И тишина…
Айраны исчезли, Древо догорело, и ничто не напоминало о недавней бойне. Будто её не было. И айранов не было, и страшного металла в воздухе не было, а был только сон. Легионеры оглядывались, протирали глаза, словно и впрямь только что проснулись, и исчезали: выполненный договор отправлял их обратно, кого домой, кого в казармы Легиона в мире Директории. К моменту моего появления на равнине не осталось никого, кроме бесчувственного Корэна. Рана оказалась бы пустяковой для любого другого – сабля едва вспорола кожу и мышцы, но друг мой всегда обладал странностью нервной системы. Кажется, болезнь эта называется гипералгия – сверхчувствительность к боли. Однажды Корэн сказал, что в молодости его прокляла фея за садистские наклонности, и с тех пор и своя, и чужая боль отзывается десятикратно. Я даже знаю, что за фея ему так удружила, но, так или иначе, теперь ему легкой царапины достаточно для болевого шока.
Я нашарил в кармане орочье снадобье и намазал рану – тело, даже бесчувственное, судорожно дернулось. Орки очень хорошие лекари, но почему-то гуманность лечения их никогда особо не заботила. Неприятно, конечно, и шрам останется огромный, но мне сейчас важна была скорость восстановления, а со шрамом Корэн сам разберется. Попозже.
Порез затягивался на глазах, и, аккуратненько подняв друга на руки и пристроив на плечо неудобную косу, я потопал назад к «Миражу», напрашиваться на Мурково сочувствие и гостеприимство.
Отложи на послезавтра все, что можно сделать сегодня, и у тебя появится два свободных дня.
Народная мудрость.
Путь мы продолжили через два дня, гадая, стоит ли соваться в «город-сказку» после недавнего побоища. Оказалось, стоило. Айраны будто ничего не заметили. Просто на их счету оказалась еще одна непонятность.
- Вот она, легенда о божестве двух колец, - я держал в руках книгу повышенной пыльности и старательно не дышал. Да и говорить, пожалуй, не стоило…
- Апчхи!
Не с моей пожароопасной аллергией рыться в архивах. Корэн извлек из воздуха огнетушитель, и струя пены хлынула на пылающие страницы.
- Дай-ка мне, - он забрал истекающую пеной книжку. – Целее будет. Как думаешь, если айраны не заметили пропажи целой армии, заметят они исчезновение одной маленькой книжки?
- Может, здесь прочита… апчхи!
Корэн едва успел увернуться от шаровой молнии.
- Нет, не может! Не дыши пока.
- Каким… Апчхи!
Теперь орудовать огнетушителем пришлось мне самому.
- Пошли отсюда, - скомандовал Корэн. - Пену бы еще убрать, следы замести…
Я дирижерски помахал руками, и пеня исчезла, а перед нами открылась пространственная дверка в мой замок.
- Молодец, - поаплодировал Корэн и первым перешагнул порог.
Я шагнул следом и врезался в его спину. В замке грохотала музыка. Точнее, то, что из музыки получается при переизбытке громкости. Уши зажимаешь быстрее, чем понимаешь, что происходит. Не знаю, как Корэну, - мне это ничуть не помогло. Казалось, звук проходит едва ли не по костям.
На столе в библиотеке, как ни в чем не бывало, спала моя летучая мышь.
- Асфа! – позвал я, сам не услышал своего голоса и, пожертвовав благосостоянием правого уха, подергал помощницу за крыло.
- Что? – спросила она, извлекая из уха клок ваты. Я, правда, вопроса не слышал, но что еще она могла спросить?
- В чем дело? – я повысил голос, но и это не принесло ощутимого результата.
- А? – на стол перекочевала еще одна порция ваты.
Великий Хаос! Я запоздало активировал звукоизоляцию, и в наступившей звенящей тишине раздался облегченный Корэнов вздох.
- Ась? – еще раз осведомилась Асфа. – Что говоришь?
«Вату вытащи», - объяснил я жестами.
Мышь понимающе кивнула и продолжила разгружать уши. Когда она закончила, извлеченной ваты хватило бы на среднего снеговика.
- Что у вас стряслось? – поинтересовался я. - Что за чушь, и почему так громко?
- Отвечаю по порядку. Первое – что за чушь, я не знаю. Это Милена с Мирового радио записала, что-то якобы по твоему заказу ставили. А почему громко – это к Милене. Мы тут привыкли уже, почти неделю наслаждаемся. Всю вату извели, объясняемся письменно. Без ваты Милена только обходится и Бур - у него уши каменные. А изоляцию твою мы включать не умеем.
- Астинити не умеет?
- Мы Астинити уже неделю не видели. Загулял наш Нежить, покинул родной замок, и изоляцию включить некому, - с проникновенным подвыванием запричитала Асфа.
- Вы тут и спите под музыку? – перебил я.
- Ну, да. Все, кроме Милены. Та вообще не спит от расстройства… Чуть за Винден не отправилась, еле поймали. А ты чего с косой?
- С косой? Да так, случайно. Меч вот тоже в расстроенных чувствах. Я его, видите ли, обидел. А с Миленой что стряслось?
- Тоже обидели.
- Неужели тоже я?
- Ты.
- Ну, надо же! Меня и дома-то не было.
- А кому ты ее камень отдал?
- Кинту. В обмен.
- «Хрустальное сердце» - в обмен?!
- А что?
- Ты хоть знаешь, кому его дарят?
- Знаю, и что?
- В обмен! Детсадовец ты всемогущий! А я-то думала…
- Про индюка пословицу знаешь? Тоже думал… Выключаю, готовьтесь!
Все заткнули уши, и я снял звукоизоляцию, однако музыки не было. В замке царила благословенная тишина.