Признаться, растерялись все, и я в том числе. Себастьян ошеломленно моргал, не зная, то ли ему швыряться своим заклинанием, то ли все-таки немного повременить с активными действиями, скелеты не знали, бросаться ли в бой. Я же, щурясь, находила в этом огромном существе все новые и новые признаки…
Своего вазона.
— Это же трахиандра! — воскликнула я, когда растение заклацало своими зубами и совершило попытку подойти поближе. — Себастьян, помнишь? Твой подарок! Родная, а что ты здесь забыла-то?
Трахиандра на мгновение замерла, явно прикидывая, стоит ли доверять мне, та ли это Эдита, да и вообще, что именно тут происходит, а потом со всех… ног, лап, корней? Бросилась меня обнимать.
Я не ожидала, что вазон так быстро даст в рост. Если честно, от того крохотного растения, что подарил мне Себастьян, остались только воспоминания да торчащая на одном из корней подобно кольцу рынка с пробитым дном. На ней я впервые за долгое время рассмотрела и подарочную надпись. «Дорогой Эдите», — гласила она.
Трахиандра, словно большой пес, попыталась меня лизнуть, измазала растительным соком и свернулась у ног, ласково урча. Одно щупальце-корень, впрочем, уже совершало активные попытки приподнять доску и просунуться внутрь. Второе поползло к Димитрию и уверенно оплело его ногу.
— Это не враг, — рассмеялась я. — Это друг! Можете не переживать!
— Это оживший мертвец? — опасливо уточнил Томас, явно боясь представить, как же трахиандра могла выглядеть при жизни.
— Нет, — покачал головой Себастьян. — Это не мертвец. Он живой.
— Ого, — присвистнул кто-то из зомби.
— Не он, — я присела на корточки, почесывая трахиандру, — а она. Ты же девочка?
Вазон согласно заурчал и потерся о мою руку одним из стеблей.
Что ж, признаться, я была рада видеть это хищное растение у себя дома.
— Ты посылала этого? — уточнила я у трахиандры, кивая на Димитрия, все еще валявшегося без признаков жизни. Он только подергивался изредка и, кажется, в самом деле был без сознания, а не притворялся.
Вазон задергался, отрицая любые отношения с купидоном. Трахиандра полежала немного, а потом вытянула один корень и попыталась что-то нацарапать на полу.
— Принесите земли или песка! — велела я, поняв задумку.
Томас повиновался. Не знаю, куда он сбегал, но уже через три минуты вернулся назад с ведром песка и высыпал его рядом с трахиандрой. Растение решительно провело стеблем по песку, выравнивая его, а потом осторожно принялось выводить буквы.
«Я следила за ним. Он действовал по чьему-то приказу и пытался выследить тебя, госпожа Эдита. Я пришла, чтобы защитить тебя. Но мне пришлось притворяться. Растению трудно перемещаться в общественных местах так, чтобы не привлекать лишнее внимание».
— Ты молодец, — искренне похвалила я трахиандру. — Видишь, Себастьян. Я ж говорила. Не мог этот паразит действовать из хороших побуждений!
— Да кто б сомневался, — пожал плечами мужчина. — Надо упаковать его куда-нибудь… Томас?
— Будет сделано! — гордо сообщил скелет и, не медля, схватил Димитрия за плечи и поволок. Остальные мертвецы, шумя, бросились следом за своим предводителем.
Я проводила его взглядом и повернулась к трахиандре.
— Тебе б, наверное, в землю лучше?
«Я могу расти в саду. Мне надо минимум 12 часов в сутки проводить в земле. Я выйду?»
— Я провожу, — вызвалась я. — Себастьян, ты как, нормально?
— Конечно, — кивнул мужчина. — Потрясений многовато, но как-нибудь я уж с этим справлюсь сам.
Я осторожно поднялась с пола и, так и оставив песок на полу с мыслью, что уберу потом самостоятельно, не буду уже звать скелетов, повела трахиандру на улицу.
