Попав в зал Зимнего дворца, я почему-то не почувствовал себя в безопасности. Наоборот, чувство тревоги разрослось и увеличилось многократно. Мне казалось, что я что-то упускал из виду. Что-то важное, что несомненно мне аукнется, если его сейчас же не обнаружить.
Но понять, что именно, никак не мог.
Практически сразу за нами в зал вошла императрица. Я даже удивился, что её не было до этого. Видимо, император должен был выглядеть совершенно автономным, чтобы ни у кого и мысли не возникло, что за его решениями стоит женщина.
Варвара подошла к матери и обняла. Было видно, что отношения между ними не сильно пламенные, но сейчас они соскучились друг по другу и были рады увидеться.
А ещё Елизавета Фёдоровна кого-то поприветствовала лёгким кивком головы. Проследив за её взглядом, я с удивлением увидел Валю, которая, кажется, вообще лишилась дара речи из-за такого поворота событий.
Увидев мой взгляд, она скользнула ко мне и быстро проговорила:
— Я, наверное, ничего пить теперь не буду, — и при этом я видел, что во рту у неё пересохло.
— Это ещё почему? — поинтересовался я, не совсем понимая ход её мыслей.
— Ты же видел? Она со мной поздоровалась, — быстро-быстро протараторила Валя. — Мне теперь страшно! А вдруг она что-то задумала?
— Вряд ли, — пожал я плечами. — Скорее, привыкает к тому, что ты — часть её семьи.
Утверждение, конечно, было спорным даже для меня, но я был точно уверен, что императрица уже не собирается причинить какой-либо вред моей подруге.
Сразу после этого я подошёл к деду. Он сначала крепко пожал мне руку, а затем приобнял, крепко прижав к себе.
— Горжусь, Никита, — сказал он мне, выпустив из своих медвежьих объятий. — Я уже говорил это и скажу ещё раз. Ты действительно молодец. Мы тут видели, как вы действовали.
— А вы уже вычислили, кто слил информацию? — не поддерживая восторженность Державина-старшего, спросил я. — Или хотя бы начали?
— Не понял, — дед нахмурился и пододвинулся ближе ко мне, после чего перешёл на шёпот. — Просвети.
— Вы что, не в курсе про атаку на Ливадию? На Ореанду? — спросил я, хмурясь и понимая, что чувство тревоги всё увеличивается.
Более того, мои новые эмпатические способности то тут, то там стали выявлять недовольных. И лично моим присутствием, и ситуацией вообще.
— Видели, но думали, что это профилактические мероприятия со стороны неприятеля, — ответил дед, нервно теребя бороду. — Это не так, да?
— Наводка, — ответил я и проследил взглядом за принцессой, которая с императрицей стояла недалеко от императора и ждала, пока тот закончит разговор с Романовым. — Мы взяли языка, и он нам подтвердил, что информация просочилась непосредственно отсюда. Но не совсем точная, так как искали сначала именно во дворце.
— Хм, — Державин-старший задумался и теребил седые волоски в бороде, грозя выдрать добрый клок. — Пойдём-ка к императору.
Мы подошли и встали рядом с Елизаветой Фёдоровной и Варварой.
— Здравствуйте, молодой человек, — проговорила императрица, благосклонно мне улыбаясь. — Рада, что Вы находились рядом с моей дочерью и защитили её.
— Это мой долг, — ответил я, не зная, что ещё можно на это сказать.
И тут вмешался дед.
— Ваше Императорское Величество, — сказал он, поклонившись. — У нас есть информация, что из этого зала произошла утечка информации, поэтому на принцессу и была открыта охота.
Елизавета Фёдоровна изменилась в лице и взглянула на дочь. Та была ещё под заклинанием глубокого изменения, потому не особо похожа на себя. Но сейчас это не играло роли. Она кивнула матери, и та сразу же ринулась к Ярославу Ивановичу.
Отодвинув Романова, она шепнула что-то на ухо супругу. Тот моментально о чём-то распорядился. И буквально через пять минут к нему прибыл измученный донельзя менталист Блок. Видимо, не приучен ещё работать двадцать четыре часа в сутки.
Получив задание от императора, Блок отошёл в тень и принялся наблюдать за находящимися в зале.
