Себастьян щадить себя не собирался. Только-только рассвело, как он выбрался из кровати и отправился на кладбище, заниматься закапыванием мертвецов. Я осталась дом; обещала ведь разобраться с Томасом и закончить все предсвадебные приготовления, отдать четкие указания вконец обнаглевшим скелетам, сейчас дрожащим от одного упоминания Брэя.
Письмо прожигало карман. Мне надо было показать его Себастьяну еще вчера, но я… Струсила. Да, испугалась, поняла, что не смогу на такое решиться.
Это было отвратительно с моей стороны, пытаться что-либо скрыть. Самое мерзкое, что только могло мне прийти в голову! Почему я это сделала? Если честно, потому, что испугалась. Ведь любой разумный человек на месте Себастьяна, получив это предложение, обязательно отправился бы к Рене и согласился с ним работать.
А я…
А мне пришлось бы искать новое пристанище. И я пообещала себе, что отдам конверт чуть позже, когда Себастьян вернется после работы. Обязательно отдам! Только позволю себе еще несколько часов провести в сказке, где у меня есть любимый мужчина, который всегда поможет и всегда будет оберегать.
— Госпожа Эдита, — осторожно поинтересовался Томас, один из немногих, кто не отправился вместе с Себастьяном рыть могилы и укладывать туда мертвецов, — что-то произошло? Вы такая грустная сидите, как в воду опущенная…
Я вздохнула. Рассказывать скелетам о своих личных переживаниях мне не хотелось, а уж тем более — о том, что Себастьян скоро отправится обратно в Канцелярию, а я… А я буду бежать, куда глаза глядят, лишь бы только не погибнуть.
И это будет единственное правильное решение. Потому что я не могу привязывать к себе Себастьяна, не могу таким образом вредить ему. Он заслуживает гораздо лучшего и большего!
— Конечно, я буду грустная, — хмыкнула я, поворачиваясь к Томасу. — Как же мне не быть грустной? Весь дом в розовых бантах, кто-то пытался подстричь мою трахиандру, а вы занимаетесь чем угодно, помимо работы!
— Но ведь мы пытаемся сделать как лучше! — Томас так наивно воззрился на меня, словно он был не взрослым скелетом, который, возможно, в прадеды мне годился, а нашкодившим мальчишкой, который теперь оправдывается, что он всего лишь пытался помочь.
— Я верю, — кивнула я. — Но уже говорила о том, что вместо «как лучше» мы будем делать «как нужно». Чтобы избежать дополнительных проблем.
— Я готов немедленно!..
— И для начала я предлагаю снять банты.
— Что?!
Томас, кажется, выпал в осадок. Он воззрился на меня, как на безумную.
— Здесь должно быть чисто, — принялась загибать пальцы я, — светло. Никаких бантов, никакого поросячьего розового оттенка, никакого подстригания моей трахиандры и всего прочего. Мне нравится, когда все лаконично. Меню, я думаю, и так слишком обширное — не нужны нам эти восемнадцать блюд, Томас. И вообще, я полагаю, что свадьбе уделено слишком много внимания.
— Но… Мы так хотели отпраздновать…
— Баланс расшатывается, — серьезно промолвила я. — Мы не можем себе позволить пышные празднества. Возможно… Возможно, никакого торжества не будет и вовсе.
— Вы хотите просто расписаться?!
На самом деле, я мечтала, что пойду к алтарю и скажу свое «да» Себастьяну. Вот только умом понимала, что этого, скорее всего, не будет. И все эти бантики, оборочки… Все просто будет припадать пылью. Себастьян отправится работать с Рене — и правильно сделает, потому что для него это будущее, отличные перспективы, для него это возможность быть счастливым!
А я…
— Я хочу, чтобы в доме убрали и сделали легкий ремонт, — твердо промолвила я. — Но не более того. Хочу, чтобы было чисто и просторно. А вам, скелетам, стоит помогать Себастьяну, а не бегать за мной в надежде украсить еще каким-то чудесным образом очередную стену.
Томас заскулил.
— Но мы так надеялись…
— Я сказала, — я подалась вперед, упираясь ладонями в стол, и почувствовала, как во мне вспыхивает плохо контролируемый гнев, — что мы не будем сейчас пререкаться и спорить об этом! Ваши надежды — это, конечно, замечательно, но сейчас не до свадьбы!
Томас не успел возразить. Он только шокировано уставился на меня. Я удивилась — неужели эти слова прозвучали настолько грубо и страшно?
А потом почувствовала, как волной с меня вырывается магия.
Та самая, которая однажды перестроила дом Любви.
Теперь эта сила расползалась по доме Смерти.
Магия напоминала голодных насекомых, разбегающихся из-под моих пальцев во все стороны, пробирающихся в каждую дыру. Мне казалось, что я давно уже научилась управлять собственным даром, но сейчас он открывался для меня по-новому, и ни единого шанса остановить это безумие я просто не видела. Сила била ключом; она пролежала в каждую щель, наполняла все собой. Даже Томаса коснулась, хотя он попытался отскочить в сторону и сбросить с себя магическую паутину.
