— Что тут происходит? — спросил я Магнуса, повернувшись к нему.
Он, судя по всему, меня видел отлично. Почесав по-военному коротко остриженный затылок, он сказал:
— Это я хотел бы узнать у тебя, — огорошил меня Магнус.
Вот даже как! Очень интересно.
— Я каким-то образом оказался тут… — проговорил я, выдерживая пристальный взгляд мага. — И сразу бой, пальба, нападения… — я развёл руками, дескать, что пока даже не понимаю, что тут можно объяснять.
— Сюда-то тебя я вытащил, — задумчиво проговорил он, переведя взгляд туда, где несколько секунд назад захлопнулись последние порталы за аэрахами. — Столкнулись с этими ребятами, — он кивнул всё в том же направлении. — Ну я и вспомнил, что уже видел подобную магию. У тебя. Решил тебя вытащить ненадолго. Думал, ты мне подскажешь, чем можно их отпугнуть. Но ты должен был в мой кабинет перенестись, а не на поле боя. Ничего не понимаю.
— Если ты не понимаешь, то я тем более, — ответил я, оглядывая Магнуса. Честно говоря, видеть его в некоем подобии растерянности мне ещё не приходилось. — А что до отпугнуть, — я вспомнил своё утро в лазарете после пожара и дикую головную боль. — Лилии.
— Что⁈ — маг повернулся ко мне с широко открытыми от удивления глазами. — Что ты сказал?
— Я говорю, что один запах лилий для них уже подобен смертельному яду, а уж пыльца и сок — моментальная смерть, — в последнем я, впрочем, сомневался, но он же хотел от меня помощь, вот и получил.
— Да уж, — переваривая полученную информацию, проговорил Магнус. — Чем дальше в лес, тем толще партизаны… Где ж я столько лилий найду?
Я развёл руками, показывая, что мои полномочия на этом всё.
— Так, ладно. А как ты их это… уйти-то заставил? — он по-прежнему не мог прийти в себя от сложившейся ситуации.
— Просто приказал, — ответил я, решив не рассказывать пока о паутине вызова и прочем, всё-таки Магнусу я пока доверял не настолько, насколько деду. — Они хотели убить детей, а я не мог этого допустить и приказал им убираться вон.
— Видишь ли, — голосом, в котором я услышал менторские нотки Архоса, проговорил маг, — дело в том, что они не будут слушаться кого попало. Я бы тоже мог им приказать пойти вон, и знаешь, что они бы сделали?
— Что? — усмехнулся я, разглядывая излишне сосредоточенное лицо Магнуса.
— Вырвали бы мне язык и засунули его туда, где я им уже ничего сказать бы не смог, — наконец, он улыбнулся, и улыбка эта оказалась достаточно тёплой. — А за детей тебе спасибо. Я уже не успевал к ним.
— Расскажешь мне, что тут вообще происходит? — спросил я, надеясь хоть немного понять, куда меня забросило.
— Да, конечно, — сказал Магнус, посмотрел на часы и тут же спохватился. — Только не сейчас. Я канал могу держать только полторы минуты. Так что пока отправляйся домой, я тут закончу, вернусь и всё тебе расскажу.
Полторы минуты, негусто, конечно. Что можно спросить или узнать? Но тут я вспомнил разговор, совсем недавно состоявшийся у меня с Марио Сан-Донато.
— Магнус, — сказал я. — Только быстрее, пожалуйста.
— Заварушка началась? — с пониманием уточнил он, сделав ударение на второе слово.
— И, кажется, с размахом, — кивнул я, решив прямо сейчас не тратить время на описание. — Мне очень нужно, чтобы ты научил меня пользоваться магией как можно шире.
— Жди меня дома, я скоро буду, — ответил Магнус и, видя подобие разочарования на моём лице, добавил. — Я тут тоже людей бросить не могу. Мне нужно убедиться, что они в безопасности.
— Конечно, — кивнул я, и тут же меня окутала темень.
