Себастьян наотрез отказался принимать предложение Рене. И хотя я просила его подумать, он сжег письмо. Сказал, что Истинные давно пали в его глазах. Рене, может быть, и иной… Но для этого ему сначала надо пощадить свою сестру.
Мне, несомненно, выгодно было молчать и наблюдать за тем, как Себастьян нить за нитью разрывает свои связи с прошлой жизнью. Но я не могла. Попыталась убедить его в том, что он губит собственное будущее; может быть, хоть задуматься о сотрудничестве? Это ведь можно как-то совместить с тем, чтобы не выдавать меня. Можно что-то придумать…
Я понимала, что придумать будет сложно, да. Но также я знала, что Себастьян действительно хотел занять предлагаемое Рене место — не ради карьерных амбиций, а просто потому, что надеялся минимизировать причиненный Истинными за долгие годы вред.
Его «нет» оказалось тверже алмазов, и мне пришлось сдаться и продолжить подготовку к свадьбе. Не хотелось, если честно, ни праздничных столов, ни белого платья, ни торжественной церемонии, но отказываться от всего этого было слишком поздно.
У меня кошки скребли на душе. Дурное предчувствие давало о себе знать каждую секунду. И сколько б я ни уговаривала себя, не повторяла, что все нормально, мысль, что вот-вот все рухнет, не покидала меня до самой последней секунды.
В доме все было белым и чистым. После того, как моя магия уничтожила остатки праздничных бантов и поросячьего декора, подготовку к свадьбе можно было назвать законченной. Даже трахиандра выбралась из своей земли и сверкала светлыми, вымытыми стеблями.
Только я отнюдь не чувствовала себя невестой.
Себастьяна не было. Скелеты утверждали, что видеться с женихом до обряда венчания — дурная примета, и все попытки сослаться на то, что богиня любви в данном вопросе авторитетнее нескольких мертвецов, оказались безуспешными.
«Против традиции даже богини любви бессильны», — гордо заявили мне скелеты и так и не рассказали, где Себастьян. Потому утро я провела, наблюдая за расстановкой стульев, а сейчас, ближе к обеду, устроилась на ступеньках крыльца и просто смотрела в синее небо. Свадебную церемонию должны были начинать к вечеру, когда в большой зал будут проникать алые лучи закатного солнца, и мы с Себастьяном согласились подождать — сколько там, полдня? Не беда. К тому же, это традиционно для богов смерти, жениться в темной половине суток, а для богинь любви — купаясь в солнечных лучах. Скелеты полагали, что нашли идеальный вариант для нас.
Меня трусило.
— Эдита, это просто свадебный мандраж, — прошептала я, обращаясь к самой себе. — Ничего плохого не может произойти. Некогда! Сегодня ты станешь женой своего любимого мужчины, а потом…
Наверное, меня пугало именно это «потом». Что мы будем делать в своем «долго» и «счастливо», кроме как умрем в один день, столкнувшись с истинными? Или просто от старости и усталости. Вокруг пустые кладбища, мертвецы, которые не спешат в могилы, а о том, что творится в отделе любви, даже подумать страшно.
И не видно что-то, чтобы баланс изменялся в положительную сторону. Скорее наоборот, все становится хуже и хуже. Я чувствовала, как стремительно уставал этот мир. Дела смерти, может, и налаживались, а вот с любовью — точно нет.
Я вздрогнула, чувствуя, как что-то легло мне на плечо, обернулась и с удивлением узрела трахиандру. Растение устроилось рядом со мной, ласково приобнимая, и я прижалась к теплому, прогретому солнцем стеблю.
Один из корешков изогнулся вопросительным знаком, и я только улыбнулась, радуясь тому, что могу понимать трахиандру и без лишних слов.
— Просто грустно что-то, — призналась ей. — Устала. Думала, что все будет гораздо проще… Странно радоваться свадьбе, когда в жизни ничего стабильного.
«Ничто не вечно», — вывела на земле трахиандра.
