В деревеньке было подозрительно тихо и пусто. И даже я, богиня любви, чувствовала откровенно мертвую энергетику этого места. Пастух-оживленец волочил все тяжелевший черный шар куда-то к центру.
Мы следовали за ним, стараясь ступать так, чтобы нас было не слишком видно. Приходилось идти под заборами, и я периодически заглядывала в узкие щели между досками.
На улицах были люди.
Мертвые люди.
Они сидели на скамейках, отдыхая. Рубили дрова. Пасли гусей — живых гусей, между прочим, единственный источник настоящего шума, а не вынужденного, прописанного в алгоритме.
Шар в руках пастуха наполнялся мертвой энергетикой и все разрастался и разрастался в размерах. Вот бросил свой топор какой-то старик, неживой уж лет как десять, и рухнул, осыпаясь пеплом под яркими солнечными лучами. Замерла, прежде чем рассыпаться пеплом, скелетистая домохозяйка со старым, полусгнившим бельем, которое она пыталась развешать.
Мертвец миновал еще один двор. Я привычно посмотрела в щель и обнаружила старушку, сидевшую на крыльце и грызущую семечки.
Она заметила нас тоже. Подняла голову, щуря старые глаза, и растянула беззубый рот в довольной улыбке.
— Живые!
Я дернула Себастьяна за руку, останавливая.
Он застыл и недоверчиво посмотрел на бабку. Та засеменила к калитке, открыла ее и застыла, глядя на нас. Потом протянула руку, потыкала в меня пальцем, потом — в Себастьяна, и довольно изрекла:
— Точно живые! Чевой-то вы тут позабыли? Сюда заходите, да быстро! Пока хозяин не явился!
— Какой хозяин? — опасливо уточнил Себастьян.
— Это можно спросить и в доме, — разумно отметила я, оглядываясь.
Ни с каким хозяином мне сталкиваться не хотелось. Если Себастьян и был намерен повоевать, то я надеялась выйти из этой ситуации не просто с гордо поднятой головой, а еще и головой, находящейся на родной шее, а не на какой-нибудь пике. И драки с мертвецами совершенно точно не входили в мои глобальные планы по покорению мира.
— Быстрее! — поторопила старушка. — Придет хозяин — вам не поздоровится!
Конечно, заходить в незнакомый дом было совсем подозрительно, да и огромный шар мертвой энергии, оставшийся посреди двора, никого из нас не радовал, но мертвец с трудом продолжал свой путь, а моя интуиция буквально вопила о том, что догонять его сейчас — чистое безумие. Потому, послушавшись старушку, я втолкнула Себастьяна в чужой двор и захлопнула за собой калитку.
Женщина, горбясь, медленно зашагала к своему дому. По дороге подхватила нежившегося на пороге кота на руки, тоже совершенно живого. Дождалась, пока мы зайдем внутрь, и захлопнула за нами дверь.
Внутри было достаточно уютно, да еще и вкусно пахло.
— Борщику будете? — поинтересовалась старушка. — Ой, впервые за последние года два живых вижу…
— Как же так? — удивился Себастьян. — И что такое борщик?
— Суп такой, — пояснила я. — Красный. Украинский.
— Какой-какой?
— Это национальное блюдо одного народа, — пояснила я и Себастьяну, и старухе, а потом повернулась к ней. — А вы откуда рецепт знаете?
Женщина только таинственно усмехнулась.
— Мама моя принесла из одного далекого края, — подмигнула она мне. — Так будете? Бу-у-удете…
— Вы лучше вместо борщика, — нервно промолвил Себастьян, — расскажите, что тут происходит… И почему тут никого живого нет?
— Марфой зовусь, — сообщила ни с того ни с сего женщина, доставая тарелки. — А чего живого нет, так просто все… Лет десять назад хворь какая-то на нас напала… Мертвые умирать перестали.
— Это ж как же? — удивился Себастьян.