И тут же я понял, что не сижу в автомобиле с дневником на коленях, а лежу где-то совершенно голый.
Игорь Всеволодович пребывал, мягко говоря, в шоке. Ему даже пить особо не хотелось. Круговорот событий последних дней закручивался всё туже и туже. То, что началось как очередная выходка внука, теперь приняло государственный масштаб. А то и мировой.
Министр транспорта понимал, что стареет. Он просто не успевал за происходящим. Только он принимал одни события, как уже новые перекрывали их, внося что-то своё.
«Так и с ума сойти недолго, — подумал он, гипнотизируя бутылку с янтарной жидкостью. — Но я должен выстоять до самого конца этой глобальной партии».
Звонок телефона заставил его вздрогнуть. А имя, высветившееся на экране, подавить неприятные предчувствия.
— Да, Стас, — холодно проговорил он, приняв звонок, готовясь ко всему, чему угодно.
— Ваше сиятельство, — сказал тот обеспокоенным, но по-солдатски чётким голосом, — только что звонил Роман, водитель Никиты Александровича. Тот без сознания, сидит в машине с какой-то книгой на коленях. Что прикажете?
— Ничего не предпринимать, я сейчас буду! — отрезал Державин и нажал отбой.
«Надо было ехать с ним! А теперь что? Отравили? Заразили этой самой чумой?»
Множество мыслей крутилось в голове Игоря Всеволодовича, и все они были совершенно безрадостные. Пока спускался на домашнюю стоянку, он снова набрал Громобоя.
— Стас, до моего приезда выяснить, куда ездили, с кем встречались. Ясно?
— Уже сделано, — ответил тот, как всегда предвосхищая ожидания. — Скинуть отчёт?
— Да, будь добр, — сказал Державин.
Многие были против, чтобы он возвращал на службу Стаса Громобоя после всего того, что случилось. Но тот прошёл полную реабилитацию, как у менталистов, так и у эмпатов. Все следы программирования сознания были вычищены, а Стас возвращён в строй. И лучшего безопасника найти было бы сложно.
— Ох ты ж! — не сдержался Игорь Всеволодович, увидев, что Никита посетил лазарет в тот самый момент, когда там умирал Скуратов. — Ну зачем же ты туда полез? Зачем тебе всё это было надо?
Прибыв к дому младшей ветви, в котором и сам жил последние дни, Державин-старший сразу же прошёл к автомобилю внука, который отогнали в самый угол парковки.
Заглянув в салон, он сразу же ссутулился и постарел, словно весь воздух из него выпустили. Открытые, но не видящие глаза Никиты смотрели в раскрытую книгу, лежащую у него на коленях. Всё именно так, как описывал Громобой.
Взяв приготовленные для него перчатки, Игорь Всеволодович надел их и аккуратно взял книгу. Это оказался рукописный дневник Петра Кропоткина.
«Вот же, — подумал министр, — лишь бы Кропоткины не были к этому причастны. Иначе им не жить! Зуб за зуб, как говорится».
Но главное было не это. Главное, нужно было проверить Никиту на предмет симптомов магической чумы. Он аккуратно взял застывшую ладонь внука и направил на неё фонарик.
Никаких почернений. Кончики пальцев розовые, как им и полагается быть, ногти ровные и аккуратно постриженные.
Но выдыхать было ещё рано. Возможно, симптомы просто не успели проявиться. Да и сам Никита до сих пор находился без сознания.
— Кондратия ко мне, живо! — распорядился Игорь Всеволодович, высунувшись из машины.
— Я тут, ваше сиятельство, — отозвался врач у него из-за спины. — Что с ним?
— Я не знаю, — Державин помотал головой. — Надеялся, ты мне скажешь.
— Разрешите, осмотрю, — попросил Кондратий и протиснулся к Никите Александровичу.
Некоторое время он что-то щупал, слушал, цокал языком, светил фонариком, после чего разогнулся и выдал не самое лучшее, что мог в данной ситуации.
