Если бы только она была здесь, все было бы не так уж плохо. Плевать мне на мастерскую и на всю рухлядь, которая громоздится там, и на убогую квартиру, и на бесполезных пони капитана подъемника, и на положение, и на деньги… Наверное, я могу отправиться куда-нибудь и найти чем заняться… Но почему он забрал у меня Элис?
— Ох, да брось ты! Что хорошего в этой девчонке? Все равно я никогда не понимала, что ты в ней нашел. Тощий маленький сорванец. — Клоунесса шумно посасывала короткую сигару. На ее лице появилось хитрое выражение. — Может, ты думал, что нравишься ей?
— Наверное. Не знаю. Откуда мне знать? — Леонардо осушил свой стакан.
— Спокойно. Иди и повидайся с ней. Пригласи ее поужинать. Конечно, она может отказаться. Но кто знает? — Вероника непристойно подмигнула. — А вдруг тебе повезет?
Леонардо громко застонал:
— Веро, мне самому не верится, что иногда я слушаю твои шутки! Ты ничего не понимаешь. Я не хочу, чтобы мне, как ты говоришь, «повезло». Не у всех мысли такие же грязные, как у тебя. Я восхищаюсь Элис. Она совершенно особенная! У нее столько… уникальных качеств. — Несколько секунд он боролся со своими мыслями. Наконец ему в голову пришла идея. — И все-таки, что было бы, если бы она и вправду сказала «нет»? Я просто хочу… я просто хочу… Ой, да я сам не знаю, чего хочу, — заключил он в раздражении.
— Еще выпить?
— Ну да, давай, на дорожку.
Похоже, наш дом преследуют несчастья. Сегодня утром случилось ужасное происшествие. Несколько рабочих устанавливали на главной лестнице большую статую, которую я обнаружил спрятанной под брезентом в примыкающей постройке. Это была красивая фигура в человеческий рост, изображающая юношу, замершего в героической позе, и насторожившуюся собаку рядом. Гарольд заметил, что статуя будет впечатляюще выглядеть, если ее установить наверху, на главной лестничной площадке.
Сэм командовал, и рабочим оставалось поднять статую всего на несколько дюймов, как вдруг одна из веревок порвалась и фигура покатилась вниз по ступеням. Она сильно деформировалась, разбила перила, порвала ковер на лестнице и расколола несколько плит пола. Но самое ужасное, что, когда статуя рухнула вниз, один из рабочих оказался под ней.
Все, кто находился поблизости, бросились к нему на помощь, и, когда нам удалось поднять покореженную статую, мы обнаружили, что рабочий все еще жив, хотя и сильно покалечен. Боюсь, однако, что вдобавок к телесным повреждениям он, должно быть, тронулся рассудком, потому что, придя в себя, стал кричать, что видел «создание тьмы». Насколько я понял, ему померещилось, что какое-то неведомое чудовище зубами перегрызло веревку за мгновение до того, как статуя рухнула.
Мы сразу же послали за врачом, и беднягу увезли в лазарет, где сейчас он балансирует между жизнью и смертью. А чтобы исправить урон, нанесенный дому, понадобятся большие ремонтные работы. Завтра я обязательно должен поговорить с Сэмом! Я и так слишком долго это откладывал.
Наконец-то беседа с Сэмом состоялась, но признаюсь, после нее я еще сильнее сбит с толку. Сегодня утром я позвал Сэма в канцелярию и, не приглашая сесть, перечислил ему те несчастные случаи, которые произошли в непосредственной близости от него. Когда я начал говорить, выражение ужаса появилось на лице Сэма и усиливалось по мере того, как я продолжал. Закончив, я потребовал у него объяснений. Несколько секунд Сэм молчал, но после того, как я повторил свое требование настойчивее, он начал сбивчиво что-то лепетать. Сначала мне не удавалось понять смысл этой несвязной речи, но постепенно до меня стало доходить: Сэм верит, что не контролирует свои действия, а подчиняется какой-то неизвестной силе.
Проговорившись об этом, он вдруг так сильно перепугался, что не смог продолжать. Я почувствовал, что сейчас надо вести беседу по-другому, и пригласил его сесть. После долгих уговоров Сэм смог продолжить свой рассказ. Каждый раз, когда происходит несчастный случай (рассказал он мне), он испытывает жуткое ощущение — как будто он отделяется от своего собственного тела. Ему кажется, что он наблюдает за событиями, которые разворачиваются далеко внизу, словно все происходит с каким-то другим человеком, а он сам просто наблюдатель, который стоит где-то, откуда все отлично видно, например на крыше дома. Мое недоверие усилилось еще больше, когда Сэм сообщил, что после каждого происшествия он снова обретает собственное тело.
