Мы с Беллой вернулись в Ореанду в полном молчании. В таком же состоянии нашли и Варю с Валей. Девушки были подавлены и смотрели в пол, не отрываясь.
— Это что же, война? — проговорила принцесса, когда мы зашли в гостиную и сели вокруг стола. — Неужели они решились на большую войну? Но зачем?
— Всё очень просто, — ответил я, наливая себе ещё чаю. — Им запудрили мозги, и вот теперь они хотят получить от нас ответы на вопросы, которые к нам никакого отношения не имеют.
— Они там какую-то ноту протеста шлют, — проговорила Валя, которая все последние часы старалась быть тише воды и ниже травы. — Это что значит? Объявление войны? Правда?
Я пожал плечами, и тут вмешалась Белла.
Пока я готовил себе чай и отвечал принцессе, она успела сходить к себе в погреб и возвратиться со старой и пыльной бутылкой.
— Это шампанское, дети мои, я берегла на случай… Да на какой-нибудь особый случай. Вот только потеря особняка на Патриарших научила меня, что беречь материальное бесполезно. А эскадра кораблей, стоящая пока в нейтральных водах, намекает на то, что от моих подвалов всё равно ничего не останется, — она поставила вытянутые бокалы на изящных тонких ножках всем, в том числе и мне, и разлила своё коллекционное игристое вино. — Так что нехрен беречь, давайте пить.
— Нота протеста, — проговорила принцесса умершим голосом, поднимая бокал и ловя в вине искры света, — сама по себе ничего не значит. Но в ней, наверняка, содержатся такие требования, которые выполнить мы просто не в силах. Или это против интересов нашего государства. И вот это уже будет формальным поводом для начала войны.
— Ничего себе, — Валя уже успела отхлебнуть шампанского, так как, следуя примеру Беллы, не давала ему выветриваться. — Как-то несправедливо получается.
— Ага, — кивнула ей принцесса и покосилась на меня. — Сами придумали повод, сами обиделись, сами пошли войной. Какая уж тут справедливость?
— Прямо как ты, — выдала Валя и подставила ко рту ладонь, чтобы хихикнуть не так громко.
Варвара посмотрела на неё, но без укора. Я увидел, что за прошедшие дни в Крыму сёстры сильно сблизились. Так что взгляд, скорее, выражал задорное недовольство.
— Я, между прочим, ещё ни на кого войной не пошла, — проговорила она, отпила глоток из бокала и посмотрела на меня. — И не пойду, если меня не вынудят.
— Полагаю, что независимо от того, что произойдёт с нотой протеста, сборная эскадра отсюда уже не уберётся, — сказал я, проигнорировав закинутый крючок от принцессы. Я не хотел обсуждать личные отношения в то время, когда существует непосредственная угроза и ей, и Вале, и вообще России. — А это, значит, что они в любом случае нападут. Скорее всего, на Ливадию. А мы совсем рядом.
— Это ты к чему? — спросила Валя, глядя мне прямо в глаза. — Полагаешь, они нападут и на Ореанду?
— Не хочу тебя расстраивать, — ответил я, наслаждаясь жемчужиной Беллиной коллекции, несмотря на полную чашку чая. — Но им будет всё равно. Они разнесут тут всё. Возможно, весь полуостров. Им плевать, поверь. Скажут уничтожить, они будут уничтожать всеми подручными средствами. Но я не о том. Я хочу добиться понимания, что всем нам грозит смертельная опасность.
— Всё правильно говоришь, — медленно и тихо сказала Белла. — Однако, не совсем ясно, где искать выход.
— В смысле? — не понял я высказывание бабушки.
— Белла говорит, — вмешалась принцесса, которая уже опорожнила свой бокал, — что сейчас везде одинаково небезопасно.