— Да, — согласилась я, — но все же, далеко не все живут в настолько подвешенном состоянии…
Растение ничего на это мне не ответило, только ласково погладило по волосам, будто пытаясь утешить. Я улыбнулась, позволяя грусти просто уйти. Сейчас не время. Думать о тяжелом будущем начну завтра… Или вовсе никогда, просто постараюь сделать все от себя зависящее здесь и сейчас, на том месте, на котором нахожусь.
— Госпожа Эдита! — знакомый голос мадам Дюбо уже не заставил меня вздрогнуть. Я и так понимала, что она будет меня искать.
— Спасибо, — поблагодарила я трахиандру, поднимаясь со ступенек, — за поддержку. Ты — хороший друг. Гораздо лучше большинства людей.
Растение только потерлось стеблем о мое плечо, а потом отпустило, позволяя уйти.
— Уже иду! — крикнула я мадам Дюбо. — Где вы?
Скелетиха ждала меня посреди зала. Узрев, окинула внимательным взглядом — насколько я смогла понять по сверканию магии в пустых глазницах, — и жестом велела следовать за нею.
— Через несколько часов уже начнется церемония бракосочетания, — спешно заговорила она, — а у нас еще практически ничего не готово! Это где ж видано такое? Надобно, чтобы вы, госпожа Эдита, и платье надели, и туфельки, и прическу сделать, и фату…
Я вздохнула.
— А может, ну его? — совершила последнюю попытку, но мадам Дюбо только решительно втолкнула меня в комнату, предназначенную, очевидно, для подготовки невесты, и я застыла, удивленно глядя на платье.
Теперь оно не было ни грубым, ни аляповатым, и я, признаться, не смогла найти ни единого следа прежних излишеств. Наряд оказался в самом деле очень красивым.
Простая белая ткань, струящиеся юбки, открытые плечи, нежные кружева, украшающие лиф… Платье не содержало в себе ни единой сложной, заумной детали, но при этом оставалось невероятно элегантным и красивым. И хотя я не чувствовала в себе никакого настроения для праздника, все равно не смогла сдержать восторженный вздох.
— Вам понравилось, — мадам Дюбо не спрашивала, в ее голосе звенели утвердительные интонации. — Как замечательно, что вам понравилось! Я очень старалась!
— Это великолепно, — честно промолвила я. — Мне просто не могло не понравиться… Спасибо, мадам Дюбо. Это лучшее, что вы только могли сделать!
Обернувшись, я увидела в магии, заменявшей скелетихе глаза, что-то вроде недовольства, словно она собиралась сказать, что на самом деле могла совершить и не такое, а нечто гораздо более впечатляющее, но мои вкусы оказались преградой, которую она не смогла обойти.
Но меня сейчас очень мало интересовало мнение мадам Дюбо относительно излишней — исключительно по ее мнению, — простоты платья. Ведь, и это было самым главным, оно умудрилось потрясти меня саму, причем до глубины души. А что еще нужно? Ведь, с первого взгляда влюбившись в собственный образ в этом платье, я уже ни за что не согласилась бы на какое-нибудь другое.
— Давайте я помогу вам переодеться, — предложила мадам Дюбо. — С платьями бывает сложно сладить…
— Я надеюсь, — усмехнулась я, — оно без корсета?
— Без, — если б передо мной была не скелетиха, а живая женщина, она наверняка сейчас хмурила лоб. В голосе появились ворчливые нотки. — В те времена, когда я работала швеей, дамам не претила необходимость носить корсеты. Насколько тоненькими и изящными они казались…
— И как им было бы приятно пробовать все восемнадцать блюд, которые изволил приготовить Томас, — отметила я. — Но это, разумеется, только после картинного падения в обморок у алтаря от низкого показателя сатурации крови.
— Чего-чего? — уточнила мадам Дюбо, подаваясь вперед.
— Это уровень насыщенности кислородом… Забыли, — я уже поняла, что никакого смысла разговаривать со скелетихой об этом нет. — Я сама справлюсь с платьем.
