— Да, вот тебе и милое племя аборигенов, — хмыкнул Ворон.
Вдруг то, что изначально я приняла за кучу старого тряпья зашевелилось и испугано вздохнуло.
Ребенок.
Эти чудовища бросили его умирать. Я метнулась к нему, но бедное забитое существо испуганно прижалось к стене и зашипело, как маленький зверек.
— Айри, не трогай его! — приказал работодатель, но я лишь презрительно фыркнула и снова сосредоточилась на ребенке.
Драконихи, как существа потенциально бессмертные живут нескончаемо долго, но детей иметь могут лишь в очень небольшом количестве. Именно поэтому дети, свои или чужие, неважно, для них сокровище. Мать сложит голову за жизнь ребенка.
Помню, как в Центр привезли забитого, измученного мальчика. Учитель только посмотрел на него, сразу бросил Зимнему Дню: "Вызывай драконицу". И ребенок, который ни меня, ни Учителя и близко к себе не подпускал совершенно не испугался огромной драконихи…
Я села на корточки рядом с мальчиком, мягко улыбнулась, наклонила голову и запела. Ребенок испуганно смотрел на меня из старых вещей, потом поднял голову и заслушался, а вскоре и сам перелез ко мне на колени. Я выводила простую мелодию проводя руками над телом и подлечивая ссадины и ушибы. Я знала, что слышал этот забитый зверек в моей песне — он слышал колыбельную матери, смех братьев и сестер, шелест дождя и потрескивание огня. Песня текла, обволакивая, успокаивая, доверчиво тянулась и ласково баюкала…
— Айри? — красно-черный дракон был, казалось, совсем близко, но в то же время безгранично далеко.
— Пламенеющий Уголь! Но… как?
— Милая, давно пора бы прекратить такие вопросы! — рокочущий голос дракона наполнился колокольчиками смеха. — Как ты?
— Работаю. — Улыбнулась я. — Защищаю. Сражалась с армией нечисти, спасла народ, была на грани смерти… так по мелочи. — Я уже смеялась. Что бы я делала с армией нечисти без своих спутников? Как бы я спасла народ без его же помощи? Я просто текла по течению реки жизни и не сопротивлялась. — Как ты? Как центр? Как Учитель? Зимний День?..
— Тихо, тихо, милая. У нас все как обычно. Все работают и скучают по тебе.
— Я тоже скучаю…
— А у тебя есть время скучать? — озорно рассмеялся Пламенеющий Уголь и вскинул крылья в приветственном жесте, — тебе пора, Айри.
Я рванулась на звук голоса, но присутствие дракона растворялось, как летний туман. "Береги себя" услышала я отголосок и вернулась в пещеру.
Горло нещадно саднило, во рту чувствовался соленый привкус крови. От перенапряжения связок лопнули сосуды. Ребенок ласково гладил меня по руке. Ребята были там же, где стояли, лишь ошарашено смотрели на меня.
— Я и не знала, что ты умеешь петь. — Тихо сказала Ирбис.
— Это не песня, — вместо голоса удалось воспроизвести лишь тихое хрипение. — Это искореженная Песнь Драконов.
— Врешь! — выдохнул Ворон. — Драконы — злобные. Алчные и тупые создания. То что ты только что исполнила, дракон сделать не мог!
— Ворон, я не знаю кто ты и почему ты ненавидишь драконов. Мне это не интересно. Ты ничего о них не знаешь. Басни. Да легенды, сложенные твоим народом и изменявшиеся много тысяч лет не знания. Что ты можешь знать о величии драконов, об их уме, силе, знаниях? Ты же их даже в глаза не видел! Как ты можешь судить? А про вранье тебе лучше помолчать. Ты по этому делу сам мастер, работодатель! — последнее слово я выплюнула вместе с кровью.
— Ты что имеешь в виду? — Золотокожий завелся.
— Аккуратнее надо быть! У тебя на шее висит амулет перехода! — Шакал соглашающе усмехнулся. Он заметил тоже заметил. — Мы с Шакалом нужны на непредвиденный случай. Скормить какой-нибудь твари, с которой мы справиться не сможем. Что, на это нечего сказать?
— Я заплатил вам за нашу с Ирбис защиту. — Холодно ответил золотокожий.
— Конечно заплатил. Только деньги мертвым не нужны.
Мы с Вороном злобно смотрели друг на друга. Только легкое прикосновение привело меня в чувство. Ребенок испуганно трясся, но все равно жался ко мне, как к единственному спасению. Я снова склонилась над ним, тихо напевая через боль в горле. Страх ушел, оставив лишь легкое недоумение. Я добавила чуть магии в мелодию, убаюкивая. Через какое-то время мальчик заснул.
— Кто такие драконы? — тихо спросила Ирбис.
