- Плохо?
- Не могу даже передать. Что бы ни убило его, оно не могло быть ни человеком, ни даже чем-то похожим на человека. А хуже всего то...
- Продолжайте.
- Он объезжал мой округ. Если бы я не сломал ногу, на его месте мог оказаться я. Может быть.
- Но вы так не думаете?
- Там, на Западной Границе, особенно в моем округе, творятся странные вещи. Я пытался предостеречь его, но он только рассмеялся и сказал, что я слишком долго пробыл в глуши и наслушался сказок. Быть может, если бы там оказался я... Не знаю.
Тэлия продолжала молчать, зная, что собеседник чего-то не договорил.
- Я больше не могу спать, - произнес Герольд наконец; лицо его и в самом деле выглядело изможденным. - Каждый раз, стоит мне закрыть глаза, как я вижу его лицо, то, каким я его нашел. Кровь... боль... Будь оно проклято во всех Двенадцати Преисподних! - он всадил кулак в землю рядом с собой. - Почему это должно было случиться с Гериком? Почему. Я никогда не видел человека, более влюбленного в жизнь - почему ему пришлось умереть так.
- Хотела бы я знать ответ, но я его не знаю, - отозвалась Тэлия. Думаю, мы получим ответы на все "почему" только тогда, когда сами встретим свою судьбу... - Ее голос замер; она искала слова, чтобы хоть как-то утешить Герольда. - Но если Герик любил жизнь так сильно, как вы говорите, он наверняка должен был пользоваться каждой ее минутой?
- Знаешь... ты права. Я частенько поддевал его за это; порой он только смеялся и говорил, что, поскольку он не знает, что ждет его за углом, он намерен взять все, что можно, от того, что у него есть в данный момент. Клянусь, иногда казалось, будто он старается прожить три человеческих жизни зараз. Как же, я помню случай, когда...
Он продолжал, нанизывая одно воспоминание на другое, временами совершенно забывая о присутствии Тэлии - кроме как о слушателе, перед которым он мог выговориться. Он остановился только тогда, когда у него пересохло в горле, и, вздрогнув, понял, что проговорил не меньше двух часов.
- Властелин Горы... что я тебе втолковывал? - сказал он, впервые заметив, что его слушательница - всего лишь девочка-подросток. - Слушай, прости меня. Как тебя зовут?
- Тэлия, - ответила она и улыбнулась, когда по его расширившимся глазам поняла, что он ее узнал. - Знаете, вам совершенно не за что извиняться. Я ведь только слушала, больше ничего... но теперь вы помните своего друга таким, каким он жил, а не таким, каким умер. Разве это не лучшие поминки?
- Да, - задумчиво сказал он, - Да. - Напряжение ушло с его лица, и Тэлия больше не чувствовала того терзающего, разрушительного горя, что привело ее сюда. Скорбь осталась, да... но не такая, что смогла бы одолеть человека и завладеть им полностью.
- Сейчас я должна идти, а вам нужно немного поспать, пока вы не заболели. - Она вспрыгнула на спину Ролану; Герольд поднял глаза и встретился с ней взглядом, в котором светилась благодарность.
- Спасибо тебе, Герольд Королевы, - только и сказал он, но тон его голоса сказал много больше.
Второй погибший в том году Герольд пал жертвой лавины, но его оставшуюся в живых возлюбленную пришлось убеждать, что он не рисковал собой по-глупому из-за того, что они перед этим поссорились. Беседа продолжалась всю ночь, и Тэлия явилась на первый урок такой измочаленной, что свежеиспеченный Герольд Нерисса, преподававшая этот курс, отправила ее обратно в постель и отменила все ее утренние занятия.
Третья гибель потребовала новой задушевной беседы с Селенэй, раздавленной горем на этот раз из-за того, что втравила юную и неопытную девушку-Герольда в то, с чем та заведомо не могла справиться - жестокую распрю между двумя принадлежащими к мелкой знати семействами на Востоке. Распря переросла в открытую войну, и, когда Герольд пыталась примирить враждующих, в нее угодила шальная стрела. Имей она побольше опыта, она не стала бы так подставляться.
Конечно, когда Селенэй отправляла Берил, она никак не могла знать, что вражда зашла так далеко - но сейчас, оглядываясь назад и отчетливо видя тогдашнюю ситуацию, она считала, что должна была догадаться.
Однако, когда сразу после праздника Середины Зимы Колокол Смерти зазвонил в четвертый раз, уже сама Тэлия отчаянно нуждалась в утешении... ибо умершим Герольдом оказался Джедус.
* * *
Однажды утром она проснулась перед рассветом и мгновенно поняла, что что-то неладно... что это связано с Джедусом, и бросилась в его комнату, задержавшись только для того, чтобы набросить плащ поверх ночной рубашки. Она едва не налетела на выходящего оттуда Целителя, и, встретившись с ним глазами, поняла все.
Кончина Джедуса была совершенно мирной, сказал он Тэлии; Старый Герольд и не подозревал о ее приближении, он просто не проснулся. Его Спутник скончался тоже - вероятно, одновременно с ним.
Ни то, ни другое нисколько не утешало.
Тэлия ушла к себе в комнату и села на край кровати, глядя на кресло, в котором Джедус провел столько ночей, охраняя ее во время ее болезни. Она мысленно повторяла все, что так и не успела ему сказать - как много он для нее значил, сколь многому она у него научилась. Теперь было уже слишком поздно что-нибудь говорить... и слишком поздно его благодарить.
- Милая... я узнала... - возле нее стояла Керен; Тэлия даже не заметила, как она вошла. Пока они смотрели друг на друга, зазвонил Колокол Смерти.
Удары колокола словно освободили что-то: Тэлия начала беззвучно плакать. Керен, присев на краешек кровати, обняла ее, и они вместе заплакали по своему старому другу, который был так дорог им обеим.
Керен оказалась не единственной, кто подумал о Тэлии, едва новость распространилась по Коллегии. До Тэлии донесся слабый шорох; она подняла глаза и увидела, что в кресле напротив кровати сидит декан Элкарт.
- Дорогая моя, я должен сказать тебе две вещи, - с некоторым трудом произнес декан. - Джедус был моим старым другом; собственно, я когда-то стажировался под его руководством. Он назначил меня своим душеприказчиком. Он знал, что ему осталось жить недолго, и сказал мне, что когда... он хочет, чтобы ты взяла ее... - Элкарт молча протянул Тэлии футляр с Сударыней.
Тэлия взяла его дрожащими руками и уставилась на арфу, не в силах говорить от слез: в горле стоял ком.
- Вторая вещь - это вот что: последние два года Джедус был счастливее, чем когда-либо с тех пор, как лишился ноги. Он не был хорошим преподавателем, когда дело касалось строгих академических предметов: у него просто не лежало к этому сердце. Занятия, которые мы ему поручали вести, нужны были только для того, чтобы как-то занять его, и Джедус это знал. Он все больше и больше погружался в прошлое и жил воспоминаниями о том времени, когда еще мог приносить пользу - пока не появилась ты. Ты помогла ему снова почувствовать себя полезным. А когда ты заболела... думаю, ты даже не представляешь, насколько то, что ты нуждалась в нем - чтобы охранять тебя, чтобы музыкой прогонять кошмары - вновь оживило Джедуса. А то, что он мог советовать и направлять тебя... это значило для него все.
- Он... знал? Знал, как он мне нужен?
- Конечно, знал: он владел Даром чтения мыслей. Как бы хорошо, по твоему мнению, ты ни закрывалась, когда привязан к кому-то так, как вы двое были привязаны друг к другу, что-то неизбежно просачивается, хочешь ты этого или нет. А когда ты стала обращаться к нему за советом и помощью, и когда именно к нему ты пришла с тем делом насчет Хулды... думаю, что он гордился этим больше, чем всем остальным, чего добился в жизни. Он часто говорил мне, что больше не жалеет о том, что у него нет семьи, потому что ты и друзья, которых он приобрел благодаря тебе, стали его семьей. Он был очень одинок, пока к его порогу не подошла ты, маленькая. А умер он довольным и счастливым.
