Ей казалось, что и без того огромный зверь вырос в ее руках еще больше, раздался вширь, а затем вдруг раздулся до совсем уже невероятных размеров, и из его раскрывшегося рта выстрелило что-то белое и липкое, разлетаясь по мере своего стремительного полета в разные стороны, попав в ее раскрытый рот, на щеки, залепив глаза. Она почувствовала, что чудовище обмякло в ее руке, и она, наконец, смогла от него освободиться, ощутив, как слиплись ее пальцы. Непроизвольно она сделала глотательное движение, и что-то горькое проникло в горло. Напряжение спало, и она начала понимать, что произошло что-то нехорошее, что-то вышло не так, неправильно.
Гнидон очень испугался, когда Лана очнулась и попыталась его оттолкнуть. Он с ужасом подумал, что, придя в себя, она поймет его замыслы, и уже ругал себя за поспешность, как вдруг ощутил свой член в ее руке. Она так сильно сжала его, что ему показалось – еще немного, и его детородный орган лопнет. Гнидон понимал, что Лана делает это с перепугу, машинально. Но ему было все равно. Он неудержимо приближался к вершине блаженства. Своим основанием его член покоился на ее груди, разбухший сосок приятно упирался между его яичек. Но наслаждался он подобным состоянием совсем недолго. Это для Ланы время застыло, для него же оно длилось всего мгновение и закончилось оглушительной вспышкой. Он кончил, испытав то сладостное чувство, к которому так давно стремился. Таким неожиданным образом сбылись его самые смелые мечты. Сама того не подозревая, Лана помогла ему взобраться на вершину блаженства. Едва он кончил, как почувствовал, что рука Ланы предательски бросила его, когда он хотел еще и еще, но осталась лежать рядом, кончиками пальцев касаясь яичек. Он перехватил осиротевший член в свою руку и продолжил работу, которую не завершила Лана, освобождая и освобождая его от семени. Уже опавший член скатился в столь желанную ложбинку между грудей. Гнидон, сжав обе груди с застрявшим между ними членом, закончил то, что она начала, но бросила в самый неподходящий момент. Его естество обмякло, сжалось и вывалилось из ложбинки.
Удовлетворив свою похоть, он опять испугался реакции Ланы.
– Лана, Лана, – опережая ее и боясь ее слов, заторопился Гнидон. – Тебе нужна сейчас ласка и забота, не надо этого бояться…
– Почему ты голый? – спросила девушка и, взглянув на себя, добавила: – Где мое платье?
– Ты вся горела, тут очень жарко, – не зная, что ответить, промямлил Гнидон.
– В чем это я липком? – проведя рукой по щеке, спросила она. – Что ты собираешься со мной сделать? – Ее взгляд остановился на его опавшем члене. – Ты решил воспользоваться моим состоянием и овладеть мною?..
– Что ты, Лана, как ты могла такое подумать? – судорожно пытаясь подобрать нужные слова, заговорил Гнидон. – Я никогда не смогу сделать тебе больно. – И тут его осенило: – Мы ведь теперь остались одни, ты потеряла любимого (эта фраза далась ему с трудом), а я потерял друга. Уверен, что, умирая, он завещал нам быть вместе. Кто, как не лучший друг, должен позаботиться о его любимой. Лана, Янон не против нашей близости. Доверься мне. Будь моей, прямо сейчас. Позволь мне сделать тебя счастливой. Сделай это ради светлой памяти о Яноне. Янон бы одобрил это.
Гнидон сумел найти именно те слова и аргументы, против которых Лана оказалась бессильна. Она не сомневалась, что так бы и сказал Янон, умирая у нее на руках.
Внезапно взгляд Ланы потух, она непроизвольно раскинула руки и раздвинула ноги, дыхание ее стало ровным, и голова склонилась набок.
Гнидон понял – теперь он может делать с ней все. От этой вседозволенности он даже растерялся, не зная с чего начать. Гнидон стал оглядывать свои владения, смакуя каждую деталь ее беззащитного тела, пока его взгляд не наткнулся на белую полоску трусиков. Торжествуя, он снял их и раздвинул ее ноги, чтобы лучше видеть предмет своего вожделения.
Жгучее желание с новой силой проснулось в Гнидоне. Он беспорядочно покрыл поцелуями прекрасное тело, попытался найти ее губы, но она отвернулась, не дав себя поцеловать. Он понял, что ее губы потеряны для него, но и без того у него много работы. Он жадно набросился на ее груди, кусая затвердевшие от возбуждения соски, оставляя кровавый след.
