«А почему, собственно, послали меня? — запоздало удивился Новак. — В конце концов, я всего лишь уголовный хроникер… Идиот!!!»
Последнее относилось к водителю автобуса. Тяжелая машина, непрерывно сигналя и мигая многочисленными фарами, неуклюже разворачивалась поперек дороги. Новак ударил по педали тормоза. Завизжали покрышки, электроль боком тащило вперед. Выкручивая руль, Новак видел приближавшийся борт автобуса с яркой надписью «Легион Свободной Любви». Одновременно Новак лихорадочно соображал, как выпутаться из создавшейся ситуации: встреча с воинствующими представительницами древнейшей профессии как-то не входила в его планы.
На счастье здесь от шоссе отходила едва заметная дорога. Ездили по ней, видимо, очень редко: асфальт пророс травой, потрескался, а в некоторых местах был выбит совсем. Съезжая на дорогу, Новак слышал настойчиво-требовательное завывание сигнала, потом раздалась автоматная очередь. Он прикусил губу и, пригнувшись к рулю, увеличил скорость. Машину немилосердно трясло на щербатом асфальте. Поглядывая в зеркало заднего вида, нет ли погони, — эти девицы все могут: вдруг у них в багажнике мотоциклы, Новак мчался вперед. По сторонам мелькали какие-то грязно-серые поля, вывороченные столбы с обрывками колючей проволоки. Повернув в очередной раз, Новак увидел восьмиколесный патрульный «кондор», полосатый шлагбаум и большой транспарант над ним:
«СТОЙБИЩЕ. ТЕРРИТОРИЯ ЦИВИЛИЗАТОРОВ!»
С обочины навстречу Новаку поднялся толстый сержант с банкой пива в руке.
У сержанта был крупный мясистый нос, то и дело покрывавшийся мелкими каплями пота. Стерев их в очередной раз, полицейский шумно отхлебнул пиво из жестяной банки.
— Терпеть не могу жару, — сказал он, облизывая пену с рыжих усов.
Действительно, было душно. Пахло пылью и раскаленным асфальтом. По сторонам дороги за ржавыми обрывками «колючки» никла к земле свалявшаяся серая пшеница. Судя по всему, ее не убирали года два. За шлагбаумом в белесой, дрожащей от зноя, мгле виднелись потемневшие крыши городка и красного кирпича водонапорная башня. Башня была наполовину разрушена и торчала гнилым зубом.
— Что там? — кивнул в сторону крыш Новак. Он, тоже с банкой пива в руке, боком устроился на сиденье электроля. Обе дверцы были открыты для циркуляции воздуха. Впрочем, это мало помогало.
— Цивилизаторы… — полицейский допил пиво и бросил банку. Она глухо ударилась о другие, что во множестве валялись среди жухлой травы, — Мразь…
— А почему стойбище?
Сержант пожал плечами и рыгнул.
— Это они сами вывесили, — показал он на транспарант. — И никого к себе не пускают… А может, пускают. При мне никто не проезжал… Фу, жарко!.. И тебе туда соваться не советую. Ищи лучше свою Луну. Мое мнение такое: если она исчезла — кому-то это на руку. Если противнику — дадим сдачи, если нам — то не нашего ума дело. Начальству виднее. Кому надо — без нас разберутся.
Тон у сержанта был значительно-глубокомысленный, и от этого у Новака окончательно испортилось настроение. Он подумал, что пора ехать к астрофизикам, а завтра обязательно позвонить Джоан. Мысль о вселенской катастрофе казалась ему сейчас бредовой. Остро захотелось к морю. Чтобы слышать легкое шипенье волн, чтобы сразу за песчаным пляжиком поднималась отвесная скала, чтобы кроме него и Джоан там никого не было, а был покой и соленая прохлада воды…
Ч-чаашш! Пок!!! Со стороны городка раздалось свистящее шипенье, потом сухо раскатисто треснуло. Над крышами растекалась белая клубящаяся медуза.
Новак встревоженно посмотрел на сержанта.
— Базука! — сообщил полицейский. — Сейчас начнется. — он открыл дверцу «кондора» и достал бинокль.
— Что начнется? — не понял Новак.
Полицейский посмотрел на него и весело ощерился.
Из-за крыш, сверкнув на солнце фонарем кабины, поднимался вертолет. Вот он завис, развернулся и бочком-бочком направился в их сторону. Нарастал свистящий рокот.
— Армейский! — сказал сержант, не отрывая бинокля от глаз.
Новак и сам видел, что армейский: по бокам сплюснутой кабины на консолях крепились реактивные снаряды. Вот только раскраска была странной. Ярко-желтый корпус и черная летучая мышь, распластавшая крылья под днищем. Жутковато-опереточная раскраска.
