- Нет, но я кое-что слышал о нем. Многие обитатели пустыни уходят туда, - он показал пальцем вниз. - Существует легенда о тех, кто открыл этот путь. Но тебе я не советую пользоваться им. Он ведет только в одну сторону... Этот путь открыт не для нас.
- Он утомляет своей болтовней, не правда ли? - сказала Арголида вполне светским тоном. Она неслышно подошла сзади и положила руки на плечи Люгера. Нокра, повинуясь ее мимолетному жесту, оказался за спиной Кравиуса с обнаженным мечом в руке.
- По-моему, он нам больше не нужен, - холодно продолжала графиня Норгус. - От него толку не больше, чем от пса... Разве ты не видишь, что этот урод обо всем знал заранее?..
- Это было бы большой ошибкой, - неожиданно спокойно сказал аббат, равнодушно разглядывая серую мглу над головой Стервятника. - Ты сделал их достаточно, не совершай же еще одну... Ты не забыл, что талисман все еще у тебя? Мы освободились от Фрога и можем отправляться на поиски Небесного Дракона. Существо, которое вы считаете псом, использовало вас, чтобы достичь Кзарна. Теперь ты не нужен ему больше и оно отпускает тебя...
- Я дам тебе три дня, - сказал Люгер, еще не думая о том, что будет довольно трудно исчислить это время. - Приведи нас к Небесному Дракону или хотя бы туда, откуда мы сможем вернуться на север. В противном случае мы умрем все, но ты умрешь немного раньше.
Арголида в бешенстве отпрянула от него и, вскочив на лошадь, поскакала прочь. Нокра отправился вслед за нею, как всякий хороший раб. Но Люгер лишь улыбнулся. Он не собирался во всем потворствовать ее желаниям. Тем более, что следующей в списке его тайных врагов, подлежащих уничтожению, стояла графиня Норгус.
38. МЕСТО ПЕРЕСЕЧЕНИЯ
Оказалось, что у Кравиуса есть карты южной пустыни, начертанные на медных дисках, которые можно было спрятать в ладони. Правда, понять, что это именно карты, было довольно трудно. Скорее, они напоминали монеты, среди которых не было и двух одинаковых. Неизвестные символы и пересечения абстрактных линий - вот и все, что видел Люгер на их позеленевших поверхностях. Но для аббата они были наполнены глубоким смыслом.
Как выяснилось, медные диски предназначались не только для того, чтобы ориентироваться в заколдованных пространствах юга. Люгеру это казалось невероятным, тем не менее, он вынужден был признать, что с появлением карт меняется окружающий странников пейзаж. Когда Кравиус священнодействовал с ними, раскладывая и поворачивая диски до совпадения каких-то линий, это неизменно сопровождалось возникновением темной завесы на горизонте, похожей на приближающуюся грозу, но грозы никогда не случалось, а когда завеса рассеивалась, оказывалось, что путь каравана пролегает через местность, которой раньше вообще не существовало.
Спустя сутки, весьма приближенно отмеренные с помощью часов графини, караван вошел в узкое ущелье, стены которого оставляли вверху лишь тонкий ручей серого неба. Изредка на большой высоте его пересекали мосты, казавшиеся снизу хрупкими арками, выстроенными над пропастью. Потом арки слились в одну и ущелье превратилось в туннель с фосфоресцирующим сводом. Благодаря этому темнота не была полной и люди могли видеть силуэты друг друга. Здесь было холодно и сыро, капли влаги вспыхивали и гасли на стенах; гулкие звуки, неотличимые от эха, приходили из глубины туннеля. Этот предательский шум был причиной того, что Люгер не сразу узнал о преследовании. Только остановившись, можно было ясно услышать отдаленный стук копыт. Нокра приложил ухо к каменному полу туннеля и показал Арголиде два поднятых кверху пальца. Только Стервятник мог догадываться о том, кем были эти два всадника.
Некому было разделить с ним его ужас, - о Сиулле и Сидвалле знал он один. Поэтому, когда Люгер стал яростно подстегивать свою лошадь, его спутникам оставалось лишь слепо следовать за ним.
Туннель был идеально прямым, но прошло несколько долгих часов, прежде чем впереди забрезжил свет. Свет был искусственным и мертвенным; он робко сочился, будто сквозь игольное ушко. По мере приближения к источнику этого света туннель расширялся, пока его стены не исчезли из виду. Однако ощущение замкнутого пространства осталось, так же, как и тяжелая твердь, нависавшая над людьми. Потом до их слуха донесся шум океана - явственный, но какой-то фальшивый звук. Воздух здесь был затхлым и неподвижным, лишенным всяких запахов.
Местность показалась Люгеру смутно знакомой - каменное плато, почти лишенное растительности и пересеченное короткими цепочками скал. В той стороне, где шумел прибой, был виден темный тяжелый силуэт какого-то строения. Люгер почувствовал, что у него холодеет спина. Непривычный лиловый свет превращал все вокруг в подобие плоской декорации.
Несмотря на близость погони, Люгер остановился, поджидая Кравиуса.
- Тебе известно это место?