Элкарт опустил голову и быстро провел рукой по глазам, не в силах больше говорить.
- Мне пора, - сказал он наконец и поднялся. Тэлия поймала его за рукав.
- Спасибо... - прошептала она.
Он признательно стиснул ей руку и вышел.
Прошло несколько месяцев, прежде чем Тэлия смогла заставить себя прикоснуться к Сударыне - но когда наконец смогла, то уже не забрасывала музицирования (хотя каждый раз, когда она играла, ее охватывала тоска по Джедусу).
Играя, она пыталась вспоминать Джедуса таким, каким увидела его в ту ночь в кресле возле ее постели - живым, бодрым, с арфой на коленях, заряженным арбалетом на полу под рукой и прислоненной рядом тростью со спрятанным внутри клинком, сменившей его старую палку.
Или недоверчивую и радостную улыбку, появившуюся на его лице, когда Тэлия попросила поиграть ей.
Или как он выглядел, когда говорил ей и Скифу, что они могут препоручить ему решение проблемы с Хулдой: снова сильным, снова уверенным в себе... нужным.
И его смех и веселье в тот день Середины Зимы, когда Керен учила ее кататься на коньках.
Иногда это даже помогало. Но только иногда.
Глава одиннадцатая
Ох, зараза! Опаздываю! - выругалась про себя Тэлия, наконец-то заметив, сколько времени на солнечных часах в саду под ее окном. Она быстро собрала раскиданные по письменному столу записи, сложила их стопкой, кое-как подравняла и выскочила за дверь.
За те три года, что Тэлия провела в Коллегии, она узнала несколько способов срезать путь до учебных комнат; благодаря этому и удлинившимся ногам ей удалось добежать до класса за несколько секунд до того, как в него вошли Герольд Ильза и декан. Тэлия провела рукой по непокорным вихрам, надеясь пригладить их так, чтобы по ее виду нельзя было догадаться о том, что она неслась сюда сломя голову.
За три года во внешности Тэлии произошли большие перемены. Исчез неуклюжий подросток, чьи руки и ноги казались слишком длинными для тела; хотя высокой ей не бывать никогда, она подросла, а тренировки Альбериха вылепили ей стройную, гибкую и подтянутую фигуру. Лицо Тэлии выражало уверенность в себе, но это была скорее видимость, за которой скрывалась застенчивость и неуверенность, которые Тэлия так и не смогла в себе изжить. Неопределенный темный цвет волос в конце концов обратился в рыжевато-каштановый. Волосы Тэлия носила до плеч; к ее немалому огорчению она втайне мечтала о прямых, черных как ночь волосах, как у Шерил - они продолжали упрямо виться. Глаза ее стали одного Цвета с волосами, и, хотя ее никто не назвал бы красавицей, улыбка ее - а улыбалась Тэлия теперь часто - она очаровывала всех. В Коллегии и среди тех Герольдов Круга, что знали ее, не было ни одного, кто не питал бы к ней самой глубокой привязанности. Старшие студенты позаботились о том, чтобы совершенно недвусмысленно дать понять Синим, что всякого, кто станет досаждать Тэлии, ждут крупные неприятности. Учителя стремились подхлестывать ее рвение, но вместе с тем всячески старались скоординировать усилия так, чтобы дать ей возможность справляться со своими многочисленными обязанностями.
Студенты помладше попросту обожали ее, поскольку у Тэлии всегда находилась минута, чтобы успокоить чей-то гнев, ободрить павшего духом или выслушать подростка, тоскующего по дому. Ее собственные ровесники образовали нечто вроде почетной гвардии во главе с Гриффоном и всегда были рядом, чтобы подменить ее на дежурстве, если возникал конфликт, требовавший ее вмешательства.
Тэлия платила за заботу искренней признательностью и любовью, благодаря которым помощь ей казалось привилегией.