В тот момент я потерял контроль над собой и схватил владельца дома за руку, умоляя по крайней мере сказать мне, всем ли он доволен. Его явно поразило мое чрезмерное возбуждение, но тем не менее ему удалось выдавить из себя вежливый положительный ответ, а затем мягко напомнить мне, что я обязан вернуться к гостям. Говоря все это, он сумел высвободиться из моей хватки и, прежде чем мне удалось собраться с мыслями, быстро пошел прочь. Я попытался догнать его, но почувствовал, что словно прирос к месту. Казалось, меня покинули последние силы.
Яростно я закричал вслед удаляющейся фигуре, не надеясь на ответ: когда наш хозяин собирается вернуться? Но он уже вышел на дорогу, и то, что он прокричал в ответ, было еле слышно. В конце концов я собрался с силами и прошел по тропинке к воротам. Я безнадежно смотрел направо и налево, но наш гость уже исчез из виду. Ветер донес лишь слабые слова:
— Вернусь, когда дом будет готов.
Я медленно брел по тропинке к дому, пораженный поведением владельца, сбитый с толку потерей контроля над своими чувствами, в состоянии совершенного смущения, потому что не мог понять, чем стал этот день — провалом или триумфом? Должно быть, наш разговор продолжался дольше, чем я думал, ибо дневной свет уже начинал гаснуть и празднества подходили к концу. На площадке перед входом в дом оркестранты складывали инструменты. За домом на земле растянулась парусина циркового шатра, а качели и карусели уже были разобраны на части. У двери Гарольд выпроваживал последних посетителей, а из подвала доносилось, как Сэм поворачивает огромные клапаны, чтобы закрыть бойлеры. Я медленно бродил по опустевшим комнатам, в которых теперь раздавалось только эхо моих шагов. На чердаке я случайно наткнулся на Ли, она складывала трико Арлекина.
Оказалось, Ли поговорила с владельцем, который, по-видимому, остался доволен проделанной работой. Теплая волна облегчения накатила на меня. К своему удивлению, я схватил Ли за нежные руки и наговорил ей нелепых благодарностей. Ли улыбнулась таинственной улыбкой и поцеловала меня в щеку.
— Спасибо, Виктор, — сказала Ли. — Тяжелый выдался день. А теперь пора идти спать.
Стоя лицом к лицу с Ли, я вдруг осознал, что моя тень выросла. Теперь мы с ней стояли как равные, одинакового роста друг с другом.
Рыжик проспал до самого полудня. Когда он потянулся к Лорел, то обнаружил, что вторая половина кровати пустая и холодная.
— Лорел!
Он заглянул во все комнаты, но ее нигде не было. А зайдя в гостиную, он увидел, что серебряные подсвечники матери исчезли со своего места на каминной полке. Он снова прошел по дому, осмотрел двор, заглянул в наружную уборную. Но сердцем чувствовал, что Лорел не вернется.
— Я нашел ее. — Учитель принялся разжигать трубку, когда волшебник подошел к нему. — Вот. — Он протянул своему товарищу небольшого размера книгу в кожаном переплете с надписью «Легенды Забытого Времени». — Это книга старых историй, — объяснил он. — Одно время все это меня очень интересовало. Я отметил нужную вам страницу.
Волшебник уже сам нашел этот отрывок.
«Легенда о Странниках и Островитянах», — вслух прочитал он. — О чем это? «И вдохнул Великий жизнь в Землю…»
— Можете пропустить первый кусок, — вмешался его приятель. — Начните с середины страницы.
Волшебник принялся листать страницы.
— Так-так, уже нашел… «Из поколения в поколение передавались секреты Странников и секреты Островитян. Доволен был Великий, и решил он тогда, что пора настала наградить людей особым Даром». Вот это уже другой разговор. — Он медленно продолжил: — «И случилось так: узнали Странники, как смотреть в глаза друг другу, чтобы видеть все направления жизни другого Странника, что переплетались и возвращались к самому дню рождения его и к тому дню, когда покинул он Остров. И о тех, кто обладал таким свойством, говорили, что Дар несут они». — Он снова что-то пробормотал. — Это могло бы пригодиться, полагаю. «И случилось так: каждый Островитянин знал теперь, как увидеть всю Землю беглым взглядом одним, словно глазами хищной птицы, парящей на огромной высоте. Научились они презирать пути, в которых жизни всех мужчин и женщин сплетаются вместе, что бы образовать нескончаемую неразрывную паутину. И о тех, кто нес в себе это свойство, говорили, что они видят Землю глазами пустельги». Интересный поворот фразы, не находите?