— Пу-пу-пу…
— Что это значит? — спросил у него Игорь Всеволодович. — Есть какие-то отклонения? Что делать? Куда везти?
— В тот-то и дело, что всё в абсолютной норме, — развёл руками Кондратий. — Надо отвезти его в лазарет и подключить к аппаратам, потому что без них я вижу совершенно здорового человека, который почему-то… отсутствует.
— Отсутствует? — нахмурившись, переспросил министр. — Что это значит?
— Что дом стоит, а внутри никого, — ответил на это врач. — Я сам не понимаю, но он даже не в коме. Просто отсутствует сознание.
— Так, ребята, — обратился Державин к водителю и Громобою, — везите его в лазарет, выполняйте все указания Кондратия. Пока Никита не придёт в себя, врач тут главный.
Спустя всего десять минут Игорь Всеволодович наблюдал за тем, как Кондратий споро подключает Никиту к различным аппаратам.
Он никак не мог понять, что могло привести внука в то состояние, в котором он находился. Министр внимательно осмотрел дневник, но никакого проклятия на нём не обнаружил. На одежде или в машине тоже — пусто.
Складывалось впечатление, что сознание просто в одно мгновение покинуло парня, и всё. Но так не бывает, не так ли?
Кондратий переводил взгляд с одного дисплея на другой, затем на третий и дальше. Везде горели какие-то цифры, линии, иероглифы, в которых Державин-старший ничего не понимал.
— Ну что? — спросил он у врача, когда сил терпеть больше не осталось.
— Всё то же самое, — ответил Кондратий. — Абсолютно все показатели в норме. Я не знаю, что могло такого случиться, чтобы он оказался в таком состоянии.
Державин набрал номер Кремлёвского лазарета, куда сегодня ездил Никита. Яснее, конечно, не станет, но всё-таки.
— Я вас слушаю, — усталым голосом откликнулся дежурный врач.
— Здравствуйте, — Игорь Всеволодович пытался говорить размеренно, но всё равно понимал, что немного частит, что ему было совершенно несвойственно. — Сегодня к вам приезжал посетитель Никита Александрович Державин к больному Скуратову Сергею Юрьевичу.
Министр был готов, что его сейчас перенаправят к другому врачу или заставят ждать утра, но нет, тут повезло.
— Да, помню, — ответил врач. — Скуратов был моим пациентом. Державин приехал как раз в тот момент, когда… когда Сергей умирал.
— Там что-то произошло? — спросил Игорь Всеволодович, услышав, как дрогнул голос врача.
— Вы не представляете, — ответил тот, выдавая весь ужас, до сих пор находящийся в нём. — Это было ужасно!
Положив трубку, Державин приказал:
— Раздеть и полностью осмотреть всего. Досконально!
Но осмотреть не успели.
Только Никиту Александровича полностью раздели и положили обратно на кровать, как он открыл глаза, в которых горел совершенно ясный разум.
Затем он оглядел своё обнажённое тело и перевёл взгляд на деда.
— Вы это чего? — спросил он, недоумевая от увиденного. — На органы меня разобрать решили? Или ещё чего хуже?
— Чего уж может быть хуже, — проговорил дед, когда мы поднялись к нему на этаж. — Я думал, что потерял тебя.
— Не дождётесь, — ответил я, хмуро улыбаясь. — Я же не второй носок.
Дед шутку не оценил. Он явно перенервничал за последние минуты, и мне нужно было ему объяснить, что со мной было и где я пропадал. Вот только будет ли от этого лучше деду или наоборот?
— Что с тобой было-то? Перепугал до чёртиков, — ворчал дед, но я видел, что у него буквально от сердца отлегло. — Только не смей опять отмалчиваться.
Я знал, что у деда есть средства защиты от прослушки, но сейчас пожалел, что у меня пока нет чего-то типа купола отрицания Марио, когда даже по губам нельзя прочесть, о чём говорят двое. Отмалчиваться я всё же не собирался. Как обычно: правда, одна только правда и ничего, кроме правды, но не вся и не до конца.