Гнидон никак не мог осмелиться прикоснуться к заветному месту. Наконец он решился овладеть Ланой. Он попытался с ходу проникнуть в нее, но у него ничего не получилось. После нескольких безуспешных попыток, помогая себе руками, он смог ввести член, но пещера не хотела отдавать свои сокровища. Он уперся в препятствие. Она еще девушка! Его торжеству не было предела. «Янон, ты даже не смог сделать свою любимую женщиной. Я буду у нее первым! Я обошел тебя, слышишь – обошел! Не ты, а я первый!» За этими мыслями он не заметил, как его член опал. Все попытки прорваться сквозь, казалось бы, хрупкую преграду ни к чему не привели. «Проклятый Янон, даже мертвый ты не оставляешь меня в покое. Это ты все подстроил! Ты специально оставил ее нетронутой, чтобы я сейчас не мог ею насладиться. Почему ты не расчистил мне дорогу?!»
Гнидон страстно желал обладать Ланой, его прямо трясло от желания, но оно никак не передавалось его члену. Предприняв еще несколько безрезультатных приступов, он сдался. «Не так, так по-другому ты будешь моей!» С этими словами он поднял ее ноги и, согнув их в коленях, прижал к животу. Оставшись довольным позой, медленно ввел указательный палец, пока тот не уперся. Вытащив, он сжал четыре пальца руки вместе и со злобной усмешкой начал их засовывать в Лану. Достигнув преграды, он, видимо, слишком легко надавил на нее, и, спружинив, рука выскочила наружу. Озверев от очередной неудачи, он грубо вошел в нее рукой и гораздо сильнее, чем требовалось, надавил. Лана, заскрежетав зубами, осталась безмолвной. Препятствие рухнуло, но, не замечая, что цель уже достигнута, он еще несколько раз повторил эти движения, доставляя ей ненужную боль. Наконец, остановившись, он почувствовал на своей ладони ее горячую кровь и, вытащив руку, самодовольно полюбовался красными пятнами. Затем брезгливо вытер пальцы об ее живот, оставив на нем несколько кровавых полос. Все это возбудило его, и он возобновил свои попытки. Вход в заветное место, то ли от крови, то ли от реакции ее организма, стал влажным, и его вялый член постоянно соскальзывал с верного пути. Он поднял белые трусики и вытер ими у нее между ног, потом, подумав, окутал ими свое достоинство и поработал над ним руками. Это помогло, и он вошел в нее. Но на большее Гнидон оказался не способен, возбуждение начало спадать, и тогда, оставив в ней только головку своего готового опять сбежать члена, он принялся удовлетворять себя руками. Медленно, но верно он приближался к вершине блаженства, правой рукой занимаясь самообслуживанием, а левой гладя ее пылающие бедра. Головка члена на мгновение напряглась и извергла горячую струю. Гнидон ликовал. Он кончил. Кончил в нее.
Ниша ярко освещалась тремя масляными светильниками. Катон, зная привычки Таны, стал их поочередно гасить.
– Ты не хочешь на меня посмотреть? – произнесла она, когда он погасил два из них и потянулся к третьему.
Катон замер с протянутой рукой, а Тана при тусклом свете последнего светильника стала медленно перед ним раздеваться. Сняв с себя белые трусики, она не стала прикрывать руками свою наготу и позволила Катону любоваться своим телом.
– Я тоже хочу тебя видеть.
Катон наконец оторвал руку от так и не погашенного светильника и стал в спешке раздеваться, словно боясь, что она передумает. Тана, поборов смущение, разглядывала крепкое тело возлюбленного, пока не остановилась на уже проснувшемся мужском достоинстве. Катон перехватил ее взгляд. Он был рад, что она перестала стесняться наготы. Вдоволь налюбовавшись друг другом, они не спеша сблизились и слились в поцелуе. Но это был не последний подарок, который Тана приготовила на прощание. Она медленно стала покрывать тело Катона горячими поцелуями. Не осталась без внимания и его восставшая плоть. Потом она позволила ему поцелуями испить нежность своего тела, допуская его губы в самые заветные места. Когда возбуждение достигло предела, их тела слились. Они любили, словно в последний раз, страстно и умело. Каждый из них старался доставить как можно больше удовольствия партнеру, получая то же самое взамен. Ночь пролетела как одно мгновение, и сигнал к подъему застал неутомимых любовников в пылких объятиях друг друга.
