Но чем ближе они ко дворцу подходили, тем мрачнее становился царевич, но надежда на то, что отец узнав о его несчастье, велит покарать дурного колдуна, грела ему душу.
"Ну, в самом деле, — думал Иван, — Неужели, отец заставит меня на этой лягушке жениться!? Да он только сплюнет да велит колдуна за бороду притащить за такие шутки! Да и как там у братьев моих? Что-то им принесли эти проклятые стрелы?"
В городе царило оживление. Народ по площадям да по кабакам собрался, и все что-то возбужденно обсуждали. Пели, пили и веселились. Хотел было Иван спросить у прохожих, что радостно приветствовали его с интересом поглядывая на его спутницу, да передумал и заворочалось в его сердце предчувствие недоброе.
Добрались они, наконец, до дворца. Там вокруг тоже много народа, и все ждут чего-то. Но царевич уже догадывался чего.
Оказалось, что старший брат его — царевич Василий — привел в невесты дочь боярскую Елену Премудрую. Слава о ее уме и красоте давно шла по всему царству, да поговаривали, что больно строга она. И Василий давненько на нее поглядывал, да все не решался даже разговор завести, даром что старший царевич! Но когда перстень привел его к ее двору, то вышла сама она к нему навстречу в праздничном уборе и улыбнулась так, что понял Василий — будет ему в жизни большое счастье.
Стрела же среднего брата — царевича Константина воткнулась в борт иноземной ладьи, что проходила мимо их берегов. А плыла на той ладье принцесса из соседнего королевства. Сначала всполошились на корабле, думали напасть на них решили, но принцесса распознала стрелу и велела к берегу причаливать. Там уж ждал ее царевич Константин и как только глянул он на ее красоту нездешнюю так сразу и влюбился без памяти, да и принцессе царевич понравился. А уж как царь Кондрат был рад, да как он ведуна нахваливал, за затею его со стрелами — давно он мечтал с тем королем иноземным породниться, чей дочерью была та принцесса, да споры их пограничные, наконец, миром сладить.
Узнав обо всем этом, наш Иван совсем голову повесил: неужель и впрямь у него судьба такая несчастливая и суждено ему на кикиморе жениться.
***
Царь Кондрат встречал царевичей, сидя на золоченом крыльце своего дворца, где для него было установлено массивное резное кресло, подбитое красной парчой. Оба старших сына его уже воротились с прекрасными невестами, осталось только младшего Ивана дождаться. И дождался. Шел Иван, мрачнее тучи, и вел за руку девушку, с ног до головы в зеленую ткань укутанную. Подивился Кондрат, такого наряда он отродясь не видывал. Лишь отчаянные мореплаватели, ходившие к далеким неведомым берегам и привозившие оттуда пряности да всякие товары диковинные, рассказывали, что принято там женщин своих вот так от чужих глаз прятать. Но откуда Иван-то такую всего за один день добыл?
— Вот и ты, наконец, младший сын мой! Ну, так что за чудесную невесту ты к нам привел? — спросил царь, вставая с кресла навстречу сыну.
Тут понял Иван, что даже имени у нее не узнал.
— Тут народу много, отец мой, а невеста моя, — и царевич не сдержал тяжелого вздоха, — застенчива очень. И история тут чудная совсем. Я прошу позволить мне наедине ее тебе представить и обо всем поведать.
Кондрат пожал плечами и ответил:
— Ладно! Коли так — идем во дворец.
Иван последовал за отцом, ведя за руку кикимору. Царь прошел в палату, где послов иноземных обычно принимал, и велел страже одних их оставить, а потом повернулся к сыну и его таинственной спутнице:
— Ну, рассказывай, что там у тебя приключилось! Что за секреты у тебя? И кого тебе послала судьба!
— Я лучше покажу, — мрачно проговорил царевич и глянул на кикимору. А та усмехнулась невесело и скинула с себя ткань.
— Ох! — только и вымолвил царь и присел на стул у длинного стола, за которым переговоры его советники с послами проводили.
— Вот кого мне колдун твой сосватал! — укоризненно буркнул царевич.
— Здравия тебе, царь Кондрат, — подала голос кикимора, — Меня Веленой зовут. А вот доказательство, что я ему судьбою в жены уготована, — и она положила перед Кондратом стрелу.
— И ты здравствуй! — царь уже восстановил самообладание, — Что ж, добро пожаловать в мой дворец, Велена! Покои твои уже готовы. Иди, отдохни, дорога, небось, долгая была.
— Спасибо за заботу, я и вправду устала, — откликнулась кикимора и снова накинула на себя свой зеленый покров.
Царь позвал слуг и велел проводить гостью в приготовленные ей комнаты, а потом снова вернулся к царевичу, который так и стоял на том же месте и мрачно разглядывал узор паркетной мозаики на полу.