Мы довольно быстро отыскали мягкую, рыхлую землю, в которую удалось зарыться вазону. Я даже сумела осторожно снять с корня остатки рынки.
— И большая ты будешь, когда вырастешь? — поинтересовалась я у трахиандры.
Она согласно задергала стеблями.
— Хорошо… Отдохнешь?
Опять согласный «кивок».
— Тогда я пойду. Может быть, полить тебя надо? Или удобрений? — теперь, кажется, трахиандра отказывалась.
Я вздохнула.
— Ну хорошо.
Сейчас у меня было только одно желание — лечь в кровать и уснуть. Но, вернувшись в дом и обнаружив, что Себастьяна там нет, я поняла: он в лаборатории. И ему, возможно, понадобится помощь.
Я поднялась по ступенькам в лабораторию бога смерти, впрочем, остановившись на несколько секунд у самого входа — не хотелось помешать Себастьяну. Однако, мысль о том, что он может не справиться с чем-то сам, заставила меня все-таки ускорить шаг. Ведь Себастьян уже очень много колдовал сегодня и наверняка очень сильно устал. Помощь точно не будет лишней!
Мужчина стоял у того самого шара, наполненного энергией смерти, и рассматривал его с таким профессиональным интересом, будто раздумывал, с какой бы это стороны подойти и что попытаться сделать. Несколько раз он осторожно постучал по поверхности костяшками пальцев и прислушался к звуку, остался недоволен эффектом, хмыкнул и отступил на полшага.
— Что-то не так?
— Системе причинили достаточно сильный вред, — промолвил Себастьян. — Понимаешь ли, разово растрачивая энергию на мертвецов, она должна восстанавливать ее в результате действий этих самых мертвецов. Остаточная энергия не рассеивается, а возвращается на места. Но эту энергию очень долго нагло воровали. Всех тех оживленцев в деревне создали лишь для того, чтобы через них, как через канал, вытягивать магию…
— Но ведь ты ее забрал?
— Эту порцию да, — утвердительно кивнул он. — И она будет путеводной нитью для того, чтобы удерживать баланс… Хотя я все-таки полагаю, что их надо уложить обратно в могилы, чтобы не разгуливали. Бесконтрольные живые мертвецы — совсем не то, что нужно поощрять.
— Поняла, — серьезно кивнула я. — Но получается, что Томас и компания не должны были истощать шар? И он опустевал только за счет внешних потерь? Потому что Базилий воровал магию?
— Да, скорее всего, — согласился со мной Себастьян. — Но отобрать силу у Базилия уже нельзя — потому что, во-первых, он давно переработал ее во что-то иное, а во-вторых, Риан и так лишил его магии… И правильно сделал, между прочим, потому что это обязательно надо было прекратить, — мужчина защелкал языком. — Меня смущает другое… Где взять теперь силу? Что и как мне надо переделать, чтобы восстановить баланс?
— А оставить так нельзя? Ведь этот шар, по сути, должен функционировать, даже если магии будет совсем немножко.
Себастьян отрицательно покачал головой.
— Он-то должен, — протянул мужчина, — но это не значит, что он будет так делать. Понимаешь ли, тут мы сталкиваемся с такой неприятной штукой, как страховочный механизм. Подобный сработал на твоих стрелах.
— Поясни.
— По логике, благодаря дому богини любви можно было изготавливать без потерь неограниченное количество стрел. Они создавались из магии этого мира, из самого средоточия его творения. Однако, стрелы изготавливались у Георга в кузнице из остаточных материалов и из того, что удавалось обнаружить. Вполне возможно, что эти самые полезные ископаемые — это такие же щели, сквозь которые энергия любви пробивается в наш мир из другого измерения, того, на основании которого мир был создан. Есть определенный объем, который можно выпустить без последствий, и я полагаю, что сущность баланса в том, чтобы вернуть на место то, что взяли у мира. Взять стрелу, а отдать любовь, понимаешь?