— Драконы? — я помолчала немного, думая. — А хнэт их знает. Прожив с ними столько лет я до сих пор не могу их понять. Они мудрые, древние, хитрые, загадочные независимые, магические. А с другой стороны, я ни разу не видела, как они этим пользовались! Они совершенно не похожи друг на друга даже внешностью. И меня всегда поражала Песнь Драконов. Это непохоже ни на что на свете. Песнь… когда поет один дракон, то не важно, где он находится, слышат все. Песнь может становиться видимой, лечить, может убить, помогает разговаривать на разных языках, обладает невероятной магической силой… У драконов есть традиция. Раз в год триста самых лучших певцов собираются вместе и поют. Это очень красиво… Триста мелодий сплетаются друг с другом в одну нить, тянущуюся в воздухе ко всем драконам.
Я помолчала немного, пытаясь описать неописуемое, а потом снова запела. Голос, писклявый и ломкий, начал вбирать полутона и неподвластные мне обертоны, медленно перерастая в Песнь…
Трава шла легкими волнами, показывая свою серебристую изнанку. Ветер шевелил платье и волосы. Далеко вверху, то исчезая, то приближаясь, летали драконы. По лицу бежали слезы от звуков доносимой ветром песни. Она слушала, слушала уже четвертый час, вбирая в себя неземную красоту.
Глаза заметили, как маленькая точка понеслась вниз с угрожающей скоростью. Красно-черный дракон опустился рядом с девчонкой.
— Не хочешь спеть со мной? — с лету спросил он.
— Ты что?! С ума сошел?! Ударился головкой при посадке?
— Да ладно тебе, ты же любишь петь. Да и праздник, как-никак.
— Вот именно! Праздник Песни! А я петь не умею! Тем более не хочу портить их песню.
— Давай я начну. — Не слушая ее робких протестов дракон сел поудобнее, обернул себя крыльями и, посмеиваясь над девочкой, начал петь. Девчонка, насупившись, молчала, но, не защитившись от магической силы задорной мелодии, начала тихо подпевать. И не заметила, как голос дракона подстроился под ее собственный, слабый, писклявый, выбивавшийся из всего величия Песни. Но незаметно голос девочки стал набирать золотые и серебряные тона, выводя свою, ни на что не похожую мелодию. И если вслушаться, можно было услышать и шелест трав, и обжигающее тепло дракона, и бесконечность впереди. И хороводы ночью при свете костра, и легкий ветер треплющий волосы, и гуденье ветра под крыльями. Песня драконов, летавших в вышине сбилась, замолкла на мгновение, а затем медленно, голос за голосом влилась в песню двух, столь непохожих существ.
Магия росла, концентрировалась в маленькой девочке, поющей песню драконов. А потом что-то внутри тихо тренькнуло и вокруг расплылись все новые и новые образы.
То был мой шестнадцатый день рождения. Следующие несколько дней не могла разговаривать, плача от дикой боли в кровоточащем горле. И даже самые простенькие заклинания вырывались из-под моего контроля с совершенно неожиданным эффектом.
А потом был Совет Драконов, собранный в мою честь. Первый и последний раз я видела, как эти существа спорили, пускали искры от негодования, заставляли меня петь и снова спорили. И в конце концов пришли к выводу, который поверг меня в радостный шок. Я стала драконом. Пусть неполноценным, маленьким, странным, но драконом. Ведь все, кто умеет Петь и кого Слышат другие драконы — дракон.
— Немного отвлеклась, — бросила я, сплевывая кровь. От магии, созданной мною, в ней плавали маленькие искорки, со временем затухая. Именно они отличали магическое существо от обыкновенного.
Образ, вызванный их прошлого, развеялся, перенося нас снова в пещеру. Трава под ногами превратилась в земляной пол, стены снова приобретали твердость. Иллюзию видели все, кто находился в пещере.
— Значит дракон? — Ворон отчужденно и как-то странно посмотрел на меня
— Для драконов — всегда, для людей и других существ — когда пою, для себя… Я предпочитаю быть драконом, а не человеком. Это намного легче. — Отчеканила я и отвернулась.
— Чем заниматься будем? — невинно спросил через какое-то время Шакал.
Естественно, чем заняться мы нашли, и нашли довольно быстро. До утра наша веселая компания играла в «камешки». Название пошло с легкой руки Ирбис. «Камешки» заключались в том, что мы строили пирамиду из камней, а потом с веселым улюлюканьем подбивали ее. Ребенок тихо спал, смотря навеянные мною сны.
Когда лучи утреннего солнца позолотили края нашего окошка-запасного выхода, Шакал разбивал очередную башенку.
— Ты ее за один удар не повалишь!
— Долго целишься!
— Да не мешайте!