Все затаили дыхание, и… ничего не произошло…
Воины подержали корзину в ручье ещё немного, пока вода не успокоилась, вытащили и поставили на камни. На дне корзины по-прежнему лежали волшебные предметы. Когда серебрянка стекла с них юркими тонкими струйками, обнаружилось, что они ничуть не изменились. Вода убежала в отверстия корзины, будто её никогда там и не было и, струясь по камням, влилась в общий поток. Вздох разочарования прозвучал как-то особенно жалобно…
— Ничего, — выдохнул Линк.
— Ничего, — эхом отозвались Светлый и Тёмный.
«Ничего», — грустно подумал я.
— Ничего, — растерянно прошептал Дагемир.
— Н-да, ничегошеньки, — поставил точку Созидатель.
— Ничего, — стенал Норд чуть позже, стоя на подставке в покоях дворца, где мы ждали повторного решения правителей Фегля. Линк бегал по комнате взад-вперёд, что-то бормоча себе под нос.
— Ничего, — смиренно вымолвил Норд. — Зато теперь я чувствую себя намного лучше. У меня прилив сил и бодрости. Я всё могу! Всё! Говори! Превращу тебя в кого угодно и надолго.
— Преврати себя в человека, — сердито бросил магистр и пояснил, обращаясь ко мне:
— Эффект серебрянки. — И выскочил за дверь.
— Вот этого я не могу, — сник Норд и замолчал.
Тогда, чтобы хоть как-то утешить его, я взял Зеркало и вышел на балкон. Там опёрся на перила и любовался вечерним городом, пока не стемнело. Сразу зажглись огни, и тени ночного Фегля чередовались с волнами серебряного света. А ледяные пики наполнились внутренним блеском и бледно мерцали во тьме. А где-то вдалеке, разделяя черноту долины на две половинки, сверкал поток серебрянки. Отсюда с высоты я мог видеть всё — от побережья до самых предгорий и подножий Ледяных гор.
Там внизу лежал готовящийся ко сну город, в котором кипела своя ночная жизнь. И где-то там внизу были мои друзья: Командор, Верения… Бедная малышка Верения. Она с такой надеждой смотрела нам вслед. Она так ждёт свою маму и думает, что мама вернётся к ней. Как я посмотрю ей в глаза? Что я им скажу? Бедный-бедный печальный Командор, придётся ему и дальше оставаться печальным. А ещё, где-то там — в доме градоправителя засыпает Астра. Или не спит, а, так же как и я, стоит на балконе и смотрит в ночь. Жаль, что небо закрыто тучами и ни луны, ни звёзд не видно. О чём она сейчас думает? Н-да, Гил тоже там… О чём она может думать?! Я вздохнул и направил Зеркало на город.
— Смотри.
— Ничего! — через минуту повеселел Норд. — Магистры что-нибудь сообразят. Не впервой им головы ломать.
— Да уж конечно! Недаром они здесь все прирождённые.
— Кто тебе это сказал?
— Олли.
— Кто такой Олли?
— Тот парнишка из КЧП. Он нас провожал… Ты что, забыл?
— А, тогда безусловно. Олли лучший знаток Фегля и его обитателей, — Норд усмехнулся. — Дилетанты! Каких только слухов, мифов и легенд не ходит о феглярийцах.
— Например?
— Да всяких разных! Всего и не упомнишь. Пожалуй, только не сочиняли ещё, что здесь живут люди о двух головах.
— Так здесь не все прирождённые?
— С какой стати? Много и потенциалов, и просто мастеров. Но созидатели все. У них даже главное и единственное учебное заведение называется — Высшая Школа Созидания. О!
— ВСШ, — повторил я. — Аббревиатура как аббревиатура, ничего особенного.
— А тебе чего надо?
— Да так… просто после КЧП, УМА, а тем паче КИСДа и ВАУ, ВШС — как-то обыденно звучит.
— А, ты об этом, — Норд хмыкнул. — Ты ещё не слышал, как сокращённо выглядит название Клуба Метких Стрелков. Я прикинул и пожал плечами:
— КМС… Ничего особенного.
— Я говорил о полном названии. А в Фегле не признают никаких сокращений. Здесь очень серьёзно относятся к образованию. Созидать учат с пелёнок. Ребёнок поступает в ВШС с пятилетнего возраста и учится лет до двадцати пяти. Ему предстоит пройти множество ступеней и уровней. А потом он переходит с отделения на отделение, пока не обнаружит наибольших склонностей. И в пятнадцать лет начинается специализация… Только, к чему тебе всё это знать?
— А может мне и туда придётся поступать? Согласно выработанной привычке. Нехорошо ломать традиции. Хотя, если с пяти лет, то я уже опоздал.
— Ну почему же? В Фегле есть и Школа Созидания для взрослых. Специально для иногородних. Вдруг кто-то из Страны Двенадцати надумает поступать. Туда принимают в любом возрасте, начиная с семнадцати лет. Так что, дерзай!
— Я подумаю.
Но подумать я не успел. В комнату вошёл Линкнот. Он доставил освещение, прикатив перед собой некое подобие торшера на колёсиках. А сам был мрачнее тучи.
— Заночуем тут, — хмуро ответил он на мой молчаливый вопрос. — Они вызовут нас завтра утром. А пока им нужно Зеркало, для исследования.
— Называй вещи своими именами, — сумрачно откликнулся Норд. — Так и говори — для опытов. Ну, я готов. Неси, пока не передумал…
Завтра неизбежно наступило. Ясное и солнечное завтра, без единого облачка в синем небе. Погожий день нас порадовал, а вот новости, которые он принёс, не очень. Вернее, совсем не обрадовали. Поскольку оказались тяжёлыми, как навалившаяся на грудь штанга и вязкими, как смола. Как и любая неопределённость.
— Решение откладывается на неопределённый срок, — бесстрастно объявил Солин, едва мы переступили порог тронного зала.
— Насколько неопределённый? — осторожно поинтересовался Линкнот.
— Настолько, насколько быстро нам удастся-таки разобраться, — почему-то раздражённо ответил Созидатель. — Возможно, недели на две, а вероятней всего — на полгода.
На полгода?!! Не-еет!! Разумеется, это кричал мой внутренний голос.
Дагемир выглядел смущённым, Светлый расстроенным, а Тёмный только усмехался под своим капюшоном. Я это чувствовал. Почему-то…
— Не расстраивайтесь, — спокойно сказал Тёмный магистр. — И не принимайте к сердцу растерянность правителей. Просто они привыкли, что любая задача им по плечу, а проблемы они решают легко и скоро, как в крик-транс играют. Да не тут-то было. Впервые они столкнулись с такой головоломкой.
Светлый и Созидатель нахмурились, а Дагемир недовольно засопел. Тёмный заметил это и поправился:
— Ну, почти впервые. Что вы как мальчишки, честное слово?! И гостей пугаете. Справимся! Что нам стоит. А вы пока ступайте, — обратился он к нам. — Оставьте у нас все волшебные предметы и эээ… друга своего тоже…
Он перехватил мой тоскливый взгляд в сторону лежащего в корзине Норда. Оттуда раздался горестный вздох.
— … Ступайте. Вам незачем здесь находиться. Поживёте пока в доме брата Дагемира. Он о вас позаботится, а мы позовём, когда придёт время.
«Бла-бла-бла, — перевёл я в уме. — То есть, когда или если мы решим вашу проблему, годика эдак через…, а к тому времени вы сами благополучно испаритесь, и проблема отпадёт сама собой…». Зря, может быть.
Так или иначе, мы отправились в город с эскортом воинов и поселились в доме градоправителя. Он был не таким шикарным как дворец четырёх владык, но очень удобным и комфортабельным. Каждому из нас выделили по комнате. И ещё там была Астрея…
Однако я рано радовался. Астрея всё время где-то пропадала, с Гилом, и в те короткие моменты, что мы виделись за ужином, почти не обращала на меня внимания. С каким удовольствием я бы задушил этого долговязого стрелка!
Верению и Командора я тоже редко видел. Они переселились в гостиницу и большую часть времени находились на корабле. Я мог бы пойти в порт, но старался и сам избегать Верению. По известным причинам.
Зато Динка и Ринка беспрестанно надоедали мне своей болтовнёй, и я спешил от них отделаться. Впрочем, это было нетрудно. Они тоже целыми днями где-то околачивались. Возвращались усталые, но довольные. Наверное, смотрели достопримечательности. Вопрос только — какие. С этими девчонками всего можно было ожидать.
Мы с Линком тоже дома не сидели, и каждый день ходили на экскурсии по легендарному городу, а иногда и выбирались в окрестности. Правда, вскоре я понял, что основными достопримечательностями для Линка были бары, кабаки и прочие питейные заведения. Его туда тянуло, как шершня на патоку. Туда он неизбежно заруливал и отнюдь не в качестве экскурсовода. Вскоре я догадался почему. В местных барах можно было напиваться до самых бровей, поскольку питейный магический закон страны Двенадцати в Фегле не действовал. Не вырастало свиных пятачков вместо носа, копыт вместо рук и ног, не появлялось рогов на голове и хвостов, пардон, на заднице. Вот Линк и отрывался.
— Самое любопытное, — открыл он мне страшный секрет, безнаказанно пьяно икая и тыча пальцем в потолок, — что феглянское вино, попадая за море, обладает тем же эффектом, что и наше пойло… ик… Это всё воздух… Воздух!
После таких излияний он обычно падал мордой на стойку в миску с мясным соусом или салатом, смотря что удавалось пододвинуть, чтобы он не ушибся. А я с чувством выполненного долга шёл гулять дальше.
А потом и вовсе перестал сопровождать магистра в его хмельных похождениях и чаще бродил по Феглю один. Кстати, Керик оказался весьма приятным человеком и мужиком что надо и часто составлял Линку компанию, вместо меня. Да и с ним Хранителю знаний было веселее, чем со мной. Мне ж интереснее было слоняться по городу. А в Фегле было на что посмотреть.
В круглых беседках по утрам и вечерам играли уличные музыканты. Цветы и музыка — вот с чем у меня ассоциировался этот город. Бесконечные ступени, множество лоточников предлагающих бакалейную, канцелярскую и прочую мелочь, напитки и газеты. В Фегле было много музеев самой разной тематики, парков, филармоний, обсерваторий, фонтанов, чайных и кондитерских салонов. Я даже попробовал местный эквивалент шоколада — товилат, что-то вроде плотного тёмного мармелада спрессованного с кусочками печенья, ореховой крошкой, залитого густой коричневой массой, в специальных бумажных формочках.
На четвёртый день я даже добрёл до озера. Один-одинёшенек. В надежде найти Астру. Как мне сказали, там часто прогуливались парочки, катаясь на лодках. Эту парочку я на озере не нашёл, зато познакомился с лодочником, и он рассказал мне о леддинах очень много интересного. Леддины меня чрезвычайно занимали после двух основных вопросов: Что со мной будет? И что мне с этим потом делать?
Однако, несмотря на красоту и насыщенность города, я скучал. Мне не хватало болтовни Норда и, как ни странно, превращений. А какой я «превращатель» без зеркала? Я даже не мог применить своё умение, чтобы остаться с Астрой вместо Гила. Превратился бы в этого стрелка, заперев незадачливого соперника в коморке под лестницей, предварительно обратив его в щётку, а сам наслаждался бы обществом девушки. Мечты, мечты…
И они были прерваны появлением Тёмного магистра. Утром восьмого дня, когда я мрачный сидел на высоком крыльце перед домом Керика и размышлял, в какую сторону на этот раз ускакали Астрея со стрелком. Будь он неладен!
Тёмный магистр спокойно шёл по улице, один, и вовсе не со стороны набережной. Он был как всегда закутан в свой тёмный балахон, а люди узнавали его, кланялись и расступались перед ним, а он кивал в ответ капюшоном, по прежнему не открывая лица. Ноги его в плетённых сапогах чинно переступали по опавшим листьям, гонимым по улице налетавшим изредка ветром. В Фегле ощущалось дыхание осени, хотя было ещё тепло, и только с ледяных гор по утрам тянуло холодком, и большинство деревьев стояли заросшими, поблёскивая глянцево-вечной зеленью. Лишь некоторые желтели, краснели и осыпались. Как сейчас могучие дубы перед домом градоначальника и брата князя.
— Здравствуй, Кеес, — мягко протянул Тёмный, а я запоздало вскочил.
— З-здравствуйте… Вы ко мне или…?
— Что за вопрос?! Я за тобой. И пусть тебя не удивляет моё появление, — он усмехнулся под капюшоном, и я снова почувствовал его усмешку. — Не думай о том, почему я пришёл с другой стороны. Дворец на полуострове — не моя резиденция. Моя скромная хижина находится на острове посреди озера. Созидатель обитает в городе, в своей школе на Вороньих холмах, он же её и возглавляет. А на полуострове живут только двое из нас — Солин и Дагемир. Мы же с Тильтилигом ходим туда на работу…
Вот что значит — знающий, не пришлось задавать вопрос. Но впредь надо быть осторожнее со своими мыслями.
— … Хм, что-то я разговорился. Если ты готов, я доставлю тебя к держателю измерений, как и было обещано.
— Во дворец?
— Нет. В дом держательницы Иридаи. Это далеко. Поэтому мы туда поедем.
— А почему…
— Почему я тебе сопровождаю?
— Ну да, — я смутился.
— Просто я направляюсь во дворец, и решил сделать небольшой крюк, чтобы подбросить тебя к Иридайе. Кроме того, мне нужно рассказать тебе о событиях минувших дней, но напрямую связанных с тобой.
Интересно? Какие такие прошлые события в этом мире могут быть связаны со мной? Всё больше странностей и неясностей…
От этих мыслей меня отвлёк характерный шум — многократное цоканье и громыхание, и в конце улицы, ведущей к морю показалась леддинская повозка, запряжённая знакомыми косматыми бычками.
— О, вот и они, — отреагировал Тёмный. — Я же говорил, что поедем.
Если сами по себе леддины меня уже не изумляли, то слова магистра вызвали некоторую растерянность. Тем временем повозка подъехала, и я увидел, что управляют ею два леддина, в общих чертах похожие на тех, что я видел на набережной. Ну там — голубоватыми косичками и хрустальными глазами… Но не они, другие.
Леддины неторопливо высадились из своей колесницы, — так мне захотелось назвать повозку, — и приветствовали магистра лёгкими поклонами, а в мою сторону даже и не взглянули. Вежливые, однако. Ну и ладно, не больно-то и надо. Тёмный кивнул в ответ капюшоном и пояснил:
— Хентарвернталь-тэн, даанат и Галлентарвернталь-сэт, раадат любезно согласились забросить нас в Предгорные сады по дороге в Мараасунд…
Хента — кто, Галле — кого, забросить — куда?
Но долго стоять с разинутым ртом мне не пришлось, магистр втащил меня в повозку, бесстрастные леддины уселись на козлах, и мы покатили вверх по улице.
— Они вчера вернулись из океана, — продолжал объяснять Тёмный. — Только леддинские корабли заходят в ледяные широты. Это их родная стихия. А наши моряки давно уж туда дорогу забыли. Льды, айсберги, ледяные острова, через них не пробиться… Ну, а капитан Галлентарвернталь-сэт, раадат — морской представитель леддинского короля должен заехать в Предгорные сады, завести дорогие подарки госпоже по воле младшего принца…
— Госпоже?
— Госпожа Иридая. Она же дочь Светлого магистра. Живёт в Предгорных садах. Это поместье Солина.
Мне показалась или один из леддинов неловко дёрнулся при имени дочери Светлого?
— Да-да-да, один из них младший принц, — шёпотом разрешил мои сомнения Тёмный. — Хентарвернталь-тэн, даанат. Добавки к имени означают статус и принадлежность. Но они с капитаном Галлентаром одного рода. Признаюсь, сокращать леддинские имена не принято и считается у них дурным тоном, но ты же никому не скажешь, — я подозревал, что он подмигнул мне под капюшоном.
— Как же их можно выговорить-то, если не сокращать, — пробормотал я.
— Как хочешь, так и выговаривай, — пожал закутанными плечами магистр. — А если неправильно назовёшь — рискуешь схлопотать по шапке. Так что лучше молчи или обращайся к ним просто — саар-дантан, что значит «сиятельный господин». Но я предпочитаю учить имена. Давнее предубеждение против господ-альбиледдов.
— А-а…, — разумеется, я ни фига не понял, но дал себе слово после разобраться.
Некоторое время мы ехали молча, и я глазел по сторонам. Между тем улицы и дома закончились, мы выехали из города и следовали по пустынной дороге, лежащей между двумя поросшими кустарником холмами. Мерно позвякивали колокольчики, вплетённые в холки диковинных ездовых бычков, поскрипывали колёса…
Вскоре мы таким манером докатили до пригорода с низенькими домами, шумными ребятишками на улочках, судачащими на скамейках старичками и старушками, и принаряженными девушками у калиток.
Миновав пригород и огороды, углубились в лес и, когда он закончился, дорога вывела нас на каменистый берег неглубокой речки, а на другом берегу резко надвинулись ледяные пики. Мы пересекли речку по каменному мосту и очутились в дивных садах ледяного предгорья.
В предгорьях сильнее чувствовалось приближение зимы — заметно похолодало, деревья топорщились голыми ветками, трава пожухла, камни запотели от туманов и растаявшего утреннего инея, но сады благоухая цвели, отцветая и плодонося своим последним осенним великолепием. Крупные плоды висели на вечнозелёных деревьях, а цветы провожали уходящую осень особенно пышными и хрупкими соцветиями.
Тёмный магистр отворил золочёную калитку, и мы с ним вошли в сад, а леддины остались ждать в повозке.
— Мы пришлём кого-нибудь за дарами, — уходя, пообещал им Магистр. — Вам помогут разгрузиться. И не беспокойтесь, мы вернёмся сами. Иридая даст нам лошадей, — пояснил он в ответ на мой непонимающий взгляд.
Ой ты мой.! Надеюсь, это будет повозка или карета, или, на худой конец, телега. А то ездить верхом-то я и не умею…
Следуя за Тёмным по ракушечно-песчаной дорожке, я озадаченно почёсывал в затылке, пока не оказался перед двухэтажным домом с верандой и террасой на втором этаже. Навстречу с крыльца к нам спустилась высокая молодая женщина с нежными чертами. Приветливо улыбнувшись и тряхнув волнистыми светлыми волосами, она проговорила:
— Я ждала вас…
— Доброе утро, Иридая.
— Доброе утро, — неуверенно повторил я.
— И вам доброе, — с улыбкой ответила госпожа держательница. И чуть помедлив добавила, кивнув в мою сторону:
— Ты позволишь, Олден?
Тёмный утвердительно колыхнул капюшоном.
Так вот как его зовут! У него, оказывается, имя есть. Если я ничего не перепутал и это не какой-нибудь титул.
— Ты ничего не перепутал, — заметил Тёмный. — Меня действительно так зовут.
— Не смущай парнишку, — рассмеялась Иридая и повела меня в глубь сада, туда, где росли особенно раскидистые деревья с зелёновато-жёлтыми круглыми плодами.
— Тамха, — объяснила она, показывая на ветки. — Созревают только зимой. Если останешься в Фегле до зимы, приходи полакомиться.
— Спасибо, — хрипло выдавил я из себя.
Такая перспектива меня пугала, по известным причинам. Хотя эта тамха наверное очень вкусная.
Вскоре деревья расступились, и мы оказались на лужайке поросшей шелковистой тёмно-зелёной травой, имеющей серебристый оттенок. Посреди поляны была вырыта ямка.
— Теперь то, ради чего мы пришли сюда, — сказала Иридая и вытащила из матерчатой сумочки на поясе маленькую палочку. Обыкновенный черенок! И бутылочку с серебристой жидкостью, похожей на воду серебрянки.
Она опустила черенок в ямку, подкопала отцепленной от пояса лопаткой, присыпала и полила из бутылочки. Ведь серебрянка же?
— Волшебный черенок и немного серебряной воды из ручья, — подтвердила Иридая. — Смотри! — и отступила на шаг.
Сначала проклюнулись зелёные ростки, затем превратились в стремительно растущие ветви и рванулись к небу, покрываясь свежими листочками. И вскоре перед нами высился раскидистый куст, рассыпчато вспыхивая душистыми белыми цветами. Я так и стоял на краю лужайки, не решаясь приблизиться, но даже отсюда чувствовал их пьянящий аромат.
— Вот что получается из черенка и экстракта серебрянки в руках опытного держателя измерений, — сказала Иридая. — Экстракт серебрянки — это серебряная вода, смешанная с чистым растительным удобрением. Можно и без удобрения, но эффект будет не столь быстрым.
Видя моё замешательство, она улыбнулась и поманила меня:
— Подойди поближе.
Я приблизился.
— Хочешь попасть в другое измерение.
Я кивнул.
— Д-да.
— Тогда всё что тебе надо — лечь и уснуть под этим кустом.
— Но я не хочу спать.
— Не беспокойся. Ты уснёшь. Цветы усыпят тебя своим благовонием.
И правда, меня вдруг потянуло в сон.
— Скоро очередь ягод. Ложись и спи…
Шелковистая травка обхватила меня мягкой пеленой, и это последнее, что я помнил засыпая…
Пробудился я резко и внезапно, будто очнулся от забытья, открыл глаза и вскочил. Я находился совершенно в другом месте, хотя рядом рос точно такой же в куст, что вырастила Иридая. Или тот же самый… Только теперь он был усеян не белыми цветами, а сочными оранжевыми ягодками. Впереди, насколько хватало глаз, раскинулась долина в покрывале из голубых колокольчиков, а вершины серых гор вдали были покрыты снегом. Небо надо мной, затянутое синими тучами, с трудом пропускало рассеянные лучи. Ветер налетал порывами, пригибая траву и цветы, а они выпрямлялись, как только он затихал…
— Нравится?
Я обернулся. Позади меня стояла Иридая, кутаясь в паутинистую шаль. И действительно, здесь было довольно прохладно, особенно после тёплого Фегля. Меня передёрнуло под новыми холодными порывами.
— Красиво. Но это не мой мир, — ответил я.
— Не твой, — согласилась Иридая. — Это мой мир. Я открыла его, соединив и удержав два измерения с помощью волшебного черенка. Он превратился в куст и укрепил эту связь, на время. В этом заключается сила каждого держателя измерений. Любой из нас выращивает свой куст, скрепляя наш общий мир всего с одним измерением. Лишь прирождённый Держатель способен вырастить из черенков разные кустарники. Впрочем, ему даже черенок для этого не нужен.