— И тут я не могу не согласиться, — сказал я. — Однако в Санкт-Петербурге…
— Нигде я не буду в большей опасности, чем рядом с отцом, — ответила на это Варвара и встала из-за стола. — Но, возможно, ты прав. Мне нужно быть сейчас там в такое тяжёлое время для страны и для нашей семьи.
Она удалилась к себе в комнату, а я продолжал крутить в руке изящный стакан.
В конце концов, эфирники обещали защиту мне и принцессам. Уж это я от них получу, чего бы мне это ни стоило.
Кабинет для кулуарных переговоров находился в подземельях Зимнего дворца. Тут были применены самые передовые технологии в области пресечения возможной прослушки. После смерти Разумовского именно эта комната подверглась самым серьёзным улучшениям и модификациям.
Игорь Всеволодович прям чувствовал, как его слова, ударившись о невидимые преграды возвращаются назад, не в силах вылететь за пределы комнаты. Магический контур тут был усилен на уровне с технологическим. По идее волноваться было не о чем.
— Пока мы ждём дорогого посла с этой самой нотой протеста, хотел бы услышать ваши новости по поводу происходящего, — сказал император, усевшись в удобное кресло.
Комната для переговоров сама по себе была очень небольшой. А отсутствие окон и полноценной обстановки вообще делала её достаточно давящей. Из мебели тут стояли четыре кресла вокруг низкого стола со стеклянной столешницей, да две картины висели на стенах, чтобы хоть как-то сгладить гнетущее впечатление подвала.
— У меня их не очень много, но все они достаточно важные, — ответил Державин, расположившись напротив монарха. — Некоторые могут вызвать оторопь, но, поверьте, дезинформацию я распространять не намерен.
— Скажу, что вы меня чрезмерно заинтересовали, — проговорил монарх и поднял подбородок, желая даже в приватном разговоре выглядеть величественно. — А в отношении правдивости, Игорь Всеволодович, сейчас любая информация выглядит как лютая дезинформация.
— Так вот начну с того, что никакой магической чумы не существует, — проговорил Державин, оглядывая появившийся на столике кофейник. — Это следствие использования телепортов. Побочный эффект, так сказать.
— Ого! — монарх был настолько удивлён, что даже привстал со своего кресла. — То есть все эти обвинения в наш адрес заведомо ложные, и мы даже сможем это доказать?
— Как? — вопросом ответил Игорь Всеволодович. — Если они уже себе всё придумали, даже какие-то «неоспоримые доказательства» нашли?
Императора явно озадачили доводы собеседника. Его вообще очень сильно напрягало происходящее, а ещё больше то, что он понятия не имел, что со всем этим делать.
— Что ж, — сказал он, пожевав нижнюю губу, — продолжайте. Чем же вызвана магическая чума? Только ли телепортами? Как передаётся?
— Никак не передаётся, — ответил Державин, и снова поверг монарха в ступор. — Это ни что иное, как самое обыкновенное эфирное отравление. Организм магов, неподготовленных к переработке эфира, именно так реагирует на его присутствие.
— Да, но почему тогда столь повальное заболевание… Стойте-ка, — Ярослав Иванович явно не привык столько шевелить мозгами, как в последнее время, но тут даже у него стало это входить в привычку. — То есть прошёл раз и готов — заболел? — решил он уточнить у Игоря Всеволодовича.
— Именно так, ваше императорское величество, — ответил на это Державин. — Для начала реакции достаточно одного перемещения. Но после единичного соприкосновения с эфиром организм ещё может справиться, а вот при постоянном использовании будет поражён полностью в обязательном порядке.
— То есть, по сути, — монарх говорил медленно, словно вбивал каждое слово в расстояние между ними. — Вы спасли от так называемой магической чумы, которая не что иное, как отравление эфиром, и меня, и всю Российскую империю?
— Получается так, — Державин развёл руками, показывая, что он это не нарочно. — Я ни о чём не знал, просто видел, что дело нечисто.