Возбуждение прошло, и Гнидон уселся прямо на пол, обхватив лицо руками. Он почувствовал, что они пахнут ею. Этот запах еще долго будет преследовать Гнидона. Его взгляд упал на ее тело. От него шел нестерпимый жар, напряженная грудь и выпуклый живот соблазнительно колыхались в такт учащенному дыханию. Ноги были широко расставлены, между ними все пульсировало и звало к себе. Молодое тело Ланы, помимо ее воли, поддалось ласкам Гнидона и никак не могло остыть, а он оказался не способен его удовлетворить.
– Твое тело жаждет любви – сейчас ты ее получишь, – зло усмехнулся он и с этими словами грубо проник в нее несколькими пальцами.
Насилуя ее рукой, или удовлетворяя, как он себе это представлял, он со смешанным чувством злобы и торжества наблюдал, как она вся трепетала под его рукой. Тело Ланы, не знавшее любви, отзывалось каждый раз, когда он со всей силы всаживал в нее свои пальцы. Лана вся пылала, а Гнидон был холоден, ее возбуждение больше не передавалось ему. По тому, как у нее там все затрепетало, он понял, что она близка, очень близка… И увеличил темп, пока его рука не стала совсем влажной. Гнидон почувствовал вспышку внутри Ланы, ее тело последний раз вздрогнуло и обмякло, миновав вершину возбуждения.
В двух нишах всю ночь пылала любовная страсть, но как непохоже было нежное прощание возлюбленных на жестокое изнасилование ради удовлетворения похоти! Когда ты даришь любимому частичку своей души, когда влюбленные, соединяясь в любовном экстазе, стараются доставить как можно больше удовольствия друг другу, вместе они достигают заоблачных высот. Но когда женщина отдается по принуждению, не жди от нее ответных чувств и ласки. Чего же стоит такая любовь?
Утром Гнидон проснулся в одиночестве. Ланы рядом с ним не было. Все последующие дни он искал встречи с ней, безумно желая вновь обладать ее телом. Мужская сила вернулась к нему. Но, даже став предателем, Гнидон остался рабом и мог покидать загон только в оковах, в составе отряда, направляющегося на работы. Лана же, обладая относительной свободой передвижения, избегала встречи с ним. Забегая вперед, скажем, что Гнидон никогда больше не видел изумительных изгибов ее тела, не вдыхал дурманящий запах, не слышал ее бархатный голос…
Когда Катон в колонне рабов направлялся в карьер, Тана какое-то время шла в небольшом отдалении, не в силах расстаться с любимым. Ей предстояло отправиться в дальнюю, полную опасностей дорогу, и, кто знает, суждено ли им встретиться вновь, сольются ли вновь их тела, даря нежность и ласку?
Рабы, как и многие жители этой многострадальной планеты, вступили на путь борьбы, перейдя свой Рубикон. Вместе с ними были и наши герои – Хитон, Зана, Катон, Тана, Зенон и другие. Сделал свой подлый выбор и Гнидон, вступив на кривую дорожку предательства. Лане же только предстояло найти свой путь в жизни. О ее выборе мы еще узнаем.
Недостатки языка сильно затрудняли описание тех выводов, к которым пришел Стратег. На большинство вопросов можно ответить только «да» или «нет», но жизнь намного сложнее. Помимо черных и белых, в ней присутствует нескончаемая гамма других цветов и оттенков. Стратег вообще не любил однозначных ответов и старался их избегать.
Конфедерация зеерян. Рэмы, безусловно, их враги. Можно ли утверждать, что зееряне – враги врага Земли? Четкого ответа на этот вопрос не было. Зееряне точно не враги Земли, но пока и не друзья. Стратег рассчитывал на их дружественный нейтралитет или, в лучшем случае, пассивное сочувствие и информационную помощь. В идеале они могут стать друзьями Земли. Но до этого далеко, и само собой этого не произойдет.
He-гуманоиды. Нельзя с уверенностью сказать, что они враги Империи рэмов, но точно не друзья, и вооруженный конфликт между ними не исключен. Но, с другой стороны, можно не сомневаться, что они враги Земли. Сведений о не-гуманоидах было до обидного мало. Известно, что это объединение пяти не-гуманоидных цивилизаций, и Стратег очень надеялся, что удастся внести разлад в их ряды.