— Но я хочу вернуться домой, — упрямо возразил я.
— Поэтому тебе придётся найти того держателя, который вырастил куст, под которым ты нечаянно уснул.
Точно! Куст с синими ягодами. Это он! Я очутился в стране Двенадцати по его вине.
— А другие варианты есть?
— Возможно. Если ты встретишь прирождённого Держателя, и он вырастит для тебя точно такой же куст. Или ты найдёшь подобный не уничтоженный куст в нашем измерении. Обычно держатели носят с собой несколько черенков. Или вернуться к тому самому кусту, если сумеешь пробраться мимо серых псов и найти то самое место. Но ягоды давно осыпались. Лучше найти твоего держателя. Это вернее и безопаснее.
— Где же мне искать его?
Иридая загадочно улыбнулась и, сорвав с куста ягоду, протянула мне.
— Ты узнал от меня всё, что должен был узнать. Съешь это, мы возвращаемся.
Ну, раз уж так необходимо. Я поборол свои детские страхи и пожевал оранжевую ягодку. Иридая положила в рот другую.
— Закрой глаза.
Я зажмурился, она засмеялась.
— Можешь открывать.
Мы снова оказались в саду, на том же самом месте. Иридая отломила от куста веточку, он стремительно скукожился и рассыпался. Остался лишь черенок. Держательница вытащила его из земли и спрятала в мешочек.
Я услышал шорох и обернулся. На краю лужайки стоял один из тех леддинов, что привёз нас сюда. Я узнал его. Это был Хентар… верн…, ну, в общем, тот, что помоложе. Заметив, что я смотрю на него, он быстро развернулся и скрылся за деревьями. Иридая подошла ко мне и, глядя вслед леддину, задумчиво сказала:
— Я стала держателем измерений, чтобы найти мир, в котором мы могли бы стать независимыми и счастливыми.
Я сначала не сообразил, а потом до меня дошло.
— А почему бы вам просто не пожениться? — брякнул я, не подумав. Но Иридая нормально восприняла мой вопрос и ответила с грустным шелестящим вздохом:
— Нам нельзя. Мы не можем…
— Из-за его имени? — глупо ляпнул я и, почувствовав себя взорвавшейся банкой с красной краской, попытался объясниться. — Ну, в смысле, постоянно произносить такое длинное имя очень трудно. Надо ещё выучить и всё такое. Вдруг ты неправильно скажешь, и он расстроится…, — теперь, казалось, даже волосы запылали огнём. Как стыдно-то. Во я идиот! Но Иридая лишь рассмеялась.
— Дело не в этом. Хентарвернталь-тэн, даанат не обидчив, да и привыкла я к его имени. Но когда-то в этих краях именно из-за такого союза началась война и длилась столетия, опустошая наши земли. С тех пор и повелось. Человек из Фегля не может связать себя священными узами брака с леддином. Мы не вправе допустить повторения. Она помолчала, вздохнула и продолжила:
— Закон против нас. Однако мой отец хочет мне счастья, поэтому не возражал против моего обучения, хотя я начала учиться на держателя гораздо позже остальных. У меня обнаружились способности, и я преуспела не хуже юных студентов. Я сама вырастила своё будущее, но пока мы не можем уйти… Она машинально положила руку на живот.
— Пока не придёт срок, и наши близнецы появятся на свет. Отец боится отпускать меня в моём положении туда, где нет его именитых лекарей и целителей.
Теперь мои уши превратились в два пылающих вареника. Я чувствовал себя свидетелем какой-то семейной драмы и смущался всё больше и больше. Готов сам был стать черенком, чтобы зарыться в землю.
— А потом мы уйдём и будем счастливы в другом измерении, не нарушая закона и не мешая миру. С нами готовы пойти и наши друзья.
Она спохватилась и взяла меня за руку.
— Идём. Я отведу тебя к Олдену. Он хочет поговорить с тобой.
Мы вернулись к дому, где нас ждали Тёмный и собирающиеся уезжать леддины. Иридая подошла к ним и завела разговор, а магистр повёл меня в дом. Мы поднялись по ступенькам, прошли через веранду и сразу за дверью попали в полутёмный коридор с множеством арок. Справа открывалось помещение с очагом, где пылал огонь, но мы двинулись налево, и попали в комнатку, заполненную от пола до потолка стеллажами с книгами. Перед широким окном стояли два кресла с овальным столиком. Тёмный жестом пригласил меня садиться и опустился в одно из кресел. А потом сделал то, на что я никак не рассчитывал — откинул капюшон…
Я ожидал чего угодно. Мертвенно-бледного лица, измождёно-впалых щёк, тёмных кругов под ввалившимися глазами, бугристой лысины с рогами… Бррр… Я позорно вздрогнул. Издал губами облегчённое: «Фуф». Помотал головой и расслабился.
На меня смотрели ярко-голубые глаза на вполне загорелом и даже румяном лице с трёхдневной щетиной на подбородке. Поймав мой взгляд, он смущённо потёр подбородок.
— А, не успеваю побриться. Дела всё, дела. Сегодня здесь — завтра там.
Передо мной сидел обычный мужчина на вид средних лет, даже симпатичный, темноволосый, коротко подстриженный с седоватыми висками и ничего мистического в нём не ощущалось.
— А почему вы раньше не сняли капюшон? — вырвалось у меня.
Что-то я сегодня не в ладах с головой, а мой болтливый язык похоже объявил мне войну. М-да.
— Но я же — Тёмный магистр, — ответил он, усмехаясь. — Должен соответствовать. Народу нельзя показываться в другом виде. Иначе весь мой ореол загадочности насмарку. Они перестанут верить мне и моим «сверхъестественным» знаниям. Более того, я подорву авторитет остальных правителей. У каждого из нас своя роль. А тебе я могу показаться и так. Больше здесь никого нет.
— Вы собирались что-то мне рассказать?
— Да. Иридая поведала тебе и показала всё, что могла со своей стороны. Сейчас моя очередь. Садись поудобней и слушай…
«Давным-давно, впрочем, не так уж и давно, в далёком западном королевстве жил был один принц. В то время в Шуршащих лесах повадились безобразничать браконьеры и местный граф — хозяин лесов с ними не справлялся. Браконьеры убивали оленей. Тогда граф попросил помощи у принца — друга и соседа. Тот согласился ему помочь и вышел на охоту. В те времена в лесах обитало много рарринарри, и тогда ещё они не прятались. Но браконьеры их не щадили, поэтому рарри постепенно уходили вглубь леса, скрываясь в чащобах и оврагах. И вот однажды, во время такого бегства, одна из них — прекрасная царевна Вель-Адалинали была ранена браконьерской стрелой, в суматохе упала в охотничью яму и лишилась чувств. Там и нашёл её наш принц, идущий по следам браконьеров. Он принёс девушку домой и его лекари вылечили её. Но это ещё не всё.
Когда девушка-рарри пришла в себя, они с принцем полюбили друг друга без памяти, ведь оба были молоды и красивы, и стали жить вместе. Так продолжалось год, она оправилась от ран, но осталась во дворце, а ещё через год у них родился сын. Красивый мальчик, похожий на короля, но унаследовавший полностью волшебную природу рарринарри. Ему передались все способности матери.
Так малышу исполнился год и всё бы хорошо, но Адалинали затосковала. Она, как и все рарринарри, не могла долго жить вдали от лесов и своих сородичей. Она попросила короля отпустить ее. Принц долго сомневался, но, видя, как угасает его любимая, скрепя сердцем согласился. Они договорились, что сын останется у него, и они будут часто видеться в лесу.
Однако дела любовные часто нарушаются делами королевскими. Король-отец внезапно умер, и принц стал новым королём. Он должен был править страной, а для этого ему необходимы были наследник и королева. Сановники и народ требовали стабильности, и король вынужден был им подчиниться, ради укрепления государства.
По законам того времени он не мог жениться на рарринарри. К тому же, много принцесс скучало в соседних королевствах, ожидая предложения руки и сердца от короля богатой и могущественной страны. Он в отчаянье пришёл к своей возлюбленной.
«Я всё понимаю, — ответила она. И не буду мешать. Женись. Заводи детей. Только…». И она взяла с него слово, что когда у королевы родится ребёнок, то король отошлёт их сына в леса, чтобы тот стал будущим преемником царства рарринарри. Он пообещал ей. Потом выбрал себе невесту и женился.
Новая королева оказалась хорошей доброй женщиной и полюбила своего пасынка всем сердцем. А спустя год у них с королём родилась дочь. Однако король не сдержал слова данного царевне Адалинали. Он полюбил красавицу жену, радовался, глядя на свою дружную семью, и почти забыл прошлую любовь. Но она не забыла его и, тоскуя, приходила к стенам замка, надеясь увидеть короля и своего сына, которого король объявил наследником.
Прячась в деревьях, она видела, как он выезжает на охоту со своей королевой и свитой. Однажды, совсем отчаявшись, она попыталась выкрасть сына, и за это король прогнал её и всех рарринарри из своей части леса, запретив им возвращаться обратно и приближаться к замку. Даже «написателя» нанял для этого.
Так мальчик остался у него и с самого раннего детства проявлял яркие способности прирождённого, как и все рарринарри. Но по виду и сути он был человеком. Король с королевой растили детей и были счастливы до поры до времени. А потом гибельные несчастья обрушились на них. Сначала заболела королева. Страшно и неизлечимо. Никто из лучших королевских врачевателей и алхимиков не смог определить, что это за болезнь и как лечить её. А заморские лекари из Фегля так и не успели добраться до несчастной королевы. Она проболела месяц и умерла в жутких страданиях. Они прибыли как раз через день после её смерти. В народе поговаривали, что порчу навели оскорблённые рарринарри, но король сурово пресекал подобные толки.
Он поседел от горя. Не ел, не спал… Только любовь к детям помогла ему оправиться. А дети подрастали и радовали короля. Как-то через его владения проезжал давний друг — прирождённый Держатель, один из двенадцати и остановился в замке. Он прожил у них неделю и, наблюдая за наследным принцем, обнаружил у него дар…».
— Но это невозможно! — вырвалось у меня.
— Кто тебе сказал?
— Норд… Он говорил, что у прирождённых не может быть силы потенциалов.
— Много он понимает твой Норд. Понимал бы, не вляпался так. Хотя, в чём-то он прав. Смотря у какого прирождённого. Всё зависит от природы волшебства. У серого герцога или лесной колдуньи — исключено, а у сына короля, наполовину рарринарри этот дар вполне мог проявиться и даже усилиться. Ведь рарринарри — не совсем прирождённые. Они волшебны по природе, а не по рождению. Их сила неотделима от магии леса. Они духи. Разве Норд не упоминал?
— Упоминал.
— Надо было слушать внимательнее. Продолжу…
«Держатель измерений принялся уговаривать короля отдать ему сына в обучение. Будущему королю подобное умение могло пригодиться не менее чар рарринарри. Король согласился и пообещал отправить к Держателю мальчика, едва тот достигнет нужного возраста. Они ударили по рукам, и Держатель уехал на свою сторону Чёрных гор. А вскоре с шестерыми прирождёнными из двенадцати случилось то, что ты уже знаешь.
Тем временем вокруг королевства начались беспорядки. Королю стали угрожать вторжением. Ближайшие соседи ополчились на него. Другие короли пытались под разными предлогами оттяпать у него лучшие земли и засылали своих гонцов с требованиями. Короля притесняли и подводили войска к его границам. Даже рарринарри не могли помочь ему, ведь король сам прогнал их. Опасаясь, что царь заберёт у него сына, он сам разорвал дружеские узы. Поддерживал его лишь владыка Оленьего графства, да стрелки из Истик-вуда. Вскоре короли устроили заговор, объявили войну и свергли несчастного государя, присоединив земли бывшего королевства к своим. С тех пор след короля теряется…».
— А короля звали Тёрн! — осенила меня внезапная догадка.
— Вижу, ты времени не терял и немного знаком с местной историей. Да, короля звали Тёрн. И возвращаясь немного назад, замечу, что когда начались все эти беспорядки, король поразмыслил, связался с держателем измерений и отослал своего сына к нему гораздо раньше, чем следовало. Он хотел уберечь наследника от назревающей войны, поскольку был человеком дальновидным… Но, увы, не настолько, чтобы спастись самому. Мальчик уехал и на долгие годы стал учеником Держателя по Ту Сторону гор, в довольно безопасном месте, подальше от злоумышленников и заговорщиков. Никто, кроме Тёрна, не знал, где он.
— А что случилось с дочерью короля?
— После свержения Тёрна её спрятали друзья короля. Но это не важно. Теперь снова забежим вперёд. К сыну. Мальчик подрос, выучился и узнал о страшном несчастье постигшем его семью. Несмотря на запреты учителя, он сбежал, перебрался через горы, расспросил людей и двинулся прямиком в Древние леса.
— А зачем туда?
— Если ты читал историю войны, то наверняка знаешь, что согласно слухам, короля Тёрна последний раз видели там. Сын хотел разыскать отца. А кроме того, там находится Серое герцогство, а серый герцог — младший брат Тёрна и дядя принца. Ещё у них была сестра — особа довольно взбалмошная и недалёкая, — но её уже давно не видели и не знали, где она. Итак, принц отправился к серому герцогу.
— Но ведь…
— Знаю-знаю, но мальчик не ведал о вероломстве брата короля. Он собирался найти у него поддержку и с его помощью разыскать отца. Однако, прибыв в замок, вскоре осознал, какую глупость совершил, разгадав чёрные мысли и намерения герцога, ведь он был наполовину рарринарри. И парень снова сбежал тёмной ночью, надеясь добраться до западных лесов и найти защиту у бывших друзей и соратников отца. Герцог обнаружил это и отправил за ним погоню. Юный принц оказался во враждебном лесу совсем один. Враги окружили его. Слуги герцога, хозяева лесов, их свирепые псы…
О нет! Я вспомнил лютую погоню, и меня заново пробрала дрожь. Как я сочувствовал этому парню, ведь когда-то и сам находился в подобной ситуации.
— … Кольцо сужалось, и сын короля сделал то, что сделал бы каждый держатель в его положении. Он посадил черенок и вырастил куст, чтобы уйти от погони в другое измерение. Куст с синими ягодами…
Я онемел и сидел, ни жив, ни мёртв, затаив дыхание. Сейчас решалась моя участь.
— Но, увы, он не успел этим воспользоваться, его схватили и доставили к герцогу. А там хозяева лесов наложили на него заклятие, более сильное, чем чары рарринарри. Волшебная сила чудесного народа не помогла мальчику. Заклятие лишило его памяти и свободы. Что герцог сделал с ним потом, — даже мне не дано узнать. Пока. Слишком много накручено колдовства и заклинаний… Я понемногу пришёл в себя, глубоко задышал и раздельно проговорил:
— Значит. Он вырастил куст, который соединил наши измерения. Я под ним случайно заснул. И очутился в Древнем лесу… Зашибись!
С ума сойти можно! Вот теперь я действительно понял, что влип. И ещё как!
— Так всё и было.
— А ведь я мог вернуться сразу, если бы знал, если бы не попёрся в этот дурацкий замок и подождал до утра. Но я же всё равно не знал, что нужно съесть ягодку.
— Ты не знал.
— И не съел бы даже под страхом смерти…
Я застонал, обхватив голову руками.
— Но как вы догадались, что так всё и было?
— Не догадался, а узнал. Ты забываешь, кто я. Я осмыслил всё через тебя и сопоставил известные мне факты. А совместная магия правителей позволила сделать правильные выводы.
— Значит, теперь мне осталось разыскать этого зачарованного принца, напомнить ему, что он — держатель измерений, и дело в шляпе. Короче, самое лёгкое, — я отпустил взъерошенную макушку и саркастически усмехнулся. — Что мне делать?
— Жить дальше, — усмехнулся в ответ магистр. — И помочь волшебникам снять заклятие. Выполняй то, что само подворачивается, станется, и себе поможешь. Поскольку все вы связаны.
— Вы это знаете наверняка?
— Нельзя ничего знать наверняка. Утешил! Он поднялся с кресла.
— Вот так. Теперь ты знаешь всё что нужно, чтобы действовать.
А вот я так не думал. И моя головная боль только усилилась от новых неясностей, страхов и сомнений. Что будет, я не представлял. И не хотел представлять.
— Нам пора, — заявил магистр. — Лошади у крыльца.
И я поплёлся за ним, сгибаясь под грузом тяжких раздумий. Мне не стало легче оттого, что я узнал о своём попадании сюда. Это только всё усложнило. До сего момента я надеялся, что раз перенёсся в это измерение каким-то чудесным образом, следовательно, могу таким же образом вернуться и обратно. Вдруг, бах! И всё, я дома. Я надеялся, в глубине души, а теперь не мог даже надеяться на чудо. Теперь придётся всё делать самому и как можно скорее. В противном случае… Лошади действительно стояли у крыльца. Серебристо-серые исполины.
— Феглярийская порода, — с гордостью сказал магистр.
Он снова надел капюшон, и голос его прозвучал глухо, а таких огромных коней я никогда раньше не видел, даже на картинке. И скакуны страны Двенадцати на их фоне выглядели бы осликами.
А когда я взгромоздился на одного из жеребцов, — не без помощи магистра, конечно, — то в полной мере осознал свою ничтожность.
Вы когда-нибудь чувствовали себя коровой на заборе? А вот я почувствовал. Совершенно реально, а не фигурально. Хотя, в принципе не мог быть коровой, разве что бычком.
Весь обратный путь стал для меня настоящим испытанием, несмотря на то, что мы ехали шагом по ровной дороге в «совершенно безопасном», по словам магистра, седле. Всю дорогу мы не разговаривали, я боялся сказать лишнее слово, чтобы не всколыхнуть воздух и не упасть. И когда подъехали к дому Керика, я вздохнул с облегчением и сполз с коня, радуясь, что поблизости нет никого из знакомых, например, Астреи.
— До завтра, — бросил на ходу Тёмный, подхватывая мою лошадь под уздцы.
— А, — не понял я, думая, что ослышался.
— До завтра, — повторил магистр. — Ступай, разыщи Линкнота и… пожалуй, Командора. А завтра…
… А назавтра… мы втроём, нет, вчетвером: Линк, Командор, я и Верения спешили на встречу с правителями Фегля. Вначале нас действительно было трое, но Верена увязалась за нами, догнав нас в конце улицы, ведущей наверх. Оказалось, что она подслушала наш разговор, притаившись в гардеробной у Керика. Опыт, как-никак.
Мы почему-то не отослали Верению обратно. То ли её пожалели, то ли — свои уши.
На этот раз мы шествовали без эскорта, с единственным провожатым. Им был посланец Созидателя, одетый в форму свободного художника: малиновый берет с ярким пером несуществующей птицы, остроносые туфли с круглыми пряжками, короткий бархатный плащ, кафтан с кружевными манжетами и плиссированным воротничком; а подмышкой — планшет. Весь его вид выражал крайнюю степень творческой отрешённости, и всю дорогу он витал в облаках. И ненадолго спустился с них, коротко объяснив нам, что правители ждут нас в Школе Созидателей на Вороновых холмах. Предложил следовать за ним и вновь вознёсся в заоблачные выси.
Шли мы довольно долго. Было ветрено, пасмурно, с утра похолодало. А холодало с каждым новым днём, словно зима посылала нам предупреждение за предупреждением. И просыпаясь очередным холодным утром, я всё больше тревожился и замыкался в себе.
Запахнув полы куртки, я шагал за Линком и Командором, а за мной плелась грустная Верения. Никто из нас не знал, чего ожидать от предстоящей встречи. Лично я — уже ни во что не верил.
Воздух незаметно набряк, запахло дождём и где-то вдалеке громыхнуло. Живя эту неделю в Фегле, я узнал, что и в конце осени тоже бывают грозы.
Наконец, поднявшись и спустившись, и снова поднявшись — мы подошли к пяти знаменитым холмам, на которых возвышались пять непохожих зданий, соединённых между собой и окружённых густым лесопарком. И прежде чем попасть на Вороньи холмы, нам пришлось ещё раз спуститься по крутой деревянной лестнице, держась, на всякий случай, за гладкие истёртые перила.
— Это — короткий путь, — сообщил провожатый, как бы между прочим, и вновь затерялся мыслями в небе.
Вскоре мы шагали по утоптанной тропинке среди высоких колоннообразных деревьев, а в воздухе над нами повисло воронье карканье. В лесопарке обитали целые стаи ворон. Десятки чёрных птиц кружили среди ветвистых крон, перелетая с ветки на ветку. Так вот откуда название!
— Вороны…
— Вороны, а не вороны, — солидно поправил меня провожатый. — Это у вас там вороны, а у нас здесь — вороны.
— А куда ворон дели? Холмы-то вороньи, — усмехнулся я.
— Не Вороньи, а Вороновы, — терпеливо заметил провожатый.
— А я слышал, — Вороньи, — из вредности упорствовал я.
— Мало ли как разным несведущим пришельцам придёт в голову их называть, — с нотками раздражения в голосе спесиво возразил провожатый.
Вероятно, я его таки достал, тем, что постоянно спускал с небес на землю, не давая сосредоточиться на своих мечтах. Я не стал больше ему надоедать, а лишь усмехнулся украдкой, с трудом преодолев искушение заявить, что в первый раз услышал название «Вороньи холмы» из уст самого Тёмного магистра.
— Оставь, — шепнул Линк. — Эти созидатели все немного того…
«КАРР!» Линк вздрогнул от неожиданности, а я огляделся. Ну и ну… Деревья вокруг стали похожи на буки, грабы и… вязы. Точно! Вязы! Это действительно они.
Я обрадовался, словно старых знакомых увидел. К тому же в лесопарке не чувствовалось ветра и было гораздо теплее. Листья падали с веток прямо на глазах. Мягко отрывались и плавно опускались нам под ноги. А под ногами уже шуршали опавшие листья. Едва мы зашли подальше в грабово-буковую рощу — листопад усилился. Будто деревья при нашем появлении заговорили на языке листопада.
«Кырр-карр!».
Линк поёжился и накинул на голову капюшон. На толстых нижних ветках расселись иссиня-чёрные птицы с глянцевыми клювами. Я отметил, что они были вдвое крупнее тех ворон, которых я видел в Некедемерии и вовсе не казались зловещими, а только очень царственными. Они косились на людей, сбоку, моргая блестящим глазом, а потом, презрительно каркнув, отворачивались, выставив хвост. И всё время, что мы шли, они перекликались между собой по-вороньи… Нас обсуждали что ли? Представляю, чего они там наговорили.
