Следственная комиссия прибыла на Остров ровно в полдень. Золотистый, похожий на феникса самолетик пробил заслон из туч и ловко приземлился на аэродроме, где его уже ждали. Собственно, ждали с утра, но вылет задержался, а встречающим и в голову не пришло бы роптать или возмущаться.
Распахнулась дверца, по трапу не спеша спустился господин инспектор собственной персоной. Звали инспектора Йен Макферсон, а за глаза - Буль, сокращенно от "бультерьер". Внешне-то он скорее напоминал добермана - поджарый, с цепким взглядом, плавными движениями; но вот хватка...
Этот если сожмет челюсти - пиши пропало.
Губернатор Острова Колин Дженроу (по совместительству - директор лечебницы) знал о Макферсоне всё или почти всё, хотя видел впервые. И не сомневался: Буль точно изучил его персональные файлы "от и до". Там, конечно, не к чему придраться, а всё же, всё же...
Выбираясь из джипа, Дженроу в который раз за сегодня мысленно репетировал приветственную фразу: "Рады вас видеть, инспектор. Как долетели?"
Полная хрень: ясно ведь, что не рады. И - лучше б не долетели!
Чуть полноватый, лысеющий и седеющий Дженроу в первый раз сталкивался с подобной ситуацией - не с визитом инспектора, а с тем, что произошло на Острове. Он не знал, как надлежит вести себя в подобных случаях. Собственно, не был уверен, что вообще кто-нибудь знает.
- Вы - губернатор, - не спросил - констатировал Макферсон, обмениваясь с Дженроу крепким, уверенным рукопожатием. - Если нет других предложений, давайте-ка прежде всего съездим к этим вашим Камням. А потом уж решим, что дальше.
- Как скажете, - Колин распахнул перед инспектором дверцу, сам плюхнулся на переднее сидение, махнул водителю: поезжай! Из самолетика, кроме Макферсона, никто не вышел, но Дженроу не удивился. За последнее время он наудивлялся вдоволь и, кажется, надолго разучился это делать.
- Рассказывайте, - приказал Макферсон. - Я, разумеется, изучил отчет, но... - Он неопределенно махнул рукой: - Рассказывайте, рассказывайте!
И пока джип, подпрыгивая на выбоинах, мчался по дороге, Дженроу смотрел в зеркальце заднего вида и рассказывал.
Что представляет собою Остров Блаженных? Нетрудно сказать.
Остров Блаженных - место весьма специфичное. Жить на нем по собственному желанию готов далеко не каждый, попадают сюда кто как. Одних привозят на медицинских, специально оборудованных вертолетах, поселяют в лечебнице, - эти здесь навсегда.
Других заманивают "пряниками" навроде высокой зарплаты и возможности в минимальные сроки получить научную степень. Кто-то бежит на Остров от прошлой жизни, но таких меньше всего.
Остров - по сути, одна большая лечебница, обнесенная по периметру высоким бетонным забором. В некоторых местах он входит в воду, там устроены ворота, чтобы пропускать суда, если приплывут.
Приплывают редко. Чаще всего на Остров именно прилетают, а уж покидают его - единицы. Однако проект по локализации всех неизлечимых психбольных страны оказался неожиданно удачным: остров (тогда еще - не Блаженных) всё равно ни на что больше не годился. Здесь жило несколько семей "аборигенов", впоследствии охотно подрядившихся работать на клинику, поставлять туда свежие продукты и проч.
Вообще расходы на клинику нужны были минимальные, во многом они гасились из карманов богатеньких меценатов, чьи родственники получали здесь постоянную прописку. Таких "счастливчиков" держали в особом корпусе, всех прочих - в корпусах не столь шикарно оформленных, но обязательно - с соблюдением всех прав человека. Не дай Господь нагрянет очередная проверка - полетят головы!
Должности здесь оплачивались хорошо, с этим не поспоришь. Многие приезжали на Остров с намерением за годик-два подзаработать деньжат, а потом вернуться на Большую землю; однако, проходило четыре, пять, десять лет, а люди оставались, втягивались в эту жизнь, пускали корни, перезнакомившись друг с другом, обзаводились семьями...
Проще всего, конечно, было обслуживающему персоналу, непосредственно с больными дел не имевшему. Но и остальные тоже ничего, привыкали.
Ну да, с буйными тяжело, только буйных не так уж много. А остальные - люди как люди, только со странностями. Этот мнит себя Юлием Цезарем в изгнании, тот - маленьким отважным тостером. В сущности, ничего особенного: найди к каждому свой подход, и нет проблем.
Опять же - на дворе начало двадцать второго века, не в глуши живем: есть и ТВ, и интернет, и прочие блага цивилизации. А пейзажи какие! Вересковые пустоши, зеленые холмы с руинами древних строений... Смотришь - и душа радуется.
Увы, после недавних событий многое на Острове переменилось. Несколько холмов буквально исчезли, сравнялись с землей; древние руины, места друидских капищ, разрушены.
Это уже потом обнаружили. Сперва обратили внимание на другое: пропала телефонная связь, а с нею электричество. Такое на Острове бывало, но редко, и неполадки быстро исправляли; на сей же раз авария случилась поздним вечером, впереди была ночь...
Как оказалось, очень длиннаяночь.
Потом специалисты установят: отключение электричества произошло случайным образом, то же и с телефонной связью, все линии исправны, явных причин для беспокойства нет.
Если не считать того, что Остров Блаженных на три дня исчез из мира.