— Да очень просто. Похороним, а он через два дня как новенький. Муж мой вот, — она почесала затылок. — Сердцем болел, да и помер. А потом пришел, дед старый. Весь в земле. Выкопался, значит, говорит, чего это ты, мать, корову не доишь. А когда корова пала, то и она помирать не стала… Молодежь, кто мог, поуезжали из этого гиблого места. Дети мои туда же. Уговаривали, но не стала я родные места полишать. Мертвецы, они-то безобидные. Даже помнят! Ждут кого-то.
Мы с Себастьяном переглянулись. Безобидные? Вот уж точно нет. Вопрос вот в том, кого они ждали.
— А хозяин — кто такой? — поинтересовалась я.
— Маг наш, — вздохнула старушка. — Не так давно появился. Запретил деревню покидать, так все живые еще быстрее подорвали! Говорю ж, одна осталась. Мертвецы к нему на поклон ходят. Муж мой тоже ходил-ходил… Уж девять лет как должен в могиле лежать, а до сих пор как новенький ходит. Да только он и запамятовал меня уже. А вот Делия, подружка моя, помнит еще, ей полгода всего. Как и я, доживать век в селе осталась. И я, как помру, последняя, к ним присоединюсь…
— Но вы ж понимаете, — осторожно промолвил Себастьян, — что мертвым надо бы лежать в могиле. И если кто-то ими управляет, то этот кто-то нарушает закон?
— Дак это, может бог смерти он? — пожала плечами Марфа. — Я его рада два-то видела. Стоял на расстоянии. Красивый такой. Только тоже неживой будто… В последнее время чаще появляться стал. Ждем вот, к обеду… Слышите, шумит? Это он.
И вправду. Земля под ногами задрожала, на улице потемнело.
Мы с Себастьяном переглянулись.
Что б ни происходило, это все точно не к добру.
Повеяло холодом. Марфа даже не обратила на это внимания, продолжила заниматься своим борщом. Но я очень сомневалась, что смогу впихнуть в себя сейчас хотя бы несколько ложек. Да, пахло вкусно, но все мои мысли крутились вокруг того неизвестного хозяина, в деревне которого мертвецы перестали спокойно лежать в могилах.
Себастьян тоже поежился. Он поднялся на ноги и подошел к окну.
— Ой, милок, — нахмурилась Марфа, — не лез бы ты. А то вдруг ему что в голову взбредет, беды натворит, вас погубит?
— Не погубит, — мрачно проронил Себастьян. — Я посмотрю только.
Мне и самой хотелось попросить мужчину отойти от окна, но вместо этого я тоже встала и буквально прилипла к стеклу, всматриваясь в силуэт.
Человек, шагавший сейчас по дороге, не был ни великаном, ни каким-то жутким чудовищем. Его действительно можно было назвать красивым, но отстраненным, словно не из этого мира. Каждое его движение словно было сопротивлением, попыткой не превратиться в камень.
— Истинный, — выдохнула я, вспоминая, где видела этого мужчину. Он был одним из тех, кто стрелял в нас по приказу Матильды.
То, что он пребывал здесь, означало, что нас могут обнаружить? Мне не хотелось в это верить. Казалось, мы уехали достаточно далеко, чтобы не попасться под руку ни Рене, никому-то из Истинных, но теперь эта уверенность во мне стремительно таяла.
Я нашарила руку Себастьяна и испуганно сжала его ладонь. Он в ответ крепко стиснул мои пальцы и едва заметно улыбнулся.
— Все будет хорошо, — прошептал он. — Ничего не бойся, Эдита. Но его надо остановить.
— Ты с ума сошел?! — зашипела я, поняв, что собирается сделать Себастьян. — Вмешиваться?! Ты хочешь, чтобы нас убили?
— Я сделаю все осторожно.
Он рванулся к двери и выскочил на крыльцо гораздо быстрее, чем я успела хоть как-нибудь отреагировать. Марфа, кажется, внучка гостьи из моего мира, только и смогла, что вскрикнуть. Я же бросилась за Себастьяном, не желая оставлять его одного.