Он снова прочитал этот отрывок, на этот раз про себя. Наконец поднял глаза, едва заметно улыбаясь.
— Я понимаю, что вы имеете в виду, — сказал волшебник. — Здесь говорится, что Странник может видеть мир глазами другого человека. А Островитянин озирает мир с огромной высоты. Итак, Странников и Островитян осчастливили именно такими дарами, которые необходимы, чтобы понимать мир через мою Машину Сложной Эмпатии. — Он хмыкнул. — В идеале, думаю я, требуется человек, который наполовину Странник, наполовину Островитянин, если предположить, что такой вообще существует.
— Мне тоже так кажется. — Учитель как раз выпускал причудливое облачко дыма из своей трубки. — Есть и другие упоминания об этих племенах, но они написаны в других книгах. Я мог бы поискать, если хотите.
— Нет, не беспокойтесь, — ответил волшебник. — Ваше предположение очень интересно, но, в конце концов, это же всего лишь легенды… — Он заметил, что учитель поднял бровь. — А что, разве нет?
— Хороший вопрос, — кивнул учитель. — Как я уже, кажется, говорил, меня всегда увлекали древние легенды. И я пришел к выводу, что все они так или иначе основаны на исторических фактах.
Волшебник рассмеялся:
— Да бросьте! Вы говорите о сказках, а не о настоящей магии! Единственная магия, знакомая мне, — это не что иное, как инженерное искусство, и только.
Учитель попытался возразить, но поток речи, которым разразился волшебник, оказалось невозможно прервать.
— Я знаю, что вы собираетесь сказать. Да, конечно, мы даем этому название «магия», но, в конце концов, это не настоящая магия, по край ней мере не та, о которой рассказывается в сказках. Это инженерия, виртуозная механика! Не что иное, как гайки и винты. — Он сделал долгий глоток эля.
Несколько секунд учитель молча пыхтел своей трубкой.
— Разве? — наконец спросил он. — Лично я все же убежден, что потомки обоих племен до сих пор бродят по земле.
Они взглянули друг на друга в некотором смущении.
Спустя минуту тишину нарушило появление еще одного посетителя. Это был молодой человек с копной непослушных рыжих волос, в старомодных серых брюках и франтоватой черной кожаной куртке, украшенной замысловатым узором из медных заклепок. На ногах у него красовалась пара изношенных парусиновых туфель.
— Приветствую, молодой Браун, — позвал его учитель. — Подойди и познакомься с моим другом. Это Леонардо Пегас.
— Привет, — сказал юноша. — Меня зовут Майкл Браун.
— Мне нравится ваша куртка, — сказал волшебник. — Когда-то я знал кое-кого, кто носил похожую.
После визита нашего странного владельца прошло три месяца, но до сего дня я не мог заставить себя сделать хоть одну запись. Время от времени я задумываюсь над последними, таинственными словами, которые произнес владелец, но до сих пор не имею представления, что он имел в виду, когда сказал, что вернется, когда дом будет готов. Однако сейчас я рад отметить, что работы по дому ведутся наконец-то без проволочек. Благодаря вдохновению Ли, преданной службе Сэма и Гарольда, мы приобрели репутацию своего рода прибежища для художников, музыкантов и прочих творческих личностей. В любое время под нашей крышей находится кто-то из них, отдыхает или работает, задерживаясь у нас надолго или не очень. У Гарольда обнаружилась коммерческая жилка, и он начал планировать долгосрочную программу мероприятий, чтобы с выгодой для дела развлекать наших постоянных посетителей. Теперь он носит титул художественного руководителя и продолжает организовывать как экскурсии, так и представления. Что касается Сэма, то его стали называть управляющим поместьем. Он заботится о ежедневном поддержании порядка в доме и о ведении хозяйства в целом.
По поводу своего положения мне приходится признать, что в последнее время у меня не осталось никаких определенных занятий, хотя я весьма неохотно обнаружил бы это на людях. Поэтому в душе испытал облегчение, когда Ли обратила внимание на то, что я выгляжу безразличным, и предложила отправить меня в короткий отпуск.