В доме Смерти не было грязно, но магия все равно нашла что усовершенствовать. Крохотные искринки взлетели в воздух, сплетаясь воедино. Сила, столько времени не выпускаемая мною на свободу в страхе быть раскрытой, обнаруженной, постепенно освобождалась и легкими толчками покидала тело.
Я с удивлением осознала, что могу колдовать очень, очень долго. Наверное, прежде, не давая себе полной свободы, я до конца не познавала собственный дар. Потом его попросту негде было применять. Но… Кто, если не богиня любви, должен знать, как правильно обустраиваются дома к свадьбам?
У меня получилось.
Томас отпрянул, когда на него понесся настоящий колдовской вихрь, но сила догнала его. Оплела с ног до головы, сметая со скелета лишнюю пыль и преобразовывая ее в магические частицы, а потом осела на его плечи. Наряд мужчины вмиг потерял излишнюю цветастость, приобрел более мягкий, спокойный оттенок.
Магия, ведомая моими подсознательными желаниями, помчалась дальше. Окружила вихрем большой розовый бант, висевший на разукрашенной золотом люстре. И краска, и ткань растворились в воздухе. Люстра видоизменилась, вытянулась, становясь гораздо менее вычурной, но при этом куда более богатой на вид.
Еще одна вспышка — магия помчалась к шторам. Она поднималась по ним медленно, словно ткала заново, пожирая яркий узор и выравнивая оттенок. Я завороженно улыбнулась. Было приятно наблюдать за тем, как лишняя крикливость, дикость просто растворялась в воздухе, уступая место тому, что я в самом деле могла назвать красотой.
— Чудеса, да и только, — прошептал Томас.
Скатерть, укрывавшая стол, стала нежно-голубой. Цветастый ковер, лежавший на полу, взмыл в воздух и разлетелся во все стороны тысячами крохотных частиц. Теперь вместо него был чистый, но совершенно новый, светлого оттенка паркет.
Магия уже собиралась к центру и волной рванулась вперед, превращаясь в красную дорожку, предназначенную, очевидно, для невесты, когда она будет идти к алтарю. Разукрашенное цветами, окруженное огромным количеством каких-то цветов и поросячьего оттенка бантиков, будущее рабочее место священника тоже стремительно преображалось.
Теперь там оказалась всего лишь аккуратная белая арка, украшенная гортензиями, сотканными из магии. Это не были ни живые, ни искусственные цветы; я пораженно замерла, рассматривая их, и подумала, что даже толком не могу описать природу этих растений.
Несколько лепестков упало на землю и рассыпалось алмазной пылью. Она, сверкая, так и осталась на полу, словно эдакий незавершенный штрих перед свадьбой.
Магия не останавливалась. Она дотянулась до каждого банта и каждой оборки, до всего, что так мне не нравилось. Декор на поручнях лестницы, ведущей на второй этаж, до того несносно лиловый, тоже побелел. Легкие сиреневые вкрапления напоминали о прежнем оттенке, но не более того. Странного вида висюльки, за которые Томас был готов воевать, аки за детей родных, превратились в россыпь алмазной пыли, упавшей на ткань и застывшей на ней легким блеском.
Даже обои — и те были изменены! По ним тоже пролетела волна колдовства, убирая все лишние отметки, кричащие пятна, все, что могло мне не понравиться. Дикий, кричащего оттенка узор сменился белым рельефом, едва заметно сверкающим при свете ламп.
Все, включая оконные рамы, паркет, стены, потолок, ступеньки, теперь окрасилось светлыми оттенками. В доме Смерти внезапно стало очень легко дышать, и я почувствовала себя тут настоящей хозяйкой. Пусть даже ненадолго, пусть всего на несколько минут, но вытолкнула своей магией отсюда все темное, что только могло быть.
Теперь мне было невероятно легко дышать. Даже воздух стал свежее. Магия вернулась обратно, на свое место, словно преображение не потребовало от меня ровным счетом никаких усилий.
— Потрясающе! — прошептал Томас. — Госпожа Эдита, мы и не подозревали, что вы такое можете!
Признаться, и я тоже не подозревала. Не знала, что во мне откуда-то может найтись такая необычная, в какой-то мере странная сила. А еще я этого боялась.
Не знала, чего именно — трудно было четко определить источник моих страхов. Просто чувствовала себя как-то…
Словно позволила сорваться с цепи тому, что могло меня выдать. Ведь в доме Смерти не должно быть преображений, сделанных руками богини Любви.
— Ого! — раздалось восклицание. — Ничего себе!
Я обернулась. В дом вернулся Себастьян. Заметно уставший после работы с мертвецами, сильно побледневший, но пытающийся держаться и никоим образом не выдать ни следа собственной слабости. Я улыбнулась ему немного несмело, словно пытаясь убедиться в том, что мужчина нормально отреагирует на совершенно внезапные изменения. Мы ведь не планировали ничего перестраивать! Кто ж знал, что моя магия внезапно решит сорваться с цепи и проявиться во всей красе.
Но, судя по веселью, вспыхнувшему во взгляде мужчины, он был откровенно доволен тем, что получилось.
— Какая внезапная перестройка! — заявил Себастьян. — Теперь все такое… Опрятное и лаконичное одновременно. Дорогая, я думаю, можно практически сразу под венец. А ты как считаешь?
Я смущенно пожала плечами.
Что-то мне подсказывало, что «под венец» можно будет отменять в ту же секунду, как Себастьян поймет, какое именно послание я целые сутки скрывала от него. И, вероятнее всего, примет решение не в мою пользу.
Да что там! Он должен отсюда уехать, согласиться на то, что предлагает ему Рене. Я прекрасно об этом знала, хоть и в какой-то мере боялась признать…
— Мне кажется, — осторожно промолвила я, — тебе не стоит спешить с женитьбой, Себастьян. Это может разрушить тебе жизнь.
— Ты опять за старое?
Я вздрогнула. Магия подрагивала на кончиках пальцев. Я чувствовала, что могла сейчас затуманить сознание любимого и просто убедить его в том, чтобы он навсегда остался со мной. А могла просто никогда не показывать ему тот конверт с запиской от Рене и спокойно жить дальше, ни о чем не беспокоясь и ничего не боясь. Но что-то останавливало меня. Липкий, скользкий страх, толкающий вперед и заставляющий молчать, был чувством низменным.
А Себастьяна я любила.
Любимых не обманывают.
— Не за старое — за новое, — промолвила я. — Я же вижу, как тебе больно от мысли о том, что ты никогда не сможешь наладить нормально баланс, просиживая все время тут, со мной. Тебе следует заняться этим серьезно. Вместе с Рене. Он не был бы против. Уверена, он с удовольствием принял бы тебя в новую команду…
— Ты мне важнее.
— Я не могу быть важнее всего мира.
— Можешь… Томас, иди-ка отсюда, не развешивай уши, — Себастьян повернулся к скелету. — У тебя что, мало работы?
— Никак нет, господин бог смерти! Работы много, господин бог смерти! — стремительно поклонился Томас, сверкнул магией в пустых глазницах и поспешил удалиться.
Себастьян проводил его раздраженным взглядом и тяжело вздохнул. Было видно, что он хотел поговорить со мной о чем-то, но все никак не решался.
— Как ты? Как мертвецы? — спросила я у него. — Все получилось?
— Да, — кивнул Себастьян.
— А баланс?
Он продемонстрировал мне бутыль. Она была чуть побольше предыдущей, наполнившейся тьмой после того, как Себастьян уложил в могилы мертвецов из первой деревни, но этого даже близко не хватило бы для того, чтобы все наладить.
Шар так и останется полупустым.
— Забудем о работе, — попросил Себастьян. — Тебе-то уж точно сейчас не надо задумываться о мертвецах. Это моя забота. Не твоя.
Моя магия вновь отозвалась тихим покалыванием пальцев. Разыгравшись, разогревшись и раззадорившись, сейчас она была готова на любые подвиги ради меня, своей хозяйки. Другое дело, что я сама на эти подвиги пока что не решалась. Мне хотелось честности и правды. А еще хотелось, чтобы Себастьян обнял меня и пообещал, что все будет хорошо.
Вот только поверить в это я смогу лишь после того, как четко пойму, что ему известна вся правда от первого до последнего слова.
— Ты сегодня какая-то слишком грустная, — Себастьян остановился рядом. — Что, совсем замучили с этой свадьбой?
— Да нет, наверное, — отозвалась я и сама усмехнулась в ответ на данную формулировку. — Все нормально. Только… — я велела себе быть честной. — Прости. Я должна была отдать тебе это сразу.
Я протянула ему конверт.
Себастьян взял письмо в руки, открыл его, пробежался взглядом по содержимому и едва заметно помрачнел.
— Да, я читала, — кивнула я в ответ на невысказанный вопрос. — И я буду очень рада, если… Если ты сможешь обрести свою свободу. Перестанешь оглядываться. Тебе больше не придется ни за что бояться. Это шанс. Рене предлагает тебе вернуться в нормальную жизнь. И если ты хочешь знать мое мнение, то… Я буду счастлива, если ты согласишься.
Себастьян отложил письмо в сторону и опустила руки мне на плечи. Я вздрогнула, чувствуя его жар, и прошептала:
— Это неправильно — лишать тебя шанса…
— Я люблю тебя, — твердо промолвил Себастьян. — И считаю, что нам больше не стоит ничего ждать. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Как можно скорее. Завтра. Я велю скелетам, чтобы они немедленно все подготовили. Довольно… Мы уже столько времени тянули. Я не хочу, чтобы оставалась какая-то недосказанность. Потому что я тебя люблю. И плевать на все остальное.
Я закрыла глаза.
— Ты потом можешь пожалеть…
— Никогда и ни за что. Так ты… Ты выйдешь завтра за меня замуж?
Я только мягко улыбнулась.
— Конечно. Конечно, завтра я стану твоей женой.