— Слушайте-ка, — сказал император и откуда-то из-за спины вытащил бутылку с двумя стопками. — Когда всё это закончится, напомните мне, чтобы я вам звезду героя присвоил, хорошо?
— Хорошо, — усмехнулся Игорь Всеволодович. — Постараюсь сделать так, чтобы вы не забыли.
— Так, а наш-то Скуратов? — лицо императора враз стало серьёзным. — Он-то телепортами не пользовался, а сгорел вообще за день. Это что? Какие-то иные побочки? Или целенаправленное убийство?
— Полагаю, что убийство, — ответил Державин, беря стопку и опрокидывая в себя. Он, конечно, произнёс мысленную речь, что в такое время алкоголь — плохой помощник, но решил, что от пятидесяти грамм точно ничего не будет. — Тут задействованы так называемые магические паразиты.
— Дайте угадаю? — опёршись на стол и приблизившись к Державину, произнёс монарх. — И они тоже связаны с эфиром?
— Совершенно верно, — ответил министр. — И они тоже дают заражение эфиром.
— И вот как вы после того, что мне сказали, хотите, чтобы я продвигал закон о реабилитации магов эфира? — с досадой в голосе проговорил император. — Да меня за такие новости сразу сожрут. Скажут, что надо их всех выловить и сжечь напротив Кремля.
— Не все эфирники одинаково «полезны», — согласился Державин, откидываясь на спинку и поглаживая бороду. — Но знайте, если бы не было положительных магов эфира, вы бы обо всём этом даже не догадались бы.
— Слушай, а ты часом сам не из этих? — подозрительно прищурился император. — Не из эфирников?
Грохнул гулкий басовитый хохот Игоря Всеволодовича.
— Нет, — ответил он, отсмеявшись. — Я не из этих. Но понятие уже имею. Так вот паразиты эти были в ходу у эфирников и раньше. С их помощью, как я понял, они откачивали магию у некоторых наших граждан. Кого-то даже убили, как младшего Горчакова и ещё несколько человек. А вот Катерину Громову удалось спасти. Самое противное в этих самых паразитах, что их совершенно нельзя увидеть. И ты понимаешь, что с тобой что-то не так лишь тогда, когда начинают чернеть кончики пальцев.
Державин говорил уверенно, так как Никита подробно описал ему технологию заражения и симптомы.
Император автоматически поднял руки на уровень глаз и принялся рассматривать кончики пальцев. Но те, к его облегчению, были такие же розовые и мягкие, как и обычно.
— А чего ж Скуратова-то не спасли. Он же как в колодец ухнул. Сгорел за день всего, — не унимался Ярослав Иванович.
Очень сильное впечатление на него произвело видео из палаты, которое доставили ему совсем незадолго до совета.
— Судя по всему, — ответил на это Игорь Всеволодович, — мы имеем дело с новым поколением паразитов. Новые куда более эффективны и сжирают человека буквально за день-два. Что касается Скуратова, так ему вообще их четыре штуки подсунули. Вот и не стало нашего пособника Разумовского.
— Он же раскаялся в конце, — ответил на это император. — В любом случае, это я имею право казнить, и никто больше.
— Никто больше, кроме совета абсолютов, вы забыли добавить, ваше величество, — не удержался от колкости Державин.
— Давай, пошути мне ещё, — хмуро хмыкнул монарх. — Думаешь, мне эта демократия по сердцу? Я за тиранию, брат, да времена нынче не те. Ладно, хотя бы понятно теперь откуда ветер дует. У тебя всё?
— Никак нет, — покачал головой Игорь Всеволодович. — Это только начало.
— Если я выйду отсюда без инфаркта, — произнёс Ярослав Иванович, наливая себе новую стопку, — это уже будет достижение, как я понимаю.
— Думаю, обойдётся, — ответил на это Державин. — Так вот, есть род магов эфира, которые с удовольствием пойдут на службу короне, как только будет принят закон, позволяющий им жить и вести свою деятельность на территории империи.