Тем временем принцесса подошла ко мне и взяла за руку.
— В соседней комнате меня ждёт маг-иллюзионист, который снимет этот кошмарный облик. Сходишь со мной?
Я очень хотел увидеть Варвару в её естественном виде, так сказать, но и уходить не очень-то хотелось. Я боялся пропустить то, как будут охотиться на шпиона.
— Ты откажешь твоей принцессе? — нахмурилась она и приблизила своё лицо к моему.
— Пойдём-пойдём, — сказал я, позволяя меня увлечь в соседнюю комнату. — Только давай быстрее, тут сейчас будет интересно.
Вернулись мы как раз вовремя.
За трибуной стоял тот самый маг-разведчик, который докладывал в самом начале про магическую чуму и прочее. Император стоял рядом и задавал тому какие-то вопросы, на которые тот бойко отвечал, вызывая удовольствие своего начальника — Кошкина.
И тут за левым плечом разведчика буквально материализовался Лаврентий и практически незаметным движением вколол разведчику что-то в шею.
Тот схватился за горло и сдавленно кашлянул несколько раз. Глаза его расфокусировались, а взгляд поплыл.
— Скажите нам, Антон Сергеевич, — словно ни в чём не бывало продолжал император. — Когда вы служили за границей, к вам обращались европейские спецслужбы с предложением стать двойным агентом и поработать на них?
— Так точно, — кивнул разведчик, отвечая так бойко, словно вопрос был про то, ел ли он на завтрак овсяную кашу.
— И ты согласился? — как бы между делом поинтересовался монарх.
— Всё так, Ваше Императорское Величество, — отчеканил разведчик.
Я глянул в этот момент на Кошкина и увидел, что тот побледнел, как полотно, а поверх бледности пошёл красными пятнами.
— Сегодня ты отправил информацию, касающуюся местоположения принцессы нашим противникам, тем самым спровоцировав нападение на крымскую резиденцию императорской семьи? — я поражался, насколько спокойным голосом задавал вопросы император, словно действительно вёл разговоры о погоде.
— Совершенно верно, — ответил разведчик, щёлкнув при этом каблуками.
— Это так сыворотка правды работает? — удивлённо спросил я деда. — Он же докладывает обо всём, как о достижениях.
— Новейшая разработка, — хмыкнул Игорь Всеволодович. — Дали ход после смерти Разумовского. Как говорится, на менталистов надейся, но и сам не плошай.
— Благодарю, — сухо проговорил император, и мне показалось, что это было больше обращено к Лаврентию и Блоку. — Что ж, подведём итог.
Я понял, что сейчас будет что-то такое, чего давно уже не было. Предчувствие войны превратиться в самое, что ни на есть видение. И начнётся это тут.
— Очистите, пожалуйста, центр зала, — распорядился император, а сам занял место за трибуной. — Итак, — громким, хорошо поставленным голосом начал он. — По законам военного времени, шпиона и перебежчика Антона Сергеевича Левченко я приговариваю к смертной казни. А за то, — голос монарха изменился и звучал, словно с потолка зала, охватывая каждого человека, наваливаясь на него сверху, придавливая своим весом к полу, — что посмел покуситься и чуть было не убил моих дочерей, приговор приведу в исполнение немедленно и собственноручно.
Тем временем разведчик остался в центре зала один. Вокруг него образовался вакуум метров по пять с каждой стороны.
Ярослав Иванович вышел из-за трибуны, поднял правую руку с раскрытой и обращённой вверх ладонью, на которой зажёгся оранжевый цветок пламени. Не такой красивый, как у его дочерей, но зато внушающий опасения.
Я оценил обстановку и понял, что в зале-то этом давным-давно всё готово для подобных экзекуций. Пол — монолит, покрытый красивой плиткой с изображением паркета, потолок — со сменными панелями.
— Так будет с каждым, кто посягнёт на честь и свободу России! — громогласно проговорил император, словно былинный богатырь. — Да возгорится пламя!
И, вобрав в грудь воздух, он сдул огонёк на стоящего по центру зала разведчика. Пламя охватило фигуру сразу и полностью. Но дальше никуда не распространялось.
Антон Сергеевич открыл было рот, чтобы закричать, но император сжал ладонь, и температура горения увеличилась в несколько раз. Ни звука не проронила сгоревшая глотка предателя. Только тело в последних судорогах упало на колени, а когда распласталось по полу, то это уже был только одна чёрная жирная сажа.
— Так будет с каждым, — мрачно обронил монарх.
Кому-то стало плохо от вида смерти, и он попытался выйти из зала, в котором уже много часов проходило тайное совещание. И не смог.
— Двери закрыты! — раздалось от стены то ли испуганным, то ли умоляющим голосом. — Почему-то двери закрыты! Откройте двери!
— Тихо! — приказал император.
После проведённой казни он стал будто бы выше и шире в плечах. Весь распрямился, представляя угрозу для каждого, кто захотел бы с ним сейчас поспорить.
— И будут закрыты, — проговорил он медленно, но так, чтобы услышал каждый и чтобы до каждого дошло, — до тех пор, пока мы с вами не примем необходимые законы!
— Пить же хочется, — сказал кто-то. — Откройте дверь.
— Я сейчас попрошу магов воды, — прогромыхал император, — вас так напоят, что в старости стакан воды не захочется. Понятно?
Кажется, на этот раз уже дошло до каждого. Как будто мало было чёрного отпечатка на полу, который специально не убирали.
— Сейчас все ещё раз в обязательном порядке посмотрят бой у берегов Крыма, — проговорил император. — Пётр Алексеевич, включите, пожалуйста.
В тот момент, когда наступила развязка, и хроника засвидетельствовала тонущие эсминцы и тяжёлые катера неприятеля, монарх продолжил.
— Это я вам показал для того, чтобы вы не говорили, что не видели. Из данного видео следует одно немаловажное заключение. Всего лишь четыре мага эфира помогли полностью уничтожить вражескую эскадру из сорока кораблей! Я ещё раз сделаю на этом акцент. Четыре мага эфира уничтожили четыре десятка неприятельских судов. Причём, не шлюпок, как вы видите. Будь у нас хотя бы один эфирник на границе, где врагу вздумалось прощупать нашу оборону, и не случилось бы той массы смертей, которые мы с вами наблюдали. Считаю, что без магов эфира шансов выиграть эту войну у нас значительно меньше.
В зале послышались ропот и сдавленный шёпот.
Император перевёл дух, выпил воды из стакана, который ему подали по движению руки, и окинул взглядом собравшихся.
Я успел подумать только о том, что он упомянул четырёх магов, а не пятерых, как было в реальности. Интересно, это он о Белле не знал или всё-таки обо мне?
— Прямо сейчас, — продолжил Ярослав Иванович. — Я прошу всех членов совета абсолютов выйти ко мне. Мы будем голосовать за внесение поправок в закон. Маги эфира должны пользоваться ровно такими же правами, как и все остальные. Более того, есть род, который готов встать на защиту нашей родины прямо сейчас! В нём насчитывается около тридцати человек. А я повторю, что для уничтожения эскадры в Крыму потребовалось всего четыре.
— Прямо сейчас этим заниматься надо? — совершенно неуважительно спросил похожий на борова Карякин.
— Да, — ответил император, слегка нагнувшись к нему. — Другого времени у нас не будет, если ты не понял.
Голосование было открытым. Смысла что-то скрывать не было абсолютно. Да и в зале находились только те, в ком были уже уверены.
Судя по шатающейся походке Блока, его заставили проверить каждого, и сейчас он не падал только потому, что его накачали чем-то тонизирующим.
Ожидаемо дед, Громов, Чернышёв, Горчаков, Тарковский и Белозёрский выступили за законопроект. Они даже говорить ничего не стали, в отличие от того раза, когда проходило разбирательство с моим участием.
Но в данном случае шестерых было мало. Поправки в законы такого уровня вносились только тогда, когда своё согласие высказывали девять из тринадцати членов совета.
Взял слово Карякин.
— Вы меня знаете, — сказал он. — И слово моё знаете, потому как я его никогда не беру назад, если уж дал. Вот и тут, извините, но в угоду моменту я важнейшие документы страны править не буду. А с учётом шастающих среди нас магов, запрещённых законодательством, да ещё и присутствующих на тайном совещании, я ставлю под сомнение вменяемость императора.