— Это мудрые вороны, — сказал провожатый. — Понимают человеческую речь, а Хранители знаний умеют с ними разговаривать…
Мы дружно уставились на Линка. Он сразу отвернулся и сделал вид, что разглядывает верхушки деревьев. Не сговариваясь, мы остановились перед ним. Тогда Линк обошёл нас, подобрал ветку и, расшвыривая листья, и насвистывая, отправился вслед за провожатым. А мы продолжали стоять. Он почувствовал и обернулся.
— Ну и?! Чего застыли? Деревьев здесь и без вас хватает.
— Чего?.. Не буду я ни с какими воронами разговаривать.
— Воронами! — прозвучал возмущённый голос — это провожатый вернулся, недоумевая, почему мы не идём дальше. — Давайте скорей, нас ждут. Мы снова двинулись вперёд.
— Почему, Линк? — поинтересовался я.
— И не надейся!
— А всё-таки?
— Терпеть их не могу! Снобы пернатые! Слишком важничают и отказывают говорить по человечески, считая это ниже своего достоинства, а человеческую речь — грубой. Так что, вы их всё равно не поймёте.
— Переведёшь.
— Ни за что! Отвяжись!
— А я однажды слышал разговор ворона и Хранителя, — задумчиво высказался Командор. — И ворон говорил по-человечьи.
— Ну да, — усмехнулся магистр. — Иногда они словно передразнивая людей выкаркивают слова, в которых есть звук «р».
— Вот видишь, можно и без перевода понять.
— Ага, последняя ворона, с которой я общался, во всеуслышание обозвала меня «ворром»… «ворришкой».
Верения хихикнула, Линк нахмурился, а я покашлял, чтобы скрыть смешок.
— Да уж, ничего от этих воронов не укроется, — пряча улыбку, заметил Командор.
— Ну-у, сейчас ты можешь говорить с ними без опаски, — коварно ввернул я.
— С чего вдруг?
— Ты же возвратил украденное и ничего другого не спёр. Это раз…
— А два?
Я ждал этого вопроса.
— Мы всё равно ничего не поймём, даже если тебя снова обругают. В словах пьяница, выпивоха, кутила и алкоголик нет звука р.
«Ка-крра, пр-ропойца!» — презрительно крикнул ворон и улетел.
— Ты! — Линк со злостью швырнул ему вслед ветку. — Головёшка с кр-рыльями!
Мы с Командором и Веренией покатывались со смеху, а провожатый витал в облаках.
— Хватит ржать!
Я заработал уничтожающий взгляд магистра, и мы всю оставшуюся дорогу молчали. Вскоре тропа стала подниматься на холм, а деревья стали тоньше и выше. Петляющая между ними дорожка резко вильнула, скакнула и упёрлась в лестницу, сложенную из плоских закругленных камней.
Поднявшись по ней, мы оказались на каменной площадке с фонтанчиком посередине, перед вычурным особняком. Площадку окаймляли клумбы и кустарники. Остальные здания располагались чуть выше и дальше, но даже издалека казались гораздо массивнее особняка. Одно полностью состояло из сигарообразных башен различной высоты, другое — напоминало скопление разноцветных сфер, третье… Глаза разбегались от такого многообразия.
— Главный корпус, — пояснил провожатый. — Здесь и живёт Созидатель. И обратите внимание, — он обвёл рукой двор, — мы всё смастерили сами.
Только сейчас я заметил, что вокруг не просто клумбы. Цветы и даже кустарники были посажены в больших деревянных кадках, сделанных в форме фигур зверей и здешних мифических существ. Вон того лежачего дракона я сразу опознал, а другого чудика с большими ушами некоторое время разглядывал, прежде чем из глубины повзрослевших извилин вынырнула мысль о Чебурашке. Аккурат из брюха этого создания торчали пушистые сиреневые венчики на длинных стебельках. Тонкие стебельки покачивались и сиротливо жались друг к дружке…
Н-да, наверное это воздух созидания так на меня так влияет, что я становлюсь сентиментальным…
— Кеес! Не стой столбом. Пошли!
И как это я умудрился отстать? Вся честная компания уже собралась перед крыльцом. Ждали только меня, намереваясь войти. Но едва я приблизился, как со стороны кустов раздались царапанье и шарканье, а затем по воздуху разнёсся характерный запах рептилии. Линк поморщился.
— Фу…
Через двор к нам ползла здоровенная черепаха. И довольно резво ползла, вытянув шею.
— Это наша Эми, — с умилением сообщил провожатый. — У кого-нибудь есть хлеб? Белый. Она его так любит, особенно с молоком.
Все покачали головами.
К тому времени я уже знал, что черепах всевозможных видов и размеров в Фегле держат в качестве домашних животных. Впрочем, некоторые предпочитают заводить карликовых пантер. Настоящие большие пантеры обитают в пригородах. Их ловят и приручают, чтобы они охраняли усадьбы, хозяйства и поместья. А вот собак в Фегле не было, совсем, не то, что в Королевском городе.
Черепаха подползла к нам, шумно понюхала и разинула пасть. Верения тихонько взвизгнула. Животное оказалось ей по пояс. Провожатый похлопал питомицу по клюву.
— Эми, Эми, извини, сегодня нет ничего, — он выразительно провёл ладонями по карманам. — Завтра принесу.
Черепаха зашипела и втянула голову в панцирь.
— Обиделась, — вздохнул провожатый.
— Милашка, — проговорила Верения, поглаживая Эми по панцирю, и красноречиво взглянула на отца. — Папа?
Однако Командор не растерялся и печально ответил:
— Вспомнил я тут одну историю, о черепахах. Когда-то в нашем доме на островах жила одна черепаха. Поменьше этой. Примерно с блюдце размером. Помнишь? Тебе тогда лет восемь было. Я нашёл её на побережье в Фегле и привёз домой. Но, то ли за ней плохо ухаживали, то ли не климат ей был, черепаха прожила у нас меньше года, заболела и…
Верения отдёрнула руку от панциря и, бросив на отца осуждающий взгляд, поднялась по лестнице. И больше она с Командором о черепахах не заговаривала.
Провожатый распахнул дверь. Дохнуло теплом и ещё чем-то ароматным. Просторный затемнённый холл освещался лишь белыми шарами, укреплёнными на перилах широкой лестницы, расположенной напротив входа. В груди что-то ёкнуло в ответ на смутные воспоминания о доме… Холл пустовал. «А, понятно, сегодня феглярский выходной», — припомнил я.
Провожатый отвёл нас на третий этаж по этой самой лестнице, которая занимала половину холла, и снова распахнул перед нами дверь в конце полутёмного коридора. Я первым шагнул навстречу уютным отсветам камина, вспыхивающим в глубине комнаты… Шагнул и отпрянул, едва не сбив с ног Командора. Прямо на меня скалилась огромная пасть полная острых зубов. Шедшая следом за Командором Верения пронзительно завизжала и спряталась за отца. А я словно загипнотизированный уставился в свирепые круглые глаза невероятно крупного белого медведя, залёгшего на полу. Только потом я сообразил, что он как-то неестественно распластался перед камином на всю длину небольшого зала, растянув все четыре лапы…
— Уф, — выдохнул Линк. — Ну и шуточки!
А Солин с улыбкой шёл к нам навстречу, утопая босыми ногами в белоснежном мехе. Тильтилиг сидел перед камином в кресле с высокой прямой спинкой, к нам спиной, поэтому мы его поначалу даже не заметили. Однако когда Верения завопила, он высунулся, перевесившись через подлокотник, и наградил нас ядовитой усмешкой. А Линк нехорошо сощурился в ответ.
— Приветствую вас, друзья! — радостно провозгласил Солин. — Проходите. Да проходите же! Это всего лишь шкура, и она вас не укусит.
Последние слова явно адресовались Верении, которая всё ещё с опаской выглядывала из-за спины Командора. Заверения Светлого убедили её, она перестала прятаться и прошествовала к камину, спросив по пути:
— А разве бывают такие большие медведи?
— Ещё и не такие бывают, — ухмыльнулся Линк. — Но все они чёрного цвета.
Солин улыбнулся:
— Этот медведь никогда не бегал по лесам и горам. Он — искусственный.
— Шкура неубитого медведя, — хохотнул Линк. — Забавно.
— А белые тоже существуют, — продолжал Солин. — Только в окрестностях Фегля они не водятся.
— Как и любые другие. Но здесь полно и другого зверья, — добавил Линк, подмигнув мне, и нарочито почтительно поклонился Тильтилигу:
— Приветы вам, ваше Созидательство.
Созидатель, верный своей манере, неприветливо поздоровался в ответ.
Затем все расселись, перед камином с витой решёткой, на низеньких скамеечках и пуфиках. Один лишь Светлый остался стоять. Огонь потрескивал смолистыми поленьями… Так вот что это был за аромат, витавший вокруг!
Здешняя горящая смола пахла дымящимися розовыми лепестками. Точно такие же ароматические курения жгли в феглярийских лавках сувениров. У меня даже слегка закружилась голова.
— Ничего, что со мной дочь? — спросил Командор.
— Всё нормально, — ответил Солин. — Девочка она смышлёная и может нам помочь.
Если честно, я и не представлял, чем может помочь Верения. Что она умеет кроме написания?
— И как тут тебе, Линк? — неожиданно поинтересовался Светлый магистр. — Многое изменилось с тех пор?
— Не очень, — Линк пожал плечами.
— Не скажи, — возразил Созидатель. — Мы сделали ремонт, провели реконструкцию остальных зданий и построили ещё два филиала в разных концах города.
— Но я же не был в филиалах и в других зданиях, — невозмутимо ответил Линк. — И вряд ли меня туда пригласят.
— Смотря по обстоятельствам. А мы предполагаем построить…
Я же тем временем осматривался, хотя мои беспрерывно журчащие мысли были далеки от разглядывания интерьеров. Взгляд успел выхватить зашторенные окна, высокие канделябры на подставках, картины на стенах, изящные стулья в простенках. В комнате не было никакой мебели, кроме пары кресел, стульев и пуфиков со скамеечками.
— … и ещё не всё…, — продолжал разоряться Созидатель. А Линк состроив серьёзную мину, кивал и поддакивал.
— Полагаю, пора поговорить о деле, — прервал их Солин. Он дождался всеобщей тишины и внимания, и начал без обиняков:
— Итак, мы сопоставили факты и события, подвели под них магическую основу, подумали над полученными результатами и разгадали секрет заклятия Завирессара…
Я задержал дыхание, Командор замер, Верения ойкнула, а Линк так и остался невозмутимым.
— Неужто так скоро? — саркастически осведомился он.
— Да, — спокойно ответил Солин, будто не замечая сарказма. — Мы разобрались в колдовстве Завирессара. Он использовал силу сродни нашей, но с иной целью. Он объединил вас, но лишь затем, чтобы пленить и разъединить. В этом проявились его мощь и хитрость. Как ни грустно осознавать, он невероятно могущественный прирождённый. Однако нам непонятны источники его силы. Тем не менее, мы поняли, в чём его хитрость. Чтобы снять заклятие, прирождённым необходимо собраться вместе.
— То есть? — уточнил Линк.
— Вы должны собрать шесть волшебных предметов и только после этого окунуть их в серебрянку, — пояснил Солин.
— Семь, — поправил его Тильтилиг. — Зюйд сделал два предмета — лук и стрелу.
— Они нераздельны, — возразил Линк. — Поэтому не суть важно.
Вместо ответа Созидатель поднялся и вышел, а вскоре вернулся с резным сундучком из какого-то прочного на вид материала, и, поставив его перед камином, открыл замок, надавив в соответствующем месте на рисунок, и откинул крышку. Оттуда тотчас же раздался возмущённый голос Зеркала:
— Уж на что премерзейшим существом был мой преемник-лицемер, но даже он меня в сундук не запирал.
Хм, говорящая шкатулка…
— Успокойся, Норд, — попросил Солин. — Так было нужно. Кеес, можешь взять его. Он пока твой. Остальные предметы останутся в сундуке. До времени.
Я схватил Зеркало и, поднеся к губам, шепнул:
— Слышал, что сказал Светлый. Ты — мой.
— До поры до времени, а потом тебе понадобится другое зеркало, — пробурчал Норд.
— Да, Кеес, — продолжал Солин. — Ты отвечаешь за все остальные предметы. Пусть сундук хранится у тебя.
— Почему он? — удивился Линк.
— Да! Почему я?
— Так нам будет спокойнее, — пробурчал Тильтилиг.
Я без промедления положил Норда обратно, но крышку закрывать не стал.
— Продолжим, — объявил Солин. — У нас есть четыре предмета из семи. И мы знаем, что лук и стрела находятся в Истик-вуде, а кубок в… надеюсь, там, где ему и положено быть — у алхимиков. Вы отправитесь на запад и возьмёте их. Как — придумаете сами. В любом случае, стрелки вам не откажут. А потом дойдёте до Чёрных гор, где течёт другая серебрянка и опустите их в ручей. Всё просто.
— Ага, всё просто, — усмехнулся Линкнот. — Вперёд! К Чёрным горам прямо в логово к тринадцатому.
Солин кашлянул, а Тильтилиг вновь нырнул в кресло.
— Всё не совсем так, — после недолгих раздумий возразил Светлый. — Дело в том, что Завирессара нет в Чёрных горах. В данный момент.
— Ну-ка, ну-ка, — насторожился Линк.
— До нас дошли вести из проверенных источников. Короче, наши разведчики доложили, что серый герцог лично отправился по вашему следу, прибыл в Королевский город и объединился с тремя королями. Тем временем раскрылся обман с Пергаментом. Они расследовали обстоятельства и выяснили, что следы ведут в море. Проверили все пути, побывали у Тауриты и узнали о Флаконе. Однако о Раковине они ничего не знают. Морская держава — вотчина Командора. Командор! — Солин обратился к главе республики.
— Всегда можете рассчитывать на меня, — заверил тот.
— Я знаю, но дело не в этом. Пока короли и герцог не могут пересечь границу без Вашего разрешения и покинуть доступные им воды в районе острова Адонисов. Но…
— И не смогут, — подтвердил Командор. — Такого разрешения они не получат.
— Но, — упорно продолжал Солин. — Они вызвали Завирессара. Сначала они боялись сообщить ему о неприятностях, рискуя навлечь на себя гнев. Но когда поняли, что сами не справятся и этим разгневают его ещё больше, то известили тринадцатого о пропажах. Вот так, буквально пару дней назад, он покинул свой замок в Чёрных горах и в сопровождении малого войска направляется по западному тракту в Королевский город.
— И мы должны отправляться. Немедленно! — вскочил Командор. — Я так проложу курс и задействую всю мощь корабля, что с максимальным количеством узлов мы будем в Керинтаре через неделю, а там пройдём через Веклок южными тропами и не пересечёмся с Завирессаром. Пока он будет двигаться к морю, мы пойдём обратно, но другой дорогой и…
— Хороший план, — невозмутимо перебил Солин. — За исключением одного. Предметы нельзя везти морем.
— Почему? — Командор обескуражено сел, а Линк с размаху двинул кулаком по скамейке, так, что раздался треск, ножки слегка подогнулись, но она выдержала. Крепкая…
— Вы что не слушали, Командор?! — язвительно вмешался Тильтилиг. — Серый герцог вместе королями обложили всё побережье от Стирина до Пергамотума. Так, что мышь не проскочит. Везде верные им потенциалы и прирождённые, вооружённые точными инструкциями на ваш счёт, караулят во всех портах. Герцогу уже известно, разумеется, от Тауриты, чьих это рук дело. Таурита — не дура и догадалась сопоставить появление Линка с подлогом флакона и странным исчезновением его «племянницы». Да и нетрудно вспомнить, кто ходил у Норда в дружках. Единственно, личность Кееса для них ещё до конца неясна, да и роль Командора во всём этом тоже. Но возможно скоро они поймут.
— Ну как всегда! Всё на меня свалили, — возмутился Линк. — А я так меньше всего при чём. Что я должен был делать, когда эти беглецы ко мне завалились?
Естественно он имел в виду меня и Норда, но явно кривил душой. Я никуда не заваливался, он сам на меня напал. То есть я собирался, но не успел… А Норд мог завалиться разве что ко мне в рюкзак или в карман, или в… сундук.
— А меня как всегда недооценили! — раздражённо подал голос Норд. — Это я вытащил из замка этого мальчишку, что завалился в наше измерение…
— Так, так, так, — развёл руками Солин. — Вы всё правильно сделали и почти вовремя. Сейчас речь не об этом. Скоро в Королевский город прибудет Завирессар. А уж ему не составит труда вычислить, куда делись украденные предметы. Все пути ведут в Фегль. Более того, есть вероятность, что тринадцатый приставит своих людей к Дидру и Зюйду.
— Так что же делать? — нахмурился Командор. — Повсюду, куда ни сунься, тупик или ловушка.
— Поэтому мы должны перехитрить его, — ответил Солин. — Да, в море с предметами выходить нельзя. Однако «Золотая ракушка» должна побыстрее отойти от феглярийских берегов, чтобы Завирессар так и не узнал, что она здесь причаливала.
— Ничего не понимаю, — Командор почесал затылок.
— Вам необходимо разделиться, — пояснил Солин. — Командор, ведите себя так, словно ничего не ведаете и, главное не подпускайте к каравелле приближённых Завирса и не попадайтесь ему на глаза. Вы не причастны к той давней истории. Тринадцатый ничего не заподозрит. Кстати, Вы никогда не рассказывали, как получили обратно Раковину.
— Я ждал возвращения Флавии на нашем обычном месте, когда её принёс странный незнакомец… Отдал, сказал, что был несчастный случай, чего-то они там с колдовством перемудрили, что нужно время, подождать и всё вернётся… Он ушёл, а я наводил справки, тщётно, и ждал… А вскоре после этого явился Расвус и подкинул нам с Веренией мысль о Пергаменте…
— Значит, снова Расвус…, — задумчиво нахмурился Тильтилиг, выглядывая из-за спинки кресла.
— Так, понятно, — подхватил Солин. — Вам с командой следует покинуть порт Фегля, как можно скорее и затаиться до поры до времени на восточных островах.
— Я не оставлю Флавию, — не согласился Командор. — Я должен лично убедиться, что она расколдована.
— Кеес с Линком справятся.
— Да? А я не уверен. И не привык отсиживаться. И хочу лично поквитаться с этим уродом тринадцатым.
Солин покачал головой.
— Вы нам пригодитесь, Командор, в другом деле и в море. Не переживайте, Вам ещё представится случай сразиться с тринадцатым или… проявить свойственную Вам дипломатию, чтобы никто не заподозрил, где Раковина. А поддельную мы уже изготовили. Можно показывать издалека.
— Вы давно всё продумали, как я погляжу, — усмехнулся Линк.
— Это же Фегль, — подал голос из сундучка Норд. — Не удивлюсь, если…
— Нет, мы не подделывали остальных предметов. Ибо бесполезно, и наш обман сразу откроется, если попадёт в лапы к Завирессару, и красноречиво заявит о наших планах.
— Хорошо, сделаю всё, что в моих силах, — мрачно ответил Командор. — Завтра же готовимся к отплытию.
— Да, поторопитесь, Командор. Тем более, в начале зимы с океана придут холодные течения, подует штормовой ветер, южное побережье окажется во власти циклонов и судоходство прекратится месяца на два.
— Меня это меньше всего беспокоит. Мне Гила надо доставить в порт. У него практика заканчивается.
При словах о возвращении стрелка я возрадовался, несмотря на своё бедственное положение.
— Я останусь с мамой, — внезапно объявила Верения. Командор стал ещё мрачнее, а Солин неожиданно поддержал девочку.
— Действительно, Командор. В Фегле Верения будет в безопасности. Даже Завирессару со всей его мощью не проникнуть в наш город, а тем более не взять с боем. Мы поставим завесу, не в первой. Такое уже случалось, и ни один вражеский корабль не дойдёт до Фегля. И «написатель» не поможет. Каждый раз они будут возвращаться обратно. К тому же, мы всячески подкрепим уверенность Завирса, что магические предметы в Фегле, а тем временем Линк с Кеесом, Нордом и остальными будут далеко отсюда. Собьём противника с толку, отвлечём. Ведь мы ещё властны над своей территорией.
— Осталось лишь узнать, как мы отсюда выберемся, если дорога морем для нас закрыта, — скептически заметил Линк.
— А вот это уже другая проблема, — ответил Солин. — Которую мы тоже решим.
— Решай не решай, — усмехнулся Линк. — Но другого пути нет.
— Есть, — спокойно возразил Солин. — Путь, о котором Завирессар не подозревает. Да и никто не знает. Он труден и опасен, но вполне преодолим.
Командор поскрёб бороду и вопросительно глянул на Линка, а магистр задумался с отрешённым видом…
— Ну-ну-ну! — прервал его размышления Тильтилиг. — Ты даже и не догадываешься, ведь это лежит за пределами твоих знаний.
— Так просветите, что за путь такой, — ехидно ответил Линк. — Зачем вы держите нас в неведенье?
— Во-первых, Командору лучше о нём не знать. Во-вторых, мы сами ещё не взвесили все за и против и не нашли вам достойного проводника. Сами вы не доберётесь…
Час от часу не легче. Вот и ещё одна тайна, о которой даже Линк не знает, а я и подавно. Любят эти правители Фегля загадывать загадки. Взамен одной разгаданной неожиданно получаешь целый пучок новых. В общем, я так загрузился, что даже забыл спросить о своих проблемах… Вывел меня из задумчивости вопрос Линка:
— И когда же вы найдёте этого проводника?
— Не раньше зимы, — уклончиво ответил Солин.
Ещё интереснее!
Линк ничего не сказал, а лишь как-то подозрительно прищурился и отвернулся.
Командор вздыхал, Верения поглаживала его по руке, а я мучился сомнениями. Вот так полным нашим недоумением закончилась очередная встреча с правителями. А напоследок ещё Тильтилиг нагнал страху, напутствовав нас словами:
— Не забывайте о некоем таинственном субъекте, что стоит за мистериями. Мы о нём ничего не знаем, кроме того, что он — один из заговорщиков. А враг или друг тринадцатому — сие нам пока что не ведомо.