Я сосредоточенно кивнула.
— А не поломанное нечто, — скривился Себастьян. — Вот и итог, поскольку стрелы стали лететь не туда, страховочные механизмы начали сворачиваться. Просто источников было много, и тот, который в лаборатории любви, еще не пострадал.
— Выходит, что этот шар — один из источников энергии смерти? И он стремительно истощается?
— Скорее, это та самая щель, которая, как страховочный механизм, может захлопнуться. У энергии смерти несколько иной принцип действия, чем у любви. Люди всегда умирают, и она пополняется автоматически, но определенные ее накопленные ресурсы можно использовать в собственных целях. Для поддержки обслуживающего механизма — то есть, для функционирования, — нужна излишняя энергия смерти. Она позволяет гарантировать, что в случае какой-то поломки будет чем латать дыры.
— А у нас нечем.
— Ну, немного осталось… Но запас придется пополнять. И в отличие от энергии любви, тут… Ну не убивать же кого-то нарочно и с особой жестокостью. Да и не поможет. Моих знаний недостаточно, чтобы сказать, откуда она берется.
Себастьян вздохнул и наконец-то добыл из кармана тот самый кулон, который использовал для накопления энергии. Он прижал его к шару, и тот неожиданно для меня — да и для самого Себастьяна, наверное, тоже, — буквально втянул в себя кулон. Снаружи осталась цепочка, на которой тот держался, а вот сам предмет оказался по ту сторону стекла. С него медленно, тонкой струйкой вытекала энергия смерти.
— Как думаешь, много она пополнит? — спросила я у мужчины, наблюдая за смолянистыми капельками.
— Не знаю. Думаю, да, — пожал плечами Себастьян. — По крайней мере, что-то восстановить должна. Я завтра схожу, соберу часть мертвецов и отправлю их в могилы. Чтобы по крайней мере частично успокоить эту аномалию. И ты не будешь против, если я приглашу Марфу к нам? Негоже оставлять пожилую женщину одну в вымершей деревне.
— Конечно, не буду против, — улыбнулась я. — Она хорошая. Удивительно, как только с ума не сошла, в таких-то условиях.
Себастьян только пожал плечами. Он обнял меня, притягивая к себе, и ни с того ни с сего спросил:
— А какую ты хочешь свадьбу?
Я, если честно, оторопела. Вопрос Себастьяна прозвучал совсем неожиданно — казалось, мы только что говорили о мировом балансе, а теперь он совершенно серьезно спрашивал меня о замужестве и совершенно точно не спешил брать свои слова обратно и заговаривать о чем-нибудь отвлеченном.
Себастьян протянул руку, коснулся кончиками пальцев моих волос, будто представлял себе фату. Я вздрогнула и, позволив себе немного расслабиться, опустила голову ему на плечо. Себастьян казался таким надежным… Признаться, я никогда не думала, что мне может быть настолько легко и спокойно рядом с каким-нибудь мужчиной. Тем более, в подобных условиях!
Но Себастьяну хотелось верить. Он был в самом деле опорой. Не каким-то случайным человеком, на которого и рассчитывать-то не приходится, не просто кавалером, при котором все проблемы все равно решаешь сама, а чем-то незыблемым и постоянным. Мужчиной, который не оставит и не предаст, который готов разделить со мной и горе, и радость.
— А богиням любви и богам смерти вообще можно жениться? — ни с того ни с сего спросила я.
Себастьян пожал плечами.
— Можно, почему нет? К тому же, мы вроде как в бегах. Так что ничто не способно помешать нам стать супругами.
— Хочется в это верить, — хихикнула я. — Главное, чтобы нас не решили навестить какие-нибудь очередные Истинные.
— Это да.
Себастьян сбросил свое извечное полупальто, черное и добавлявшее его образу мрачности — он не расставался с ним даже на улице, — постелил на пол возле шара и уселся, потом протянул ко мне руки, поманив к себе.
