-- Я правда этого не знаю,--заверила она.-- Шеф не так уж много разговаривает с нами. Он презирает женщин. Возможно, если его спросишь ты, тебе он ответит.
-- Но откуда я узнаю, что он сказал правду?
Фил лежал под ультрафиолетовыми лучами, глаза его были закрыты очками.
-- Сколько людей на космическом корабле?--спросил он.
-- Должно быть, больше тысячи.
-- И все раненые?
-- Большинство раненых. Доктор Миер с несколькими ассистентами лечил их, мы, четыре медсестры, ухаживали за ними, и еще несколько здоровых мужчин, в основном члены экипажа, помогали нам.
Фил вновь вернулся к своему вопросу:
-- А что с этими людьми сейчас?
-- Они находятся в другой части корабля. Нам, сестрам, ходить туда запрещено.
-- И ты никогда не задумывалась, что с ними? Никогда не пыталась заглянуть туда?
Крис вздохнула.
-- А почему я должна задумываться? Здесь медсанчасть космического корабля, и это мое рабочее место. Я медсестра, а не солдат и не шпионка. Мое дело заботиться о больных.
-- А когда я поправлюсь?
Крис стояла в изножье его постели, она ничего не ответила.
--Что будет, когда я поправлюсь? -- настойчиво спрашивал Фил.
-- А чего ты, собственно, ожидаешь? --тихо спросила девушка.
Теперь уж Фил задумался над ответом. А чего он, действительно, мог ожидать? На что рассчитывал? Что должно с ним произойти? И что у них запланировано? Какой во всем этом смысл?
-- На борту корабля больше тысячи мужчин,--продолжила Крис.-- И всего четыре девушки. Ты думаешь, я смогу остаться с тобой?
Крис была права. Такое ему и в голову не пришло. Это была чрезвычайная ситуация, и он не знал, какие здесь возможны решения. Знал ли их доктор Миер?
-- Кто еще находится на борту... кроме бывших и нынешних пациентов, четырех сестер и главного врача? Есть ли командир корабля, офицеры, экипаж?
Доктор Миер --командир корабля. Это один из лучших, самых современных кораблей, что когда-либо были построены. Почти все функционирует автоматически. Доктор Миер--самый главный начальник. Его слово-- закон для всех.
Постепенно до него начал доходить смысл ее слов. Некто был высшим начальником для тысячи человек; в общем, ничего особенного здесь не было. Но люди эти были отрезаны друг от друга, разобщены, возможно, они вообще считали себя одинокими; тогда дело принимало уже другой оборот: врач получал неограниченную власть над человечеством, превращался в императора, в бога. А девушки? Фил боялся додумать до конца эту мысль. Он поднял глаза. Крис сидела в кресле у стены, понурив голову. Сквозь толстые стекла очков он не мог ясно ее разглядеть, но ему показалось, будто она плачет. Он вновь прикрыл глаза. Все в нем восставало против собственных догадок. Больше он ничего не спрашивал, не хотел напрасно волновать девушку. Надо было как-нибудь ее успокоить, но нужные слова не приходили.
Поздним вечером он набрал номер Гаса Морлея... Никто не отозвался, хотя он ждал достаточно долго. И тогда он нажал кнопку на проводе, все еще лежавшем возле правой его руки.
Вскоре скрипнула дверь, вошла Крис:
-- Ты плохо себя чувствуешь?
Он подождал, пока она закроет дверь, потом спросил:
-- Где Гас Морлей?
Она недоуменно взглянула на него.
-- Что ты сказал? Кто это?
-- Я хочу знать, где сейчас Гас Морлей!--сказал Фил. Это другой пациент, я сегодня разговаривал с ним по видеосвязи. Теперь его там больше нет. Никто не отвечает по номеру 447. Где он?
-- Я его не знаю,--сказала Крис,--и не знаю, где он. Фил нетерпеливо взмахнул рукой.
-- Ты не знаешь этого. Хорошо, я верю тебе. Но почему ты все принимаешь с готовностью?--Он говорил громче обычного, с трудом заставил себя успокоиться, но уже на следующей фразе снова сорвался:--Так сделай что-нибудь! Оглядись! Поговори со своими подругами! Иди, расскажешь мне потом, что узнала. Слышишь? Иди и возвращайся скорее.
Крис не возразила ни единым словом. Возбуждение Фила передалось и ей. Она направилась к двери и вышла.
Хотя она вернулась через пять минут, Фил еле мог сдержать свое нетерпение.
-- Ну, выяснила? Что с ним?
Девушка запыхалась от бега. Она перевела дыхание, прежде чем ответить.
-- Ничего особенного. За ним ухаживала сестра Магда. Его выписали как выздоровевшего.
-- Но он не поправился,--сказал Фил.--Сегодня после обеда он еще не мог вставать. Что с ним случилось?
-- Неужели что-то плохое?--спросила Крис.-- Никто из нас прежде не думал ни о чем таком.
Теперь уже заговорил Фил--спокойно, тщательно продумывая слова:
-- Не обязательно что-то плохое, Крис. Но нужно знать, что. Когда человек не задумывается над тем, что происходит с другими, он ставит крест и на себе самом. Тогда не остается ничего, как только смириться. Вот почему я хочу знать, что произошло с Гасом и остальными. Не потому, что я предполагаю что-то ужасное, просто хочу представить, что здесь творится.
Крис кивнула, однако у Фила не было ощущения, что она его поняла.
-- Подойди ко мне,--сказал он, протянув правую руку. Она взяла ее, и он привлек ее ближе. У постели она села на табуретку.
-- Я обдумывал наше положение,--продолжил он.--Оно не из приятных, хотя ничто не доказывает, будто его нельзя изменить.
-- Но как?--спросила Крис.
-- Пока не знаю, как,--ответил Фил.-- Но хочу узнать. Поэтому надо что-то делать. Или ты считаешь, что все в порядке? Крис покачала головой.
-- Когда человек получает неограниченную власть и воля его становится единственным законом, это никогда не кончается добром. Мне не ясны цели главного врача --его трудно понять. Но он не патриарх, считающийся с желаниями своих сородичей. Если он что-то заберет в голову, он проведет это любой ценой.
Длинная речь потребовала от Фила большого напряжения сил, но он словно не замечал этого. Уверенным голосом он продолжил: