы. Теперь он казался ещё более юным, чем прежде, а глаза его то смотрели решительно и строго, то блуждали в почти паническом испуге.
— Я живу один, — заговорил Нигейрос, вернувшись в комнату с подносом в руках и принимаясь расставлять принесённые блюда на столе, — поэтому вынужден сам о себе заботиться… и о гостях тоже.
— Разве вы не держите прислугу? — удивился юноша. — Даже кухарку?
— Здесь нет никакой прислуги. Я сам выполняю обязанности и кухарки и слуги. Это совсем не сложно, если привыкнуть, зато не приходится по десять раз объяснять одно и то же и всё-таки не добиваться результата, никто не приходит ко мне в комнату с ненужными докладами, не мешает, не подслушивает, не подглядывает, не сплетничает и не путается под ногами.
— С этой стороны выгода одиночества мне никогда не представлялась, — рассмеялся гость и, чувствовалось, что он перебарывает себя, силясь держаться непринуждённо и весело.
— Зато я довольно рано пришёл к этому выводу и постепенно, одного за другим, рассчитал всех своих слуг, привыкая обслуживать себя самостоятельно, а это несложно, потому что вкусы мои просты и неприхотливы.
— Но, если бы вы женились, вам пришлось бы расстаться с вашей спокойной жизнью, — заметил гость.
— Жена может привыкнуть к порядкам в замке так же легко, как и я, — ответил Нигейрос.
— Но захочет ли она? — спросил юноша, подчёркивая этим, что у женщины могут быть свои взгляды на проблему прислуги. В таком большом замке молодая женщина чувствовала бы себя одиноко, да и заботиться о нём нелегко.
Нигейрос усмехнулся, пожал плечами и ничего не ответил.
Утром буря почти не стихла, но гость всё-таки решил уехать. Не желая будить хозяина, он тихо спустился вниз и убедился, что ворота заперты. Пришлось вернуться и ждать.
Нигейрос не выходил долго, а когда появился, то был ещё любезнее и предупредительнее, чем накануне. Увидев гостя, одетого по-дорожному и готового к уходу, он не скрывал своего удивления.
— Вы встали так рано, господин Садос! — сразу же заговорил он. — Если бы я знал, что вы привыкли вставать с рассветом, то вам не пришлось бы меня ждать.
— Я собирался уехать рано утром и боялся вас потревожить, потому что и без того причинил вам много хлопот, но ворота оказались заперты, — объяснил юноша.
— Неужели вы хотите уехать?! — воскликнул Нигейрос. — Взгляните в окно: буря ещё бушует, а дождь льёт как из ведра. Нет-нет, вы сегодня никуда не уедете. Я не могу отпустить вас в такую погоду.
— Я очень благодарен за вашу заботу, господин Вандесарос, но я спешу, — возразил гость, и в голосе его проскользнуло нетерпение.
— Ну, раз вы спешите, то делать нечего, но сначала вы позавтракаете. Какой же я буду хозяин, если отпущу вас голодным? Этак я проиграю спор о преимуществах жизни без прислуги.
И, не дожидаясь согласия, Нигейрос пошёл к двери.
Завтрак был подан не так быстро, как ужин, и юноша долго расхаживал по комнате, поглядывая на часы. Когда же, наконец, стол был накрыт и хозяин с гостем поели, Нигейрос спросил, лукаво посматривая на отъезжающего:
— А куда вы так спешите, господин Садос?
— Я уже сказал, что еду к своим родным. Меня ждут, поэтому позвольте мне уехать, господин Вандесарос, — ответил гость, с растущим беспокойством глядя на Нигейроса.
— Кто же вас задерживает, господин Садос? — откровенно усмехаясь, спросил хозяин. — Пойдёмте, я вас провожу.
Гость встал, всё ещё чувствуя тревогу, вышел из комнаты и направился к лестнице.
— Нет-нет, господин Садос, мы пройдём не здесь, — остановил его Нигейрос. — Ступайте за мной.
Они прошли через несколько залов, по длинному коридору, поднялись по маленькой лесенке и очутились перед закрытой дверью. В ней не было ничего примечательного, однако при виде этой двери сердце юноши учащённо забилось, словно в предчувствии чего-то ужасного. Нигейрос вставил ключ в замок, оглянулся на своего спутника, открыл дверь и ввёл его в небольшую комнату. Другого выхода из неё не было, да гость его и не искал. Глаза его были прикованы к столу посредине, на котором лежало нечто, накрытое чёрным покрывалом, а лицо его стало медленно приобретать оттенок бумаги.
Хозяин вошёл следом и запер дверь. Юноша быстро обернулся, поднёс руку к горлу, хотел что-то сказать, но не смог выдавить из себя ни звука. Нигейрос стоял в эффектной позе, опершись плечом о косяк, скрестив руки на груди, слегка откинув красивую голову и с дерзкой насмешкой глядя на гостя. Прошло несколько длинных тяжёлых секунд, прежде чем гость смог глухо проговорить:
— Что это значит?
— Это я вас хочу спросить, господин… Садос: что это значит?
Лицо Нигейроса стало суровым, когда он подошёл к столу и резким движением откинул покрывало, открывая лежащее на столе тело. Смерть не стёрла печати жестокости с лица этого сорокалетнего мужчины, но даже углубила угрюмые складки около губ и на лбу, пробитом слева каким-то тяжёлым и острым предметом.
Юноша вздрогнул и прикрыл глаза рукой.
— Почему вы, девушка, везёте с собой такой груз? — крикнул Нигейрос, пронзая взглядом своего гостя. — Этого человека убили вы?
Гость слабо вскрикнул и упал без чувств.
6
— Госпожа Кенидес, я поражён вашим талантом рассказчицы, — заявил Гонкур, когда старая дама замолчала. — Никогда не слышал ничего подобного.
— Интересно предание, молодой человек, поэтому и слушать интересно, — ответила госпожа Васар и метнула негодующий взгляд в тёмный угол, из которого тотчас же послышался приглушённый смешок.
Гонкур не успел додумать до конца возможность ревности госпожи Васар к своей родственнице, искусство изложения которой вызвало такое восхищение, потому что взгляд Ренаты лишил его душевного равновесия и вызвал опасение, что эта девушка всё-таки отравит ему радость свидания с дедом Вандесаросом.
— Предание интересное, а рассказчица я плохая. Что было, то и пересказываю, — скромно сказала госпожа Кенидес.
"Интересно, если бы Мигелина нашла меня достойным внимания и строила мне глазки, как Рената, разонравилась бы она мне или нет?" — спросил сам себя Гонкур и решил, что очарование девушки состоит, прежде всего, в недоступности. Посмотри она на него приветливее — и он бы сейчас же решил, что она похожа на всех остальных весьма приземлённых особ, которых привлекает в мужчине красивая внешность, а не душевные качества, и которые готовы заигрывать с первым встречным, лишь бы он был хорош собой. Он был убеждён, что, если бы его внешность не была так притягательна, Рената не обратила бы на него никакого внимания.
— Я тоже удивлён не столько содержанием, сколько формой рассказа, — вмешался Медас, упорно не подозревавший в молодом археологе опасного соперника. — Однако вы остановились на самом интересном месте, госпожа Кенидес. Я с нетерпением жду продолжения.
Гонкур предвидел, что неосторожные слова жениха Мигелины о разнице между формой и содержанием рассказа придутся не по вкусу потомкам этого препротивного Нигейроса, и с тревогой ожидал, что сейчас на Медаса накинется нетерпимая госпожа Васар. И в самом деле, её не смягчило желание молодого человека дослушать легенду до конца, и она открыла было рот, чтобы резко и желчно одёрнуть невежу, но не успела.
— Тому, кто восхищается только формой, а не содержанием, должно быть безразлично, будет продолжение или нет, — съязвила Рената, задетая холодным взглядом Гонкура и срывающая досаду на ни в чём не повинном Медасе.
— Я же сказал, что жду продолжения, — добродушно отмахнулся молодой человек, — значит, я глубоко заинтересован и содержанием. Пожалуйста, Рената, не придирайся ко мне.
— А вас, господин Гонкур, предание заинтересовало? — спросила неутомимая охотница за сердцем нового гостя.
Гонкуру показалась завидной участь человека, к которому придираются. По его мнению, гораздо хуже было положение несчастного, которого одаривают томными взглядами, приветливыми улыбками и заботливыми расспросами.
— Да, конечно, — сказал он и слегка отодвинулся от настойчивой девушки, не учтя, что при этом он придвигается ближе к Мигелине, на что та отреагировала ответным передвижением прочь от молодого человека.