Что ни казнь у него, то малина И широкая грудь осетина.
1934
***
Твоим узким плечам под бичами краснеть, Под бичами краснеть, на морозе гореть.
Твоим детским рукам утюги поднимать, Утюги поднимать да веревки вязать.
Твоим нежным ногам по стеклу босиком, По стеклу босиком да кровавым песком...
Ну, а мне за тебя черной свечкой гореть, Черной свечкой гореть да молиться не сметь.
1934
68
Наушнички, наушнички мои, Попомню я Воронежские ночки: Недопитого голоса аи И в полночь с красной площади гудочки...
Ну,как метро? Молчи, в себе таи, Не спрашивай, как набухают почки... А вы, часов кремлевские бои Язык пространства, сжатого до точки.
апрель 1935, Воронеж.
***
Я живу на важных огородах, Ванька-ключник мог бы здесь гулять. Ветер служит даром на заводах, И далеко убегает гать. Чернопахотная ночь степных закраин В мелкобисерных иззябла огоньках. За стеной обиженный хозяин Ходит-бродит в русских сапогах. И богато искривилась половица Этой палубы гробовая доска. У чужих людей мне плохо спится, И своя-то жизнь мне не близка.
Апрель 1935, Воронеж
***
Пусти меня, отдай меня, Воронеж, Уронишь ты меня иль проворонишь, Ты выронишь меня или вернешь Воронеж - блажь, Воронеж - ворон, нож!
апрель 1935, Воронеж
***
Bозможна ли женщине мертвой хвала? Она в отчужденьи и силе, Ее чужелюбая власть привела К насильственной жаркой могиле. И твердые ласточки круглых бровей Из гроба ко мне прилетели Сказать, что они отлежались в своей Холодной Стокгольмской постели. И прадеда скрипкой гордится твой род. От шейки ее хорошея, И ты раскрывала свой аленький рот, Смеясь, итальянясь, русея... Я тяжкую память твою берегу, Дичок, медвежонок, миньона, Но мельниц колеса зимуют в снегу, И стынет рожок почтальона.
3-4 апреля - 3 июня 1935, Воронеж
69
***
Тянули жилы, жили были Не жили, не были нигде. Бетховен и Воронеж - или Один или другой - злодей.
На базе темных отношений Производили глухоту Семидесяти стульев тени На первомайском холоду.
B театре публики лежало Не больше трех карандашей И дирижер, стараясь мало, Казался чертом средь людей.
Май 1935, Воронеж.
Железо
******
Идут года железными полками И воздух полн железными шарами. Оно бесцветное - в воде, железясь, И розовое, на подушке грезясь.
Железна правда - живой на зависть, Железен пестик и железна завязь. И железой поэзия в железе Слезящаяся в родовом разрезе.
22 мая 1935, Воронеж.
Кама
****
Как на Каме-реке глазу темно, когда На дубовых коленях стоят города.
B паутину рядясь - борода к бороде Жгучий ельник бежит, молодея, к воде.
Упиралась вода в сто четыре весла, Вверх и вниз на Казань и на Чердынь несла.
Там я плыл по реке с занавеской в окне, С занавеской в окне, с головою в огне.
И со мною жена пять ночей не спала, Пять ночей не спала - трех конвойных везла.
май 1935, Воронеж
70
***
Лишив меня морей, разбега и разлета И дав стопе упор насильственной земли, Чего добились вы? Блестящего расчета: Губ шевелящихся отнять вы не могли.
Bоронеж
***
Эта, какая улица? Улица Мандельштама. Что за фамилия чертова? Как ее не вывертывай, Криво звучит, а не прямо. Мало в нем было линейного. Нрава он был не лилейного, И потому эта улица, Или, верней, эта яма Так и зовется по имени Этого Мандельштама.
Воронеж
***
День стоял о пяти головах. Сплошные пять суток Я, сжимаясь, гордился пространством за то, что росло