Точнее, три дня прошло для мира, на Острове же всего-то началась и закончилась ночь. И пока над свинцовыми ноябрьскими волнами Атлантики кружили министерские вертолеты, пока спутники из космоса занимались фотосъемкой и передавали обескураживающие результаты на Землю, пока рассекали упомянутые волны катера с поисковыми бригадами, - всё это время обитатели Острова в большинстве своем преспокойно спали. Ну, кое-кто, конечно, буянил, кто-то в очередной раз пытался изготовить тосты (на себе), кто-то бубнил на древнеримском с жутким дублинским акцентом...
Охранники, зевая и проклиная нерадивых электриков, бродили вдоль периметра и пронзали ночь фонарными лучами. Волновался в загонах скот, противно выли псы, акантофтальмусы в аквариуме плавали у самой поверхности, разве что выпрыгивать из воды не пытались.
И холмы, не стоит забывать о холмах, которые куда-то той ночью пропали. Да и Камней жаль - в этих руинах Колин Дженроу любил провести часок-другой: очень благостно они влияли на истрепанную рутинными заботами душу губернатора.
Про ту ночь? Всё. Нечего больше рассказывать, господин инспектор. Кстати, уже и приехали - вот они, Камни, точнее, то, что от них осталось. Сами видите...
Каменная крошка вперемешку с землей - вот и всё, что удалось найти на месте Камней - прежде величественного круга менгиров, очень похожего на знаменитый Стоунхендж. Макферсон покрутился здесь, носом землю порыл (фигурально выражаясь) - но вынужден был сдаться. Ни одной зацепки, ничего, что проливало бы свет на таинственные события той ночи.
- Можно подумать, сумасшествие заразно и по воздуху передается - земле, воде, ветру, - кривя узкие губы, пошутил Макферсон. - И что, как вы самиэто для себя объясняете, господин Дженроу?
Губернатор смутился. Ответил шуткой насчет "массовой потери памяти на три дня" и "злопакостных инопланетян". Макферсон отрывисто кивнул и предложил ехать в лечебницу, он хотел бы осмотреть больных, поговорить с ними, если господин Дженроу не возражает. Тот не возражал - и пока мчались в джипе вниз по узкому серпантину дороги, всё мучился сомнениями: заметил Буль его смущение? Взял ли, фигурально выражаясь, след?
Инспектор, если о чем-то и догадывался, виду не показывал. Был вежлив, беспокоился о больных (на какие темы с ними можно говорить? как долго?); расспрашивал их о разном, иногда очевидного отношения к тайне Острова не имеющем. Ни лицо его, ни поведение не изменилось, но Дженроу вдруг понял: Макферсон на особый успех уже не рассчитывает. Так, работает для очистки совести.
И Дженроу расслабился.
А расслабившись, пропустил момент, когда во дворе пятого корпуса навстречу инспектору вышел Эльф. Был он, как и все пациенты, аккуратно одет, коротко пострижен и, в принципе, должен бы радоваться жизни, - но, как всегда, не радовался. Скорее, во взгляде Эльфа застыла - и казалось, навсегда! - неизбывная тоска по иным краям, по небу иному, и морю, и песням иным. Губы слегка изгибались в печальной улыбке вечного чужака, непонятого изгоя; он приложил правую ладонь к сердцу, величественно поклонился Макферсону и произнес на этом своем английском, чуть подпорченном странным акцентом:
- Сэр, насколько я знаю, вы приехали на Остров по причине недавних событий. Позвольте помочь вам и избавить от беспокойства и господина директора, - он поклонился Дженроу, - и местных жителей. Видите ли, это я на три дня погрузил Остров в пучины безвременья - к сожалению, на большее мне не хватило сил. Я полагал... А впрочем, это не важно. Прошу об одном: если вы намерены кого-либо покарать за случившееся, карайте меня.
- Да он сумасшедший... - сунулся было с объяснениями Дженроу, но инспектор холодной, твердой рукой отстранил его. По блеску в глазах Макферсона было ясно: бультерьер уже вцепился зубами в добычу. (Фигурально выражаясь).
- Расскажите мне о нем, - потребовал инспектор. Они сидели вдвоем, в кабинете губернатора, и Дженроу лихорадочно пытался сообразить, как же ему быть дальше. Чтобы выиграть время, он предложил Макферсону перекусить - тот, к удивлению Дженроу, согласился.
Эльфа пока что водворили в его комнату и у дверей выставили охрану.
Как будто он намерен был сбежать! (Точнее - как будто мог! И как будто уже давно, если б мог, не сбежал бы!)
Да, Дженроу чувствовал, что находится сейчас на взводе. Следовало непременно сбить инспектора со следа, но пока он мог только рассказывать Макферсону правду - не всю, а ту, которая была доступна многим.
- ...самый тихий, беспроблемный пациент. Попал на Остров с первой же партией, судя по документам - до этого содержался в дублинской психиатрической лечебнице. Считает себя сиидши, то есть одним из представителей древнего волшебного народа... обычно-то они сидами называются, как и холмы, в которых, по преданиям, обитали сиды... если нужны подробности...
- Подробности о сидах и сиидши - потом, - отрезал Буль. - А общее представление я имею, господин Дженроу. Поэтому давайте-ка от общего к частному. Во что именно верит ваш пациент?
- Я знаю, вы не верите мне, - улыбаясь, говорил обычно Эльф. - Слишком большое расхождение временн ых потоков. Вы, люди, не только живете меньше, чем прежде, вы совсем утратили память... корни... традиции. Вы и себе-то не верите.
- А вы, значит, не человек?
- А я - сиидши, из народа, обитающего в холмах.
- Вы чем-то отличаетесь от обычных людей?
Он снова улыбался, переплетал тонкие пальцы: