Княжич, а Вы уверены, что я должна возглавить стражу герцогини Миланды?
— Я — нет. Но такова воля герцога. Я ждала, что княжич отпустит меня, но он
спросил. — А почему тебя взяли в плен? Ты ведь очень хороший воин.
— Хороший, но не лучший. К тому же, мало кто способен сопротивляться десятку
воинов, причем довольно сносных.
— Мне кажется, или ты спокойно к этому относишься?
— Да. Более чем. В той ситуации я не могла ничего изменить. Самоубийство — не в счет. — Княжич усмехнулся и сказал:
— Я думаю, к нам на встречу уже вышли послы, дня через два, может чуть больше, они уже нас встретят. К этому моменту ты должна уже быть начальником стражи, я потороплю глав свит с выбором людей.
— Как прикажет княжич.
— Иди, Айрин. — Я поклонилась и вышла.
Спустя три дня мы действительно встретили посольство, вышедшее к нам на встречу. Послами были назначены три человека. Насколько я могла судить — очень знатные. Их одежда представляла собой шелковые халаты, расшитые драгоценными и полудрагоценными каменьями, золотыми и серебряными нитями. Вид послов привел всю свиту в некое подобие шока:
— Бесы шутят — в полголоса выругался Алик, теперь уже мой подчиненный из свиты герцогини Миланды.
— Тише — шепнула я ему. — Не поднимайте глаз.
Два поезда встретились. Вся свита соскочила с лошадей, мы склонили головы, не поднимали глаз. Я наблюдала за происходящим сквозь полуопущенные ресницы. Послы на перебой здоровались с княжичем, низко кланялись. Нет, не так, как это делали люди из деревень, но все же низко. Добрый знак. Очень добрый. Насколько я знала нынешний порядок в Шахрези. то могла об этом судить. Страна, съедаемая вельможными распрями, со слабым герцогом. Да здесь, каждый второй вельможа, имевший в собственности десяток крестьян, мнил себя герцогом, а при этом умудрялся не уважать никого, кроме самого себя. Поклон? В пояс? Да вы шутите, так они уже, наверное, и собственного герцога приветствовать перестали. А раз княжичу выказывается такое уважение — значит им это нужно. Ой как нужно. А это хорошо. По крайней мере предательства со стороны Шахрези можно ожидать немного меньше. Тем временем проходить общепринятый обмен приветствиями, дежурный обмен подарками. Княжич приглашает послов на обед. Те, немного смутившись, его принимают.
Стол был накрыт прямо под открытым небом. По обычаю главы свит несли караул во время такого обеда. Мы выстроились в три разных угла, каждый в окружении двух своих стражников. Я взяла с собой Алика, (он был свитским княжича), и Рене, (он представлял младшего герцога). Мы стояли в почетной стойке часа три и слушали разговоры ни о чем. Глаза мы не поднимали, но я точно знала, что Тиор и Эраст страдают от ничего неделанья еще больше чем я. Но моих подопечных было страшно смотреть. Они пытались стоять неподвижно у них это не получалось, они то и дело переминались с ноги на ногу, переглядывались, улыбались. Я стояла и горела желанием надрать им уши. Довершал ситуации сухой тон господина княжича. За время путешествия я успела выучить перемены в тоне господина Георга, и сейчас была уверена, что он больше, чем раздражен. Да, своеобразные тонкости Шахрезадского этикета кого угодно могли свести с ума. Наконец, обед был завершен. Послы встали, низко поклонились княжичу и отправились в сторону своих шатров. Княжич поднялся вслед за ними, отдал кое-какие распоряжения пажам, сделал нам отпускающий жест и направился к своему шатру. Мы облегченно вздохнули. Вечером, когда мы собрались у костра, Тиор вдруг спросил:
— Кто-нибудь, хоть что-то понимает?
— О чем вы, господин Тиор? — спросила я.
— Айрин, либо я чего-то не понимаю, либо в этой стране слишком много странного. Деревни нищие — а платья послов стоят больше, чем годичный оброк со всей Валенсы.
— Нет. Не больше. Примерно столько же, даже чуть меньше, — сказала я. Я пыталась добавить в голос немного задора, но у меня ничего не получилось. — К тому же это отнюдь не самое печальное. Вы еще увидите здешние города, это вообще печальное зрелище. Две трети города живут в трущобах, имея возможность покупать полбулки хлеба раз в два дня, а вельможи строят себе золоченые замки. Но нам всем лучше не обсуждать это на людях, своими рассуждениями мы можем оскорбить светлейших послов. — Почти все вокруг костра замолчали. Вскоре нам предстояла возможность воочию увидеть мой рассказ. Через три дня мы вступили в самый загадочный город Шахрези, его столицу — Имуаль.
Имуаль был столь же контрастным городом, как и все в Шахрези. Мы въехали в город через северные ворота, поэтому могли полюбоваться всеми тремя частями (а если выразиться точнее — слоями) города. Самая первая часть — квартал бедняков, или попросту трущобы. Маленькие, перекошенные глиняные домики, подчас даже без очагов. В маленьких дворах было полным-полно детей, перемазанных всеми возможными видами грязи. Завидев свадебный поезд, детвора в полном составе попыталась вывалить на узкие улочки, но была сдержана с двух сторон — матерями, в длинных черных балахонах и таких же платках и городской стражей, которой, судя по всему, были даны строгие указания па сей счет.
Мы ехали молча, переглядывались, но лица оставались неизменными. Своей реакцией, неосторожными словами и выражениями лиц мы могли нанести оскорбление принимающей стороне и накликать беду на весь поезд. Вскоре десятки кварталов трущоб сменились кварталами немного более аккуратными. Дома здесь были с очагами, тоже глиняные, но зато все сплошь побеленные, дворы были побольше, с огородиками пестрящими зеленью. В таких домах жили мастеровые, мелкие уличные торговцы, вольные стражи, но таких домов было уж очень мало.
Потом эти дома сменились домами совсем другого рода. Богатые, красивые особняки, достойные князя, а иногда даже герцога. Они были обнесены высокими стенами, с удивительной ковкой, диковинными украшениями. Сами дома редко были ниже трех этажей. На балконах стояли достойные матроны со своим потомством и приветствовали свадебный поезд. На каждой такой матроне было платье ценой в два-три скромных, надежных домика, которых так не хватало в соседним квартале. Это был квартал богачей ювелиров и именитых купцов, чуть дальше расположились еще более богатые дома местных вельмож. Дома были красивыми, богато отделанными даже с внешней стороны, но после бедного квартала смотрелись как-то глупо.
Но впереди нас ожидал еще больший сюрприз. Покинув богатый квартал, мы какое-то время ехали вдоль высокой каменной стены, потом, наконец, проехали внутрь, через большие кованые ворота, которые закрылись сразу за нашим поездом. Мы попали в дворцовый комплекс герцога Шахрези. Он состоял из бесчисленного количества небольших (по меркам богатого квартала) домов, домов больших и очень больших. В этих домах жила многочисленная свита герцога, их слуги, слуги их слуг. Но самым большим сооружением был дворец. Это было высокое здание с четырьмя башнями, направленными к четырем частям света. К каждой башне было пристроено свое крыло, а внутри был разбит замечательный сад с огромным количеством диковинных растений. Таких даже я не видела, хотя в своей жизни я видела много всего.
При приезде мы остановились на придворцовой площади. Княжич велел всем ждать, а Господина Тиора. господина Эраста, меня и по двое наших свитских пригласил за собой. Послы герцога Шахрези проводили нас в большой зал для приемов. Зал был велик, очень велик. Стены были украшены большим количеством гобеленов ручной работы, расшитыми золотыми, серебряными нитями разного вида, полудрагоценными камнями. Мебель было роскошной — из дорогого дерева, с бархатными обтяжками, золотым шитьем. Трон герцога представлял произведение ручной работы, он бы выкован из серебряной руды, украшен золотом, мастерскими росписями, дорогими драгоценными камнями. Человек, который сидел на троне ему явно не соответствовал. На вид ему можно было дать лет сорок — сорок пять. Он был моложе герцога Вериара, но если последний выглядел сильным цветущим мужчиной, возраст которого выдавал лишь взрослый наследник, то герцог Шахрези, напротив, выглядел старцем. Его волосы уже основательно тронула седина, глаза погасли. Его одежда была очень богатой, но смотрелась на нем как-то нелепо.
Когда наша компания вошла в зал, княжич сразу же вышел вперед, низко поклонился, мы немного раньше сделали, положенный в этих случаях реверанс начальники свит стоя на одном колене, поклон в пояс, свитские на обоих, поклон еще ниже.
— Приветствую тебя, княжич Валенсы, сын герцога Вериара.
— Разреши поприветствовать и тебя, светлый герцог Шахрези. поклон стал еще ниже.
— Какое дело привело тебя в наш славный чертог?
— А он что, не знает — шепотом спросил кто-то из свитских.
— Тише, — шепотом рыкнула я.
— Я выполняю поручение, данное моим отцом, герцогом Вериара и моим братом, младшим герцогом. Мне велено привести в Вериар невесту младшего герцога, достопочтенную герцогиню Миланду.
— Чем ты можешь доказать свои слова?
— Позволь, герцог, показать тебе то, что дали мне отец и брат, — герцог кивнул и по его знаку к княжичу подошел слуга с подносом. Княжич выложил на него верительную грамоту, кольцо, и медальон в форме розы. Герцог долго рассматривал все три вещи, словно сомневаясь в их подлинности, потом улыбнулся и сказал:
— Рад приветствовать тебя, светлый посол младшего герцога. Да будет твое пребывание в Шахрези счастливым, и да дарует оно всем нам надежду. Подойди ко мне, сын герцога. — Княжич подошел, по приглашению герцога сел в кресло, недалеко от его трона. Какое-то время они негромко разговаривали. Потом они оба поднялись и, княжич отпустил нас на придворцовую площадь, а сам ушел вместе с герцогом.