— Ты что, совсем страх потерял? — как-то даже по-доброму спросил его монарх. — Ты же не только против меня идёшь! Ты против страны прёшь, в которой, между прочим, все твои предприятия работают! Ты думаешь европейцы будут выбирать, чьи заводы сносить с лица земли, а чьи — оставить?
Но Карякин только отмахнулся.
В этот же момент что-то грохнуло сбоку от Ярослава Ивановича. Оказалось, что не выдержал нагрузки менталист Блок и упал в обморок. Надо думать, столько народу и целая волна ненависти к главе государства.
— Шесть — один, — пробурчал я себе под нос, и меня посетило чувство дежавю. Я буквально вспомнил, как считал выступающих на своём суде.
Причём, лица-то были всё те же.
Еремеев и Пашков высказались против изменений и заняли сторону Карякина.
«Хм, — подумал я, — и расклад снова почти такой же». И тут же мне дали понять, что я ошибаюсь.
Слово взял Орлов.
— Я больше не могу участвовать в этом фарсе, — сказал он. — Да, я — маг-абсолют, я многое могу, но как оказалось, повлиять хоть сколько-то на благоразумие правительства собственной страны просто не в силах. Ну какая война, а? Какие эфирники? Такое ощущение, что мы с вами закрыты в психиатрической лечебнице и нас вот-вот позовут на вечерний приём лекарств.
Император, слушая Орлова, хмурился. А у Варвары, я это видел, в глазах бушевал настоящий пожар, не суливший Михаилу Николаевичу ничего хорошего.
— Ну кто же воюет против Европы? Мы же и дня не выстоим, дорогие, — Орлов обернулся к собравшимся. — Да и зачем воевать? Там живут наши друзья, которые лишь опечалены нашим поведением. То, что вам показывают на экранах, да это обычная провокация. Либо просто подделка. Нас специально кормят дезинформацией, чтобы мы поверили, что на нас нападают. Я не знаю, зачем это всё надо, но уверен, что просвещённая Европа не будет…
— Достаточно! — рявкнул император. — Ваша просвещённая Европа убивает наших непросвещённых людей, и мне плевать, кто среди европейцев — ваш кум, брат и сват! Вы либо отстаиваете интересы Родины, либо прощаетесь со всем своим имуществом и катитесь в свою Европу.
— Шесть — четыре, — сказал я вслух и понял, что не слышал ещё Кошкина, Шуйского и Тихоцкого, которые в прошлый раз все были против меня. Почему бы им и сейчас не быть против закона. Они же с Карякиным, нет?
Но оказалось, что за последние дни поменялась не только позиция Орлова.
Кошкин был бледен, а его левое веко постоянно дёргалось, подверженное тику.
— Я — за, — коротко сказал он и отошёл в сторону деда.
Сегодня я не услышал от него ни единого кошачьего пассажа.
Тихоцкий последовал за ним, хоть и не был так бледен. И он меня удивил больше всего. Так как вообще не показывал своей лояльности эфирникам или чего-то подобного. Видимо, сделал правильные выводы из увиденного.
Настала очередь Шуйского.
— Я знаю, что вы мне сейчас скажете, — старческим голосом проговорил он. — Что я — предатель и прочая, прочая. Но я голосую за принятие закона. Так у нашей державы появляется шанс сберечь молодых парней от отправки на фронт.
И всё.
Я подсчитал голоса и понял, что на этот раз демократия меня вполне устраивает.
— По законам военного времени, — вынес свой вердикт император. — Я мог бы принять этот закон единолично. Однако хочу подчеркнуть, что у нас правовое государство, поэтому я учитываю мнение совета абсолютов. Прошу подготовить закон и заявляю, что отныне маги эфира абсолютно законны на территории Российской империи, а род Сан-Донато служит на благо короны!
Раздались аплодисменты, только Карякин и те абсолюты, что присоединились к нему, стояли с кислыми минами, понимая, что сегодня они понесли довольно серьёзное поражение.