Но это было далеко не всё. Перед тем как попрощаться, Тильтилиг сообщил нам, о своей крайней обеспокоенности тем, что молодёжь, то есть мы, «болтается без дела целыми днями» и пригласил поучиться в своей школе. В смысле, настоятельно порекомендовал. А точнее — записал на ускоренный курс обучения вольнослушателями.
Это добило меня окончательно. В первый момент. А потом я рассудил, что это может очень пригодиться. Неизвестно какие ещё трудности и опасности встретятся на моём пути, если доживу конечно. Так что дополнительные умения, знания и навыки мне не помешают на моём сложном пути, для ориентировки и выживания в этом мире.
Так я рассуждал, пока пёр на себе сундук, а Линк с Командором и не думали мне помогать. Типа, «тебе доверили — ты и тащи».
И Солин немного подсластил пилюлю, когда проводив нас до двери, обещал выдать сертификаты на созидание, если мы продержимся хотя бы месяц.
— Вы всегда сможете вернуться и продолжить обучение, — улыбнулся он напоследок.
Сразу после аудиенции у Созидателя Линкнот, Командор и Норден устроили в кабинете Керика собственное совещание, но меня почему-то не позвали. Я вообще узнал о нём совершенно случайно. Шёл по коридору и увидел Астрею, подслушивающую у замочной скважины с помощью воронки. У меня чуть глаз не выпал. Астрея?! Подслушивает?! Такое поведение больше пристало Динке или Ринке. Но чтобы Астрея… Это едва не разрушило мои идеальные представления о ней. Однако я быстро нашёл оправдания для любимой девушки и решил, что значит ей это зачем-то нужно.
Да-да, вы не ослышались, я уже твёрдо знал, что Астрея — моя любимая девушка, хотя едва ли разделяет мои чувства. По крайней мере признаков такого разделения я пока не находил ни в её поведении, ни в её словах обращённых ко мне. Но был терпелив и настойчив…
Заметив меня в коридоре, Астрея смутилась, спрятала воронку за спину и убежала… Такие дела…
А чуть позже я застукал Астрею с Веренией за шушуканьем в зимнем саду. При виде меня они моментально умолкли и разошлись в разные стороны. Что происходит?
Между тем выходной закончился, наступил первый рабочий день феглярийской недели, и я снова стал студентом, на этот раз — вольнослушателем Высшей Школы Созидания. Вернее, все мы. Вместе со мной туда записали и девчонок — Ринку, Динку, Астру и даже Верению. Несмотря на юный возраст, она показалась Созидателю очень способной. Теперь каждый день по утрам нас привозили на Вороновы холмы и забирали вечером обратно в школьной карете.
Ринальда и Динарья восприняли эту новость без энтузиазма, постоянно прогуливали занятия и чихать хотели на задания. Поскольку у нас было свободное посещение, то никто этого не замечал, и у большинства преподавателей они даже в списках не числились.
Однажды мне стало любопытно, куда это девушки всё время сбегают. Я расспросил Астру и выяснил, что они разыскали расположение корпуса феглярийской женской гвардии и постоянно торчат у тамошних ворот, наблюдая за тренировками и построением.
Что ж, хоть к чему-то у них обнаружились склонности. Вот только я подозревал, что это Ринка торчит там по призванию, а Динка — просто с ней за компанию или по какой-то мутной причине.
Астрея училась более исправно, хоть и без особого интереса. Часто деликатно ссылаясь на недомогание или головную боль, оставалась дома. Потом честно призналась, что ей не нравится там учиться, и лучше она вернётся в клуб стрелков. Мне не хотелось её разочаровывать, поскольку в связи с нашим положением и последними событиями она вообще могла туда не вернуться. Я молчал и закрывал глаза на её мнимые заболевания.
А сам был слегка разочарован. Корабль командора отчалил буквально через два дня после нашей аудиенции у Созидателя, увозя с собой стрелка Гила и кучу надушенных записочек, которыми его снабдила Астра. Поэтому я надеялся, что теперь она больше времени будет проводить со мной. Но мои надежды не оправдались. По вечерам Астрея запиралась у себя в комнате, а гулять выходила только вместе с девочками. Так что наедине мы почти и не оставались. Даже если Ринки с Динкой не было в школе, то возле нас всё время крутилась Верения. Астрея была грустна, бледна, плохо ела и часами стоя на балконе, задумчиво смотрела куда-то вдаль, а на мои предложения пойти на озеро или в парк неизменно отвечала отказом.
Тогда почему она наотрез отказалась плыть с Командором, когда Гил звал её с собой? Да и Командор предлагал, узнав, что она когда-то училась в Истик-вуде. Это стало для меня очередной загадкой.
Командор отчалил, а я запоздало сообразил, что так и не спросил его о трубке. Не до того мне было. Теперь рядом постоянно находилась дочь Командора, и я чувствовал некоторую обязанность. Тем более, прощаясь, он попросил меня присматривать за ней.
Я недоумевал оттого, что в последнее время на меня все возлагали надежды. Или же переваливали ответственность? Зная всю эту магистерскую братию — вероятней второе. На меня надеялся Командор, меня выделяли правители Фегля, даже Линк теперь со мной советовался, а Норд реже подкалывал.
Что я им такого сделал? Слишком большая честь для парня из другого измерения, который к тому же мог исчезнуть в любую минуту.
В общем, пока суд да дело, мы с Веренией регулярно посещали занятия в школе Созидания. У дочери Командора открылась непреодолимая тяга к знаниям. Верения с удовольствием училась, не пропускала ни одного занятия, выполняла домашние задания лучше всех, и у меня возникло подозрение, что дай ей волю, она закончит с красным дипломом (или что там у этих Двенадцати) все учебные заведения по Эту Сторону гор. А отпусти, так ещё и по Ту. Честно говоря, способностей у неё было — если между нами пятерыми разделить, так ещё и на десятерых осталось бы. В жизни не видел такой талантливой девчонки. Она ещё и после школы задерживалась — покормить черепаху.
Мне тоже нравилось учиться, но далеко не всегда. Основными и обязательными на первом курсе ускоренного обучения были: история, матометрология, материаловедение и естествомагия.
На истории было интересно и легко, потому что преподаватель много рассказывал, вовлекая студентов в дискуссию. История увлекала меня за исключением тех моментов, когда я путал даты и названия.
На матометрологии мы постоянно что-то вычисляли, измеряли, чертили. А сами занятия частенько проходили на природе. Мы наблюдали за небом, облаками, изучали структуру Ледяных гор, состав почвы и камней вокруг Фегля. А преподаватель увлекательно рассказывал нам о стихиях и катаклизмах.
Материаловедение и естествомагию нам преподавал сам Тильтилиг. И помимо того, что его занятия всегда были интересными, я обнаружил у себя странную тягу к естественным наукам, чего никогда за собой не замечал. Мне нравилось опытным путём выделять из веществ различные компоненты, соединять их и создавать новые. Я многое узнал о технологиях Фегля. Созидатель рассказал нам, что здания в городе возведены из особого серо-серебристого искусственного камня, который синтезируется из порошка серебрянки, ракушечника и рудной крошки. Поэтому дома и мостовые кажутся серебряными. А ещё я научился делать разные предметы из горного хрусталя и серебрянки.
Но самыми интересными были занятия по естествомагии, где я впервые постиг магическое устройство этого мира, узнал о соотношении сил. А мне с каждым днём хотелось знать всё больше об этом мире, особенно о стране лежащей в кольце Ледяных гор и разделённой на две части Чёрными горами. Я прямо сам себе удивлялся.
Но иногда, несмотря на это, меня таки охватывала жуткая хандра. И тогда я пропускал занятия. Сбегал из школы и бродил в одиночестве по лесопарку на Вороновых холмах. Я шатался от дерева к дереву наедине со своими мрачными мыслями, бродил как привидение среди древних стволин, имея весьма слабое представление о времени и о том, как долго мне осталось так бродить. Возможно, скоро я и стану тенью и никогда не вернусь домой.
Я так часто бывал в лесу, что даже вороны привыкли ко мне. При моём появлении они приветствовали меня ироничным «Карр-кра» и величественно отворачивались, сидя на ветках, или же улетали, чтобы не мешать мне хандрить. Догадливые и мудрые птицы.
Я трогал кору, расшвыривал сухие листья, сгребал их в охапку, и, устроившись на шуршащей куче, жевал припасённый бутерброд, разглядывая блёклое предзимнее небо, просвечивающее сквозь сплетённые голые ветки.
Тем временем наступила зима, и вершины Ледяных гор укрыл снег, искрящийся в солнечный день миллионом слюдяных чешуек. По вечерам с рек на город наползали туманы и оставались до утра, рассеивая свет фонарей. Заметно похолодало, и все надели тёплые куртки, плащи и шубки. Последние, по всей видимости, из неубитых баранов или пантер.
Все готовились встретить феглярийский Новый год, а я продолжал жить на грани исчезновения. Меня терзали дурные предчувствия и холод по очереди, а часто и вместе. Особенно когда я задерживался по вечерам и возвращался с лесных прогулок грязный, мокрый, пропахший землёй и тоской, натыкаясь на неизменно-укоризненный взгляд Верении и холодное молчание Астры. Она обычно сидела в гостиной у камина и мечтательно смотрела на огонь. Но сегодня вечером всё было иначе. Хотя начиналось как всегда.
Я вот так же в гордом одиночестве вернулся в дом Керика после очередного прогула. Понуро поднялся на второй этаж, где находилось моё личное временное пристанище и ещё в коридоре, не доходя до своей комнаты, услышал, как оттуда доносятся голоса. Сначала я испугался, ведь там находился сундучок с волшебными предметами. Однако дом Керика хорошо охранялся…. Вскоре я уловил, что это голоса девчонок, и перепугался ещё больше. Мало ли… Я ворвался в комнату и застал следующую картину.
Астра заслоняла собой сундук, стоящий на столе, а Ринка с Динкой решительно наступали на неё.
— Не смейте!
— Это ещё что такое?!
Девчонки обернулись и резко скисли. Астра, увидев меня, облегчённо вздохнула.
— Наконец-то! Я устала охранять твоё добро от этих чокнутых.
Чокнутые внезапно кинулись ко мне с умоляющими лицами. От неожиданности я с силой оттолкнул дверь, которая тут же захлопнулась, и упёрся в неё спиной под напором двух торпед в женском обличье.
— Кеесик! Милый! Кеесик! — вопили они, вешаясь мне на шею и даже пытаясь чмокнуть меня куда попало.
— Ке-ееесиик!
— Како-овааа!!! — душераздирающе заорал я, и они испуганно отпрянули.
— Так, — продолжал я уже спокойно, отстраняя растерянных девчонок и проходя в комнату. — Что здесь происходит?
— Мы хотели только немножко, совсем немножко, — залебезила Ринка, умильно улыбаясь, а Динка бочком-бочком подобралась ко мне и взяла под руку.
— Ну можно нам взять флакончик? А? — просюсюкала она.
— Какой ещё флакончик?
— Волшебный.
— Как вам не стыдно, девчонки! — взорвалась Астра.
— Ну, мы немножко только, — заюлила Ринка. — Вот и бутылёчки прикупили. Краси-ивенькие.
Она пошарила в сумочке и выудила два крохотных пузырька из розового стекла.
— Са-авсем малюпусенькие… же…
— Говорят вам, нельзя!
— Погоди, Астра, — остановил я её и обратился к девчонкам. — Так что вы хотите сделать с флаконом?
— Мы нальём туда немного волшебных духов, — Динка вздохнула. — Немно-ожечко. Вот стоко-очки… И она замахала пальчиками вблизи моего носа.
— Пожа-алуйста, — Ринка прижала руки к груди. Весь вид её умолял.
— Кееси-ик…
— А зачем вам волшебные духи? — сурово поинтересовался я.
— Э-э… э, — Динка с Ринкой преглянулись.
И куда вдруг девалась их решимость?
— А если скажем, дашь флакон? — хищно спросила Ринка.
— Посмотрим, — небрежно и непреклонно отозвался я.
— Ладно, — Динка махнула рукой. — Ты же знаешь о действии духов.
Я кивнул.
— Так вот, Мы с Ринальдой влюбились… — Она всхлипнула и прикрыла глаза, а Ринка продолжила.
— Они та-акие супер! Та-акие классные!..
— Кто?
— Парни из гвардейского корпуса.
— Так он ведь — женский? — недоумённо перебил я.
— Ну да, женский-женский, а зато напротив — мужской…
Н-да, теперь ясненько, что так привлекло Динарью в гвардейском корпусе. Следовало бы догадаться.
— Мы их там встретили…
— И что?
— Мы уже всё перепробовали, — вздохнула Ринка.
— А они на нас и не смотрят! — выпалила Динка, вытаращив глаза.
Похоже, сам факт невнимания к ним гвардейцев казался ей вопиюще святотатственным.
— А чего вы хотели, недоучки? — усмехнулся я.
— Девочки, имейте совесть, — покачала головой Астра. — Может быть, у них уже девушки есть? А тут вы… И потом, Динарья, а как же Шампри?
— Какой Шампри? — нахмурилась Динка.
— Тот парень, по которому ты сохла на прошлой неделе?
— А, Шамри…. Этот ботаник из созидательской магистратуры.
— Да, ты ещё из-за него целую неделю не пропускала занятий.
Да, было дело. Я ещё удивлялся тогда — откуда взялось такое рвение, и даже одно время наивно полагал, что Динка перевоспиталась. Астра глядела в упор на Динарью, и та заёрзала под её взглядом.
— Это было не серьёзно, — произнесла она, отводя взгляд.
Ринка захихикала.
— Шампри… Шампри, она это… так развлекалась. Ну, мы с ней поспорили, что она сможет обольстить ботаника. Ему ведь до девчонок дела не было, всё в свои книги зарывался… а Динка… В общем, она его домогалась, пока он был недомогаем, а после…
— Понятно, — оборвала её Астра и повернулась ко мне, уперев руки в бока.
— Не отдавай им флакон. Даже близко не подпускай к сундучку. Они станут парней обольщать, и опустошения в городе могут быть ужаснее, чем после нашествия ледяных драконов.
Я это и так знал, поэтому ответил:
— Сожалею, девушки, но флакон вы не получите.
Они тут же насупились.
— А мы всё равно возьмём! — упрямо заявила Динка.
— Не выйдет, ключ-то у меня.
— А мы его откроем, шпилькой, — поддержала её Ринка.
Так вот как она вскрыла каюту жены Командора.
— Тогда пойду на крайние меры, — спокойно сообщил я, прислоняясь спиной к сундуку и складывая руки на груди. — Спрячу его в сейф Керика.
Я не знал, есть ли у градоправителя сейф, просто брал их на пушку.
— Ну и ладно, — Динка надула губы, а Ринка захныкала.
— Цыц! — вмешалось Зеркало. — Кеес прав. Нечего разбазаривать чужое добро. Флакон — это достояние страны Двенадцати и Морской республики.
— Не убудет от твоего Флакона, — сердито ответила Динка. — Мы и духов разливных купили, чтобы его долить.
— Как это? — удивился я.
— Волшебный только Флакон, а духи самые обычные. Во Флаконе они заколдовываются и разливаются по обыкновенным пузырькам. И всего-то, — объяснила Динка.
— Астра, это так? — поинтересовался я у самой честной и высоконравственной. Она нехотя кивнула.
— К сожалению, да.
— Кеес, ну пожалуйста! — снова попыталась Ринка.
— Нет!
— Один разочек!
— Нет, я сказал… Ещё чего. Может вам ещё волшебный веник с совком подарить — осколки чужих сердец подметать.
— Лучше по метле, — усмехнулась Астра. — Им в самый раз.
— Ханжа!
— От…
Послышались шорох и царапанье со стороны улицы. Мы повернулись к окну. По подоконнику…
По подоконнику… важно расхаживал огромный ворон. «Каррак!». Как он тут появился?
Вечер сегодня стоял необычайно тёплый даже для феглярийской зимы. Окно было распахнуто настежь, — вот он и залетел. Заметив, что мы смотрим, ворон остановился, наклонил голову набок, прокаркал: «Крукррок» и помотал клювом.
Вот тут я заметил у него на шее свёрток! Птица наклонила голову, я не без опаски приблизился и снял кожаный шнурок, к которому был привязан свёрток, с его шеи. «Крринкр» — каркнул ворон, вспорхнул и улетел, только мы его и видели. Уж не привиделся ли он нам? Нет, судя по свёртку у меня в руках.
— Ну, что там? — нетерпеливо спросила Динка, — заглядывая мне через плечо. Она была невысокого роста, и для этого ей пришлось встать на цыпочки. Динка потеряла равновесие и вцепилась в мою руку, едва не свалив нас обоих на пол.
— Это послание для Кееса, — строго заметила Астра, отталкивая её. — Девочки, разве вас не учили этикету?
— Конечно нет, — хмыкнула Ринка. — Мы и первый курс не окончили.
— Полнейшее бескультурье! — Астра вздёрнула подбородок, и они с Ринкой принялись награждать друг друга привычными эпитетами:
— Дура!
— Стерва!
— Мымра!
А Динка с азартом подначивала.
Не обращая внимания на перепалку, я развернул шелестящую бумагу. Внутри оказалась маленькая коробочка, обшитая тканью. А в ней на мягкой бархатной подкладке лежали мои компас, часы и записка. Я развернул записку и прочитал:
Живи вперёд!
Сердце у меня радостно забилось от смутной догадки, и я даже не смог дочитать записку — всё расплывалась в глазах от волнения. Трясущимися руками я вытащил компас… А! Была не была… И взглянул: Стрелка чуть подрагивая уверенно показывала красным концом в сторону Ледяных гор. Замирая от счастья, я повертел его в руках — стрелка ожила, задвигалась и снова уверенно указала на юг. И часы тоже шли! Вперёд! Так, как надо. Я бережно держал их на ладони и смотрел как маленькая, большая, секундная стрелки идущие, ползущие, бегущие — живые!.. Активно показывали точное феглярское время. Согласно часам на стене (учась в ВШС, я научился понимать местное время). Я прислонил их к уху, прислушался и уловил лёгкое тиканье… Ура!
— Кикимора!
— Язва!
— …… — Ринка скуксилась, будто попробовала кислятину. Похоже, Астрея победила, её запас женских ругательств оказался богаче. И кто бы мог подумать?
— Ура-а!
— Что там, Кеес?! — девчонки разом забыли о своей перепалке.
— Что там, Кеес? — эхом повторил Норд.
— Живу! — закричал я, подкинув коробочку к потолку. — Я живу! Моё время одинаково с вашим! Ура-а! Часы, компас… Я не исчезну!
Девчонки озадаченно переглянулись, а Норд сказал:
— Поздравляю.
Астрея вопросительно посмотрела на меня, а Динка с Ринкой покрутили пальцами у лба.
— А, долго рассказывать, — отмахнулся я. — Это надо отпраздновать. Надо!
— Только без меня, — пробурчал Норд. — Я не праздную. Уже лет восемь как…
Он так тоскливо это сказал, что я опомнился. Надо же, я — счастлив, а ему ещё неизвестно сколько таким оставаться.
— Ладно, — решил я. — Праздник отменяется. Будем отмечать потом, когда дойдём до конца, всё сразу. А пока… пока мне так хочется, чтобы вы радовались. А знаете что… Духи! Наливаю! Давайте пузырьки.
На радостях я готов был и сам этими духами побрызгаться, а потом всех расцеловать.
Девчонки ошалело хлопали глазами, не понимая, какая пчела меня укусила. Вернее, целый отряд диких пчёл.
— Давайте, пока я добрый.
Я собрал у них бутылочки, отпер сундучок и, бережно откупорив волшебный Флакон, аккуратно накапал девчонкам немного духов. Ринка в ответ извлекла из сумочки ещё один пузырёк с обычными духами, я долил Флакон, закрыл крышкой и вернул на место, будто так и было. Астрея всё это время укоризненно глядела на меня.
— Так никто ж не узнает, — виновато оправдывался я, поймав её взгляд.
Девчонки одновременно чмокнули меня с разных сторон и убежали довольные, строя на ходу свои куртуазные планы.
— Ага, выпустил акул в пруд с мальками, — проворчало Зеркало.
— Ничего, — неуверенно ответил я. — Они даже первый курс не окончили, не смогут ничего натворить, знаний не хватит, — и заискивающе улыбнулся Астре. — А тебе налить? Ринка оставила пустой пузырёк…
— Спасибо, мне без надобности, — насмешливо ответила Астра и, тряхнув волосами, гордо удалилась. Не одно так другое. Да уж, — ей точно без надобности.
Я вздохнул и сник. Моя радость куда-то испарилась. Что хуже? Жить в обратную сторону и нравиться Астре, или жить вперёд без надежды на её взаимность…
— Ну, чего стоишь столбом, — одёрнуло меня Зеркало. — Что там ещё в записке-то. Я запоздало опомнился.
— Откуда ты знаешь?
— Поживи с моё, ещё не то узнаешь. Читай. Вслух.
Я прилежно прочёл:
Живи вперёд!
Эти строчки радовали слух и звучали ещё лучше, чем выглядели…
— Дальше!
Кеес, завтра утром мы ждём тебя и твоих спутников в правительственном дворце на полуострове. Это касается всех. Пожалуйста, без опозданий. Олден.
— Уверен, будет весело, — буркнуло Зеркало.
— Погоди, а как без опозданий, если там не сказано конкретно во сколько.
— Наверное, за нами пришлют эскорт, а мы должны быть готовы с утра и ждать. Доверься моему опыту. Раньше десяти не пришлют.
Так, на часах это — вторая четверть солнца и… О чём это я? У меня теперь есть нормальные часы!
— Надо сказать Линку, — и я поспешил в коридор.
На следующий день мы с ним, и с Нордом в кармане, стояли в знакомом солнечно-звёздно-лунном зале перед четверкой правителей и готовились, как обычно, внимать. Сегодня верхний свет приглушили и зажгли маленькие светильники по углам, дрожащие словно свечи… Так это и есть свечи в прозрачных цилиндрах!.. И четыре трона утопали в мягком полумраке.
— Что ж, время пришло, — произнёс Солин. — Мы всё взвесили и постановили, как вы доберётесь до леса Веклок. Но прежде, разрешите представить вашего проводника.
Он вытянул руку в сторону входа, и мы разом обернулись. Двери отворились, и в яркой дуге света возник человек. Постояв на пороге несколько секунд, он вошёл, и тогда стало очевидно, что это — леддин.
— Не-ет, — простонал Линк. — Недаром я подозревал.
Пока я пытался определить, что происходит, магистр решительно обратился к правителям:
— Лучше сразу убейте нас, чем обрекать таким изощрённым способом на верную смерть.
Тем временем леддин приблизился, остановился в нескольких шагах от нас и поклонился правителям, прижав к груди правую руку. А я получил возможность получше разглядеть его. На вид это был необычный леддин. То есть, все они конечно обладали необычной внешностью. Однако у этого волосы были ярко-голубого цвета и почти прямые, с редкими волнистыми прядями. Глаза у него искрились точно белые льдинки в оттаявшей голубой воде, а кожа была не голубоватой как у его сородичей, а скорее серо-белой и напоминала по цвету лёд. Всё наоборот…
Одет он был в чешуйчатую тунику и такие же сапоги, а в волосы были вплетены серебристые ленты. Он поклонился и нам, отведя в сторону левую руку. Внезапно она оказалась напротив светильника, и я невольно отпрянул — рука выглядела совершенно прозрачной с лёгкими темноватыми контурами пальцев… Или показалось?
— Ваш проводник — Дэвтарвернталь-зэн, каарат, — представил вошедшего Дагемир.
И мы должны будем выучить это наизусть, чтобы обращаться к нему по всем правилам альбиледдского этикета?! Язык сотрёшь. Я сразу представил, как у меня во рту появляются и лопаются громадные мозоли. Линк покосился на леддина и заявил:
— Делайте, что хотите, но мы отправимся морем. Лучше уж Завирс, чем… По крайней мере, знакомое зло. Идём, Кеес. — И он двинулся к выходу.
— Не драматизируй, Линкнот, и не кипятись, — Тёмный остановил его движением ладони. — Поговорим спокойно. Когда это ты успел стать трусом?
— Н-да, воровать не побоялся, — ехидно поддакнул Тильтилиг.
Линк в бешенстве обернулся.
— Не смейте попрекать меня прошлым и обвинять в трусости! Отсиживаясь здесь и протирая задницами троны!
Таким я его ещё не видел.
— Не мы заварили эту кашу! — взорвался Созидатель. — Не мы виноваты в том, что…
— Успокойтесь! — вмешался Солин. Никто тебя, Линк, ни в чём не обвиняет. А что до леддинской тропы… Да, путь через Ледяные горы труден и опасен. Однако с ним связано гораздо больше страхов, мифов и суеверий, чем обстоит на самом деле. Я знаю, — вы сможете его преодолеть. Заодно с ветерком прокатитесь по склону Леддакреолона. — Светлый улыбнулся. О чём это он?
— Вас послушать, так всё получается легко и просто, — горько усмехнулся Линк. — Не вам же во льды лезть.
Вот! Так же считал и я, когда он безжалостно гнал меня за пергаментом. Но теперь мы оба попали, и магистру это не нравилось. Так-то! Мы неожиданно переглянулись.
— Ледяная тропа — верная смерть, — уверенно заявил Линк. — И точка!
— Лишь для одинокого и неопытного странника, — неожиданно возразил Дэвтар… что-то там ещё длинное дальше.
Впервые я услышал, как леддин говорил на общем наречии. С характерным акцентом, чуть растягивая слова и отделяя окончания. Однако Линк покрутил головой.
— Самые крутые маги отправлялись туда и больше не возвращались.
— Они уходили в одиночку и без проводника, — невозмутимо ответил леддин.
— Итак, решено, — вмешался Солин, оборвав их спор.
— Иного выхода у вас нет, — мягко подытожил Тёмный.
— Хорошо, — буркнул Линкнот. — Наша гибель будет на вашей совести.
А я даже не понял, на что мы только что подписались, но мне почему-то стало не по себе. Тильтилиг усмехнулся.
— Не бойтесь — не умрёте.
— Доверьтесь нам, — подбодрил нас «добряк» Солин. — Мы подготовим всё необходимое для похода, и с нашим снаряжением переход через горы покажется вам небольшой прогулкой.
— Ну разумеется, — хмыкнул Линк. — День-другой… а потом нас съедят, если не сверзимся с ледяного склона, в лучшем случае.
Неужели всё настолько плохо? Я приуныл.
— А когда отправляемся? Через неделю?..
Солин покачал головой.
— Неужели завтра?
Сердце у меня скакнуло и упало в самые пятки.
— Так когда выступаем? Скажите же наконец, — потребовал Линкнот, переводя взгляд от одного задумчивого правительственного лица к другому.
— В середине зимы, — ответил за всех леддин.
— К чему такая спешка? — насмешливо поинтересовался магистр.
Леддин нахмурился, не оценив его сарказма.
— Ладно, — проворчал Линк. — Зачем ждать так долго?
— Раньше не получится. Ледники ещё подвижны. Они схватятся и застынут по-настоящему лишь к этому времени. Тогда и можно будет выступить без опаски.
— Говори уж всю правду, — сквозь зубы прошипел Линк. Что-то в словах Дэвтарвернталя-зэн, каарата его рассердило…
Опа-на, я сумел мысленно выговорить имя леддина! Надо потренироваться произносить его вслух.
Но леддин молчал с непоколебимым достоинством во взгляде. Правители тоже не торопились с пояснениями. Тогда заговорил Линк:
— Не хотите отвечать — не надо. Я и так знаю. Настоящая причина в том, Кеес, — повернулся он ко мне, — что ледяная тропа ведёт через глубокое ущелье. Зимой — это ледник, а летом — холодная река затянутая тонкой коркой льда. Ущелье называют Гиблым. А знаешь почему? Потому что на дне холодной реки живёт страшное донное чудовище. Большую часть года оно только и ждёт, что кто-нибудь провалится в его голодный желудок. Жрать-то всем хочется!
— Чудовище Нун-фраат зимой спит непробудным сном, — хладнокровно возразил леддин…
У чудища даже имя есть?! Видать, этот донный монстр — не спуна какая-нибудь задрипанная, а раза в три круче…
— … Река замёрзнет, и мы пройдём.
— Он прав, — подтвердил Олден. — А ледник — это далеко не весь путь. Есть ещё перевалы и дороги, опоясывающие пики…
Он хотел таким образом нас обнадёжить или окончательно добить?
— … Хотя идти вам предстоит долго — месяца два с половиной. Так что, в Веклоке вы будете приблизительно ранней весной. Всё зависит от вас. Зато к тому времени Завирессар окончательно уверится, что вы в Фегле, либо навсегда потеряет ваш след.
— Завирс не дурак, — пробурчал Норд. — Вам не удастся долго его обманывать.
— Да, — подхватил Линк. — Рано или поздно он поймёт и подумает о тропе леддинов.
— Он не знает о ней, — вмешался Дэвтарвернталь.
— Ему наверняка служат хранители знаний, — усмехнулся Линк.
— Мы сумеем напустить туману, — заверил его Тильтилиг. — На некоторое время, но вам как раз хватит, чтобы добраться до источника.
— Напрасно беспокоитесь. Давайте лучше обсудим подготовку к походу, — предложил Солин. — И договоримся о точном времени и месте сбора. Пойдёте только вы, а девушки останутся в Фегле. Это вопрос решённый.
Ну ещё бы! Хотя… мне так не хотелось расставаться с Астрой. Увижу ли я её потом когда-нибудь? Едва ли…
К себе мы вернулись только вечером. И там нас ждал ещё один неприятный сюрприз. Дом Керика осаждали гвардейцы из корпуса. Они заполонили улицу. Толпились у двери, заглядывали в окна, лезли по водосточным трубам, висели на фонарных столбах, сидели на деревьях… Свистели, орали и возбуждённо спорили, возмущённо толкаясь.
Вот это мы влипли! Вернее, я влип… А вот уже и первые праздношатающиеся зеваки повылазили из переулков, пожирая глазами невиданное доселе зрелище. Да уж, в памяти феглярийцев мы останемся надолго…
— Ну и ****! — выругался Линк.
— Где?! Где?! Что? — мигом оживился Норд. Я не ответил и поглубже запихал его в карман.
— Похоже, у нас проблемы, — расталкивая гвардейцев, к нам подошёл Керик. — Что происходит?
Линк пожал плечами, Зеркало забубнило, и я нервно сжал его в кулаке. В отличие от них я кажется знал, в чём дело.
В окошке второго этажа мелькнуло девичье лицо, и гвардейцы совсем ополоумели, бросаясь на стены и упоённо вопя: «Ринка! Динка! Девчонки! Вы где?! Сюда! К нам! Выходите!»
И мои утешительные сомнения развеялись. Интересно, сколько эти дуры на себя вылили?
— Расступись! — заревел градоправитель.
Но это не подействовало. Гвардейцы словно с ума посходили и продолжали кидаться на стены, кричать и лупить кулаками в дверь, а попутно и друг дружку… Что я наделал?!
— За-ши-бись, — сказал Линк, и я вполне готов был это сделать, заглушая в кулаке претензии Норда. Оставалось лишь найти стенку поровнее и… помягче.
Однако Керик не растерялся и не стал особо разбираться. При помощи волшебного свистка он свистнул уличную охрану, а охрана вызвала пожарных и разгорячённых парней окатили ледяной водой сразу из десяти пожарных шлангов.
Удивительно, но это помогло. Так что, мотайте на ус, возможно и пригодится. От любовного зелья в виде духов отлично спасает холодный душ. Предполагаю, что если оно попадёт внутрь, поможет также килограмм проглоченного льда, а лучше — мороженного. И вкусно, и полезно. С последующей ангиной и высокой температурой. Тогда гарантированно надолго забудешь объект своей страсти.
Облитые водой и насквозь промокшие, замёрзшие, дрожащие и ничего не понимающие гвардейцы быстро пришли в себя и разбрелись или разбежались кто куда, — жалкие и несчастные. «Последствия одурманивания», — решил я.
А так как к вечеру ударил мороз, то на мундирах и волосах у многих тут же образовалась ледяная корка. Теперь была наша очередь действовать.
— Советую надеть маску, Керик, — предупредил магистр, прежде чем мы ворвались внутрь дома. Так он знал?!
Я тревожно покосился на него. Градоправитель вошёл в дом, а Линк схватил меня за рукав и притянул к себе.
— Ещё одна такая выходка, Кеес, и ты навеки застрянешь во льдах, — прошипел он.
— Откуда ты…
— Ты забываешь, с кем имеешь дело. Я читаю тебя, как открытую книгу. Скажи спасибо, что Керик ничего не понял, а я ему не скажу. И не потому, что я такой добренький. Мы здесь и так на птичьих правах, а я — Хранитель знаний и не потерплю…
— Если выпивка не разжижит тебе мозги, — огрызнулся я.
Вместо ответа Линк затолкал меня в дверь и пнул так, что я пролетел по холлу, чуть не сбив охранника.
Линк! Гад! Злой от стыда и боли я повернулся, чтобы отвесить ему куда следует, но след его уже простыл.
— Лучше с ним не связывайся, когда он такой, — прошуршал из кармана Норд.
— А мне плевать!
— А мне нет, когда меня тискают потными ладонями!
Я опомнился и вытащил его на свет.
— Прости.
— Я поговорю с ним.
— Не надо, сам разберусь. Пошли уж.
Виновниц гвардейского бешенства мы нашли в дальней верхней комнате — забившихся в угол. Над ними возвышалась грозная Астрея и как всегда распекала.
— Дуры! Идиотки! Всё вам мало!
Но, похоже, девчонки и сами были в панике оттого, что натворили и затравлено молчали. Увидев меня, Астра сверкнула глазами и в мою сторону:
— Доволен?!
— Ты чего? Я же не хотел…
— А как будто ты не знал?! — едко высказалась она. — Дурачка не строй! Ты же у нас добренький, а они и рады стараться — вылили на себя всё. Да, кстати, они больше не опасны. Я заставила их помыться и выстирать одежду. — И она вышла, хлопнув дверью.
— Но никто же не умер! — со злостью выкрикнул я ей вслед, понимая, однако, что виноват.
— Ке-е-си-ик, — в унисон всхлипывали Динка с Ринкой. — Прости нас.
— Вот сейчас так бы и-и…
— Всё утрясётся, — пожалел меня Норд. Последнее время мы с ним стали определенно лучше понимать друг друга.
Тут вошла Верения и неожиданно показалась мне маленьким разумным солнышком, осветившим стены этого мрачного дурдома. Как ни странно, она меня поддержала:
— Ты ни при чём, Кеес. Не ты же вылил на них духи. Они сами. Во всём виновата не твоя доброта, а девчоночья глупость. Если мозгов нет, ничто их не заменит, и чужих не займёшь.
Какая же она умная и понятливая, и так не похожа на других девиц. В тот момент я даже пожалел, что мы не можем взять её с собой во льды.
На следующий день градоправитель вызвал нарушительниц феглярийского спокойствия к себе в кабинет и долго беседовал с ними. А пока мы с Веренией по очереди ходили кругами возле двери, норовя подслушать, Астра о чём-то приглушённо спорила с Линком в столовой, но мне было не до них. Всё равно Астрея со мной не разговаривала.
Вскоре наше любопытство было удовлетворено — после обеда Керик объявил о своём решении. Вот так, на следующий день Ринальда и Динарья отправились в женский гвардейский корпус, куда были приняты курсантками на испытательный срок. Так исполнилась давняя мечта Ринки. Динка же всё привыкла делать за компанию, потому что своей мечты у неё не было, но она в любом случае осталась довольна. Уже вечером они щеголяли перед нами новенькой формой, кокетливо поправляя хрустящие пояски и пританцовывая лаковыми сапожками. Неисправимые вертихвостки! Потом их забрали в казармы на постоянное местожительство. Оставалось только ждать, посмеиваясь над оптимизмом Керика и остальных феглярийцев, когда их вернут обратно, достав из руин гвардейского корпуса. Однако время шло, а ничего подобного не случалось, и до нас доходили только хорошие вести, что девчонки вполне освоились и даже не очень бедокурят.
Что ж, феглярийцы действительно волшебники — созидатели, одним словом. Такое сотворить с Ринкой и Динкой даже институту соблазнительных девиц оказалось не под силу.
Для нас же — оставшихся — дни потекли как обычно. Линк по-прежнему пропадал в барах и трактирах, наверное решил заправиться напоследок под самую макушку, не уповая на пабы в Ледяных горах. Иногда, правда, он изучал карты, недовольно бубня при этом. Астрея отказалась от занятий, и мы с ней продолжали дуться друг на дружку. Лишь Зеркало и Верения были моими неизменными спутниками — Норд всегда, а Верения в школе. А в остальное время она сидела в комнате или ходила грустная с красными глазами. Особенно после того, как узнала, что их с Астрой в поход не берут. Иногда к градоправителю заходил наш новый знакомый Дэвтарвернталь-зэн, каарат, и они с Линком обсуждали детали предстоящего пути.
А дни побежали, словно работящие торопыги муравьи. Неудержимо приближалась середина зимы и наше расставание с Феглем. Настали долгожданные праздники. Последнее занятие в этом году проходило как раз в канун Нового года. Это было совмещённое занятие по истории и естествомагии, и вели его сразу два преподавателя — солидный усатый историк и Созидатель.
Мы сидели в огромном круглом зале в одном из сферических зданий школы, где по периметру вместо окон располагались громадные экраны. Соответственно, полукруглые столы размещались в центре зала полукольцами. Однако они пустовали, студентам можно, и даже нужно, было ходить от экрана к экрану. Чем мы тотчас же и воспользовались, поскольку за этими самыми «перфектовизорными проекторами», — так их назвал Созидатель, — производными от светоперфекторов разворачивались важные события исторического прошлого Фегля.
На экране проносились столетия, сменяя друг друга, и перед нами открывалась панорама легендарной битвы между двумя могущественными державами: Альбиледдой — страной леддинов и Фегларинтарией — государством фегляриев. Со слов историка, Фегларинтарией в древности называлась страна, протянувшаяся от южного и юго-восточного побережья до Ледяных гор, там, где сейчас находился современный Фегль.
Преподаватель рассказывал нам о противостоянии и перемирии между феглярийцами и исконными жителями Ледяных гор. Поскольку меня эта тема интересовала, по известным причинам, то я внимал каждому слову преподавателя-историка, который комментировал происходящее.
Я слушал, смотрел и видел себя в окружении молочно белых склонов, поднимался над острыми искрящимися пиками, проносился по заснеженной равнине… У подножия Ледяных гор бушевала грандиозная битва, и вокруг замерших студентов разворачивалось сражение. Армия воинов в сверкающей броне с серебристыми мечами теснила войско беловолосых и синекожих леддинов, облачённых в хрустальные доспехи, с треском ломая их хрустальные пики… Ну, это я вообразил, что с треском, видеотехнологии Фегля по-прежнему были лишены звукового сопровождения…
За армиями тянулся кровавый след, окрашивая снег красной и голубой кровью, превращая его в грязную кашу с крупинками льда. На осквернённом снегу в чёрных растаявших лужах оставались лежать убитые и раненые… Искажённые яростью лица, сведённые последней судорогой боли перед тем как замереть навечно. На фоне ясного дня, под чистым лазоревым небом…
Впечатление было настолько ярким и настоящим, что многие девушки, всхлипывая, отошли к столам, а парни вцепились в стенные перила, и прильнули к экранам, разглядывая доспехи, оружие и пытаясь определить хоть одного военачальника… Вот это я понимаю — видео!
События перенеслись на несколько часов вперёд. Небо посерело и забилось рыхлыми ватными облаками, тихо падал снег, укрывая белым саваном закоченевшие тела и застывая крупинками на мраморных лицах. Снежинки не таяли, а постепенно ложились тонкой пеленой на мёртвые глаза… Бррр…
Я не выдержал и вернулся за стол, слушая голос учителя. Экраны показали разрушенный пригород Фегля и засыпанные снегом деревья, а историк затеял дискуссию:
— … На прошлой лекции мы рассмотрели причины двухсотлетней войны между Фегларинтарией и Альбиледдой. Мы говорили о порядке военных действий, притязаниях обеих сторон и тех разрушениях, которые принесла война. Пострадали обе стороны, но леддины гораздо больше. Почему?.. Кеес!
— Альбиледдов притесняли также и ледяные драконы, и они оказались в блокаде. Даже единственный выход в океан караулили суда феглярийцев, и леддины не могли проникнуть в обитаемые моря. А морские пути сквозь ледяное кольцо были открыты лишь несколько недель в году.
— Правильно. А каково было положение феглярийцев? Да, Нэдин.
— Феглярийцы захватили всё побережье и беспрепятственно могли выйти в океан через тёплый пролив. Люди владели развитым флотом и постоянно доставляли продовольствие с островов, — ответила серьёзная девушка с кудрявыми волосами. — Они не так сильно бедствовали.
— Так. Всё верно. Значит, поэтому леддины первыми решили капитулировать? — лукаво поинтересовался историк
— Леддины — выносливы. Холод для них естественное состояние и даже лекарство от недугов. И они могут подолгу обходиться без пищи, — неуверенно ответила Нэдин.
— Так, верно, и тогда…
Нэдин молчала, а Верения даже подскочила от нетерпения и отчеканила не дожидаясь разрешения:
— Леддины потеряли единственный выход в море. Произошло нашествие льдов и Незамерзающую бухту заполонили айсберги — отколовшиеся во время землетрясения глыбы льда и приплывшие с Ледяных островов. Потом туда окончательно повернуло холодное течение, и бухта замёрзла навсегда.
На экране немедленно возникло изображение — ледяные скалы, сталкивающиеся льдины, — так и застыли, покрыв всё побережье острыми косыми глыбами…
— Верно, — историк прищурился. — А ещё? Неужели только леддины хотели мира?
— Нет, — подскочил со своего места высокий длинноволосый парнишка. — Феглярийское государство тоже было опустошено и ослаблено постоянными войнами, народы на островах роптали — им надоело работать на войну. Решение о перемирии было совместным и обоюдным. Феглярийцам хотелось нормально жить и развиваться, леддинам нужен был выход к морю.
— Молодец…
— Вы забыли ещё кое о чём, — звонко напомнила Верения со своего места. Попробовала бы она так сделать в КЧП — ей бы здорово досталось.
— О чём же? — в дискуссию вмешался Тильтилиг. Он смотрел на дочь Командора с неподдельным интересом.
— О драконах, — заявила Верения. — О ледяных драконах. Кеес упоминал о них. В то время они притесняли не только альбиледдов, но и покушались на благополучие феглярийцев. Драконы обосновались у истоков серебрянки и собирались изменить её русло, чтобы феглярийцам не досталась волшебная сила. Вы же знаете, что значит для созидателей серебрянка. Да и леддинам нужны были изделия из серебрянки. Драконы покушались и на горный хрусталь, совершая налёты на хрустальные копи. В общем леддинам и феглярийцам выгодно было объединиться против общего врага. Тогда ещё врага. Теперь-то они живут в мире с ледяными драконами, никто ни на кого не нападает больше…
— Потому что ледяных драконов стало меньше. Большая часть их погибла от драконьей лихорадки лет двести назад, — вклинился длинноволосый парнишка, заносчиво гладя на Верению. — Потому они и пошли на соглашение, и перемирие это — относительно и неустойчиво.
— Так или иначе, но, объединившись, леддины и феглярийцы сумели противостоять ледяным драконам, — не уступила Верения.
Я даже загордился ею в тот момент. Тильтилиг улыбнулся:
— Верения права. Они сумели противостоять, и сокращение популяции драконов здесь ни при чём. Тем более что большая часть драконов живёт не в этих горах, а скорее на северо-западной территории кольца по Ту Сторону Чёрных гор. А феглярийцы и леддины доказали, что вместе они сильнее ледяных драконов.
Теперь горделиво усмехалась Верения. Она похоже ни на минуту не усомнилась в собственных познаниях. И, видимо, решив продемонстрировать свою эрудицию, поднялась с места и, скрестив на груди руки, лукаво посмотрела на Созидателя и заявила:
— Насколько я знаю, немалая роль в этом принадлежит одному прирождённому «написателю»…
Тильтилиг прищурился и, улыбнувшись в бороду, ответил:
— Вы, Верения, необычайно умная и бесспорно начитанная девушка, но эти нюансы лишь предположения некоторых историков и легендаторов нынешних времён и не имеют убедительных доказательств.
Верения обескуражено села под ухмылку волосатика и хихиканье соседок по столу.