Империя рэмов была расой завоевателей, покорившей уже не одну цивилизацию, а это означало, что у них должно быть много врагов, о которых людям ничего не известно. Среди них могли оказаться и друзья Земли.
В настоящее время среди врагов Империи рэмов явных друзей Земли не было. Их следовало искать. Среди врагов твоего врага должны оказаться твои друзья.
Конфедерация зеерян состояла из семнадцати независимых республик и была достаточно аморфным образованием. Если данный вопрос одну из республик не интересовал, она не принимала участие в обсуждении, и ее представители не входили в соответствующие комитеты.
Скрытность и недоверчивость – вот два основных качества, которые характеризовали как самих зеерян, так и их отношения с другими цивилизациями, да и между отдельными республиками.
Этот район Вселенной оказался на редкость богатым на планеты, пригодные для заселения, а звездные системы располагались так компактно, что еще до открытия под-пространственного перехода экспансия зеерян достигла внушительных размеров, и они заселяли одну систему за другой. На вновь освоенных территориях стали возникать диктатуры. Со временем все доступные звездные системы оказались колонизированными, и свое жизненное пространство они могли теперь расширять только за счет захватнических войн, в результате которых образовались государства, объединяющие несколько близлежащих систем. Открытие первого, еще не совершенного, подпространственного двигателя на время положило конец междоусобным войнам, дав очередной толчок освоению космоса.
Вскоре все планеты, оказавшиеся в районе действия новых космических кораблей, были поделены. Государственные образования укрупнились, но суть их и цели не изменились. Диктаторы, императоры, узурпаторы всех мастей остались верны себе, и войны продолжились. Именно в этот период укрепилось недоверие и подозрительность, когда заключенные союзы с легкостью разрушались, мирные договоры никто не собирался соблюдать.
Сами по себе космические сражения бесполезны и ничего не дают победившей стороне. Целью любой звездной войны является захват планет, пригодных для проживания, богатых полезными ископаемыми или занимающих стратегически важное положение – для создания военных баз. Зеерянские ученые совершили открытие, положившее конец войнам, сделавшее их ведение бессмысленным. Они научились взрывать планеты. Какой смысл завоевывать планету, которая в любой момент может быть уничтожена вместе со всем населением, а заодно и с теми, кто ее захватил? Диктаторские режимы уступили место народным, республиканским и демократическим правительствам, пока не сложилась Конфедерация, объединившая семнадцать республик, которые остались при этом независимыми.
Совет стал главным органом Конфедерации. Туда и направлялся свободный гражданин Филон тот У, чтобы сообщить о назревавшем конфликте между Империей рэмов и Землей. Совет был занят обсуждением во втором чтении проекта постановления о внесении поправки в Положение о взаимоотношении полов – считать поцелуй в щеку сексуальным домогательством или нет. Так что Филону тот У предложили включить его сообщение в повестку дня в порядке очереди, где-то через два месяца. Теперь ему стала более понятной фраза посла Земли, который сказал об их политической системе, что это вакханалия демократии. У Филона тот У было такое чувство, словно его опутали паутиной. В непосредственной близости разгорается космическая война, но никому нет до этого дела, все заняты обсуждением и решением рутинных вопросов, ни к кому на прием не пробиться, записываться надо за месяц. Он решил действовать в обход, зная, что председатель Совета Конфедерации и глава Комитета обороны – большие любители скоротать вечерок в элитном клубе «Ночной мотылек». Закрытых клубов не существовало, это нарушало принцип демократии, но этот клуб был безумно дорогим, и вход в него разрешался только с дамами, причем семейные пары не допускались. Узнав по своим каналам, что сегодня вечером обе интересующие его персоны будут там, Филон тот У приступил к осуществлению своего плана.
Прежде всего ему требовалась вторая половина, и он направился в Комитет по связям с человечеством, в котором числился. Только теперь он задумался обо всей нелепости существования этого комитета, учитывая, что никаких связей с людьми не существовало, не были установлены даже дипломатические отношения. В этом комитете работала секретаршей очаровательная Мелон У, за которой он ухаживал.