— И это не те, кто создал телепорт и подсаживает эфирных паразитов? — прищурился император, пытаясь прочитать что-то по лицу собеседника. Но тот был абсолютно спокоен.
— Нет, это абсолютно законопослушные эфирники, — ответил министр и глубоко вдохнул.
Он добрался до самого главного момента. Теперь от каждого его слова буквально зависела жизнь его внука.
— Откуда ты знаешь? — воззрился на него император. — Как по мне, то плохие эфирники должны быть в плохих гробах, а хорошие — в хороших. И больше никак.
— Нельзя убивать людей только за то, что они не похожи на тебя, — философски заметил Державин. — А знаю я это от своего внука — Никиты.
— Ага! — император всё-таки встал со своего кресла, видимо, забыв, где находится. Он хотел подойти к окну, но вместо этого подошёл к картине, где было изображено трое всадников, стоящих лицом к смотрящему. — Значит, внука твоего по делу судили? Так получается?
— По делу? — удивился Игорь Всеволодович и тоже встал, так как ему неудобно было сидеть в то время, как император стоит. — Я ещё раз говорю, что это законы неправильные, а не люди. Было бы вам известно, Ваше Императорское Величество, даже сейчас он улетел в Крым, чтобы защищать вашу дочь, небезразличную ему особу… — Державин некоторое время подумал и добавил: — Обеих дочерей. И это, не надеясь на награду и какие-либо выгоды.
— Да что ж такое-то? — вздохнул император. — Ладно, мне нужно подумать над всем этим.
— Опасаюсь, что времени на раскачку у нас нет, — заметил на это министр.
Он хотел сказать что-то ещё, но тут в дверь требовательно постучались.
— Что там ещё? — раздражённым голосом спросил император и отключил полог тишины, одновременно включая переговорное устройство.
— Посланец ЕЕСС прибыл, — ответил ему помощник из-за двери.
— Е-е какой эсэс? — переспросил монарх. — Это какой такой посланник?
— Единого Европейского Союза Сопротивления, — ответил ему помощник. — Это такая новая организация. Против нас.
— Ах, против нас, — вздохнул монарх. — Ладно, сейчас буду. Встречу этого посланника, — затем он обратился к Державину и тихо добавил: — Да, времени на раскачку нет, вы правы, мой друг. Постараюсь сделать всё, как можно быстрее, — он замер на мгновение, а затем, подчиняясь внезапному порыву, положил руку на плечо Игорю Всеволодовичу. — Только будьте рядом. Хорошо?
— Обязательно, — ответил министр и вышел из комнаты вслед за императором.
Удалившись к себе, я первым делом решил связаться с Марио, благо, он показал мне, как работают личные каналы, чтобы не кричать на всю эфирную сеть.
«Марио, — написал я, — нахожусь вместе с принцессами в Крыму, недалеко от Ливадии. На море флотилия из четырёх десятков кораблей. Потребуется помощь».
Я ждал всего, чего угодно, даже того, что мне будет отказано в помощи. Ну а что? Соглашение они, конечно, подписали, но, возможно, лишь для того, чтобы обезопасить себя. А вот когда дошло до реального сражения, могут отказаться от своих слов. Тем более, когда против нас, скорее всего, выступят эфирники-радикалы.
Но ответное сообщение от Сан-Донато пришло на удивление быстро и было исключительно в положительном ключе.
«Хорошо, держитесь, скоро будем».
Воодушевлённый таким ответом я написал ещё одно сообщение, которое, на первый взгляд, было преждевременным, но я решил, что пора.
«Императором рассматривается вопрос о том, чтобы легализовать эфирников в Российской империи. Пойдёте служить короне, когда изменят закон?»
На этот раз ответ был суше, но я понимал, почему. Сотни лет скрывать свою натуру, и тут вдруг предлагают раскрыться.
«Когда изменят закон, тогда посмотрим».
Я бы ответил точно также.
И тут мне пришла в голову ещё одна мысль. Точнее, не совсем так. Сначала я решил проверить тех пауков, что направил в дом к Орлову. Но они благополучно спали, а самого Михаила Николаевича дома не было.
И тогда я решил, что на месте противника обязательно послал бы разведывательную группу в Ливадийский дворец. Конечно, по их информации, там никого из монаршей семьи нет, но вдруг получится узнать что-то интересное.
Мысли были, прямо скажем, не сильно ясные, но я решил связаться с пауками во дворце. С помощью Архоса послал направленные сигналы, но ответа не получил.
«Ты ещё слишком мало натренирован в этом умении, — сквозь сон сказал мне мой ментальный наставник. — Конечно, надо чаще тренироваться. Но умение управлять людьми для Примарха не менее важно. Поэтому я и не ворчу».
Я не стал изобретать велосипед. Вызвал домашних пауков Ореанды и отправил их в Ливадию наблюдать за обстановкой. Тогда же и выяснилось, что между этими двумя точками существуют отличные подземные ходы в человеческий рост.
Я взял это на заметку. И решил немного вздремнуть.
Но тут вздрогнул телефон от пришедшего сообщения с неопределяемого номера.
«Зайди, пожалуйста, ко мне, поговорим».
Я с тоской посмотрел на удобный матрас, встал, поправил рубашку и направился к принцессе.
Войдя обратно в зал, где проходило совещание, монарх даже сначала не понял, где посол. Возле трибуны, сторонясь остальных, стоял его давний знакомый и, как некогда считал Ярослав Иванович, друг. Фридрих пятый Гессен, своё детство проведший вместе с Рюриковичами и всегда тепло принимавший императора Российской империи у себя.
Теперь же этот человек стоял с брезгливо поджатыми губами и сжимал в руках запечатанный конверт.
— Фридрих, — начал Ярослав Иванович, воодушевившись видом старого друга, — дорогой, как я рад…
— Не смейте называть меня своим другом, — отрезал тот. — Я не хочу иметь ничего общего с убийцами детей, стариков и монарших особ.
— Вот даже как? — император остановился на полпути к худощавой фигуре и убрал руку, приготовленную к рукопожатию. — Тебе тоже мозги промыли, я смотрю? А раньше ты мне казался разумным.
— Мозги, говоришь? — прошипел на это Фридрих, затем демонстративно положил конверт со специальной печатью на задней стороне и показал руки в высоких дорожных перчатках.
Ещё за несколько секунд до того, как посол Европейского Союза Сопротивления снял перчатки, и Державин, и император уже знали, что увидят. Почерневшие кончики пальцев Фридриха пятого. Хотя нет, чёрными были уже все пальцы вплоть до самых костяшек.
— Это тоже мне мозги промыли⁈ — не унимался Фридрих. — Или всё-таки твоя зараза, которой ты решил нас всех отравить⁈
— А ты, дорогой мой, давно ли пользовался телепортом? — спросил его в ответ император абсолютно ледяным тоном, как будто водой из Невы окатил.
— Какое это имеет отношение к делу? — фыркнул посол и снова надел перчатки, после чего взял в руки конверт. — Уж не надеешься ли ты переложить на кого-то ответственность со своих замаранных кровью простых европейцев рук?
— Так пользуешься, или нет? — спросил император и вернулся к своему месту, после чего удобно устроился на любимом кресле. Послу же он сесть не предложил. — Если — да, то вот тебе мой совет — прекрати. Возможно, ещё не так всё далеко зашло, чтобы принять необратимую форму. А что касается простых европейцев, я что-то сильно сомневаюсь, что вы их допускали к использованию телепортов, а значит, все они целы и невредимы. В отличие от вас.
— Все твои слова — чёрная ложь, призванная растлить сердце слушающего. Меня предупреждали, а я не верил. Ты не был таким, Ярослав, — Фридрих взял конверт двумя руками и приложил к печати свой перстень, распечатав тем самым послание. — Надо было тебя всё-таки вызвать на ковёр, чтобы ты дал объяснения за свои действия!