Я поднял глаза от банки с джемом (мы как раз завтракали). Поразмыслив, я пришел к выводу, что это неплохая идея. Кроме того, отпуск мог бы принести мне желанные перемены, дать возможность все взвесить и даже попытаться распутать тайну намерений владельца. Я спросил, хочет ли она предложить что-нибудь конкретное. Этот вопрос был простой формальностью, поскольку к тому времени я уже знал, что у Ли всегда есть что-то на уме.
Предложение Ли состояло в том, чтобы тщательно исследовать запущенный сад позади дома. Всю зиму у нас до него не доходили руки, и теперь он требовал внимания. Сначала я воспринял эту идею без энтузиазма, потому что считал, что садом более пристало заниматься управляющему поместьем, но Ли стояла на своем. В конце концов я уступил, ибо, по правде говоря, уже научился доверять ее инстинктам в подобных делах. В конце концов, Ли живет здесь дольше всех нас.
Никто из нас не знал, насколько далеко простирается сад…
Итак, мы шагаем с рюкзаками на плечах, и наши друзья подбадривают нас перед дорогой. Сначала тропинка ведет нас через лужайки и знакомые буйные заросли кустов, но потом местность становится еще более дикой, мы углубляемся в дремучий лес, пересекаем негостеприимную вересковую пустошь и в конце концов подходим к границе труднопроходимой гористой местности. И там, ловко перепрыгивая с камня на камень, я веду вас каждый день по головокружительному горному хребту, по обрывистым скалам устремляющегося вниз ущелья и крутым склонам.
И каждую ночь у огня я нежно пою вам, и в ваших снах показываюсь вам, иногда в своем светлом обличье, иногда в темном, а иногда эти образы сплетаются друг с другом. Две моих ипостаси перемешиваются в таинственном согласии, два моих голоса теряются в темноте, куда не достает свет костра.
И вот, мало-помалу, мы движемся к равнине, лежащей за последней горой, и наконец выходим к побережью океана, который шумит далеко впереди.
Много недель мы путешествовали по суровой и негостеприимной местности. Время от времени наш путь пересекался с тропами странствующего народа — с дорожными рабочими, точильщиками ножей и с маленьким бродячим цирком, — пока наконец мы не очутились в пустынном тихом месте, которое лежало под защитой горных вершин и с которого открывался великолепный вид на океан. Рассматривая горизонт сквозь полевой бинокль, я вижу множество Островов, разбросанных тут и там. Я могу даже различить лица их жителей.
На одном Острове я вижу священное место, где группа людей проводит торжественные ритуалы: они поют и принимают необычные позы. На другом Острове я различаю пожилую даму, сидящую у самой кромки воды, она дремлет в кресле. В ее фигуре мне чудится что-то знакомое. Может ли это быть та самая пожилая дама, которая раньше спала в нашей комнате с минералами? На другом Острове танцует изящная девушка, а другие, более неуклюжие танцоры стоят, образуя вокруг нее неровный круг.
Еще на одном Острове я вижу решительного мужчину с усами, который проводит гимнастическое занятие: люди разной комплекции и возраста наклоняются, приседают, прыгают и вытягиваются с мужественной решимостью. А еще на одном Острове я никого не вижу — только пустельгу, парящую в воздухе.
А на самом большом Острове, самом близком от побережья, я вижу только туман. И я почему-то знаю, что именно на этот Остров, скрытый белесой пеленой, мы должны попасть завтра. Что бы ни лежало в сердце этого тумана, там мы найдем то, за чем пришли.
Завтра мы попытаемся доплыть до Острова.
А сегодня в свете зари растворяется и гаснет последняя ночь нашего отпуска.
А сегодня, Виктор, ты наконец увидишь мое истинное лицо, ибо ты работал изо всех сил и заслужил свою награду. Пока ты спишь у огня, я войду в твои сны и в них покажу тебе, кто я на самом деле, ибо, как ты уже начал догадываться, у меня не одно, а два лица.
Одно лицо темное, его ты боялся, лицо, иссеченное шрамами, лицо рычащего Чудовища, с горящими глазами и острыми клыками. Но, возможно, ты наконец начал понимать, что это лицо не хищника, а защитника.
Ибо за темным лицом находится другое, бледное лицо, того высокого далекого светящегося существа. Часть его затаилась внутри тебя, и в каждом человеке, это существо ты так желаешь, но от него, в своем страхе, ты ищешь защиты у Чудовища.