— Скажем так, налаживал канал связи с Магнусом, — ответил я. — Ему понадобилась срочная консультация, вот он меня и выдернул из тела.
— А водителя нельзя было предупредить? — поинтересовался дед. — Ну или хотя бы записку какую-нибудь оставить? А то действительно — словно в кому впал, а отчего, почему — не ясно.
— И как ты себе это представляешь? — поинтересовался я, прохаживаясь по дедову кабинету. — Ром, я сейчас буду некоторое время выглядеть, как овощ, но ты не волнуйся, так и надо? — я развёл руками, как бы подчёркивая глупость подобной ситуации. — И нет, не успел бы я. Меня самого не предупредили, так что ни записки, ни привета.
— Ты же к Скуратову до этого ездил, — Державин-старший, наконец, созрел до того, чтобы совершить набег на бар.
На этот раз я решил поддержать его. Мне самому надо было кое-что уложить в голове. Пространственные скачки сознания — это не та вещь, к которой можно подготовиться.
Я ходил по мягкому ковру кабинета, смакуя пряную жидкость. Мне нравилось, как дед привносил что-то своё в любое место, где бы ни находился. Будь то его собственный небоскрёб, этаж в нашем, самолёт или автомобиль. Везде была специфическая атмосфера, подчёркивавшая его присутствие.
— Было дело, — вздохнул я, невольно вспомнив тот ужас, что довелось увидеть.
Больше всего меня, конечно, поразили глаза, полные боли и понимания, что происходит. Я даже знать не хочу, какую боль испытывал Сергей.
— Туда-то тебя чего понесло? Ходят слухи, что это та самая магическая чума, которая уже свирепствует в Европе. А вдруг заразишься, что тогда? Понимаю, что ты должен всегда быть на самом острие событий, но пускай эта зараза обойдётся без тебя!
Дед выговаривал мне, но я видел, что на самом деле он распекает кого-то другого. Возможно, даже самого себя. Кстати, очень даже может быть, что он увидел во мне себя прежнего. Таким вот образом решил вернуться в прошлое. Но я не он.
— Нет никакой магической чумы, дед, — медленно, смакуя каждое слово, произнёс я.
— Да отку… — он уже хотел что-то мне возразить на предполагаемую отговорку, но тут осознал то, что я сказал. — Как это?
По его лицу я видел, что в который раз смог произвести на него впечатление. И подумал, что это становится у меня привычкой. Словно Державин-старший — подопытный, а я на нём отрабатываю ошарашивающие заклинания.
— Вот так, — я выставил руки ладонями вперёд. — Самое банальное эфирное отравление.
— Эфирное отра… Что⁈ — дед никак не мог принять, что мне уже не только известно о том, о чём только-только начали шушукаться в кулуарах, но также я знаю истинную причину происходящего. — То есть вот эта вот вся беготня — всё это пустое? Неопасное?
— Ну как неопасное, — ответил я, вспоминая чернеющую плоть, опадающую на простыню пеплом. — Люди умирают по-настоящему. И достаточно мучительной смертью. А вот истоки этих смертей действительно не в инфекции, а во вполне осознанной человеческой деятельности.
— С ума сойти, — дед наполнил бокал почти до краёв и выпил его залпом. — Это же надо дойти до такого безумия!
— Я тебе больше скажу, — дед должен был знать, что он на самом деле сделал для страны. — Если бы не ты, в России происходило бы сейчас всё тоже самое, что и в Европе, — проговорил я, отпив небольшой глоток. — Ты, можно сказать, спаситель отечества.
— Колись, — с улыбкой произнёс Державин-старший. — Я должен знать, когда спас Россию… Хотя дай-ка попробую угадать. Телепорт?
— Он самый, — сказал я, а дед хлопнул в ладоши и кивнул себе, видимо, хваля за сообразительность. — Артефакт, на котором всё это дело работает, похищает магию, а взамен «дарит» эфирное поражение.