Из комнаты мадам Дюбо не вышла, но мне удалось скрыться за ширмой. Конечно же, к платью прилагалось и специально подготовленное белье, и я подозревала, что мадам Дюбо очень сожалела о невозможности предоставить мне какие-нибудь панталоны. Но, к счастью, обошлось без внезапных нововведений, и спустя несколько минут я, облаченная в белое платье, выглянула к скелетихе.
Она всплеснула своими костлявыми ладонями.
— Вы прекрасны, госпожа Эдита!
Что ж, платье и вправду сидело как влитое. Я, несомненно, узнала себя в отражении в зеркале, но выглядела, тем не менее, как-то иначе. Более элегантно, утонченно…
Наверное, именно так и следовало все время выглядеть богине любви?
— Присаживайтесь, госпожа Эдита. Прическа, макияж… — промолвила мадам Дюбо. — Давайте, давайте. У нас мало времени!
Я подчинилась. Плевать на свадьбу, но желанный мужчина был так близко, что я действительно мечтала о возможности спуститься к нему в таком виде, улыбнуться, почувствовать на себе полный восторга взгляд, сказать это короткое «да», которое может столь многое изменить в нашей жизни…
Мадам Дюбо умело расчесывала мои волосы, укладывая их в какую-то сложную прическу, и я позволила себе расслабиться и довериться скелетихе. Оставалось надеяться на то, что она не соорудит ничего в своих прежних традициях…
Но, если верить тому, что получилось с платьем, вкус у мадам Дюбо был отменный, и она умела отлично подстраиватья под клиентов.
Мы не говорили, но тишина не давила, а, наоборот, помогала расслабиться. Я откинулась на спинку кресла и просто наблюдала за быстрыми движениями скелета, зависшего у меня за спиной. Интересно было посмотреть на результат, хотя я обычно не испытывала ни малейшего интереса к своему внешнему облику.
В комнате вдруг стало холодно. Я удивилась, почувствовав, что руки скелета, до сих пор поправлявшего мне прическу, застыли. Костлявые пальцы так и запутались в густых прядях. Застыло и мое ошеломленное отражение в зеркале. Я дернулась, отшатнулась, а оно так и осталось стоять на месте.
Подул ветер и раздались тяжелые шаги. Стена, отделявшая комнату от коридора, внезапно исчезла.
Мое сердце на секунду перестало биться.
По ступенькам медленно поднимался Рене.
Это был другой Рене. Не тот, которого я видела прежде, не тот, которого была счастлива назвать своим братом. Этот мужчина стал еще красивее — но как будто потерял душу. В раскосых синих глазах можно было утонуть; о линию скул — порезаться; наверное, темные волнистые волосы наощупь оказались бы нежнее шелка. Кожа стала бледнее, но была идеально ровной.
— Здравствуй, Эдита, — проронил он.
Я сглотнула.
— Что ты сделал?..
Скелет рядом со мной замер. Отражение в зеркале тоже. Все замерло, только я одна, да сам Рене могли разговаривать и двигаться.
Новый Верховный улыбнулся.
— Не волнуйся, Эдита, — прошептал он. — Я просто остановил Время. Видишь.
Рене вытянул руку. На раскрытой ладони лежали крохотные песочные часы, закованные в стеклянную оболочку.
— Цена моего бессмертия, — ухмыльнулся он, сверкая синими глазами. Я вздрогнула. Рене изменился. Стал как будто каким-то… ядовитым.
И пугающим.
Я попятилась к стене, вжалась в нее, понимая: он обязан меня убить. Брат стоял напротив меня, крутил в руках тонкую цепочку с этими часами, а я могла думать только о Себастьяне, который ждет меня. Не быть нашему тихому венчанию…
— Долг Хранителя Времени, — протянул Рене, — уничтожать аномалии и разбираться с подменами. Восстанавливать баланс.
Я вздрогнула.
— Я должна умереть?
— Да, — коротко подтвердил он.
За спиной у Рене из воздуха появились двое — Истинные. Я узнала их по особенному, холодному взгляду и по строгим, будто из камня вытесанным лицам. Истинных нельзя было назвать живыми. Рене ещё хранил ту самую искру, что делала его человеком, а в этих двоих она погасла.
Оба мужчины были вооружены мечами. И, не дожидаясь команды, один из них сделал шаг вперед и поднял свое оружие.
— Как ты меня нашел, Рене? — прошептала я, пытаясь выторговать еще несколько минут своей жизни. Истинные сделали еще один шаг ко мне, но Рене сделал едва уловимый жест рукой, и они остановились, словно превратились в камень. Он же отодвинул стул, устроился на нем, закинул ногу на ногу и окинул меня внимательным взглядом, словно изучал, искал какой-нибудь изъян.
Я замерла, даже не дыша. Сердце гулко колотилось в груди. Странно было смотреть на свой портрет, застывшее в зеркале отражение.
— Себастьян сказал, — продолжила я, — что здесь нас невозможно обнаружить. Слишком сильна энергетика смерти.
Смех Рене был мягким, вкрадчивым, осторожным. Брошенный из-под ресниц взгляд можно было считать дружеским, но я же знала, зачем мужчина сюда пришел!
— Да, магически вас не найти, — утвердительно кивнул Рене. — Моя предшественница, Матильда, наверняка не справилась бы с этой задачей. Матильда во всем полагалась на свою силу, — он закрыл глаза. Безмятежная улыбка стала злой. — Но, в отличие от нее, я люблю также применять свои мозги. Если вас нет нигде, значит, вы там, где до вас не могут добраться, — он пожал плечами. — Это элементарная бинарная логика. А записи о доме смерти были, разумеется, в старых архивах. Я их поднял, еще когда надо было посылать приглашение Себастьяну. Эти, — он кивнул на Истинных, — предлагали мне просто испепелить вас, вместе с домом. Сказали, что так будет гораздо легче. Страшно ведь уничтожать близких. А так… Мне не придется смотреть. Ни на тебя, ни на Себастьяна.
— Но ты пришел.
— Да. Не хочу быть трусом.
Я заставила себя оторваться от стены и, мягко ступая по полу, подошла к Рене. Протянула руку, чтобы прикоснуться к нему, и провела кончиками пальцев по щеке, сама не понимая, зачем это делаю. Он улыбнулся, перехватил мою ладонь и поцеловал в запястье.
- Тебе очень идет это платье, — прошептал он. — Ты прекрасная невеста, Эдита.
Его дыхание приятно щекотало кожу запястья. Я вздрогнула, чувствуя себя, если честно, настоящей пленницей, которую пора бы проткнуть кинжалом насквозь, чтобы не страдала. Рене улыбнулся еще раз и отпустил все-таки мою руку.
Он совершенно не походил на убийцу. Я понимала, что это всего лишь его долг. Долг, который он обязался исполнить.
— Я могу тебя попросить кое о чем? — решилась я.
— Проси, — кивнул Рене.
Я набрала полную грудь воздуха и выпалила:
— Пощади их.
— Что?
— Ну ты же пришел убить нас. Всех, кто не выполнил приказ. Я — аномалия, — я зажмурилась. — Я понимаю, что не имею права на жизнь. Еще и сопротивлялась. Но Себастьян ни в чем не виноват! И эти скелеты тоже! Подари им возможность существовать дальше, хоть и без меня. Пожалуйста. Забери меня одну. Я готова. Я не буду сопротивляться, не стану сбегать — все равно некуда. И тебе не стоит себя в этом винить. Ты поступаешь как должно. Просто… Забери меня одну.
Рене поднялся на ноги. В его руке появилась золотая стрела, так похожая на ту, которой Матильда уже пыталась меня убить.
— Прошу тебя, — взмолилась я. — Отпусти Себастьяна. Большего мне не нужно.
— С ним все будет в порядке, — усмехнулся Рене и занес свое оружие.