Я едва сдерживал свой гнев по поводу этой смехотворной выдумки и уже собирался назвать его слова невообразимой чепухой, когда вдруг заметил то, что заставило кровь похолодеть в моих жилах. Пока Сэм жалко мялся, пытаясь сформулировать следующее предложение, его челюсть расслабленно открылась, глаза стали безжизненными, и внезапно за его дрожащим телом я заметил другой силуэт, темный и узкий, который напоминал человека, как карикатура напоминает предмет, который она пародирует. Эта тень предстала передо мной всего лишь на долю секунды, а потом исчезла, и я снова увидел знакомого мне Сэма. Он побледнел и задрожал, но в любом случае теперь это определенно был Сэм.
Обычно я человек уравновешенный, кто-то даже сказал бы — флегматичный. Но сейчас я был потрясен и напуган тем, что увидел. Когда мне удалось собраться с мыслями, я смог только пробормотать, что Сэм работает слишком много и что его воображение вышло из-под контроля. Я предложил Сэму отдохнуть несколько дней и вернуться сюда, когда он почувствует себя лучше. Он с готовностью согласился и, рассыпаясь в благодарностях, повернулся, чтобы уйти.
И в этот миг я заметил неясную тень, которая следовала за ним. Что-то в манере Сэма идти, в том, как он держал свои плечи, внушило мне неопровержимое ощущение, что он смеется надо мной!
Но, как только мои глаза увидели этот глумящийся образ, он исчез. Еле переведя дух, я поспешно закрыл дверь трясущимися руками и повернул ключ в замке. Я сел за свой стол и быстро поведал бумаге каждую деталь вышеупомянутых событий.
(Позже)
Закончив записи, я опустил голову на руки и начал отчаянно напрягать мозги в поисках объяснений. Я напряженно думал об ужасных и странных событиях, которые произошли за последние несколько дней. Просмотрев более ранние записи в своем дневнике, я увидел, что, если сопоставить кое-какие происшествия, можно получить зловещую закономерность.
Я вспомнил то необъяснимое ощущение в самый первый день, когда мне казалось, словно за мной наблюдают. Я снова прочитал о смутном образе, который заметил мельком в одной из комнат, о странных следах ног и рук, отпечатавшихся в пыли. Я перечитал записи о том, как я видел призрачные тени, и в конце концов пришел к крайне тревожащему заключению.
В этом доме тайно обитает самозванец, мрачное, таинственное существо, которое стремится смертельно навредить мне и моим товарищам, существо, которое, возможно, желает подвергнуть опасности все наше предприятие и саму нашу жизнь.
Сейчас уже поздно, но завтра я объявлю ему войну! Злоумышленника нужно поймать любой ценой.
(Полночь)
Из лазарета доставили послание. Рабочий умер.
В начале дня я собрал в главном холле всех своих работников. Я рассказал им все, что видел, и объяснил, что мы теперь должны сделать. Нам предстояло тщательно обыскать дом, от подвала до чердака. Я предложил вооружиться всем, что нам попадется под руку, и тщательно осмотреть комнату за комнатой. Заглядывая за каждый шкаф, в каждый ящик, под каждый стол. Работники наградили меня парой скептических взглядов, но приступили к выполнению задания охотно.
Пока продолжались поиски, я ходил среди своих товарищей, чтобы убедиться, что они сохраняют бдительность. Находясь в состоянии возбужденного любопытства, я не раз испытывал чувство, что снова кто-кто смотрит на меня злобным взглядом. Но всякий раз, обернувшись, я не видел никого, кроме своих работников.
В конце концов поиски были завершены, и мы опять собрались в холле. Детально опросив людей, я убедился, что каждая комната, каждый коридор и все пристройки проверены. Однако, несмотря на все наши старания, самозванец каким-то образом спрятался. Я был очень разочарован, но заключил, что в этот раз ничего больше сделать нельзя. Поэтому я поблагодарил работников за приложенные усилия и приказал им вернуться к своим обычным обязанностям, в последний раз напомнив, что нужно постоянно быть начеку. До моих ушей донеслось недовольное бормотание, и я перехватил пару жалостливых взглядов, брошенных на меня, но вскоре все вернулись к своим делам. Недовольный тем, что наша экспедиция не увенчалась успехом, я продолжил бродить по дому в поисках подсказок, но ничего не нашел.