— Ты что, тупой? — совершенно спокойно поинтересовался император, чем заставил Фридриха буквально вскипеть от ярости. Его щёки стали ярко-пунцовыми, а глаза вылезли из орбит. — Я же тебе говорю, что в вашей болезни виноваты телепорты, а мы к этому не имеем ни малейшего отношения. Если бы мы согласились поставить их у нас, то тоже все болели бы. Но мы отказались и в итоге живы и здоровы. Понимаешь логику? Или эта ваша магическая чума и на мозг влияет?
— Надеюсь, тебе аукнется твоё жестокосердие, — проговорил на это посол, приближаясь к императору с конвертом на вытянутой руке. Он держал его, словно ядовитую змею, которая вот-вот ужалит его самого. — Потому что мы-то в Европе точно знаем, что это вы виноваты. Конечно, у вас нет чумы, потому что вы её и изобрели. Нет больных, потому что есть противоядие. Я не знаю как, но обязуюсь положить этому конец. Ради своих детей мы готовы пролить кровь. И вашу, и свою. Имейте это в виду.
Фридриха окружило несколько абсолютов, чтобы он ничего не выкинул при передаче конверта. Но тот и не собирался. Державин ждал, что тот попытается хотя бы плюнуть под ноги монарху или вытворит нечто подобное, но нет, европеец смог удержать лицо хотя бы частично.
Затем посла вывели, и в зале остались лишь лица, допущенные к государственной тайне. Император раскрыл конверт и вытащил из него обычный лист формата «А4», на котором печатными компьютерными буквами были обозначены требования ноты.
Некоторое время монарх водил глазами туда-сюда, читая витиеватый текст, написанный специально для того, чтобы его тяжело было воспринимать. Когда же дочитал, Ярослав Иванович поднял глаза на окружающих людей, и те поняли, что дело плохо. Вид императора был, мягко говоря, крайне шокированным.
— Эти х… эта… Этот Европейский эсэс, — наконец-то, он нашёлся с мыслями и сформулировал человеческими словами то, что прочитал. — Выставил нам ультиматум. Требуют в течение сорока восьми часов обеспечить их бесперебойными поставками противоядия от магической чумы. Иначе, — он поднял к потолку указательный палец и повысил голос, — они получат его силой, суки такие. Им, видите ли, терять нечего. А крыло от летающей тарелки им не завернуть?
Последняя фраза была уже сказана в состоянии ослепляющей ярости, накрывшей монарха после прочтения документа.
Майор Литвак не любил свою фамилию.
И Австро-Венгрию терпеть не мог.
Но фамилию он так и не сменил, хотя мог взять как фамилию матери, так и жены, но не стал. А на Австро-Венгерскую империю он смотрел каждый день из мощных наблюдательных окуляров.
Ещё накануне, когда на территории сопредельного государства начали собираться войска, в том числе магические и стратегические, он тут же доложил напрямую министру обороны.
— Действуйте по обстоятельствам, — ответил тот, проговорив некоторое количество ругательств про себя. — Мне пока удар не санкционируют. Так что помните, нападать вы не можете, а вот отбиваться — вполне и затем уже гнать противника, пока сил хватит.
«Хватило бы отбиться, — думал про себя майор, наблюдая за барражирующими вдалеке колоннами неприятеля. — Судя по ощущениям, они сюда весь свой восточный фронт стянули».
А вот теперь Литвак наблюдал, как прямо в их сторону, игнорируя все предупредительные таблички шествует группа из пяти человек. Хотя, конечно, каких ещё человек? Группа из пяти магов. Уровень их он увидеть не мог, а это значило, что маги-то неслабые.
И нацелились они, судя по всему, прямо на их пограничную заставу.