— Это ничего, что он сюда летит? — спросил Новак.
— Кто?
— Вертолет.
Сержант посмотрел на Новака, потом на приближавшуюся машину, опять на Новака и вдруг, выкатив глаза, стал рвать из кобуры пистолет.
— Под машину! — заорал он. — Живо!!!
Новак на животе въехал под полицейский «кондор». Вертолет завис над шлагбаумом. Поднятая винтом пыль скрипела на зубах. «А как же сержант?»— думал Новак и пытался выглянуть из-под машины, но ничего не было видно, только что-то с дребезгом упало на дорогу, и свистящий рокот стал удаляться.
Когда перепачканный в пыли уголовный хроникер выполз на дорогу, полицейский хохотал.
— Здор-р-рово я тебя!.. — тряс он большой сеткой с пивными банками. — Р-р-разыграл, а?.. Они мне так пиво поставляют, — пояснил он, понемногу успокаиваясь. — В городе пивоваренный заводишко был, склады остались…
Новак, не глядя на сержанта, ожесточенно чистился от пыли. Обнаружив на лбу свежую ссадину — видимо ударился, когда лежал под машиной — он зашипел от злости.
— Но-но! — предостерегающе сказал сержант.
Не глядя на него, Новак подошел к шлагбауму.
— А если я проеду? — мстительно спросил он.
— Не советую, — зевнул сержант и, волоча по дороге громыхающую сетку, пошел к машине.
Новак погладил горячее железо. Краска на балке потрескалась и слезала лохмотьями. Он легонько толкнул противовес. Скрипнув, балка задралась вверх. Что ж, путь открыт. Новак залез в электроль.
Сразу поскучневший полицейский ревниво следил за ним.
— Поедешь? — спросил он.
Новак потрогал ссадину. Лоб жгло.
— Дело твое… Обиделся?.. Не советую туда ехать… — сержанту явно не хотелось оставаться одному: некому жаловаться на жару и некого загонять в пыль под машину.
Новак медленно проехал под шлагбаумом. Полицейский поглядел ему вслед, опустил балку и пошел к обочине. Пить пиво.
Поперек дороги мелом была прочерчена жирная полоса. Что она означала — нетрудно догадаться, потому как возле обочины сидел худой бородатый парень в защитного цвета рубашке без пуговиц, надетой на голое тело, и вытертых до белизны шортах. Рядом валялась автоматическая винтовка. Парень задумчиво смотрел на Новака и жевал травинку.
Когда машина остановилась, он подхватил винтовку, подошел к электролю и, открыв дверцу, сложился на сиденье, устраивая меж ног оружие. Дуло при этом несколько раз звякнуло по ветровому стеклу и чиркнуло по обшивке потолка, оставляя темные полосы. Наконец парень затих и уставился на дорогу.
— А дальше что? — спросил Новак. Ему становилось интересно.
Парень посмотрел на него невидящими глазами, хрипло сказал «поехали», прокашлялся, сплюнул через опущенное боковое стекло и вытащил сигарету. Новак тоже закурил, и они поехали.
Несколько раз он пытался заговорить со своим спутником, но тот только бессмысленно смотрел на дорогу и плевался в окно. Так молча и ехали. Миновали обгорелый остов тяжелого грузовика, уткнувшийся в закопченную выцветшую стойку рекламного щита, спустились с невысокого пригорка и по узкому мостику въехали в город. Вернее, в то, что осталось от него.
Новак ехал по бывшей улице и пытался представить, что же здесь было до цивилизаторов? Спокойная провинция. В небольших, без претензий коттеджах жили, наверное, милые люди, любили, рожали детей, подстригали газоны, да сидели после работы в баре, обсуждая местные сплетни. Все было тихо, мирно, разве что в день праздника случалась небольшая драка с легкой перестрелкой.
«Нет, с перестрелкой я, пожалуй, загнул, — подумал Новак, — перестрелка — это из вестерна. Скорее всего, здесь была бейсбольная команда и все болели за нее, а играла она с командой соседнего городишки, такого же тихого и пристойного. В общем, полная идиллия, никакого „Оптимуса“ не надо».
И вот в центр этого благополучия валится с неба эскадрилья «Летучая мышь», ухают базуки, взрываются гранаты: дым, пыль, треск — пришли цивилизаторы, веселые парни, рыцари без страха и, вдобавок, без морали. Кстати, что есть мораль и какая она вот у этого дылды? — Новак покосился на спутника. Впрочем, мораль ему и не нужна вовсе, вместо морали у него винтовка. Тогда у меня? У Джоан? Или она у каждого своя? Но, тем не менее, в городке нет больше ухоженных газонов, есть кучи мусора и дерьма, а под колесами хрустят банки из-под пива. Как по ракушкам едешь.