Вчера я позволил себе выходной, чтобы присутствовать на похоронах человека, который погиб, работая под моим руководством. Среди присутствующих был Сэм, который, похоже, приходил в себя. Я обрадовался этому и осведомился о его здоровье. Сэм сказал, что чувствует себя намного лучше и собирается вернуться к своим обязанностям на следующей неделе. Я буду рад его возвращению.
С облегчением отмечаю, что больше в доме ничего страшного не происходит, и снова начинаю мучиться подозрением, не слишком ли у нас с Сэмом разыгралось воображение. Вполне возможно, что это просто результат переутомления.
Леонардо порвал бумагу, на которой писал список вещей, швырнул клочки на пол и мрачно оглядел груды свитков и книг на полках. Он знал, что еще немного, и ему придется начать собираться, а это значит — принимать решения о том, что взять с собой, что отдать кому-либо, а что просто-напросто выбросить. В какие-то моменты волшебник чувствовал, что готов выбросить все и уйти из города налегке, но, когда ему удавалось взять себя в руки, Леонардо понимал, что ему понадобятся и книги, и свитки, и материалы, и оборудование, что бы продолжать заниматься своим ремеслом в будущем. Однако волшебнику было невероятно сложно решить, какие именно предметы нужно взять, а все потому, что он плохо представлял себе, чем именно будет заниматься в будущем. Есть ли необходимость в магии за стенами королевской столицы? Леонардо понятия не имел и не знал, у кого спросить. Он представлял себе, как странствует по дорогам земли, добиваясь аудиенции в старинных замках, показывая Машину Эмпатии любому небогатому барону, графу или землевладельцу. Вздыхая, он потянулся за следующим листом пергамента и далеко не в первый раз написал сверху: «Необходимые вещи». Он подчеркнул эти два слова и задумался.
Но прежде чем он успел закончить, раздался колокольный звон с башни Института классификации. Леонардо подумал было сделать остановку в «Отдыхе глашатая», затем строго сказал себе, что еще слишком рано, и решил сварить кофе. Воюя с аппаратом, он поймал себя на мысли, что хочет видеть за этим занятием Элис. Он снова вздохнул. Как волшебник ни старался отвлечься, его мысли все равно возвращались к Элис. Он прошел через всю комнату к большому листу пергамента, который был криво прикреплен к стене. На пергаменте были начерчены горизонтальные и вертикальные линии. В пространстве, которое окружали эти оси, были нарисованы маленькие крестики. Он достал перо, окунул его в большую чернильницу и нарисовал еще один крестик.
Идея составлять график пришла ему в голову четыре дня назад, на следующий день после того, как исчезли горшки с цветами. Леонардо решил, что всякий раз, когда он думает об Элис, необходимо ставить крестик. Он верил, что если будет фиксировать свои мысли таким образом, это поможет ему обрести хоть какой-то контроль над ними. График показывал, что со дня исчезновения цветочных горшков он думал об Элис не меньше шести раз за час, иногда даже каждую минуту. Он смотрел на крестики, надеясь разглядеть в них некую систему. Ячейки, густо помеченные черными крестиками, бессистемно перемешивались с областями, где крестиков было меньше. Маленькие крестики, казалось, представляли танец-пародию. Они, словно поддразнивая Леонардо, сплетались в смутные фигурки, которые катились кувырком и делали пируэты перед его глазами, прежде чем внезапно снова раствориться в бессмысленных каракулях. Волшебник смотрел на них, не отрываясь, пока поток мыслей не прервал шипящий звук поднимающегося пара и вытекающей жидкости из кофеварки. Бормоча проклятия, он бросился искать тряпку.
В конце концов ему удалось сварить довольно сносный кофе. Он сел в кресло и снова подумал об Элис. Иногда Леонардо тешил себя надеждой, что она позвонит без предупреждения в мастерскую. Но пока Элис этого не сделала. Он задумался, найдется ли в нем храбрость последовать совету Вероники и зайти на новое место работы к своей бывшей помощнице. Он пытался прорепетировать, что скажет ей при встрече!
«Привет, Элис, какой сюрприз! Я уже стал забывать, что мы когда-то работали вместе». Нет, слишком легкомысленно!