Где такое видано вообще, чтобы средь бела дня, наплевав на все международные нормы, маги чужой страны пытались прорвать границу? И, главное, зачем? Нет бы в составе армии, а то — сами по себе.
— Капитан Васильев, — позвал майор подручного и освободил ему место возле окуляров. — Ну-ка взгляни. Что видишь?
— Пятеро нарушителей, — доложил тот. — Идут напролом прямо на нас.
— Ты белый флаг у них видишь? — поинтересовался Литвак больше для истории, нежели для себя.
— Никак нет, — ответил капитан. — Никаких признаков мирных намерений.
— Так вот, — заключил майор, включая запись всех действий на пограничной заставе, — сейчас я их предупрежу о том, что они нарушают международные законы, а ты тем временем приготовь им горячие пирожки.
— Есть приготовить пирожки, — капитан вытянулся во фрунт и, кажется, жаждал прославиться на поле боя. — Может, боевой сразу жахнем?
— Рано боевой, — ответил на это Литвак, но поощрительно улыбнулся. — Но ход ваших мыслей мне нравится. Всех боевых магов заставы в ружьё. Как поняли?
— Вас понял! Разрешите исполнять!
— Выполняйте, — кивнул майор, а сам взял из каптёрки портативный микрофон и пошёл на застрельную высоту, с которой приближающиеся маги были видны, как на ладони.
Тут пятёрка была видна уже невооружённым глазом. Тем более на белом, недавно выпавшем снегу под серым, почти седым небом. И пять ярких курток ядовитых зелёных и жёлтых оттенков в этом пасмурном мире выглядели, как прекрасные мишени, движущиеся мимо худосочных деревьев.
Майор поднял микрофон к губам.
— Стоять! Ни с места! Вы нарушаете государственную границу Российской империи! Продолжение движения в заданном направлении будет воспринято как агрессия и повлечёт за собой применение оружия!
Никакой реакции. Идущие даже не замедлились, чтобы послушать, что им говорят.
— Повторяю! — проговорил майор и тут же понял, что ему надоело повторять и он с удовольствием размажет этих пятерых магов по окружающему ландшафту. — Если вы сейчас же не уберётесь к своим мамочкам, мы вышлем вас им посылками в качестве приправы для второго!
Ноль эмоций. Бездушные машины двигались по заснеженному полю.
— Капитан, — сказал майор в рацию. — Шугани-ка их слегка.
И тут же из-за спины Литвака полетели яркие шары, призванные опуститься перед группой настойчивых нарушителей и сымитировать взрыв.
Вот только, не долетая до идущих магов метров двадцати, предупредительные снаряды просто пропали, словно и не существовало их никогда.
— Что за чертовщина? — себе под нос пробурчал майор. — Из иллюзионистов, что ли?
Он точно не знал, способны ли на такое иллюзионисты, но питал к ним стойкую неприязнь. Как и к менталистам. То ли дело магия огня — чистая сила, которая не терпит обмана.
— Васильев, — слегка задумчиво проговорил в рацию Литвак. — Херачь их боевыми, что-то не нравятся они мне.
— Есть! — отозвался капитан.
И ещё до того, как он выключился из канала, начал передавать приказание майора. Сейчас тут должно стать жарко.
Сзади послышалось негромкое шуршание. Литвак обернулся и увидел одного из магов обороны.
— Привет, майор, — сказал пришедший маг земли. — Можно глянуть.
— Приветствую, — хмуро отозвался Литвак. — Глянь, конечно.
— Не нравятся они мне, — выдал, наконец, пришедший свой вердикт. — Нужно группу захвата вызывать. Срочно.
— Да сейчас по ним прилетит, — майор не был легкомысленным человеком, но считал, что боевые снаряды, щедро сдобренные различной магией, смогут остановить пятерых самодовольных магов. — Буквально…
Договорить он не успел, так как из-за его спины вылетела дюжина боевых ракет и устремилась по цели.