– Ах, милый, – томно закатив глазки, встретила она его, – ты всегда не вовремя. У меня опять сегодня такая мигрень…
– Как жаль, – заранее зная результат, Филон тот У прервал ее причитания, – а я хотел тебя пригласить в «Ночной мотылек». Придется подыскать замену, одного туда не пустят.
– Ты знаешь, – мгновенно изменившись в лице, затараторила она, – мне, кажется, стало лучше. Мы еще успеем в комитет по общению между полами, чтобы заключить контракт.
– Сегодня он нам не понадобится, – наслаждаясь ее нервной гримасой, сказал он, – я себя не настолько хорошо чувствую, чтобы ложиться с тобой в постель. Встречаемся у входа в «Мотылек».
Увидев ее в обтягивающем платье с широким вырезом, открывающим взорам соблазнительную упругость ее небольших грудей, Филон тот У на мгновение пожалел, что отказался от контракта, но быстро взял себя в руки. Если все пойдет по плану, этой ночью ему будет не до любви. Они сидели в приятном полумраке клуба, потягивая шипучий фирменный напиток, наслаждаясь музыкой и представлением. Те, кого он караулил, появились одновременно и сели вместе со своими дамами за один столик. Из шести мест заняты оказались только четыре, и, подхватив под руку свою спутницу, Филон тот У подсел к ним, благо это допускалось правилами клуба. Он был знаком и с Зазиром тот Револьд, председателем Совета Конфедерации, и с Салованом-хван, главой Комитета обороны. Дождавшись, когда женщины, пересев, образовали свою компанию, он подсел поближе к мужчинам и, ничего не объясняя, включил на мониторе, который был за каждым столом, запись нападения рэмов на космическую станцию «Пионер-4». Вечер был испорчен, дамы остались недовольны, зато уже на следующий день Филон тот У получил новое назначение и было принято решение созвать внеочередное, расширенное заседания Совета Конфедерации.
Корабль вышел из подпространства в непосредственной близости от звездной системы Крол, и его мгновенно окружили боевые звездолеты. Это было самое охраняемое место во всей Конфедерации – здесь располагался ее арсенал. Крол находился в самом центре Конфедерации, и за время войн все его планеты стали непригодны для жизни. После заключения всеобщего мира и создания Конфедерации здесь решили устроить склады оружия, которое в избытке имелось в каждой республике, а теперь в одночасье стало ненужным. Его собрали в одном месте и сохранили для отражения агрессии извне. Последний раз им воспользовались около ста лет назад, когда на них напала Империя рэмов.
Филон тот У, в новой для себя должности уполномоченного комитета обороны, прилетел с инспекцией – проверить, как охраняется этот огромный арсенал, расположенный на семи планетах, и в каком состоянии находится само оружие. Результатами проверки он остался вполне доволен.
Следующим объектом стала одна из планет в Поднебесной Республике Сям. Все планеты в Конфедерации уже давно заминировали, и их можно будет взорвать на расстоянии, если возникнет такая необходимость. За всю историю таким способом уничтожили пять планет. Две очень давно, когда это оружие только появилось, а три – совсем недавно, во время войны с Империей. После этого зееряне заселили много новых планет, чтобы уменьшить плотность населения, особенно в пограничных районах.
Конфедерация нехотя отходила от спячки, от череды дебатов, обсуждений, заседаний, голосований и ратификаций, возвращаясь к суровой действительности.
В раннем детстве Стратег совершил незначительный проступок, за который ему должно было попасть от родителей. Он долго не решался им признаться, хотя понимал, что рано или поздно все вскроется. Но, как говорят, не пойман – не вор, и он солгал, свалил вину на другого, сделав при этом потрясающее открытие: если сказать правду – тебя накажут, а тут он не только не пострадал, а даже удостоился похвалы.
К счастью, он быстро осознал, что незаслуженная похвала к добру не приведет, а врать – просто нехорошо. С тех пор он старался быть предельно честным, пока не стал Стратегом. В этой должности он опять столкнулся с этой проблемой, но уже с другой стороны. Всем известно такое понятие как ложь во благо. У него был неограниченный доступ ко всем секретам, и он зачастую не имел права их раскрывать, но отмалчиваться или уходить от ответа – это еще не означает лгать. А что делать, если прямой ответ причиняет страдание людям? Стратег для себя уже давно ответил на этот философский вопрос – допустима ли ложь во благо. Да, были случаи, когда Стратегу из добрых побуждений приходилось лгать.