«Привет, Элис. Я случайно проходил мимо. Решил узнать, как вы тут». Неплохо. Может, только слишком по-отечески?
«Я скучаю по вам, Элис. Может, как-нибудь поужинаем вместе?» Дерзко, но это могло бы сработать. Он пытался представить, как она ответила бы на эти слова. Холодное безразличие? Резкий отказ? Ловкое увиливание? Или, может быть, порывистое согласие? Используя профессиональные навыки, Леонардо немного задержался на последнем варианте, представляя возможное развитие событий. Он даже подумал было заново подключить Машину Эмпатии. Запасную часть наконец-то привезли сегодня утром. Волшебник уже принялся искать свою отвертку, когда вспомнил, что в его мастерскую королевским указом прекратили подачу электричества.
Он протянул руку, хотел было настроить кофеварку, обжегся и с досадой сунул палец в рот. Налил себе еще кружку кофе. Кофе все-таки был плохой. Каждый раз, когда он серьезно обдумывал предложение Вероники, перед ним вставало одно непреодолимое препятствие. Он не мог вынести мысль о том, что увидит Элис в другом окружении, исполняющей распоряжения нового начальника. Леонардо знал, что она больше не будет носить ливрею Братства волшебников, потому что, бродя по коридорам дворца предыдущим утром, случайно столкнулся с Элис. Она была в строгом деловом костюме серого цвета, который теперь являлся формой одежды для работников управляющего Департамента Короля. Она коротко улыбнулась и даже приостановилась, что бы обменяться несколькими словами. Несмотря на ужасный серый костюм, эта мимолетная встреча подняла настроение Леонардо на все утро. Больше часа он сидел за своим столом для планирования, размышляя над парой фраз, которые она бросила ему, выискивая в них скрытый смысл, мечтая о следующей случайной встрече, придумывая, что сказать. В тот же день у дворцовой булочной Леонардо увидел Элис снова, но на этот раз она прошла мимо, не заметив его. Это повергло волшебника в состояние уныния до самого вечера, и его график пополнился целой колонкой взволнованных яростных крестиков.
Леонардо сделал глоток кофе, который был еще достаточно теплым, чтобы его можно было пить. Он угрюмо представил Элис на новом месте работы: как она берет заметки у новоиспеченного Короля, не обладающего чувством юмора, как она смеется со своими новыми коллегами, как она варит кофе в какой-нибудь новой маленькой тихой кофеварке. Потом его мысли снова вернулись к тем временам, когда Элис была здесь. Элис в своем наряде пажа; Элис провожает посетителя; Элис делает набросок записей; Элис сидит, подняв одну ногу на стул и согнув в колене; Элис с чашкой кофе, покоящейся в ее руках; Элис положила подбородок на колено; Элис танцует; Элис вверх ногами. Элис, Элис, Элис…
Леонардо затрясло. Он взял в руку чашку с кофе и с удивлением обнаружил, что темная жидкость стала совсем холодной. Снова зазвонил колокол. Скоро откроется «Отдых глашатая».
— Ты уверен, что с тобой все будет хорошо?
На добром лице Салли появилось выражение озабоченности. Повозка подъехала к дому, где Рыжик снимал квартиру, и Салли помогала ему спуститься с вещами на землю. Рыжик на секунду задержал на ней тусклый взгляд. Затем, с явно большим усилием, выдавил несколько слов:
— Да, пожалуй. Не волнуйся.
Крепко прижимая Малыша к груди, он повернулся спиной к девушке и вошел в дом, не обернувшись. В узком коридоре он прошел мимо Чарльза, который выгружал его багаж, и направился по лестнице прямо в свою комнату. Из кухни до него доносился лай собак миссис Робертс. Внизу, на лестничной площадке, дорогу ему преградила сама миссис Робертс, сжимая в мясистой руке все ту же метелку для смахивания пыли.
— Хорошо ли прошла поездка, мистер Браун? — громко спросила она.
Мрачно мотнув головой, Рыжик проскользнул мимо нее, не сказав ни слова, и исчез на втором этаже. Пожав плечами, хозяйка продолжила уборку.
— Студенты! — проворчала она про себя.
На улице Чарльз и Салли забрались в повозку.
— Ты уверен, что его не опасно оставлять одного? — обеспокоенно спросила Салли. — Похоже, у Рыжика тяжелый шок, и лучше ему не становится.