Аббат кивнул, с любопытством вглядываясь в лиловые сумерки.
- Его называют Пересечением. Здесь нужно ждать, пока откроется новая дорога на юг. Если ты, конечно, не хочешь ходить по кругу.
Люгеру это ни о чем не говорило, однако нехорошее предчувствие уже зашевелилось в нем. В строении, окутанном тьмой, он узнал очертания замка Крелг, которому полагалось находиться на западном берегу Адолы, примерно в четырех месяцах езды отсюда. Он видел замок со стороны северного въезда, через который бежал когда-то от королевских солдат. Невысокие, но мощные башни и стены с характерной, единственной в своем роде формой зубцов трудно было с чем-либо спутать.
- Этот замок обозначен на твоих картах? - подозрительно осведомился Люгер, который мог объяснить происходящее только дьявольским наваждением. Как выяснилось, он был не так уж далек от истины.
Теперь Кравиус оторвался от созерцания замка и его окрестностей и с издевкой следил за Стервятником. Арголида внимательно прислушивалась к их разговору.
- На карте обозначено Место Пересечения, но не замок, - медленно объяснил Кравиус. - Здесь каждый находит то, с чем, может быть, и не хотел бы встречаться...
Люгер с трудом сдерживался, глядя на хитрую ухмылку аббата. Однако, рассудок подсказывал, что тот вряд ли сам ожидал увидеть здесь адольский замок.
- Сколько нужно ждать?
- Это зависит от тебя...
Арголида смотрела на Люгера с нескрываемой насмешкой.
При желании Стервятник мог бы отыскать окна оружейной комнаты Галвика, в которой он прикончил Ралка, а также покоев баронессы Далии и даже трапезной, где был прерван их интимный ужин. Все казалось настоящим и легко узнаваемым, за исключением монотонного шума прибоя, доносившегося из темноты, но не сопровождавшегося ни ветром, ни запахом моря.
Инстинкт подсказывал Стервятнику, что от этого места нужно держаться подальше, однако через секунду у него уже не осталось выбора. Слабый звук заставил его обернуться и он увидел двух всадников, выезжавших из туннеля. Достаточно было одного взгляда на них, чтобы подтвердились худшие его подозрения, - нечеловечески узкие, изломанные силуэты могли принадлежать только Ястребам. Люгер был наслышан об их боевом искусстве и не собирался проверять эти слухи. Не было сомнений в том, что Сиулл и Сидвалл оставят в живых одного Стервятника и заставят его вернуться в Земмур. Возможно, в этом случае принцесса Тенес была бы освобождена, но навсегда потеряна для него. Нет, он представлял себе возвращение в королевство оборотней совершенно иначе и, оказавшись на юге, не мог отказываться от поисков Небесного Дракона...
Он подстегнул лошадь и поскакал к северному въезду. Остальных не нужно было заставлять следовать за ним, - замок Крелг оказался первой человеческой обителью, встреченной ими в этих пустынных землях за много дней. Ястребы гнались за ними в полной тишине и в этом безмолвии была неотвратимость судьбы. Лошади преследователей выглядели намного свежее и несли меньший груз, поэтому расстояние между ними и четырьмя беглецами неуклонно сокращалось.
Приблизившись к замку, Люгер с облегчением увидел, что ворота въезда открыты и литая металлическая решетка поднята. Через некоторое время на стене появилась женщина в длинном белом платье; ее фигура казалась призрачной, почти бесплотной, а на месте лица было бледное неразличимое пятно. Она призывно помахала рукой; Люгер не сомневался в том, что сигнал предназначался ему. Возможно, это была сама безумная вдова. Стервятник успел даже подумать о том, что тогда его ожидает веселая ночь.
Он проскакал по узкой лощине, ведущей прямо к воротам замка; оглянувшись на скаку, Люгер понял, что если не случится ничего непредвиденного, он и его спутники успеют скрыться от Ястребов. У тех, правда, оставалась возможность Превращения, но потом Люгер заметил двух людей с луками, занимавших позиции между зубцами замковой стены. Хозяева замка, кем бы они не были, предусмотрели все; это было необъяснимо и подозрительно. Люгер не знал еще, стоит ли радоваться чудесному избавлению от погони, тем более, что отсрочка обещала быть недолгой. Может быть, в замке его ждала участь похуже той, которую готовили ему слуги Гедалла. Однако не время было задумываться над почти нереальными совпадениями, которыми были так богаты последние минуты... Копыта его лошади прогрохотали по деревянному настилу перед воротами и он оказался на тесном внутреннем дворе. Вслед за ним спасительную черту благополучно пересекли Арголида и ее верный евнух. Последним появился Кравиус. Со скрежетом обрушилась решетка, едва не отрубив круп его загнанной лошади, и скрипя, закрылись окованные металлом створки ворот.
Стервятник с облегчением перевел дух. Какой-то человек вынырнул из темноты и подхватил под уздцы его беспокойно переступавшего коня. Человек поднял голову и Люгер узнал Меска.
- С прибытием в замок Крелг! - сказал слуга, улыбаясь. Его зубы сверкали неестественно ярко.
Люгер рассеяно кивнул ему. Он думал о том, что передышка обещает быть недолгой, - для Ястребов стены замка и охрана не представляли собой серьезной преграды. Потом Люгер вспомнил, что Меск почему-то не назвал его бароном.
- Мне приказано проводить вас в вашу комнату, - сказал Меск позже, когда другие слуги приняли на себя заботы об аббате, графине Норгус и ее евнухе.
- Где баронесса?
Меск подарил неблагодарному гостю взгляд, в котором была легкая укоризна.
- Госпожа баронесса примет вас позже.
- Слишком мало времени, - отрывисто бросил Люгер. - Ты видел тех двоих, снаружи? Скоро они будут здесь...
На лице Меска появилась ироническая улыбка. Он не позволил себе возразить, но вежливо усомнился в словах гостя. Люгера так и подмывало спросить его о черном лебеде. Стервятник до сих пор не мог понять, узнает ли его слуга баронессы и что за новый спектакль разыгрывается в замке безумной вдовы. Во всяком случае, он уже понял, что ему самому придется позаботиться о собственной безопасности и люди Далии вряд ли станут помогать ему.
Поэтому он позволил Меску проводить себя до спальни, но после того, как слуга удалился, не стал снимать оружие и раздеваться... За двумя узкими окнами, показавшимися ему вполне надежными, висела неизменная лиловая мгла. Огромная кровать была холодной и неуютной, кроме того, она наводила на мысль о жертвенном ложе. Камин был затоплен, но в комнате отсутствовал характерный запах. Полное отсутствие сквозняков также показалось Люгеру необычным. Он подошел к камину и увидел, как полыхает синим устойчивым пламенем пустота. Несмотря на охвативший его суеверный трепет, он протянул руку к огню.
И не почувствовал тепла.
Синее пламя было холодным и еще более холодные иглы страха вонзились в его череп; на мгновение он лишился рассудка и воли. Первым его побуждением было бежать из заколдованного места, потом он осознал, что бежать некуда. Вместо этого он решил все-таки попробовать отыскать баронессу, кем бы она не оказалась.
Он приоткрыл дверь. Полутемный коридор был пуст. Где-то еле слышно плакал ребенок. Его всхлипывания далеко разносились в звенящей тишине... С неприятным ощущением пустоты в груди, очень похожим на непреодолимый страх, Люгер пошел по коридору, думая о том, что до сих пор не знает, в каких комнатах находятся Арголида и Кравиус, а еще о том, как удивительно ловко обошелся с ним Меск. То, что в замке все было спокойно, еще ни о чем не говорило. Люгер был уверен, что Ястребы найдут способ проникнуть сюда незамеченными. А тогда уже будет слишком поздно. Сейчас он не поставил бы свои бриллианты и на то, что Сиулл и Сидвалл все еще остаются снаружи...
Он тихо прокрался в известную ему часть замка, благополучно избежав столкновения с людьми баронессы, и здесь без особого труда отыскал покои безумной вдовы. Приближаясь к двери ее спальни, он с облегчением увидел, что сон баронессы никто не охраняет. В противном случае он был готов применить силу. Он медленно приоткрыл тяжелую створку и услышал стон муки или наслаждения, исторгнутый из женской груди.
Спальня была освещена восемью свечами в серебряных подсвечниках. На кровати из мореного дуба под темно-коричневым пологом предавались любви Далия и тот, кого Люгер считал Кергатом Галвиком и в разное время встречал на борту "Бройндзага" и во дворце Атессы.
Услышав скрип открывшейся двери, любовники обратили к ней бледные лица и, к своему удивлению, Люгер прочел на них не гнев и не досаду, а сильнейший испуг. Внезапный порыв невесть откуда взявшегося ветра едва не задул свечи, а когда их пламя выровнялось, барон Галвик был уже на ногах и бежал прямо на Люгера. Тот отступил от двери и приготовился защищаться, но голый барон промчался мимо него и при этом имел вид человека, помышлявшего лишь о том, как бы не получить удар кинжалом в спину.
Когда его тощая белая фигура исчезла за поворотом коридора, Люгер вошел в спальню и стал свидетелем довольно странной сцены. Ужас и раскаяние баронессы Далии были безграничны. Обнаженная, она упала на колени и зарыдала, заламывая руки. Стервятник с трудом удерживался от смеха, настолько нелепым казалось ему происходящее. Только опасность появления Ястребов еще удерживала его здесь.
- Прости меня, Кергат! - взывала баронесса и Люгеру пришлось еще раз сыграть роль барона.
С деланным осуждением глядя на неверную супругу, он сел в глубокое кресло, стоявшее в темном углу среди тяжелых драпировок, скрывавших стены. Все то время, пока Далия молила его о пощаде, он внимательно разглядывал женщину, пытаясь обнаружить в ее облике и поведении малейшие признаки фальши, но все казалось естественным - слезы, лихорадочный блеск глаз, дрожащие искусанные губы и кровоподтеки там, где в нежную кожу впивались длинные ногти. Из обрывочных реплик баронессы следовало, что она считала его умершим.