Мы вернулись в наш временный лагерь, занялись кто чем. Потом появились слуги герцога, которые предложили нам расположиться на территории дворца, в здании, которое было специально отведено для свадебного поезда. Все начали там обустраиваться, но этот процесс не продлился долго. Вскоре в наше скромное здание пожаловал сам герцог со своей свитой в сопровождении княжича. У господина Георга лицо было явно не слишком довольным. С чего вдруг? По-моему официальная часть прошла хорошо. По ждать долго не пришлось — княжич подозвал меня к себе. Я подошла, низко склонилась в поклоне. Герцог кивнул в ответ:
— Айрин, повелеваю тебе сразиться с представителями герцога — даже так. Что ж ладно. Вместо ответа еще один глубокий поклон. Герцог делает приглашающей жест в сторону центра двора, где стоят два бравых воина. Великолепно. Очень равная схватка. Это последняя мысль, а дальше весь внешний мир перестает существовать, в нем остаются только два моих противника.
Проанализировать схватку я смогла потом. В момент битвы мне было совсем не до этого. Почти сразу же, едва я успеваю достать меч, меня атакуют с двух сторон. Счастье, что в моей левой руке оказался длинный нож. Он, конечно, не меч, но отбиваться можно. И напасть, если что, я почти одинаково работаю двумя руками. Мои соперники работают слажено — нет времени даже на то, что бы перевести дыхание. Кем бы ни были эти воины, они прекрасно знают свое дело. При таком нападении, единственное, что возможно сделать- перейти в защиту. Но этого я пока не делаю, всегда успею. Наоборот стараюсь нападать. Не слишком получается, то и дело чувствую сильные удары, от которых спасает кольчуга. Их движения отрепетированы, даже слишком. Понимание сложившейся ситуации приходить скорее на бессознательном уровне. Именно это понимание спасает меня. Я подпрыгиваю, пытаюсь ударить одного из противников, но натыкаюсь, почему-то на другого, резкий отскок и я чувствую что-то холодное на плече, с этого момента бой немного преломляется. Один из противников явно выдохся после удачной атаки, ему хватает одного удара рукоятью меча по голове. Он падает, я уворачиваюсь от атаки другого, еще раз убеждаюсь, что первый соперник без сознания и только после этого вплотную занимаюсь его собратом. Какое-то время он еще пытается атаковать, но я плавно перехожу в наступление. Выпад за выпадом, удар за ударом, кажется удача на моей стороне, но я недооценила умелого воина. Он делает еще одну попытку напасть, причем не уйди я слегка в сторону и вниз, могла бы вполне остаться без головы. Это последняя капля, я парирую, не слишком удачно. Нож натыкается на что-то мягкое, противник тяжело падает на колени, движение за спиной, оборот. Еще два новых соперника… Я пытаюсь поменять положение, на ходу вытаскиваю один из кинжалов. Ну вот, и новый бой. Правая рука слишком тяжелая, драться ей не удобно. Я успеваю перекинуть кинжал в правую руку, меч беру в левую. Драться не слишком удобно, но надо. В мою пользу играет то, что новые соперники слишком молоды, поэтому, увидев первый бой, начинают бояться и делать ошибку за ошибкой. Разоружить их оказывается очень легко. Когда четвертый мой соперник лишается меча, я опасливо осматриваюсь, ожидая нового нападения. Герцог же делает пригласительный жест. Бой окончен.
В этот момент приходить осознание внешнего мира, сопровождаемое болью. Я стараюсь сохранить осанку, гордый вид и спрятать глаза. Они сейчас вполне могут выдать. Подхожу к герцогу, кланяюсь, он поднимает меня, улыбается:
— Я зря сомневался в вашем отце, княжич. Он подобрал достойную кандидатуру на главу свиты герцогини Миланды.
— Я рад, что Вы в этом убедились, герцог Шахрези — слова княжича были спокойными, ровными, но в них улавливалась тень беспокойства.
— С вашего позволения, княжич, я размещу госпожу во дворце, поскольку с сегодняшнего вечера она будет относиться к свите моей дочери.
— Разумеется, герцог.
— Кто вас учил, госпожа? Уже много лет я не встречал столь талантливых воинов, а тем более в женском обличье.
— В свободных землях у Учителей нет имен — сказала я, пытаясь уйти от темы.
— Да. Теперь понятно. В свободных землях действительно еще умеют хорошо учить. Мы это искусство уже потеряли. Вам сейчас приготовят покои, в которых высможете отдохнуть после длинного пути. Герцог тут же послал за слугой.
— Вы позволите послать с вашим слугой и служанку госпожи Айрин? — спросил княжич.
— Конечно. Все. что пожелает госпожа. — По знаку княжича из свиты отделилась женщина лет пятидесяти. Я узнала ее. Это она помогала мне в первый день в замке герцога. Княжич что-то сказал ей, она кивнула и ушла заслугой герцога.
— Что ж, княжич. Может наши люди еще немного позабавятся боями.
— Я — за.