− Я же сказал вам не являться, пока вы все не прочитаете. − Произнес профессор.
− Господин Рэндис. − Проговорил Ирринг. − По моему, вся эта глупая шутка слишком затянулась. Вам не кажется? В таком случае, скажите прямо, что вы не желаете меня видеть вообще. Я пойду к Дельсьену и попрошу, что бы он перевел меня на другой телескоп.
− Другого телескопа здесь нет. − Проговорил Рэндис.
− Вы забываете про Глерский телескоп. Он не так далеко. Всего то полчаса лету на вертолете. Аппаратура там поновее чем здесь и профессора, думаю, помоложе и без претензий.
− Убирайся вон! − Закричал Рэндис, подымаясь из-за стола.
Ирринг развернулся и молча пошел на выход.
Через полчаса он уже говорил с Дельсьеном. Тот был хмур и недоволен происшедшим.
− Профессор Рэндис уважаемый человек, а вы его оскорбляли. − Произнес Дельсьен.
Ирринг некоторое время молчал, затем выложил на стол перед Дельсьеном магнитофон, из которого послышались слова. Сначала Лера, затем профессора.
− Что это? − Спросил Дельсьен.
− Я думал немного повеселиться, когда пришел туда в первый раз и захватил с собой диктофон. Слушайте, и скажите, чем я его оскорбил.
Дельсьен слушал. Запись вскоре закончилась и Ирринг выключил магнитофон.
− Вы не должны были с ним так говорить.
− Как так? Я всегда так говорил. С мэром города, например. Он не оскорблялся, а принимал все как шутку. Рэндиса больше задело не то как я говорил, а то, что у меня состояние в сто миллионов. Не понимаю я этого. Он сам заведует телескопом, стоимость которого больше пятидесяти миллионов и нате вам... Революционер чертов. Думаю, пятьдесят лет назад он расстреливал таких как я.
− Вам придется менять тему. − Сказал Дельсьен.
− Почему?
− Потому что вы не сможете работать с Рэндисом. Другого радиотелескопа здесь нет. А про Глерский можете и не думать. Туда вас не допустят.
− Может, мне свой телескоп построить? − Произнес Ирринг.
− Не говорите ерунды.
Ирринг не стал ничего доказывать. Ему незачем было выбрасывать деньги на ветер.
− Приходите завтра, тогда и поговорим. − Сказал профессор и Ирринг ушел.
На следующее утро Дельсьена вовсе не оказалось на месте. Его лекции были отменены, а в обед весь университет облетела новость о кончине профессора Рэндиса. Ночью ему стало плохо. Приехавшие врачи определили у старого человека сердечный приступ и он скончался не дожив еще до обеда. На следующий день в университете был объявлен траур, отменены все занятия. Очень многие провожали Рэндиса и Ирринг ощутил, как люди смотрели на него. Не все, а те кто знал о том, что произошло в тот день перед смертью профессора.
Ирринг слушал слова людей. О том кем был Рэндис, о его мечтах, о его жизни. В молодости он действительно участвовал в революционном движении, во время войны руководил партизанским отрядом, а между этими политическими делами занимался наукой − астрономией, сделал не мало открытий, написал множество книг... Заслуг этого человека было сложно перечесть, как говорил один из ораторов.
На трибуне появился еще один человек. Он был пожилым и некоторое время примерялся к микрофону, а затем начал свою речь о Рэндисе о его революционных подвигах о десятках людей, которые попали под пытки по приказу Рэндиса о расстрелянных... Толпа загудела, а человек продолжал, говоря все громче и объявляя, что Рэндис был садистом, что его любимым занятием в партизанском отряде было пытать пленных. Оратор продолжал кричать, когда его стаскивали с трибуны. Он кричал о преступлениях Рэндиса и говорил что сам попал когда-то в его отряд как пленный и о том, что Рэндис лично участвовал в пытках...
Человека затолкали в полицейский фургон и увезли.
Следующий человек кратко высказался о предыдущем ораторе, объявив его сумасшедшим.
− Он вовсе не сумасшедший! Рэндис был садистом! − Закричал кто-то из толпы.
Кричавшего так же уволокла полиция. Теперь больше никто не кричал, а еще через несколько минут появился новый выступающий, который объявлял Рэндиса героем. Под конец он предлагал увековечить имя профессора и предложил назвать его именем столичный радиотелескоп, тот на котором Рэндис проработал более двадцати лет...
Ирринг не стал ничего больше слушать. Он ушел, сел в свою машину и уехал с кладбища, направляясь к местному участку полиции. Комиссар знал Ирринга лично и был несколько удивлен его просьбой о встрече с двумя задержанными.
− Они вам ничего не скажут. − Сказал комиссар. − Эти двое нам давно известны. Они постоянно устраивают беспорядки.
− Они сейчас в камере? − Спросил Ирринг.
− Да.
− Тогда, посадите меня с ними.
− Вы шутите?
− Вряд ли они заподозрят студента. − Сказал Ирринг. − Я же не похож на миллионера с виду?
− Нет, но они могут знать.
− Не важно. Сделайте это для меня. Мне это нужно.
− Хорошо. Но, если что, кричите, охрана будет рядом.
− Не беспокойтесь. У меня первый разряд по вольной борьбе.
Ирринга посадили в камеру, грубо втолкнув туда так, что молодой человек растянулся на полу.
Охранники ушли. Один из них едва не прошел внутрь, что бы помочь Иррингу встать, но его задержал другой. Дверь в камеру захлопнулась. Ирринг поднялся и сел на нары. Перед ним были те самые двое.
− А тебя за что, студент? − Спросил тот, что выступал.
− За то что хотел много знать. − Ответил Ирринг, вытирая кровь с носа. − Я им сказал про свободу слова, а они...
− Глупец. − Усмехнулся человек. − В этой жизни нет правды.
− Тогда зачем вы пошли выступать?
− Что бы им жизнь сладкой не казалась. Они же все там были.
− Где?
− Партизанили вместе с Рэндисом. На людей нападали, грабили, насиловали. Они были настоящими бандитами. А когда пришла армия стали героями.
− А вы как от них сбежали?