— Да-а! Дела! — протянул Кондрат, — Как же так?! У других твоих братьев все лучше некуда! А тут… — и он растерянно развел руками.
— Только не говори, что ты заставишь меня на ней жениться! — Иван резко вскинул голову, в глазах застыло отчаянье. Он ожидал, что отец разгневается на колдуна, как только увидит кикимору, и уж никак не ожидал, что тот ее приветит, да еще и в покоях, предназначенных для его, Ивана, невесты разместит.
— Тут все не просто, сын, — молвил Кондрат, — мы ж с судьбой игру затеяли! Нужно придумать пристойный выход из положения. Сейчас я Еремея позову! Он человек мудрый, недаром я его в советники взял! — и он подошел к двери, распахнул ее и крикнул: — Эй! Позвать мне Еремея сюда!
Долго чесал затылок Еремей, выслушав царя с царевичем, но не зря он был советником назначен — наконец, пришла ему в голову идея:
— Вот что. Надо назначить невестам испытание. Чай не просто невесты — а царских сыновей, значит, пусть пройдут испытание! А будет оно таким, что девушкам это по силам будет, а вот кикиморе с ним ни за что не справиться! И тогда все честно с судьбой будет — не справилась, так недостойна, значит, женою царского отпрыска стать!
— Ну, ты голова, Еремеюшка! — обрадовался Кондрат и похлопал своего верного советника по плечу, — Вот это нам подходит! Вот это, действительно, будет по-честному!
— А какое испытание-то? — спросил царевич, все еще не веря, что горю его можно так просто помочь.
— Ммм, — Еремей на этот раз принялся терзать свою бороду, оставив затылок в покое, — А вот пусть сделают будущему царственному свекру подарок своими руками! Что кикимора своими лапами-то лягушачьими слепить сможет? Да и не учили ее, небось, ничему на своем болоте. А чтоб принцесса наша иноземная не слишком напрягалась — разрешим им по одному помощнику позвать — все равно кикиморе позвать некого. Дадим три дня — с завтрашнего начиная, да поставим условие — из дворца не выходить, но любые средства испрашивать — все доставим. А сляпает кикимора какую-нибудь гадость болотную — будет законный повод государю разгневаться и выгнать ее из дворца обратно в трясину.
— Вот молодец! Вот хитромудрый-то! — радовался Кондрат.
— Хорошо придумано, — улыбнулся, наконец, царевич.
На том и порешили. Об испытании невестам объявили народу, а кикиморе царевич сам пошел рассказывать. Дойдя до покоев, что для его невесты предназначены были, Иван вздохнул, собрался с духом и постучал.
— Входите, не заперто, — послышался из-за двери женский голос, такой обычный, даже красивый. И захотелось царевичу, чтобы в комнате за этой дверью оказалась сейчас обыкновенная девушка, пусть хоть даже и не красавица, только бы не нечисть эта болотная. Он закрыл глаза и дернул за ручку, но открыв их, обнаружил сидящую в кресле перед серебряным зеркалом все ту же кикимору. Она расчесывала волосы золотым гребнем. Кусок ткани, под которым она раньше пряталась, был повязан на ее серо-зеленом теле на манер платья.
— С чем пожаловал? — спросила кикимора, глядя на него необыкновенно синими глазами.
— Да вот…Царь испытание всем невестам назначил. Надо ему подарок своими руками сделать за три дня, начиная с завтра. Условие — из дворца не выходить, просить можно любые средства. И еще помощника одного позвать можно, — Иван почувствовал фальшь в собственном голосе.
— А, ну ясно, — кикимора понимающе кивнула и невесело усмехнулась, — Это все?
Иван кивнул, и она отвернулась к зеркалу. Он постоял, неловко ковыряя носком сапога паркет. Ему стало ее даже как-то жалко — через три дня ее с позором выпроводят на болото, а ведь не она заварила эту кашу со стрелами, да и он бы на ее месте не упустил выпавший шанс перебраться из трясины во дворец. Чем она виновата?
— Ну, как ты тут устроилась? — выдавил он из себя вежливый вопрос.
— Маленько получше, чем на болоте, — насмешливо ответила она.
— А по родным не скучаешь? — Иван попытался вновь напомнить, что болото ей все-таки дом и предстоящее выдворение, наверное, будет правильным. Каждый должен быть на своем месте.
— У меня нет никого, — коротко ответила она.
— Извини. Ну, по подругам тогда, — ляпнул он, чтобы заполнить неловкий момент.
— И подруг тоже нет.
— Ты что ж, одна кикимора на все болото? — удивился Иван.
— Не одна, — она вновь усмехнулась и обратила свой пронзительно синий взгляд на него, — Только не дружила я ни с кем.
— Почему? — Иван присел на краешек стула у стены.
— Потому что ко всем к ним водяной лешак приставал, а меня не трогал — вот и невзлюбили меня.