— Так, это всё отлично, — дед вновь собрался, видимо решив получить сегодня ответы на все свои вопросы. — Но как же Скуратов? Он-то в телепорт не ходил! Да и ещё ж случаи были, так? Горчаков, ещё кто-то.
— Всё так, — ответил я. — Но тут более частные случаи. Для каких-то неведомых мне пока целей они подсаживают некоторым людям магических паразитов, и те отсасывают у них энергию, передавая её в неизвестном направлении.
— Значит, должно стать известным, — сурово проговорил дед. — Убийство наших людей не может остаться безнаказанным!
— Да, конечно, — ответил я, предчувствуя начало очень неприятной части разговора. — Только вот пока нам устроители всего этого не по зубам. Я очень надеюсь, что скоро этот расклад сил изменится, но пока… пока нам почти нечего противопоставить. А самое главное, — я подошёл к окну и посмотрел на светлеющее небо, предвещающее очередной зимний рассвет, — что виноватыми уже назначены мы.
— Это как так? — поднял седые брови Державин-старший. — Мы-то тут каким боком?
— А вот так, — проговорил я, припоминая слова Марио. — Есть информация, что называется, из первых рук, что в Европе на полную катушку разгоняется кампания против России. Мол, магическая чума — наша разработка, раз у нас никто не болеет.
— Чушь какая, — ответил дед, полностью повторяя мою реакцию. — Но мы же можем предъявить своих заболевших. Докажем, что нас сия доля тоже не миновала.
— Ничего ты никому не докажешь, — я покачал головой, вспоминая уверенность итальянца. — Всё уже решили без нас. Скажут, что мы специально нескольких человек умертвили, чтобы их выставить на всеобщее обозрение.
— Чёрт знает что, — я видел, что деда явно разозлила последняя новость. — И нет бы на что-то дельное силы свои пускать, а то ж на такую… — он долго пытался подобрать слово, а потом просто махнул рукой.
— Это не всё, — продолжал я, уже переживая, как бы не довести сегодня деда до приступа. — Есть информация, что готовятся провокации на границах от особо рьяных соседей. Так что я как раз хотел тебя просить поговорить с императором.
— Что ему сказать? — с выражением усталого принятия всего, что бы я ни сказал, поинтересовался дед. — Что будут нападения соседей? Ещё что-то? Раскачка внутри?
— Это обязательно, — кивнул я. — Первым делом начнут народ баламутить. Но на этот раз всё настолько серьёзно, что могут и на императора с семьёй покушения организовать. Так что предупреди его, пожалуйста, пусть побережётся.
— Понятное дело, — кивнул Державин-старший. — Поговорю, чтобы гвардию всю проверил да охрану свою усилил. Границы, опять же, на замок, видимо, придётся закрывать. А тут ещё эти голосования по изменению законодательства…
Дед уронил лицо в ладони. Я понимал, что, по сути, сейчас на его глазах рушился мир, к которому он привык и в котором прожил восемь с лишним десятилетий. Под нашими ногами двигались фундаментальные устои. Вот только мне казалось, что всё это происходило не только в нашем мире, а во многих мирах одновременно.
В том мире, куда выдернул меня Магнус, тоже всё рушилось и изменялось до неузнаваемости.
— И передай ему, что за Варварой я присмотрю, — проговорил я, уже рассчитывая свои дальнейшие действия. — Поеду в Крым, буду защищать её, Валю и Беллу, если потребуется. А заодно… запущу экспериментальную линию ветряков, о которой мы говорили. Как тебе такое?
— Я пока ничего не могу сказать, потому что в шоке, — проговорил дед. — Нет, ты езжай, конечно, все наши договорённости в силе. Просто ты пойми, что мне нужно осмыслить всё, сказанное тобой.
— Я понимаю, — проговорил я, поднимаясь. — Приходи в себя, осмысливай. Если что, я, скорей всего, поеду днём или ближе к вечеру. Появятся какие-то вопросы, всегда буду рад ответить.
— Спокойной ночи, — сказал на это дед. — И береги себя. Кажется, ты — надежда нашей страны.