— Десять, девять, восемь, — по привычке, оставшейся ещё с учений, считал майор, — семь, шесть, пя… что за чёрт?
Ракеты просто растворились в воздухе, как и снаряды-пугачи.
— Да как так-то? — негодовал Литвак.
— Вызывай десантно-штурмовую, — настойчиво посоветовал маг. — Мы со своими сейчас встанем стеной. Но у них что-то не то с магией.
Майор уже кричал в рацию, что требуются несколько десантно-штурмовых групп. А в это время у заставы собрались шестеро российских боевых магов. Все стихийники. По двое земли и огня и по одному воды и воздуха.
Маги земли подняли вал и пустили на наступающего яркими пятнами неприятеля. Результат тот же: за несколько метров вал просто провалился в землю, словно полностью иссякла его магия.
Дальше уже никто не ждал никакой очереди, атаковав неприятеля всем доступным арсеналом. В какой-то момент даже дышать стало нечем из-за сгустившейся над границей магией. И ни одно заклинание не достигло своей цели. Всё ушло в пустоту. В никуда.
— Этого не может быть! — шептал маг земли, который до этого подходил к майору.
— Чёрт знает что, — проговорил майор, понимая, что он уже никуда не уйдёт с того клочка земли, на котором стоит.
— Десантники готовы! — доложил капитан по рации.
— Выпускайте! — рыкнул Литвак. — И щит над ними ставьте по полной.
— По полной, это какого уровня? — поинтересовался капитан, который привык к более точным приказам.
— Это значит самый мощный из тех, что есть, — процедил майор. — Чтобы магъядерку выдержал.
— Слушаюсь, — ответил Васильев и, видимо, помчался выполнять распоряжение.
Десантно-штурмовая группа выбежала прямо на противника. Все они были закованы в экзоскелеты, а над ними багровел защитный купол. Проблема была только в том, что новейших экзоскелетов третьего поколения было очень мало. Ими был снабжён лишь авангард — первые две цепи наступления. А у всех, кто был дальше, экзоскелеты оставляли желать лучшего, так как давно устарели.
— Устранить нарушителей государственной границы, — приказал майор по рации.
И тут же авангард десантников ринулся на приблизившуюся уже почти вплотную группу из пяти магов.
И только теперь те ответили.
Стена огня размером с двадцати, а то и с тридцатиэтажный дом внезапно выросла на пути штурмовой группы и, сорвавшись с места, понеслась на них со скоростью хорошего танка.
Авангард десантников замедлился. Экзоскелеты последнего поколения хорошо защищали от различных магических воздействий. Только не тогда, когда эти воздействия оказывались масштаба планетарной катастрофы.
Хуже всего было то, что при соприкосновении со стеной огня, шедшей от неприятеля, полностью отказывал полевой щит над десантниками. Боевые маги попытались хоть как-то поддержать его, но у них ничего не получалось. Воздействие магии с атакующей стороны было такой силы, что сжигало всё: землю, воздух и всех, кто был между ними.
Последнее, что увидел майор Литвак в своей жизни, была ослепительная вспышка. И стена огня вдруг превратилась в сферу разлетающихся во все стороны искр. Искры эти насквозь прожигали экзоскелеты первого и второго поколений, а также людей, находящихся в них. Люди кричали от боли, пока не затихали. Прожигали искры и магов, которые пытались защитить всех остальных, но сами стали лёгкой мишенью.
Одна из таких искр достала и майора, и он упал навзничь, проклиная пасмурное небо, не позволившее ему в конце жизни увидеть родную синеву русского неба.
Не увидел он и конца схватки. Когда десантники авангарда в частично выдержавших атаку экзоскелетах с криками: «Ура!» — пошли на верную смерть и стали теснить неприятеля. И даже ранили двоих магов, вынудив обладателей ярких курток отступить обратно на территорию Австро-Венгерской империи, которую так не любил майор Литвак.