— Также, — продолжал император, который словно получил второе дыхание, — я объявляю общую мобилизацию всех магов от шестого уровня и выше. Подробности можно будет узнать у Петра Алексеевича Романова. Абсолюты и маги восьмого-девятого уровней вместе с представителями рода Сан-Донато уже завтра выдвинутся на границу, а молодёжь будет направлена на специальные полигоны для обучения действиям во время войны и защиты на местах. Партизанскую войну ещё никто не отменял!
— Что⁈ — раздался громкий возглас Пашкова. — Это ещё что за новости? Я не собираюсь погибать из-за недосказанности между нашими странами. И сыновей своих не пущу, понятно? Свою дочь Вы из Крыма забрали, а наших детей в самое пекло? Что за дикие законы вы принялись штамповать? Присоединяюсь к вопросу о вменяемости императора.
По ропоту в зале я понял, что очень многие недовольны последним заявлением императора. И, в отличие от предыдущего закона, этот касался напрямую каждого.
Но тут на трибуну взошла императрица.
— Стыдно, — сказала она. — Вам всем, кто сейчас чем-то недоволен, должно быть стыдно. Вы думаете, что аристократия — это балы да развлечения, преференции в бизнесе и неприкосновенность? Нет, господа! Боги наделили нас магией для защиты Родины и простых людей от катаклизмов и войн. Наши предки с честью вставали плечом к плечу в минуты опасности за что и получили уважение и преференции! Вы говорите, мы спасли дочь? Она плечом к плечу стояла на защите простых людей! Она участвовала в разгроме вражеской эскадры! Императорская семья не будет отсиживаться в тылу! Я — императрица Российского государства, маг воды седьмого уровня поеду на границу укреплять фронт. А тем, кто позорно сбежит, пусть будет стыдно. И этот позор вовеки не смоется с ваших родов.
После её слов наступила самая настоящая мёртвая тишина. Все обдумывали слова, которые только что услышали. Каждый принимал для себя какие-то веские решения.
Далее шла рутина, документы, подписи, уточнение мелочей и прочее. Понимая, что люди устали, император постарался сделать всё как можно быстрее, чтобы всех отпустить домой перед тем, как завтра объявить о новых законах во всеуслышание.
Я, дед, Белла и Валя ночевали в министерском особняке, до которого от Зимнего было буквально пару шагов дойти. Туда же пригласили и троих Сан-Донато. Мы даже решили прогуляться пешком, чтобы проветриться после душного зала совещаний, в котором после казни ещё висел неприятный запах.
Императорская семья отбыла на подземном вагоне. Я знал это только потому, что некоторое время прощался с Варей на перроне. Я видел, что она хотела позвать меня с собой, но одновременно не могла этого сделать. Ибо не время.
Остальные участники либо разбрелись по своим домам, либо остались в гостевых комнатах самого Зимнего.
Падал белый снег крупными хлопьями и почти отвесно, так как ни единого дуновения ветерка не чувствовалось.
Звонок меня настиг почти возле самого особняка.
Номер принцессы до сих пор не определялся. Перед тем, как взять трубку, я ещё успел подумать, что надо бы это дело исправить. А потом ещё представил, что Варвара хочет пожелать мне спокойной ночи.
И только после этого взвыла моя система тревожного оповещения.
И я ответил на звонок.
— Никита! — Варвара кричала, но как-то странно, сорванным голосом или… — Никита, помоги!
Шипение, связь прервалась ещё до того, как я успел ответить, замерев на месте.
— Варя! Варя! — кричал я в шипящий на меня телефон. — Варя, где ты⁈ Ответь! Варя!
— Ш-ш-ш-ш-ш, — издевалась надо мной связь.
И вдруг из этого шипения вновь прорвался знакомый и любимый голос.
— Никита! Нас в тоннеле завалило! Помоги, скорее! Папа ранен, мама без сознания, остальные не знаю… мертвы… — последнее слово она сказала шёпотом, и тут же связь снова прервалась.
А может быть, и не сразу. Может быть, принцесса успела услышать мою фразу:
— Держись, я уже иду!
ОТ АВТОРОВ:
Друзья, на этом четвёртый том истории про Никиту Державина завершается!
Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/319713
Продолжение вы сможете прочитать здесь: https://author.today/work/324317