Сходив к автомобилю, капрал Вернер подал Аяксу камеру.
Аякс сфотографировал засохшую кровь на рубашке вокруг ран на груди трупа и свежую кровь на земле.
— Зачем это вы? — поинтересовался полицейский.
— Затем… — сказал Аякс, возвратив фотоаппарат. — Затем, что сегодня ты напишешь рапорт от своего имени. И в этом рапорте, к которому приложишь снимки, укажешь, что кровь на одежде трупа и под ним — разного происхождения. И что, по крайней мере, осмотр кровяных пятен говорит о том, что убийство было произведено в другом месте.
— Почему вы так решили? — опешил капрал.
— Потому что, если бы его застрелили тут, кровь на груди и под телом была бы одинаковой консистенции.
— Все равно не понимаю.
— Смотри, Вернер: кровь на одежде и под телом разная. А разная она потому, что сюда труп притащили, когда кровотечения уже не было. И, чтобы сделать видимость…
— Понял, — кивнул с улыбкой капрал. — Свежую кровь под тело добавили позже, чтобы создать видимость кровотечения. Так?
— Молодец. — Аякс поднялся с корточек.
— Но, в таком случае, чья это кровь? — спросил Вернер.
— Спрашивай у своих.
— У кого?
— У судмедэкспертов, например.
Аякс вернулся к джипу, достал из кармана фотографию Хассельблада, задумчиво посмотрел на ее, потом снова подозвал капрала Вернера и попросил рассказать, как проехать к водолечебнице.
Здание водолечебницы находилось на отшибе в нижней части города. Оно не только имело ветхий вид, но и построено было в форме античного храма. Запахом тухлых яиц несло по всей улице. Аякс вышел из машины, прикрыв нос платком.
В заросшем по углам и ограде дворе санатория — на мраморных скамьях среди скульптурных групп с отбитыми конечностями и выщербленными лицами — отдыхали после процедур изможденные, завернутые в полотенца старухи.
У главного входа Аякса встретила молодая медсестра.
— «Э-дит», — прочитал Аякс на бэджике, прикрепленном к нагрудному карману ее медицинского халата.
— Извините? — сказала с улыбкой девушка.
Аякс показал ей фотографию Хассельблада и отнял платок от носа.
— Вы никогда не видели здесь этого человека?
Медсестра кивнула кому-то из старух за спиной Аякса.
— Видела, разумеется.
— Этот снимок сделан у вас?
— У нас.
Аякс взмахнул своим удостоверением:
— Не покажете, где именно?
Девушка открыла перед ним тяжелую двустворчатую дверь:
— Пожалуйста.
Они прошли два зала с мутными, зловонными, дымящимися бассейнами и неподвижно парящими в них старухами в плавательных шапочках и очках. Бассейн в третьем помещении оказался сух. На выложенном мрамором дне валялась обглоданная плечевая кость с лопаткой. Аякс, которому при виде кости отчего-то вспомнился аквариум в полицейском участке с вытяжными парашютными кольцами, снова накрыл нос платком.
— Извините, — смутилась Эдит.
— Это откуда? — Аякс указал на кость платком.
— Собаки, наверное.
— Что, загрызли кого-то?
— Нет, что вы. Стащили, скорей всего, из кухни.
— У вас есть кухня?
— У нас, — улыбнулась девушка, — трехразовое питание.
Аякс сглотнул всухую.
— Значит, снимок был сделан здесь?
Эдит попросила снова показать фотографию.
— Конечно.
— А почему нет воды?
— Трубы забились.
Аякс спустился по лесенке на дно бассейна, обошел его по периметру, заглянул в решетку сливной горловины, поднял и бросил кость.
— Желаете принять процедуру? — спросила медсестра.
Аякс поднялся из бассейна.
— Как-нибудь в другой раз.
Дома, уверенный, что пропитался запахом сероводорода до корней волос, Аякс поскорей принял горячий душ. Обтираясь полотенцем, он неожиданно замер перед зеркалом, так как почувствовал под собой плавное и одуряющее, как в качку, смещение всей поверхности пола. Где-то в доме зазвенело стекло.