— Стой! — выкрикнула, но мужчина уже бросился к забору.
Правда, выпрыгивать на дорогу он все же не стал. Вместо этого опустился на колени возле забора, прячась за ним, оглянулся.
— У тебя есть какой-нибудь небольшой предмет? — встревоженно спросил Себастьян.
— Зачем тебе?
— Он, — мужчина сглотнул, — собирается воровать мертвую энергию и преобразовывать ее для своих целей. Вот чем он занимается столько времени! Мертвые должны лежать в земле либо оживать с помощью контролируемого шара — ты его видела, который бога смерти. И то, что он истощается, свидетельствует о том, что лишние мертвые лежат вне могил. Если мы сумеем собрать эту энергию, во-первых, пополним баланс, а во-вторых, обретем власть над этими мертвецами. И мне удастся уложить их на места.
— Себастьян…
— Это нарушение жизненного баланса. Они просто расшатывают мир своими желаниями и своими попытками откусить больше власти. Каждое действие мертвецов — удар по времени. Потому что они должны быть руководимыми с помощью посредника. Не напрямую. Истинные не имеют над этим власти!
Не сказать, что я много что поняла — разве что осознала опасность, которую это все несло для человечества. Но я очень четко представляла себе, что может произойти, если нас обнаружат.
— Не надо, Себастьян, — взмолилась я. — Если ты погибнешь, никакому балансу от этого проще не станет…
Но перепереть бога смерти в этом случае было невозможно. Он наконец-то отыскал какой-то крохотный кулон, чудом оказавшийся в кармане брюк, и сжал его в руке. Пробормотал какое-то заклинание и закрыл глаза.
— Надо забрать магию прежде, чем он обратится к ей, — упрямо прошептал Себастьян. — И тогда он ничего не сможет сделать.
Тонкие, едва заметные нити магии потянулись к рукам Себастьяна.
Сначала ничего не происходило. Истинный продолжал свой путь. Нити в руках Себастьяна становились все толще и толще.
Истинный, кажется, наконец-то что-то почувствовал. Он медленно обернулся, так и не дойдя до конца улицы, оглянулся. Я едва не застонала от досады. Зачем, зачем я позволила Себастьяну во все это влезать?! Теперь мы присоединимся к дружному строю мертвецов.
Лицо Истинного исказила ядовитая улыбка. Он быстро зашагал в нашем направлении, на ходу добывая золотой лук. Я вздрогнула, вспоминая, насколько трудно уйти от этих стрел. Кажется, собираясь продлить жизнь мертвецам, мы только что потеряли собственную.
Но Истинный не успел натянуть тетиву и попытаться выстрелить. За его спиной прозвучал до боли знакомый, ледяной голос.
— Истинный Базилий, друг мой! — радости в этих словах было очень мало. — Кого я вижу! И что же привело тебя в эту деревню? В самый центр аномалии?
В нескольких метрах от Истинного буквально из воздуха возник Рене. И, кажется, пришел он сюда не по нашу с Себастьяном душу.
— Остановись, — прошептала я на ухо богу Смерти. — Если кто-то из них нас заметит, то нам просто конец!
Но Себастьян так сосредоточенно смотрел на кулон в своих руках, словно ничего другого не замечал и не слышал. Мне стало не по себе от мысли, что он, поглощенный колдовством, способен подвергнуть опасности всех, и себя, и меня, и эту несчастную старушку, Марфу. Нельзя, чтобы нас увидел Истинный, а тем более Рене. Я зажмурилась, изо всех сил желая стать незаметной.
Когда открыла глаза, с удивлением осознала, что энергетические нити втягивались в пустоту. Не было видно ни меня, ни Себастьяна. Заклинание невидимости сработало вновь, причем абсолютно без понимания с моей стороны.