Я с удовольствием устроилась в его объятиях, опустила голову ему на плечо и закрыла глаза. После тяжелой первой половины дня настоящим блаженством было вот так отдыхать, ни о чем не задумываясь.
— Я представляю тебя в белом платье, — прошептал он. — Таком… Не очень пышном, может быть, отчасти старинном. Красивом, с кружевами. Тебе будет очень идти.
— Белый — цвет непорочности. Невинной невесты с меня уже не выйдет, — хмыкнула я, забыв упомянуть, что в моем мире это никому белое платье надеть уже не мешало.
— Что за глупости? — возмутился Себастьян. — Порочная нашлась! Порочность — это не о том, с кем женщина по любви когда-либо делила ложе. Или мужчина. Порочность это о чистоте души… К тому же, — бог смерти усмехнулся, — на тот момент ты уже приняла мое предложение руки и сердца. И ты только моя.
— А тебе это важно?
— Ну, как тебе сказать, — пожал плечами мужчина. — Мне важно, чтобы ты больше не смотрела ни на каких других мужчин. А что было до, не имеет значения.
— Удобно так говорить, когда «до» ничего не было.
— Конечно, — хмыкнул Себастьян. — Так я ж не вслепую выбирал себе невесту!
Мы рассмеялись. Я еще больше расслабилась и подумала, что стать женой такого мужчины, наверное, лучшее, что может произойти со мной в жизни. А потом вдруг призналась:
— У меня был жених. Двойник Димитрия из моего мира. Меня он не любил; я была влюблена, но всегда сначала думала головой, а потом что-то делала. Он, кажется. Претендовал на мою квартиру. Мы расстались незадолго до того, как местная Эдита решила произвести обмен. Но это можно было назвать серьезными отношениями…
Я выдержала короткую паузу, а потом добавила:
— Почти.
— Почти не считается, — Себастьян поцеловал меня в висок.
— А у тебя были отношения?
— До того, как я стал богом смерти, у меня была девушка. О свадьбе мы не заговаривали, но оно как бы подразумевалось. А потом меня выбрали, и она ушла. Не каждому хочется, чтобы любимый приходил домой с торчащей из кармана костью, или чтобы за ним по пятам тащился какой-то обнаглевший скелет, поднявшийся от остаточной магии. А призраки! Когда я только начинал работать, они летали за мной толпами. Потом я научился ставить предохранители, чтобы они не возникали из неоткуда. Стало полегче.
Я вдохнула.
— Однако…
— Да, жизнь порой подбрасывает интересные приключения.
Мы с Себастьяном переглянулись и дружно рассмеялись.
— А потом меня с головой поглотила работа. Я настолько увлекся делами бога смерти, что как-то не особенно задумывался о приключениях. Родители мои вот вообще невесть как познакомились, но уже больше тридцати лет вместе и расставаться не собираются.
— У Рене и Эдиты ведь тоже есть родители? — вдруг промолвила я. — А я даже не знаю, кто… мои умерли. Я там была совершенно одинока. А здесь…
— Ты не должна думать о людях, которых не знаешь.
— Должна, — возразила я. — И ты прекрасно это понимаешь. Как им теперь? Дочь подевалась неизвестно куда, вместо нее самозванка с тем же лицом и тем же именем. А сын…
- Они могут им гордиться.
— Да. Но только трудно гордиться тем, кто перестал принадлежать этому миру, — вздрогнула я, вспоминая холодную улыбку Рене и такие живые, ясно-синие глаза. — Он теперь Истинный. Бессмертный. Только, кажется, совершенно не хочет им быть…
— Давай не будем о грустном, — Себастьян поцеловал меня в висок.
— Тогда давай о насущном, — усмехнулась я. — Например, о том, кто нас будет венчать.
— Между прочим, — донеслось со входа, и по ступенькам к нам поднялся Томас, — у нас в штате даже есть священник!