— Что?
— Да, — сказала мисс Темпл. — Я только теперь это поняла… Когда увидела столы, я сразу же вспомнила, что видела Лидию… А когда я видела карточку, я еще не знала, кто такая Лидия.
— Но, Селеста…
Мисс Темпл нахмурилась — она даже теперь еще до конца не была уверена в своей спутнице, и, естественно, такое обращение ей не нравилось.
Тот факт, что карточка была зашита в мундир полковника, означает, что ее никто не обнаружил! Это означает, что его знания умерли вместе с ним!
— Но они вовсе не умерли. Эта карточка в руках у доктора, а значит, тайна — у нас.
— Именно!
— Что именно?
Элоиза кивнула с серьезным видом:
— Значит, то, что я открыла, может быть еще более важным… Больше мисс Темпл не могла выносить этот разговор намеками.
— Да, но вы так и не сказали, что это такое. Элоиза показала на синюю карточку, лежащую на коленях мисс Темпл.
— В конце цикла, — сказала она, — вы помните, там эта женщина…
— Миссис Марчмур.
— Она поворачивает голову, и мы видим зрителей. Среди них я узнала Франсиса Ксонка, мисс Пул, доктора Лоренца… Других я не знаю, хотя вы, может, и знаете. Но за этими людьми видно… окно…
— Только это не окно, — взволнованно сказала мисс Темпл, чуть наклонившись к Элоизе. — Это зеркало! Отдельные кабинеты в «Сент-Ройяле» оснащены такими же голландскими зеркалами, сквозь которые можно видеть, что происходит в холле. И именно потому, что доктор через это прозрачное зеркало узнал парадные двери отеля, он и отправился в «Сент-Ройял»…
Элоиза нетерпеливо кивнула, потому что она наконец-то добралась до сути.
— Но вот заметил ли он, кто был в вестибюле? Люди, вышедшие из кабинета, чтобы поговорить приватно, где бы им не мешал этот, гм-м-м, спектакль.
Мисс Темпл помотала головой.
— Полковник Артур Траппинг, — прошептала Элоиза, — который очень серьезно говорил… с лордом Робертом Вандаариффом!
Мисс Темпл прикрыла ладонью рот.
— Это граф! — воскликнула она. — Граф планирует использовать Лидию… использовать ее брак. Я не могу точно сказать, каким образом он хочет это сделать, но как-то в согласии с мистическим планом Оскара Файляндта.
Элоиза нахмурилась:
— Это кто?
— Художник… мистик… открыватель синего стекла! Нам сказали, что он мертв… убит, но теперь я думаю, он, может быть, жив… Может быть, он даже содержится пленником…
— Или все его воспоминания высосаны книгой!
— О, да! Но вопрос вот в чем: а другие знают, что граф планирует для Лидии? И еще важнее — знал ли об этом ее отец? Что, если Траппинг нашел карточку Роджера? Возможно ли, чтобы полковник не понимал преступных замыслов его союзников, а когда понял — стал грозить им разоблачением?
— Я думаю, вы никогда не были знакомы с полковником Траппингом, — сказала Элоиза.
— Ну, по крайней мере, мы с ним не разговаривали.
— Скорее всего, он точно понял, что означает эта карточка, и отправился к тому единственному человеку, у которого карманы еще больше, чем у его шурина.
— А мы лорда Вандаариффа не видели — может быть, в этот самый момент он плетет свои сети, чтобы отомстить графу? А может быть, он даже не знает, что Траппинг собирался сообщить ему кое-какие сведения, но не успел передать, и его убили?
— Бленхейм не видел лорда Роберта, — сказала Элоиза.
— И план графа относительно Лидии продолжает осуществляться, — сказала мисс Темпл. — Я видела, как она пила его отраву. Если Траппинга убили, чтобы ее отец остался в неведении…
— Видимо, его убил граф! — сказала Элоиза. Мисс Темпл нахмурилась.
— Но в то же время… я уверена, что граф не меньше других интересовался судьбой полковника.
— По крайней мере, лорд Роберт, возможно, понял, что происходит, узнав о судьбе своего тайного агента, — рассудительно сказала Элоиза. — Неудивительно, что он скрывается. Может быть, именно он теперь удерживает пропавшего художника — хочет выгодно его обменять? Может быть, он теперь плетет свой собственный заговор против них всех!
— Да, если уж об этом зашла речь, — сказала мисс Темпл, опуская взгляд на тяжелые ботинки мистера Бленхейма, торчавшие из-за обитой красной кожей оттоманки, — что мы будем делать с собственностью мистера Бленхейма… вот с этим?
Она подняла ключ синего стекла, изучая его сияние на свету.
— Из того же стекла, что и книги, — сказала Элоиза.
— Что он, по-вашему, может открывать?
— Он, должно быть, очень хрупкий… а открывает что-то сделанное из стекла?
— К такому же выводу пришла и я. — Мисс Темпл улыбнулась. — И отсюда я могу перейти к следующему соображению: этот ключ не имел к мистеру Бленхейму никакого отношения. Вы можете себе представить, чтобы кто-то из заговорщиков доверил такую вещь — а она, видимо, бесценна — кому-то, кто не входит в их число? Он управляет домом и в их заговоре может участвовать лишь в той же мере, как эти драгуны или макленбургские марионетки. Кто мог ему доверять?
— Только один человек, — сказала Элоиза.
Мисс Темпл кивнула:
— Лорд Роберт Вандаарифф.
— Кажется, у меня есть одна мысль, — заявила мисс Темпл и соскочила с подлокотника.
Осторожно перешагнув через темное пятно на ковре (тащить тело было нелегко, и они решили не очень заботиться о чистоте), она подошла к плотно набитому буфету. Действуя энергично и не без удовольствия, она нашла нераскрытую бутылку солидного возраста и маленький острый нож, которым вскрыла восковую печать и расковыряла пробку настолько, чтобы можно было вылить содержимое, потому что само вино ее не интересовало. Найдя большой пустой графин, мисс Темпл начала (высунув от усердия язычок) выливать из бутыли темно-рубиновую жидкость, стараясь осушить бутылку полностью. Когда наконец показался густоватый осадок, она отставила графин в сторону и взяла бокал, куда и долила остававшееся вино вместе с осадком. После этого взяла еще один бокал и, перегородив бортик ножиком, вылила туда остатки жидкости, так что в первом стакане осталась только мягкая гуща. Она, улыбнувшись, бросила взгляд на Элоизу, которая смотрела на нее недоуменно.
— Мы не можем продолжать наши расследования, пока заточены в этой комнате, мы не можем встретиться с доктором, мы не можем бежать, мы не можем отомстить… потому что даже с кинжалами в руках нас могут схватить или убить, когда мы попытаемся выйти отсюда.
Элоиза кивнула. Мисс Темпл улыбнулась своей собственной хитрости.
— Если только мы не прибегнем к умной маскировке. Пожар в операционном театре вызвал сильное волнение, и я готова поспорить: никто так толком и не знает, что там произошло, — слишком много дыма, слишком много стрельбы и криков, слишком мало света. Я хочу сказать, — и тут она показала на темно-красную гущу в стакане, — никто точно не знает, прошли мы Процесс или нет.