Не сказать, что мне стало намного спокойнее, но теперь я могла хотя бы вслушаться в разговор Рене и Истинного. Если честно, я даже невольно залюбовалась братом. Бывший бог красоты подходил на роль Истинного куда лучше, чем Матильда. По крайней мере, в уверенном взгляде его синих глаз и в спокойной, почти равнодушной улыбке я не увидела ни корыстливости, ни изворотливости, что так отталкивали в Матильде. И, что самое главное, Истинный боялся своего нового Верховного.
— Я всего лишь провожу ежедневный мониторинг, — промолвил Базилий. — Слежу за тем, чтобы деревня не выходила из-под контроля. Очевидно, беглый бог смерти спровоцировал эту аномалию, а сам скрылся, оставил все бесконтрольным.
Судя по тихому шипению рядом со мной, невидимый Себастьян буквально задыхался от возмущения. Понятное дело, что он никого не оживлял. И Рене, который работал с Себастьяном столько лет в одной Канцелярии, не мог в это поверить!
— Тихо, — прошептала я. — Понятно же, что он лжет! Никто не поставит твою честность и порядочность под сомнение.
Себастьян не ответил. В его руках на мгновение вспыхнул, становясь видимым, кулон, но потом опять растворился в магическом потоке, продолжая втягивать в себя излишнюю мертвую энергию.
— Значит, Базилий, ты считаешь, что все это сотворил Себастьян? — серьезно спросил Рене.
— Уверен, если ты проведешь проверку, то увидишь здесь массу его энергетических следов! — заверил его Истинный.
Я, если честно, не на шутку испугалась. Ведь это действительно так. Если вдруг кому-то придет в голову проверять ауру этого места, то тут будет трудно не обнаружить ауру Себастьяна. Рядом его поместье, а он сейчас сидит под забором и упорно колдует, не задумываясь ни о последствиях, ни о чем, просто желая восстановить шаткую справедливость!
Но Рене явно не проявлял ни малейшего желания сканировать ауру. Вместо этого он подошел к Базилию вплотную и протянул руку.
— Что это у тебя за артефакт? — требовательно поинтересовался Верховный. — Дай посмотреть.
— Рене… — Базилий сжал пальцы в кулак, явно не желая ничем делиться. — Тебе оно надо?
— Ну, раз я спрашиваю, логично, что надо.
— Ты еще молод, — неохотно усмехнулся мужчина. — И, конечно же, неопытен. Тебе не следует вмешиваться в эти дела. Я сам…
— Отдавай артефакт.
В голосе Рене зазвенели стальные нотки. Базилий отвел взгляд и вновь завел свое:
— Матильда никогда не вмешивалась в…
— В личные дела Истинных? Я знаю. Она говорила мне об этом. Но, напомню, Матильда мертва. Между нами двоими время выбрало именно меня. А значит, ты обязан меня слушать.
Истинный явно не обрадовался такому заявлению. Он скривился и воззрился на Рене, как на врага народа.
— Ты слишком много на себя берешь, — наконец-то неохотно пробормотал мужчина. — Слишком много. Матильда не была идеальной, но она хотя бы прошла весь этот путь вместе с нами. Вместе с нами получала бессмертие. А ты — просто мальчишка, которому достались силы больше, чем он может себе представить. И ты до сих пор уверен в том, что имеешь право распоряжаться нами? Теми, кто прожил тысячи лет? Сколько тебе, двадцать семь? Что ты можешь знать? Ты…
Рене вскинул руку, и Истинный затих. Я могла предположить, что сделал он это не по доброй воле, а потому, что его только что самым наглым образом лишили дара речи.
— Да, — протянул Рене. — Я прекрасно помню, какая у нас разница в возрасте, благо, у меня с исчислением все хорошо. Но вот мне кажется, что аномалия эта не имеет особого отношения к Себастьяну.
— Почему? — вероятно, способность говорить к Истинному таки вернулась.
Рене осторожно отобрал у него артефакт и, взвесив на ладони, язвительно протянул.
— Потому что концентратор некроэнергии, готовый к наполнению, я почему-то нашел у тебя, а не у него. Не объяснишь мне, как так произошло?