— Лицемер, — прошипел у меня в кармане Норд и неожиданно разразился гневной тирадой. — Он не смеет умалять заслуги Веста и сажать в лужу нашу девочку! Она — умница и верно подметила. Без Веста, где бы они сейчас были, фарисеи?! В лучшем случае — в рабстве у драконов. А ежели он мстит таким образом, то…
— Тише, тише, — осадил я его. — Поговорим об этом позже, Норд. Я в курсе. Верения мне об этом все уши прожужжала. Она же собирается стать крутым «написателем», и её распирает гордость за профессию, так сказать.
А Созидатель уже рассказывал о Чёрных горах, о том, насколько важна эта граница, разделяющая земли по Эту Сторону и по Ту. Государства порядка, чётких законов, слаженных действий и взаимной обусловленности; и страны, где царит беспорядок, путаница и неразбериха…
Вот хотя бы одним глазком взглянуть. Но экраны потухли и зажглись верхние лампы.
Напоследок Созидатель пообещал, что после каникул обязательно расскажет о происхождении Ледяного кольца. Я с грустью подумал, что уже не услышу этого, поскольку в этот самый момент мы скорей всего будем переползать Ледяные горы.
Занятие подошло к концу, преподаватели поздравили всех с праздником и началом каникул, и студенты засобирались, шумно обсуждая планы на вечер. Верения подошла с вопросами к историку, а я выскочил в коридор вслед за Тильтилигом.
За коридорными окнами разливался самый обычный зимний день. И в окружении зданий школы на покрытых инеем холмах я не мог поверить, что только что путешествовал в далёкое прошлое Фегля.
— Господин Созидатель, можно вас на минуточку?
Он обернулся.
— Зови меня просто Тильтилиг, Кеес, мы в неофициальной обстановке.
— Тильтилиг, давно хотел спросить. Вот у вас в Фегле высокие технологии, достижения, а вы по прежнему живёте по старинке.
— Как это?
— Ну, гвардейцы ходят с мечами, в домах топят камины, а по улицам ездят повозки и кареты… Почему бы, например, не летать на металлических птицах или разъезжать на автоматических повозках без лошадей и…
— А ты испытываешь какие-то неудобства, Кеес?
Я смутился.
— Ну-у… не то что бы.
— Тогда зачем спрашиваешь?
— Мне просто интересно, почему вы не торопитесь развиваться. Вы специально тормозите прогресс? — Ух ты! Сам не ожидал от себя таких слов.
Тильтилинг улыбнулся.
— А что значит, по-твоему, развиваться? Применительно к этому миру. Что ты можешь сказать о его устройстве по Эту Сторону?
— Написатели, превращатели, стрелки, школы…, — я запнулся, не зная как выразить мысль. — Но вы же вроде сами по себе.
— Взаимосвязь умений, действий и результатов, — усмехнулся Созидатель. — Так устроен любой мир, даже не магический. Но если эта взаимосвязь основана на магии, то приобретает особенную силу. И ты ошибаешься. Мы не сами по себе. Мы — часть этого Мира, и у нас — созидателей свои законы и своя миссия.
— Но вы опережаете.
— В каком-то смысле да, но не во всех. Мы отвечаем за свою часть устройства. Таков порядок. Мы создаём. Наш главный принцип — созидание без разрушения. На нас лежит большая ответственность. Мы соединяем Страну Двенадцати с остальным Миром, что лежит за пределами ледяного кольца. Ты никогда не задумывался: «а что же там?».
Я помотал головой.
— Ещё успеешь и разберёшься. — Тильтилиг похлопал меня по плечу.
— Ты знаешь всё, что необходимо Кеес. Остальное поймёшь когда-нибудь, если сможешь, а если не сможешь, так и незачем тебе это понимать. Весёлых тебе праздников, мальчик.
Он развернулся и ушёл без предупреждения, скрывшись за поворотом коридора. Пока я усиленно соображал…
— Не лезь в это дело, — проговорил Норд. — Пошли лучше. Праздничный ужин на столе…
Мы шумно отпраздновали Новый год в доме Керика всей честной компанией. Даже Ринку с Динкой отпустили на побывку. Нельзя сказать, что мы сильно этому обрадовались, но они всё равно вскоре слиняли на площадь, надев маскарадные костюмы.
На улицах было полно горожан, несмотря на холодную ночь. Морозец вовсю резвился, кружась с ветрами в новогодней пляске. Ярко горели разноцветные фонари, с улицы доносились песни и радостные выкрики пополам с бабаханьем хлопушек.
Вскоре из-за праздничного стола сбежал и Линк. Наверняка отправился поздравлять всех окрестных трактирщиков. И Астра с Веренией, потеплее одевшись, умчались запускать фейерверки. А я, посидев немного у камина на пару с недоеденным куском торта, поднялся к себе. Что-то не было у меня настроения. Это был не тот Новый год, к которому я привык дома. Где запах мандаринов и ёлки? Где метель за окном и подарки?.. Так я и лёг спать, слушая завывание ветра в трубах, вспоминая о доме, а когда уснул, мне снилось всё что угодно, только не украшенная сияющими шарами ёлка. И вообще, никакой родной дом мне не снился… Ммм…
Внезапно я проснулся и подскочил в холодном поту. Что-то не так! Точно! Где Норд?! Лихорадочно соображая, я вспомнил, что, кажется, так и оставил его на столе в окружении блюд со сладостями. Я натянул штаны, рубашку и босиком кинулся к двери. «Вот растяпа! Как можно было забыть его там? А вдруг…»
Тресь!
— Ай! Растяпа, смотри куда идёшь! — за дверью стояла Астрея и потирала ушибленный лоб.
— Больно?
— А то нет?! Наверное шишка будет…
— Извини…
Она неожиданно улыбнулась.
— Ладно, всё нормально. Я почти успела отскочить.
— А что ты здесь делаешь?
— Была у градоправителя, — ответила она.
— И что это ты там забыла ночью?
— Во-первых, не ночью, а утром. Проснись, соня! Уже утро, — она кивнула на окно, за которым действительно светало. — А во-вторых, какое тебе дело? Разговаривали мы.
— О чём, интересно?
— Я что, должна отчитываться? — она удивлённо вскинула брови.
— Нет, но с чего это вдруг вы решили поболтать с утра?
Он взглянула на меня внимательно и прыснула:
— Ты ревнуешь?
— С какой стати?! — возмутился я и вдруг понял, что не могу вот так уйти, не помирившись с ней…
— Ну? Дашь мне пройти или так и будем стоять?
— Я искал тебя, — соврал я. — Хотел помириться. Скоро мы уходим и… Прости… я…
Она улыбнулась.
— Всё в порядке, Кеес. Я давно не сержусь. Друзья?
И протянула мне ладошку. Такую нежную и красивую… Нет. Это было совсем не то, что мне хотелось услышать. Хотя лучше уж это, чем ничего.
— Друзья, — я сжал её руку, наверное чересчур сильно.
Она высвободила пальцы и сказала:
— Но мы не прощаемся. Я иду с вами!
— Как?! — я даже опешил.
— Ты не рад?
— Да нет же, но там… опасно.
Я не знал радоваться или беспокоиться. С одной стороны пределом моих мечтаний было находиться рядом с ней. Больше этого я хотел разве что вернуться домой. Вернее, я уже не был уверен в том, чего хочу больше. А с другой стороны, возможно, мы не дойдём и сгинем во льдах… А ну его! Астра идёт с нами!
Я едва не обнял её, но наткнулся на исключительно дружеский взгляд и тут же опомнился.
— Как тебе это удалось?
— Я поговорила с Кериком и убедила его. Он сегодня же всё уладит с правителями Фегля. Пойду собираться.
И она убежала, оставив меня в недоумении. Как она убедила Керика? И зачем она решила пойти с нами? Гораздо безопасней было бы отправиться морем… Я встряхнул головой, но мысли в голове не укладывались. Чего это я?! Там же Норд! И бросился к лестнице.
Вбежав в столовую, я не обнаружил следов вчерашнего пиршества. За ночь всё убрали. Пусто! Я обшарил глазами стол. Бред! Не мог же Норд уменьшиться до микроскопических размеров или уйти сам… Под столом, на камине и на подоконнике его тоже не было. Нет!.. Я похолодел, не смея поверить.
— Норд! Норд! Отзовись!
— Ты не его ищешь?
Я обернулся, на пороге стояла Верения, вертя в руках Зеркало.
— Уф! Ты в порядке? — Я взял его из рук девушки и прижал к себе как родного.
— И это спрашивает человек, который запросто оставил друга ночью одного среди объедков, — проворчал Норд. — Если бы не девочка… А ты должен беречь меня. Какой же ты «превращатель» без зеркала?
— Ну извини.
— Не извиняйся, я чудесно провёл время в обществе этой умницы…
Но Верения перебила его, воскликнув:
— А знаешь последние новости?!
— Какие?
— Ночью над городом видели ледяного дракона. Настоящего ледяного дракона! А они здесь уже лет пятьдесят не появлялись.
— Круто! — я просто не знал, что сказать.
— Пока, Норд, — произнесла Верения и вышла. Как-то слишком поспешно. Наверное, побежала делиться новостью дальше. Я запоздало крикнул ей вслед:
— Спасибо!
А насчёт дракона не поверил… И напрасно.
— Не за что, — послышалось из другого конца коридора.
— Прекрати меня душить, — пропыхтел Норд. Я опомнился, перестал вдавливать его в рубашку и положил в карман.
— Пошли лучше превращать что-нибудь, а то я здесь залежался, а ты совсем обленился. Надо бы попрактиковаться — в пути пригодится.
Он был прав. Поднявшись к себе, я вспомнил азы превращения и примерно с полчаса упражнялся на кериковой мебели. Чем немало позабавил Норда. Всё это время меня грела единственная мысль. Астра идёт с нами! Со мной… Я уже представлял, как спасаю её от ледяных монстров. Говорят, что опасности и тяготы пути сплачивают людей и влюбляют. Моя сестра встретила своего парня именно так, в походе, во время страшной грозы, просидев всю ночь в лесу, вцепившись в него и дрожа от страха… Правда, через месяц они поссорились и разбежались, но не суть важно… Скорей бы в поход!
Линк не разделял моего энтузиазма, особенно после того, как узнал, что Астра тоже идёт с нами. Он долго бухтел по этому поводу и бурчал что-то типа: «Женщина во льдах — жди беды» или «Какой к бякусу поход…».
Однако вопреки его брюзжаниям этот знаменательный день настал. Вернее, сначала ему предшествовал день накануне похода. День сборов и суматохи. Правители Фегля прислали нам полное снаряжение, как и обещали. Это были удобные вместительные рюкзаки из водонепроницаемой ткани, а в рюкзаках мы нашли всё необходимое: в первую очередь, тёплую одежду, обувь и одеяла. Керик тут же рассказал нам о самонагревающихся нитях из особых сплавов, вшитых в подкладку. Чем крепче мороз, чем лютее холод и злее ветер — тем сильнее они накаляются и лучше греют. И высушивают, если ткань намокнет.
В рюкзаках оказался и провиант в блестящих герметичных упаковках: мясо, каша и овощи. Их нужно было лишь разогреть. А в полотняных мешочках и бумажных пакетах лежали питательные коврижки, сухой творог, орехово-фруктовые брикеты и плитки товилата.
Другая часть снаряжения — верёвки, крючья, фонари, палатка из той же самонагревающейся ткани, что и одеяла; котелки, фляги, а также ледоступы, ледорубы, ледоприсоски и переносная минижаровня были уложены главным образом в рюкзак Дэвтарвернталя.
Минижаровня привлекла моё внимание тем, что напоминала старинную коричневую чернильницу-непроливашку. Такая с незапамятных времён хранилась у моего деда, и в детстве я частенько играл ею. Угадайте-ка, что именно она изображала… Правильно!
Только настоящая жаровня была намного больше, примерно с баскетбольный мяч.
— О, это вещь, — заметил Керик. — Обогревает радиус палатки, так, что тепло не выходит за её пределы. На открытом пространстве нагревает воздух примерно метров на пять, но сама остаётся совершенно холодной, не растапливая лёд и снег. Это очень удобно во льдах. Видите, углубление сверху? Можно еду разогревать и воду кипятить. И даже баню устроить в походных условиях….
Я тем временем подбивал Норда превратить вещи во что-нибудь мелкое, чтобы легче было нести.
— Бесполезная трата сил, — отбрыкивался он. — Хватит на несколько дней, а потом опять превращать.
Керик невольно услышал наш разговор. Он подмигнул Зеркалу и попросил:
— Кеес, сложи-ка всё в рюкзак.
— Зачем?
— Увидишь.
Я так и сделал. Рюкзак действительно оказался невероятно вместительным. Туда уместились и мои вещи с набором туриста, и одеяло, и волшебные предметы, и провиант. Ещё и место осталось. Поразительно! Я затянул ремешки.
— А теперь на спину его?
— Ладно… И что… Ух ты!
Рюкзак оказался лёгким, почти невесомым, словно там и не лежало всей этой массы предметов, килограммов на двадцать. Надо же.
— Убедился?
— Ещё бы! Здорово. И не нужно превращать вещи в микробов.
— Во что? — не понял Керик.
— Ну, в таких маленьких… э…э… козявок.
— То-то же, — усмехнулся Норд.
Тут пришёл Линк, осмотрел снаряжение, бросил в общую кучу карты, и удалился в свою комнату, кивнув на ходу:
— Привет, Кеес, Керик, привет.
— Это он из-за похода волнуется, — вздохнул Норд.
Волнуется? Из-за похода? Что-то не похоже на Линка…
На следующее утро мы сидели в столовой собранные и абсолютно готовые к походу. День начался относительно спокойно, без суеты и происшествий, не считая того, что я снова забыл Норда на столе и едва вспомнил об этом. На этот раз мне принесла его Астра.
Ой, как мне всё это не нравилось. Что-то слишком часто я стал забывать Зеркало где попало. Раньше такого не случалось. Не к добру это, учитывая мой статус «превращателя». С этого момента я решил не терять бдительности.
Вскоре подошли Солин, Олден, Тильтилиг и Дагемир. Они решили проводить нас. Вот только Верении я с утра не видел. Наверное, переживает бедняжка, что её не взяли, и плачет где-нибудь в уголке…
— Солин, — обратился я к Светлому. — Я хотел бы попрощаться с Веренией, но она видимо не хочет. Передайте ей, пожалуйста…
Я протянул ему шкатулку с говорящими и двигающимися куклами — чудом феглярийского созидания. Они пели и плясали, стоило только вынуть их из коробки.
— … От меня. Я потратил на них почти все свои реалы.
— Думаю, они ей понравятся, — с улыбкой ответил Солин. — Я передам конечно. Не беспокойся.
Тут подошёл Созидатель и вручил мне обещанный сертификат с печатями, подписями и гербом Фегля — морской черепахой на серебристом фоне в ореоле ледяных вершин. В сертификате золотыми буквами значилось, что я «успешно окончил начальный курс обучения в ВШС и мне присваивается звание созидателя нулевого уровня с правом возобновления обучения». Я вполне мог гордиться собой. Вот только «нулевой уровень» меня смущал.
— Есть к чему стремиться, — заметил Тильтилиг, пожав мне руку.
Линк мрачно меня поздравил, Астрея чмокнула в щёку, и минут пять я приходил в себя, пока остальные выслушивали наставления правителей Фегля.
— Интересно, сколько всего уровней? — подумал я вслух.
— Точно не выяснено, — ответил Норд.
Теперь ждали леддина, и когда он появился, то правительственная карета отвезла нас в западную часть города, что стояла на реке. Мы сели в крытые лодки, как и в первый свой день в Фегле, и поплыли в сторону Ледяных гор, туда, где острый ледяной хребет изгибался, соединяясь с береговой линией.
Вскоре мы дошли до места, где река разветвлялась на два рукава. Один впадал в море, а другой убегал на юг. Молча высадились на маленькой пристани, где нас ждали леддинсткие повозки, нанятые проводником, чтобы довезти до Леддокреолона. Невозмутимые возницы альбиледды неподвижно застыли рядом, а и патлатые бычки нетерпеливо переступали на месте.
Мы немедленно погрузились в повозки. Солин произнёс напутственную речь из которой я, размышляя о своём, запомнил только: «Счастливого пути и пребудет с вами мир…»
Утро стояло промозглое — туман как раз начал оседать на землю мелкими капельками, и я ощущал кожей рук и лица его холодные колючие прикосновения. Итак, опять в дорогу. Засиделись мы в гостеприимном Фегле…
— Счастливого пути! — крикнул Дагемир, когда мы отъехали и, оборачиваясь, я видел, как правители машут нам вслед.
А потом их силуэты скрылись в тумане, а мы выехали на равнину. Ледяные склоны приблизились…
— Отсюда ещё дней пять пути до Леднога и три из них вдоль побережья, — сказал проводник. — А потом дней десять до Леддокреолона, при хорошем раскладе.
Я поначалу и не заметил, что оказался с ним в одной повозке. Неужели так задумался? Странно… Наверное из-за его переливчатого плаща. Хотя, при чём тут плащ? Одеты мы были все одинаково в феглярские куртки и штаны. Только Дэвтарвернталь отличался от нас своим леддинским прикидом. Ведь ему и холод, и ветер нипочём.
Я огляделся по сторонам. Мы действительно ехали вдоль берега моря — каменистого, неприветливого и холодного под сумрачным небом. Вдалеке я увидел домики рыбаков, сети, болтающиеся на ветру и перевёрнутые лодки. Леддин отвернулся и о чём-то беседовал с возницей по-леддински. Я попробовал окликнуть его:
— Э-э… можно вас спросить!
Он не обернулся. Тогда я прилежно выговорил:
— Дэвтарвернталь-зэн, каарат!
На этот раз он обернулся.
— Да?
— А что это за Леддокреолон?
— Широкий спуск, — ответил он. — И кстати, можешь называть меня просто Дэв.
— А как же…
— Этикет? Здесь это ни к чему. Да и мой каарат считает, что в этом нет необходимости. Обращайся ко мне так, как тебе угодно, только никогда больше не вклинивайся в мою беседу с сородичами.
Вот так отбрили! Однако он улыбнулся:
— Я-то не против, и привык к нетерпению феглярийцев, но даже наши погонщики будут за это тебя презирать. Предупреждаю, для твоей же пользы. Этикет.
А он нормальный парень…
Под колёсами повозки захрустело, и я глянул вниз. Мы ехали по снегу, что клочками покрывал равнину. Повсюду были разбросаны белые лоскуты, а под хвойными деревьями, которые одиноко возникали у нас на пути — намело целые подушки-сугробы.
В тот день мы обедали на ходу и остановились только вечером, в гостинице. Здесь ещё встречалось жильё; в основном попадались харчевни и постоялые дворы. В одном из них мы поужинали, переночевали, а утром снова двинулись в путь.
На второй день мы немного освоились и разговаривали, перебираясь с повозки на повозку. Леддины выказывали недовольство, но Дэв что-то разъяснял им, и те замолкали.
Однажды я заметил, как Линк прячет за пазухой флягу. Видать, решил не надеяться на леддинские пабы, а в её содержимом можно было и не сомневаться.
На третью ночь мы заночевали уже в палатке под походными одеялами. Однако, как только мы остановились на привал и разбили лагерь мне почудилось, что кто-то прячется в кустах, растущих по краю редкого хвойника. Как будто за мной следил чей-то настойчивый взгляд…
Померещится же такое! А ведь главные ужасы ещё впереди, если верить словам Линка.
Я списал это на усталость и разыгравшееся воображение, но немедленно отошёл подальше от кустов. Даже по нужде ходил в другую строну, за бугры, продолжая тревожно всматриваться в окружающие деревья. Всё-таки Ледяные горы близко.
Вскоре я почти забыл об этом, но когда стемнело, и в палатке зажгли фонарь, уловил краем глаза мелькнувшую тень, словно нечто прокралось мимо, коснувшись стенки полога… Но никто ничего не заметил, и я на время успокоился, а посреди ночи проснулся, разбуженный странными звуками.
Луна заглядывала в отодвинутый полог, и… Кто-то шуршал у входа в палатку! Как раз там, где у нас были сложены мешки с провизией. Так ведь и без еды можно остаться!
Под влиянием внезапного импульса я метнулся туда и увидел в бледном свете луны тонкую руку, тянущуюся к пакету с коврижками. Недолго думая, схватил эту руку, рванул на себя, и кто-то…
Недолго думая, схватил эту руку, рванул на себя, и кто-то… с той стороны пронзительно заверещал. Да ещё таким знакомым визгом… Ёжки-кочерыжки!
Я дёрнул сильнее и затащил внутрь упирающуюся… Верению. Она тут же замолчала, но поздно — мои спутники заворочались и начали просыпаться. Линк сел, сонно покачиваясь и протирая глаза. Астра подскочила, ошалело таращась на нас спросонья. Я потребовал ответа:
— Что ты тут делаешь?!
Холод пробрался в палатку белёсым облачком пара, и я задёрнул полог. Так-то лучше.
— Опять ты! — похоже, Линк окончательно проснулся, но не до конца соображал, где находится, поскольку накануне прикладывался к заветной фляге. — Какого бяса…
У Верении зуб на зуб не попадал. Не от холода. Замёрзнуть она не могла. Я заметил, что на ней походная феглярийская одежда. Только сидела она на Верене угловато, явно не по размеру. Меня словно шибануло:
— Где ты это взяла?
Верения стиснула зубы и всхлипнула.
— Это моя, — неожиданно ответила Астра.
— Твоя-а?!
— Да — моя! — и она затараторила, отбросив одеяло:
— Да, виновата я, взяла её с собой, дала одежду, попросив лишний комплект для себя, чтоб переодеться, если что, меня и ругайте!..
— Стоп! Стоп! Стоп! — Линк затряс головой и замахал руками.
А я, честно говоря, растерялся. Впервые видел Астру такой отчаянной и взъерошенной.
— Это я взяла Верену с собой, — твёрдо повторила Астра. — Она была со мной.
— Хм-да, — хмыкнул Линкнот. — И как это ты её сюда притащила? Да ещё так, что я не заметил. В кармане, что ли? — И сухо рассмеялся.
Вот оно что! Хранитель знаний уязвлён тем, что его обвели вокруг пальца глупые девчонки… Пить надо меньше!
— Ну да, в кармане, — подтвердила Астра. — Заколкой для волос. Если бы не Кеес…
— Именно так, — поддакнул Норд. — А я превратил.
— Ты-ы?! — Линк явно офигел. Н-да, ситуация становилась взрывоопасной…
Хорошо ещё, что леддины вроде бы не проснулись. Возничие спали в повозках и проводник там же. Им зима — не зима и холод нипочём. Они хорошо чувствовали себя снаружи, под звёздами и подальше от нашей жаровни…
— Что за крики? — в палатку заглянул Дэвтарвернталь. — Что тут у вас стряслось?
— Вот! — Магистр сердито кивнул на Верению.
— А-а, — с облегчением протянул леддин. — Я уж думал, снегополз. Редко, но бывает, они и сюда доползают. Тогда — караул. А в этом году и снега будто немного…
Я не успел спросить, что это за таинственные (и наверное очень плохие) снегоползы, как Линк объявил экстренное совещание. По просьбе Дэва я потушил жаровню, и мы сели в круг.
— Она должна немедленно вернуться в Фегль! — громко настаивал Линк. Верения подавленно молчала, низко опустив голову.
— Пешком? — скептически бросила Астра.
— Нам хватит и двух повозок.
— Возчие не согласятся, — покачал головой Дэв. — Так с ними не договаривались.
— Ну не пешком же ей идти, — вставил я.
В действительности, мне понравилась мысль взять Верену с собой. Я так к ней привык и радовался, что теперь она с нами.
— Наймём в трактире повозку, — заявил магистр. Очередной вздох Верении напоминал цепочку горестных всхлипываний.
— Впереди не будет трактиров. Вчера мы миновали последнюю харчевню, — сообщил Дэв. Верения с надеждой взглянула на леддина, а Линк недоумённо сморгнул.
— Как, нет?.. А «Приют у склона»?
— Снесло лавиной год назад, — сдержанно ответил Дэв. Линк шумно сглотнул и, на миг опечалившись, забыл о дочери командора…
— Всё! Хватит! — подскочила Астра. — Верена идёт с нами. Под мою ответственность.
Линк резко стал прежним магистром.
— Норд!
— Н-да?
— Не ннн-дакай! Сам заварил кашу — вот и расхлёбывай. Преврати её быстро во что-нибудь, положим в рюкзак и дело с концом.
— Ну не-етушки! — воспротивилась Верения.
— Вот ещё, — фыркнул Норд. — Пусть идёт так.
— Ты! Стекляшка! Как тебе вообще в голову пришло такое!
— Ну-у, я довольно умный, если ты не заметил…
Астра внезапно покраснела. Так-так…
— Ты — умник-разумник! Да я тебя, за такие дела, в превращательный салон красоты сдам. Будешь там дамочек ублажать, меняя им форму груди и носа.
— Э… — вмешался я.
— И тебя вместе с ним. Горе-превращатель.
— А меня-то за что?! — возмутился я.
— Твоё зеркало, ты и в ответе.
— Нет! — вспыхнула Верения. — Это я отвечаю. Я стащила Зеркало у Кееса.
— Мы, — поправила Астра.
— Так вот оно что! Значит это не я растяпа, а вы — воришки.
— Так получилось, — Астра смутилась. — И в первый раз ты сам забыл Норда на столе, а мы нашли. Поговорили. Вот так и родился наш план.
— А я был не против, — хихикнул Норд. — Люблю превращать, забавы ради.
— Целый заговор, — сокрушённо пробормотал я, чувствуя себя идиотом.
— Заговор! — гаркнул Линк. — Заговорщики бясовы! Пешком у меня пойдёте! Ножками! Пусть Норд сотворит для вас саночки из кучи… Любишь превращать, люби и…, — разорялся Линк. Но так и не придумал, чего надо любить, как вмешался Дэвтарвернталь:
— Давайте голосовать.
— Чего? — Линк даже онемел от неожиданности.
— Проголосуем за то, чтобы девочка шла с нами.
— Ну пожалуйста! Мне очень, очень надо… — запричитала Верения.
— Не сметь влиять на результаты выборов! — рявкнул Линк и первым полднял руку. — Я против!
Естественно, Верения победила большинством голосов. Моим и Астры. Норда не считали, потому что у него не было рук, а леддин воздержался.
После этого кое-как скоротали остаток ночи. Магистр ворочался и бормотал:
— Две женщины во льдах, две женщины во льдах — жди двойной беды…
Так и уснули, под утро.
Через несколько дней мы достигли подножий. Тут намело снега высотой с человеческий рост. Он лежал, пушистым шарфиком обтягивая подошвы гор. Совершенно гладкие ледяные склоны уносились так высоко в небо, что вершины невозможно было разглядеть, даже запрокинув голову. Дальше начинались облака.
— Шуба и шапка, — улыбнулась Астра.
— Всё вам женщинам шубы, — проворчал Линк.
— Нет, ещё и бриллианты, — съязвила Астра.
— В горах насобираете. Там блестяшек много, — не упустил своего Линк. — Ледышки подойдут?
Видать, фляга опустела…
А меня беспокоило другое, — как мы поднимемся по отвесной стене. Однако леддины быстро показали способ. Дэв попросил нас выгрузиться из повозок. Возничие поставили их на задний борт, надавили пару рычагов, добавили к упряжке несколько креплений; и вот перед нами — подъёмники. Вместо колёс выдвинулись полозья, и леддины уселись на бывшие повозки сверху. По их команде лохматые бычки прыжком очутились на скате горы и ловко взобрались повыше, так, что подъёмники повисли, зачерпнув снегу. Присоски у них вместо копыт что ли?
Пробравшись по сугробам, мы вместе с рюкзаками забрались внутрь и… Поехали! Или точнее — поползли. Полозья легко катились по ледяной стене, а я силился разглядеть — есть ли камень внутри горы, или она целиком состоит изо льда. Занятый этим вопросом, я почти не глядел вниз. Зато смотрела Верения, вцепившись в меня и тихо ойкая. От этих «ой-ой» у меня синяки останутся на предплечье.
Так мы поднимались, наверное, час или больше. Восхождение закончилось, когда мне начало казаться, что прошло несколько дней. Мы взобрались выше облаков, но половина из них вскоре рассеялась, а другую — отнесло подальше в горы, и нам открылась панорама долины. Много-много белых и чёрных пятен, чёрточек и точек внизу. Некоторые точки двигались, а иные оставались на месте, сколько на них ни смотри. Фегля мы не увидели совсем. Зато синее небо спустилось так низко, что невольно хотелось пригнуть голову. Вершина горы оказалось неожиданно гладкой — этакое огромное ледяное плоскогорье. Дэв объяснил что это несколько гор слившихся в обширное высокогорное плато — ступень Хсандара…
— А что, есть и ещё выше? — изумилась Верения.
Дэв кивнул и отошёл помочь возницам. Повозки за пару минут совершили обратную метаморфозу, только полозья остались прежними и выдвинулись дополнительные с боков.
— Для трения, — объяснил проводник, — Чтобы повозку не заносило, когда скользко.
Можно подумать, здесь бывало не скользко.
Мы загрузились снова и двинулись вперёд. Всё это время бычки невозмутимо что-то жевали из мешочков, висящих на коренастых шеях, равнодушно взирая на нас. Привыкли, наверное.
Вскоре мы въехали в туманную завесу, а потом занавес словно разомкнулся, и перед нами в одночасье выросла громада леддинского города…
— Ледног, — объявил Дэвтарвернталь.
Это был Станция-город и последний крупный населенный пункт на пути к ущелью.
— Остановимся тут на пару дней, — сказал проводник.
Все очень этому обрадовались.
Мы спешились и двинулись по ледяным улицам, озираясь вокруг. Повсюду возвышались ледяные дворцы из миллиона молочно-белых сосулек правильной или затейливой формы…
Дэв заметив, как мы глазеем, тут же объяснил нам, что все здания в городе построены из белого хрусталя.
— А разве хрусталь не бесцветный и не прозрачный? — удивилась Астрея.
Верения снисходительно усмехнулась, а я поддержал Астру:
— Прозрачный, вроде бы…
— Разный, по цвету и прочности, — улыбнулся леддин. — Бесцветный и прозрачный — хрупкий. Из него делают посуду и украшения. Белый хрусталь один из самых прочных. Из него возводят дома. В основном. Есть и дома изо льда. Дальше вы их увидите. Но теперь в ледяных домах живут только приверженцы традиций и главы семей дааната и каарата.
— А почему эти дворцы похожи на ледяные? — спросила Астра.
— Стилизация, — ответит Дэв.
— А какой ещё бывает хрусталь? — поинтересовалась Верения.
— Жёлтый — среднепрочный. Из него делают игрушки и хозяйственную утварь. Из серого и сиреневого — высокопрочного изготавливают инструменты и мебель. Зелёный — лечебный, из его порошка разводят снадобья, оранжевый… Есть и особый хрусталь — синий. Обладает магическими свойствами. Его называют кинлит. Из него делают амулеты. Но более всего ценится красный — драгоценный хрусталь и чёрный — сверхпрочный. Из чёрного вытачивали оружие, в прежние времена…
Выходит, оружие, что я видел на уроке, действительно из хрусталя.
— … Копья, кинжалы… мечи.
— А теперь? — Верения решила побить рекорд любознательности.
— Красный и чёрный хрусталь навсегда исчез из недр, — печально ответил Дэв. — Стал легендой. Остались воспоминания, да изделия из него, что ценятся выше серебрянки. Кое-какое оружие ещё хранится в семьях, хотя самое легендарное запрятано где-то в горных тайниках и память об этом давно утрачена.
А я вдруг вспомнил, где видел много чёрного и красного хрусталя сразу в одном месте. Конечно же, во дворце короля демонов. Может быть это как-то связано?..
— Мы пришли, — сказал Дэв.
В гостинице нам выделили целых две комнаты. В одной грелись мы, в другой поселились леддины. Отдохнув от тягот пути, погуляв по городу и набрав леддинской провизии, мы снова отправились в путь через два дня. Провизия, как объяснил проводник, для них — леддинов, а мы «такое есть не будем».
Мы проехали несколько поселений и одиноких домов из настоящего льда. Некоторые были вырублены внутри застывших водопадов.
— Здесь раньше было тепло? — тут же спросила Верения.
— Миллионы лет назад, — ответил Дэв, ему нравилось разговаривать с девочкой. — Ещё до ледникового горообразования.
Ура! Значит, я был прав — внутри гор есть что-то каменное.
Иногда мы ночевали в леддинских домах. Неприветливые, но гостеприимные хозяева разрешали нам разместиться в своих залах и даже разжечь жаровню.
А вскоре мы увидели, что значит — выше ступени Хсандара. Когда проехали между двух вершин — ступеней Хвалка, просто гигантских. Вот так ступеньки!
Миновав ещё несколько таких горных макушек, мы наконец достигли площадки Леддокреолона. Извилистые желоба сливались в один широкий спуск, состоящий из нескольких горок с бортами, и терялись внизу, во мгле облаков. На ледяной станции нам выдали две ледяны из серого хрусталя, похожие на корыта с боковыми держалками и отделанные изнутри мехом.
— Я на таком не поеду, — испугалась Астра, и мы полчаса её уговаривали. При этом Линк не раз терял терпение, срывался и орал. Уговорили-таки!
Мы навсегда распрощались с возничими и бычками. После Леддокреолона нам предстояло тащиться своим ходом. Потом с помощью станционника влезли в меховые коконы-комбинезоны, надели хрустальные шлемы и уселись в готовые к спуску ледяны. Станционник прикрепил к задним скобам толстенные тросы, убрал задвижки и… Мы полетели!
Летели долго, стиснув зубы, вжавшись в днища, а некоторые ещё и визжали. Верения сидела в другой ледяне, с Дэвом. Астра упорно прикидывалась храброй, и некому было в меня вцепиться. Да и присутствие Линка к этому не располагало.
Смотреть по сторонам было невозможно. Мы летели с бешеной скоростью, и горы слились в одну белую полосу… Выскользнув прямо в небо и пролетев ещё немного, мы приземлились на ледяном озере. Пронеслись по льду, взвив тучи снежной пыли, и, замедлив ход, — дёрнулись и остановились. Сработали крепления. И едва мы сняли снаряжение и, шатаясь, выбрались с поклажей на лёд, как тросы завибрировали, и ледяны поползли обратно.
— Ну, как вам? — лукаво поинтересовался Дэв.
— Офигительно, — выдавил я, падая в снег.
Астра с Веренией бухнулись на четвереньки, а Линку хоть бы что. Вылез и пошёл, оглядывая снежное поле.
Озеро лежало в обрамлении причудливых сугробов и в окружении гор. На поверхности озера снег был разбросан горстями, и ветер гонял его туда-сюда…
— Нам туда, — сказал Дэв, указывая на трещину, чернеющую на фоне белых склонов. Мы дружно переглянулись.
— Ущелье, — пояснил леддин. — Надевайте ледоступы, если не хотите падать.
Но даже с ледоступами я ощущал себя жирафом на льду, пока ни приноровился. А потом мы даже катались наперегонки — кто кого перескользит. Рюкзаки-то ничего не весили. Было весело. Даже Линк смеялся, когда мы по очереди тыкались носами в сугроб.
Так и добрались до ущелья. Проход нырял меж ледяных глыб и углублялся в горы.
— А нельзя как-то обойти? — меня охватывала тоска, когда я смотрел туда.
— Трусишь, шуруй обратно, — поддел Линк, — и барышень с собой прихвати.
Надо же какое рвение! А кто-то ещё совсем недавно не собирался туда лезть.
— Это, надо понимать, замёрзшая река, впадающая в озеро, — констатировал Линк. — А на дне караулит чудище?
Издевается… Девчонки переглянулись, но промолчали.
— Спит оно, — поправил Дэв. — Нам нечего бояться. Идёмте.
И первым вошёл в ледяной коридор с узкой полосой света наверху. Я вздохнул и показал девушкам пример. А Линк, посмеиваясь, замкнул шествие.
Горные стены давили на нас. Здесь они были вовсе не гладкие, а ребристые. Местами из склонов торчали острые сосулины; иногда такие длинные, что приходилось их перелезать. Бывало и солнце не достигало дна, и мы двигались в холоде и полумраке. Туман спускался с вершин, окутывал ноги и добирался до пояса. И мы плыли в нём, почти не различая друг друга. Сквозь царство стужи и ледяного тумана.
Временами горы расступались, пропуская солнце, и ущелье расширялось. Но это было гораздо опаснее, по словам Дэва. Здесь случались обвалы и лавины. Следы обвалов то и дело попадались нам на пути — кучи ледяных осколков в снежной пыли. Издалека на солнце они казались россыпями алмазов. Девчонки скользили к ним, восторженно вереща и размахивая руками, и разочарованно находили лишь куски битого льда.
На ночлег останавливались в ледяных пещерах, каких здесь было на каждом шагу. Одни — абсолютно гладкие, другие — с мёрзлыми наростами и торчащими сосульками. Мы разбивали палатку внутри пещеры, зажигали жаровню, а Дэв оставался в пещере. Как и все леддины он не выносил жары. Несколько раз мы даже устраивали походную баню. Растапливали в котелках лёд, снег и мылись по очереди в палатке. Сначала девушки, а потом мы с магистром. Дэвтарвернталю хватало окунуться в сугроб у входа в пещеру.
Честно говоря, я даже заскучал от ледяного однообразия. В течение двух недель никаких особых трудностей и опасностей не приключалось. Ничего страшного не происходило. Да и сам переход был не таким утомительным, учитывая, что большую часть суток мы не отрывали ног от ледяной поверхности. Мышцы болели только первые дни. Линк упорно пёр вперёд. Иногда ворчал. Девчонки потихоньку хандрили, но хотя бы не ныли. А я держался бодрячком, глазел по сторонам и беседовал с Дэвом.
Лучше всех было Норду. Он благополучно молчал у меня в кармане. Изредка подавал голос, только для того, чтобы поинтересоваться: «Где мы?» и «Долго ли ещё?». Как будто это влияло на скорость передвижения.
В общем, не считая лёгких походных неудобств, никаких проблем. Феглярийские костюмы защищали нас от снега и холода, жаровня грела по ночам, в одеялах недостатка не было; ели мы досыта, хоть и довольно однообразно, и от жажды не мучались. Можно было, в крайнем случае, снега поесть или погрызть отломанную сосульку.
— В лесу со спунами и то страшнее, — высказался я как-то. Дэв загадочно на меня посмотрел, но не сказал ни слова.
И вот как-то раз в начале третьей недели мы остановились в маленькой пещерке. Поужинали. Леддин как обычно подождал, пока все сходили по своим делам за выступ, а после «задраил» вход в пещеру. Он всегда делал так перед сном, разбрызгивая из цилиндрика жидкий хрусталь с водой. Затвердевая серой шелестящей завесой, эта смесь превращалась до утра в тонкую, непроницаемую занавеску. К утру она всегда рассыпалась. Сам Дэвтарвернталь на этот раз остался снаружи. Пещерка оказалось крохотной — палатку не поставишь. Едва хватало места для четверых человек с одеялами и жаровни.
Среди ночи я внезапно проснулся оттого, что мне приспичило. Натянул куртку и отодвинул занавеску… Тёмно-синяя полоска, усыпанная звёздами, морозный воздух и мерцающий во тьме лёд… Дэв спал, закутавшись в чешуйчатый плащ и привалившись к склону ущелья. Я прокрался мимо него за выступ (не у входа же), и застыл… Прямо на меня уставились два больших круглых ничего не выражающих глаза. Потом кто-то зашипел, и глаза стали приближаться, а за ними постепенно вырисовывалось нечто бесформенное и омерзительное…
— ААААА!
Я рванул назад и едва не сбил с ног леддина.
— Там… Там! Там…
— Знаю, мыгры, — спокойно ответил он.
— Мыгры?
— Серые мыгры — обитатели ледяных ущелий, — он пожал плечами. — А ты думал! Тут полно всяких тварей. Днём они прячутся, а по ночам вылезают из нор. А иные и днём не дремлют.
— А как…
— Понятное дело, вы их не видите. Да они к нам и не приближаются. Боятся. Кинлит их отпугивает.
— Кто? Что…
— Кинлит, — он выпростал из-под рубашки тонкую цепочку с кулоном. И ярко-синий хрусталик в оправе из серебрянки озарил окрестные льды. Неподалёку заурчали, и серая тень метнулась прочь, сверкнув напоследок глазами.
— Видишь. Синий хрусталь отпугивает всякую жуть. А в серебрянке он наделён двойной силой. У каждого леддина такой. Мы без кинлитов не выходим из дома.
— Так значит, всё это время рядом с нами были эти…
— И эти, и другие.
Я едва не сел на лёд. Однако вскоре успокоился и даже сходил за выступ. Потом мы с Дэвом сидели на пороге пещеры и разговаривали.
Светало. По ледяным откосам расползались бесформенные тени. Это были мыгры.
— Мыгры по природе одиночки и менее опасны, чем гурфы. Гурфы — мелкие, но сбиваются в стаю и меняют цвет. Сольются с горой, и не разберёшь. Или снегоползы… Смотри! Там, наверху и внизу.
Я глянул туда, куда он показывал. По краю ущелья медленно двигалась снежная струйка, а ниже — шевелился сугроб. Брр…
— На ступенях Аддафа, в лиге отсюда, выпал снег, — объяснил Дэв. — Вот он и мигрирует туда, где снега больше. А по пути собирает всё живое. Знаешь, сколько на моей памяти одиноких путников так закончили. Не сосчитать.
— То есть, ты хочешь сказать, что без тебя и твоего кинлита… — я запнулся, — мы…
— Да, были бы обречены. В первую же ночь в ущелье к вам в пещеру нагрянула бы парочка таких мыгр, и даже косточек не осталось бы. А гурфы и среди дня не гнушаются.
— Жуть! И что, против них нет оружия?
— Почему? Есть, — Дэв показал мне кинжал из чёрного хрусталя. — Но даже он бессилен против рдасса — самого ужасающего монстра здешних пещер.
— А что поможет против этого самого р… рдасса?
— Легенды гласят, что есть такое оружие, и хранится оно где-то в глубине старых рудников.
Я задумался.
— Слушай. Тогда прятаться в пещерах тоже опасно. Вдруг этот рдасс нас там найдёт, замурует и съест.
— Он живёт в конкретной пещере — логове и никогда оттуда не выходит. Заманивает путников с помощью зова.
— А как зовёт-то? Плачет? Причитает? Голосит — «помогите»?
Дэв усмехнулся.
— Для каждого свой зов. Порой даже кимлит не спасает. Ну, что? Волосы на голове зашевелились?
— Хм…
— Сохрани наш разговор в тайне. Если твои друзья начнут бояться — они ослабят кинлит.
— Хорошо…
— Вам чё? Не спится? — из пещеры выглянула помятая физиономия Линка.
Через неделю пути Дэвтарвернталь объявил, что впереди на протяжении двадцати лиг не будет никаких пещер. Поэтому в первую же ночь мы разбили лагерь на льду посреди ущелья.
Спал я плохо. Видать с непривычки, сказывалось отсутствие пещерных стен. Там снаружи был враждебный мир полный невообразимых тварей. Я то и дело просыпался, а когда проваливался в сон, то почему-то слышал шум волн, шорохи, и завывания. И неспроста… Наутро разразилась буря. Даже Дэв перебрался внутрь.
Вокруг палатки свистело и завывало на разные голоса. Ураган швырял по ущелью снежную пыль и ледяную крошку. Полог пришлось закрепить, иначе его трепало так, что грозило оторвать. По льду носились снежные вихри и наружу мы выходили только привязанные верёвкой и по двое. Остальное время сидели у пышущей жаровни, сбившись в кучу вместе с одеялами и прижавшись друг к другу. А Дэв насмешливо наблюдал за нами. Ему — ледяному жителю и бури не страшны.
Однажды к завыванию ветра, треску ломающихся льдов и дальнему грохоту лавины примешались заунывные голоса. Они протяжно пели такую душераздирающую песню, что все зарыдали. А мне захотелось сорваться и бежать навстречу волшебным звукам…
Я очнулся от яркой синевы разлившейся по палатке. Дэв тряс перед нами амулетом. Убедившись, что мы пришли в себя, он вернулся на своё место у полога.
— Ледингарские сирены, — только и произнес он.
— И тут бабы, — пробурчал магистр. — Нигде от них покою.
Астра поджала губы и нахмурилась.
На третий день буря умчалась бушевать дальше. Завывания стихли, всё улеглось, и мы впервые за это время спокойно уснули, вдоволь намаявшись от страхов и неизвестности. Скажу честно, лично я боялся лавин, которые так красочно умел описывать Дэв. Но в ту ночь мне не снились тревожные сны. Я видел огромный луг, залитый светом, небо, солнце и…
Неожиданно проснулся и вытаращился в темень. Снаружи кто-то вздыхал… Нет… Вздохи доносились снизу. Словно кто-то огромный дышал под нами, ворочаясь во сне… Ну вот, и попали.
Я потряс Линка, но он только перевернулся на другой бок и засопел. Спал он на удивление крепко и даже не храпел во сне… Мне чудилось, что подо мной мерно качается волна, будто я лежал на водяном матраце… Была не была. Леддина в палатке не оказалось. Вероятно, сидит снаружи.
Прислушиваясь к страшным вздохам неведомого существа, я выбрался из палатки. Дэв не спал. Он тоже слушал.
— Интересно, что ему снится? — пробормотал он, увидев меня.
— Мы, в переваренном виде…
— Не каждому удаётся уловить дыхание Нун-фраат, когда оно ворочается в своей подводной берлоге.
Тоже мне, радость. Век бы не слышал…
В ту ночь я больше не заснул, прислушиваясь к шумным вздохам и сонным бормотаниям чудовища. Оно дрыхло на дне ледяной реки и даже во сне жаждало добычи…
Я не сказал девчонкам о чудище, чтобы не волновать их, а Линк и так знал.
Прошло несколько дней. Однажды во время обеденного привала Дэвтарвернталь отозвал нас с Линком в сторонку и сообщил:
— По пятам за нами крадётся хрук. Я отгоню его подальше отсюда, иначе ночью оглушит нас своим рёвом.
— Звуковая атака? — спросил я.
— Нет, — удивился Дэв. — Рёв хрука опасен — можно оглохнуть. От рёва и кинлит не защитит. Поэтому отгоню его на безопасное расстояние, запутаю следы и вернусь. А повезёт, так и поохочусь. Хруки — съедобны.
— Понятно, — ответил Линк. Дэв протянул мне амулет.
— Следите за лагерем и не отходите друг от друга. Никуда.
— А как же ты без камня?
— Я отдал тебе запасной.
Ну и дела! Я повесил кинлит на шею.
Он легко взобрался по склону, словно у него на руках и ногах были присоски, как у бычков, и вскоре скрылся из виду за ледяной кручей. Линк принялся разбирать карты, а мы, скучая, устроились рядом.
— В паре лиг отсюда находится дом леддинского чародея, — сказал магистр. — Согласно карте, он стоит на вершине ледяного уступа, слева от ущелья если идти на запад сразу за восьмой расселиной. Потом ущелье изгибается и сворачивает к северо-западу…
— А кто этот чародей? — спросила Верения. Линк скорчил жуткую гримасу.
— Великий и ужасный маг. Превращает ротозеев-путников в ледяные скульптуры и хранит у себя на чердаке.
Астра фыркнула и отвернулась, а Верения отреагировала вялой усмешкой.
— Правда, что ли? — подколол я магистра.
— Нет конечно. Так — чокнутый старикашка, помешанный тип, малость тронутый на медицине…
Линк снова занялся картами, а я прислонился к рюкзаку и задремал. Сквозь сон слышал, как разговаривали девчонки, потрескивал лёд на морозе, хрустел снег под ногами. Кто-то решил прогуляться… Что?! Меня подкинуло…
Линк так и сидел рядом, и пялился в карты. Астра задумчиво сжалась в комок у склона. Верения… Верения!
— Где Верения?! — подорвался я.
— Не знаю, — ответила Астра. — Решила пройтись.
— Куда?
Линк молча указал вперёд…
— Да что это с вами?! — заорал я.
Но разбираться было некогда. Верения не отзывалась, и я, не теряя ни минуты, побежал её искать. Мало ли какие чудища караулили беззащитную девчушку. Ущелье изгибалось, а по бокам появились расщелины — одна, другая… Они расщепляли горный склон как молнии.
— Верена! — звал я, разглядывая каждый выступ, и за очередным поворотом обнаружил зияющую дыру в темноту. Это был вход в пещеру наполовину скрытый висящими сосульками. Странно…
— Верена!
— Что случилось? — встревожено спросил Норд.
— Верения потерялась…
— Ты сам-то где?
— У входа в пещеру.
— Думаешь, она там?
— Не знаю…
Из дыры вырвался девичий визг, и я бросился внутрь, едва не разбив голову о сосульки. Успел пригнуться. Пробежал несколько метров по узкому коридору и ворвался в огромный ледяной зал…
Да это же настоящий ледяной грот, если ущелье — застывшая река… Грот освещался через отверстие в потолке. С потолка свисали гроздья сосулек; по ним плясали разноцветные блики, отталкивались от стен и падали вниз световой лавиной. А справа подозрительно чернела ниша… Верена!
В центре зала раскинув руки неподвижно лежала Верения. Будто спала. Я кинулся к ней и принялся тормошить.
— Верена, Верена! Очнись…
Визг раздался прямо за моей спиной… Так это не она кричала?! И рядом со мной кроша лёд опустился коготь с зазубринами.
Я шарахнулся и еле успел выхватить взглядом чешуйчатый отросток, как меня отбросило, и, пролетев по льду, я врубился в стену. Наверное, феглярийский костюм смягчил удар, иначе, не знаю, что бы от меня осталось… «Для каждого свой зов», — вспомнились слова Дэва. Рдасс! Он заманил меня Веренией… А чем же он заманил её?
На уши мне задавило со страшной силой. Я на время лишился слуха и зрения, а когда опомнился, то услышал, как вопит Норд и увидел, как в пещеру медленно, словно околдованные, входят Линк и Астра.
— Бегите, — прохрипел я.
Голос меня не слушался, а ОНО уже вылезло из своей ниши и подбиралось к моим спутникам. А они почему-то не замечали его. Как и я прежде…
Тело рдасса напоминало клубок металлических канатов. Они беспрестанно шевелились, выгибались и ползали, выскальзывая чешуйчатыми отростками. Каждый отросток заканчивался когтем с зазубринами, а из середины шевелящегося клубка высовывался раздвоенный хоботок. Мерзость… И ОНО приближалось к моим друзьям!
Я собрал последние силы и, вытаскивая на ходу Зеркало, пополз к ним. Подобрался совсем близко, как вдруг один из отростков, чиркнув по льду, шмякнул меня в бок… Норд отлетел к противоположной стене, а я нырнул прямо в логово чудовища. В логове было темно и склизко, и, попав внутрь, я тут же выкатился обратно. По пути рука наткнулась на что-то жёсткое, и я непроизвольно сжал пальцы. А когда выскочил на свет как чёртик из преисподней, с ужасом увидел, как рдасс вонзил зазубрины в моих друзей…
— Не-ет! — заорал я и кинулся на него, размахивая тем, что попало мне в руки.
Чудовище бросило Линка с Астрой, и они кульками повалились на лёд. Рдасс развернулся и, мерзко хлюпнув, выплюнул мне в лицо снежную кашу. Не видя, я размахнулся и со всей дури рубанул наугад по ближайшему отростку…
Пещеру огласил вой. Чудище задёргалось, завертелось, и я, не помня себя, рубанул во второй раз, и в третий, и ещё… И, оказавшись вплотную, ударил в шевелящееся сплетение… Что-то треснуло, рвануло, и меня с головой завалило мокрым снегом.
Я вылез, отряхиваясь и отплёвываясь, перед грудой рваных отростков. То, что осталось от чудовища мёртво валялось на ледяном полу, а мои друзья покоились рядом… Голова кружилась, мысли путались, и к гордому чувству победы добавился горький привкус отчаяния. Внезапно вспомнил, перевёл взгляд на правую руку и вздрогнул от изумления. В ободранном кулаке я сжимал сверкающий меч. Меч из чёрного хрусталя.
Вдруг камень у меня на шее засиял, чуть не ослепив меня. Я зажмурился, а сверху раздался звук, будто в хрустальном бокале встряхивали льдинки. Ледяной звон становился всё громче, пока не зазвучал хрустальным голосом, складываясь в слова:
— Что ты теперь будешь делать? Я медленно запрокинул голову. Под самым пещерным потолком висел…
Под самым пещерным потолком висел… крылатый зверь. Неведомое создание из бирюзового хрусталя парило в воздухе, расправив прозрачные крылья. Сквозь него лучился свет, переливаясь в искрящейся телесной глубине.
Зверь покружил надо мной, задержался под отверстием в потолке, и засверкал многоцветной радугой. Приземлился в двух шагах, сложив крылья над спиной развёрнутым веером… И оказался не таким уж крупным, — чуть больше лошади, — одновременно напоминая грифона, змею и птицу.
Он повернул шею и сверкнул сапфировыми глазами… Дракер? Нет. Они другие. Тот малыш был похож на крылатого телёнка, а его мама на… Дракон! Это же ледяной дракон!
Видимо, я сказал это вслух, потому что хрустальный голос вновь зазвучал, отдаваясь эхом под сводами пещеры:
— Долго думал?
А я и не знал, что они умеют разговаривать…
— Кеес! Кеес! Что происходит?! — истошно завопил Норд. Я мигом забыл о драконе и в страхе кинулся к Зеркалу.
Уф, цело, только снегом присыпало. Положил меч, — бросать его не хотелось, — подобрал Норда, обтёр и… Вспомнил о главном. Через пол секунды уже ползал возле Астры и прикладывал зеркало к её губам…
— Что ты делаешь? — возмутился Норд. Стекло запотело. Жива!
Я повторил процедуру с Линком… подполз к Верении… Какие же они бледные… По белым как снег лицам разбежались синеватые жилки…
— Прекрати метаться, — остановил меня хрустальный голос. — Они живы. Пока. Яд рдасса убивает медленно. Надобно противоядие. Всего лишь капля зелёного снадобья. Но не позже, чем солнце опустится ещё на два диска… Я растерялся.
— Так что мне делать? Где взять это зелье?
— Неподалеку есть место. Я провожу, хотя ты испортил мне такую знатную охоту…
— Охоту?
— Я охотился. Выжидал удобного момента. Явился ты и убил его первым.
— Мои друзья умирают! А ты о какой-то охоте…
— Х-ха! Какая-то охота? Это был мой обед на тысячу дисков!
Похоже, он не собирался на меня нападать. Да и вообще, у меня теперь был собственный меч. Я подобрал его и встал рядом с Веренией.
— Да объясни же мне… — взмолился Норд.
— Потом. Говори, дракон, где найти снадобье?
— Пошли.
— Я не уйду без них.
— Собираешься всех тащить? Так силён? — он, кажется, усмехался. — Не успеешь. Впрочем, и без них не успеешь…
Но я уповал на чудо…
— Скоро вернётся Дэв. Возможно, у него есть противоядие?
— Дэв? Ты говоришь о Дэвтарвернтале-зэн, каарате?
— Да.
Он склонил набок изящную голову. В этот момент солнце ушло из пещеры, оставив нам полумрак, а дракон утратил цвет и замерцал. Тогда я заметил, что его шея и туловище покрыты ледяными чешуйками.
— Откуда ты знаешь Дэва?
— Мы шли вместе. Он наш проводник…
— И где он?
— Охотится на… этого… Как его?.. Хрука…
Ледяной смех наполнил пещеру…
— Кееееес! — завопил Норд, и я запихал его в карман. Смех оборвался…
— Охотится, говоришь? Тогда не жди до утра…
— Он обещал… Он придёт!
— Гм, не в том виде… О! Кинлит? Это камень Дэва? — Дракон придвинулся, разглядывая амулет. — Дэв пытался обезопасить вас.
— Он убьёт хрука и придёт, — как заведённый повторял я. — Придёт.
Дракон рассмеялся.
— Ты видел того хрука?
— Нет. Какая разница?! Дэв говорил, что они съедобны…
— Ну, Дэв! Хотел бы я полюбоваться на леддина, который завалит хрука и притащит домой на обед.
— У него есть кинжал.
— Ф-ррр! Этой тыркалкой разве что гурфа проткнуть или шкуру снять. А вот твоей игрушкой, — прозрачный коготь упёрся в меч, — можно запросто и хрука уделать, и рдасса, и даже меня. Ладно, хватит рассиживаться. Леддины не питаются хруками. Какие угодно твари в округе, но только не леддины… Вижу, ты до сих пор не понял. Дэв не придёт сегодня! Нынче он не леддин, раз охотится на хрука, и вернётся лишь к утру.
— Он не предупредил…
В голове у меня всё перемешалось. Как это — не леддин? А кто? И почему сегодня?.. Так, не стоит гадать. Дракон прав. Надо действовать. Я вскочил.
— Сколько у меня времени?
— Почти два диска.
— Я не…
— Некогда объяснять, но ты можешь успеть. Я провожу.
— А если ты понесёшь их?
— Нет, могу одного, в когтях. Тебя. Я взглянул на его когти. Н-да…
— Нет уж. Сам доберусь.
— Как угодно…
— Кеес! — прорвался через штаны крик Норда. Я вытащил его.
— Смотри! — и показал друзей.
— О нет! — он задохнулся. — Что с ними?
— Всё будет в порядке… если поможешь. Готов к превращениям?
— Спрашиваешь! Во что?
Через минуту я положил в карман три хрусталика. Дракон даже присвистнул — словно ветер подул в стеклянную бочку.
— А ты, оказывается, не прост. Превращатель?
— Вроде того…
Я устремился к выходу и, оказавшись снаружи, побежал к месту стоянки. Вскоре из пещеры выполз и дракон.
— Ты куда?
— За вещами?
— Потом заберёшь. Никто их не возьмёт.
— При чём здесь это… — я отмахнулся от него, поскольку не имел права оставить то, о чём он не знал.
— Только необходимое, — предупредил дракон.
А то! Я схватил свой рюкзак с волшебными предметами, затолкал туда жаровню. Кто знает, что ещё с нами случится. Привязал к рюкзаку меч. Повернулся к дракону.
— Почему я должен тебе верить?
— У тебя есть выбор? Просто идём со мной. Твоим друзьям помогут. Слово дракона.
— Верь ему. Ледяные драконы не нарушают слова, — подтвердил Норд.
— Можешь превратить меня в него? — спросил я, надевая рюкзак.
— Увы, это одно из существ, в которое я не могу тебя превратить.
— А в кого-нибудь, кто быстро летает или… бегает. Дракон?! — Я сам удивлялся своей решимости. — Кто в этой ледяной стране самый быстрый?
— Снежный барс. Ты одолеешь две лиги менее чем за диск.
— Норд! Слышал? Превращай.
— Легче лёгкого.
Я немедленно отразился в нём. Запечатлел с зеркальной поверхности крупного белоснежно-пёстрого кота, прежде чем Норд уменьшился. И едва успел положить его в карман, перед тем, как ощутить звериную силу, лёгкость во всём теле и увидеть, как в небо взметнулись склоны. Заурчал, переступил — шаг, другой. Снег мягко пружинил под пятнистыми… лапами. Прыжок! Ещё прыжок.
— Беги за мной! — послышалось сверху.
Дракон полетел, расправив прозрачные крылья, в которых сквозило небо. Я сиганул на склон, и он подобно батуту оттолкнул меня, но я не упал, а помчался по вертикали. Теперь я чувствовал, что удерживают вовсе не присоски, а специальные подушечки на лапах. Между ними и льдом возникало подвижное тепловое соединение. Я прилипал, тут же отлипал и пружинил.
Пахло залежавшимся снегом, изморозью, льдом… Ветер доносил множество запахов, происхождение коих я не знал, но многие оказались весьма приятными, до слюны капающей из пасти. Снег и лёд вокруг отличались: блеском, плотностью и фактурой. Барс видел, куда лучше наступать.
Я летел, — то группируясь в комок, то вытягиваясь стрелой, — соскакивая на дно ущелья, запрыгивая на склон и минуя расщелины. Едва ущелье повернуло направо, дракон спланировал налево. Я заскочил на кручу и побежал за ним поверху, легко перепрыгнув расселину…
Снежный барс, взбираясь выше и выше, в несколько прыжков одолел горную лестницу и очутился на уступе перед ледяным дворцом многочисленными ярусами опоясывающим вершину. Гигантские сосульки, подобно колоннам соединяли ледяные козырьки и ступени, полукруглые террасы и башенки.
Дракон опустился рядом и компактно сложил крылья в узкий спиновой гребень. Он встал на задние лапы, будто потёк весь и… трансформировался. Теперь дракон напоминал прямоходящую ящерицу с гребнем вдоль спины. Шея и морда уменьшились. Лапы превратились в трёхпалые руки и ноги, а когти — укоротились.
Высоко поднимая ноги и волоча хвост, он приблизился к выпуклой стене и произнёс:
— Тааха.
И ледяные створки разошлись. Дракон протопал внутрь, и следом за ним проскользнул барс. Минуя закруглённый холл, через арку попали в огромный зал с хрустальными статуями, которые подобно атлантам держали потолок. Здесь я и стал собой. Наконец-то! А то уже начал думать о себе в третьем лице.
Рюкзак и мои друзья вернулись после четырёх щелчков. Я разместил их, как мог поудобней, на полу и установил жаровню. Феглярийские костюмы защищали от холода, но мне думалось, что так будет лучше.
«Они должны согреться, согреться, согреться», — словно мантру повторял я про себя.
Дракон молча наблюдал за мной, а потом неожиданно поднял морду и позвал, как затрубил в хрустальную трубу:
— Геурз! Геурз! Я не сразу сообразил, что это имя, а не клич драконов.
— Геурзтарвернталь-нэн, каарат! Лаат!
— Раудаа итии? Аахааз, Зирб, — послышалось из глубины зала.
Вдалеке возник силуэт, и кто-то поспешил к нам, оказавшись пожилым леддином. Он был какой-то встрёпанный, с безумным взглядом, и чем-то напоминал сумасшедшего профессора из одного известного фильма. Особенно белой взлохмаченной шевелюрой. Типаж один в один. Я даже залюбовался, но вовремя опомнился. Это что же, логово чокнутого профессора, то есть — чародея?.. Поверх леддинской одежды он накинул заляпанный халат с накладными карманами, которые подозрительно оттопыривались…
— Я привёл его, — сообщил дракон. И этот Геурз уставился на меня сумасшедшими глазами.
— Он сразил рдасса Чёрным мечом…, — добавил дракон.
— Ты… — чародей распахнул объятья. — Ты! Дождались! Мой мальчик! Я знал, я ждал! Пророчество исполнилось…
— К-какое пророчество?
Он так смотрел на меня, что казалось ещё немного — упадёт на колени и начнёт лобзать мои ступни. Я отступил на всякий случай. Тогда он подошёл, схватил меня за плечи и рассматривал горящими глазами, а потом перевёл взгляд на меч.
— Можно? — А, схватив его, ощупал и прижал к щеке.
— Легендарный Чёрный меч! Всё это время он лежал, ожидая своего часа! И мы…
— Мои друзья умирают, — глухо обронил я. — Вы им поможете?
— Что? — Геурз отвлёкся от благоговейного созерцания меча и пробежал глазами по неподвижным Линку, Верене и Астре.
— Что с ними?
— Рдасс покусал, — безучастно ответил дракон, прислонившись к статуе какого-то львиноподобного. Вместе они составляли интересную парочку. В любое другое время я бы посмеялся.
Чародей засуетился: вернул меч, извлёк из кармана бутылочку и по очереди накапал в рот моим спутникам зелёной жидкости. Они буквально на глазах порозовели, зашевелились и глубоко задышали…
— Теперь будут спать до утра, это — лечебный сон. Я облегчённо вздохнул, а чародей спросил:
— Откуда ты?
— Издалека… — ответил я.
— Так и должно быть, — глаза Геурза заблестели, он повернулся к дракону:
— Спасибо, Зирберо! — Значит, так зовут дракона…
— Зирберо, — повторил я.
— Можно просто Зирб, — прозвенел тот. — Разумно и просто.
— Как твоё имя юноша?
— Кеес.
— Почему ты здесь оказался?
— Мы шли по ущелью с Дэвом, Дэвтарвернталем…
— А где он? — встрепенулся старик.
— Охотится, — ответил за меня дракон. — У него приступ.
— Бедный мальчик, — вздохнул чародей. — Нам надо поговорить, Кеес. Срочно. Идём со мной. И подметив моё замешательство, сказал:
— Не беспокойся, с ними всё будет хорошо. Зирб присмотрит.
— Не съем я их, — оскалился дракон, — хоть ты и сорвал мне охоту.
Старик привёл меня в комнату с множеством хрустальных стеллажей, где морозились колбы, пробирки, реторты, и торчали стеклянные трубки. Такие же, только грязные, были сложены в наполненных льдом и снегом ваннах. А в тех, что на столах, — дымились разноцветные снадобья. Полки были уставлены пузырьками с зельями и увешаны связками хрусталиков. Нормальное жилище чародея.
— Садись, — он указал мне на скамью из серого хрусталя и опустился рядом. — Я леддинский чародей, как ты уже понял. И доктор медицины.
— Профессор? — переспросил я.
Он мечтательно улыбнулся.
— Давно меня так никто не называл. С тех пор как перестал существовать леддинский медицинский цех… — Геурз покачал головой.
— Леддинская цивилизация очень древняя и более развитая, чем кажется. Но сейчас переживает не лучшие времена… Всё война… Знаешь, почему началась война?
— Слышал. Леддинец влюбился в феглярийскую принцессу, и почему-то леддинам это не понравилось и…
— Это феглярийская версия, — грустно ответил чародей. — А было так…
Он рассказал мне о событиях давно минувших дней, отголоски которых звучали до сих пор.
Начиналось всё действительно так, как рассказывали в школе. А дальше… капризная феглярийская принцесса требовала от парня дорогих подарков, просто цветы и конфеты её не устраивали. А он старался угодить ей во всём. Так любил. Как-то она намекнула, что прежде чем просить её руки, он должен принести красное ожерелье из драконьей сокровищницы в Ледяных горах. А надо сказать, что на сокровищницы был наложен страшный запрет. Но ослеплённый любовью парень не внял ему, не послушал старейшин рода и отправился за драгоценностями. Ожерелье он достал, но, разорив гробницу, выпустил на волю драконью лихорадку, что дремала во льдах.
Первыми заболели драконы. Потом заразились леддины. Драконья лихорадка — это ужасная болезнь, от которой нет лекарств, и редко кто из леддинов выздоравливал. А драконы выжили и предъявили леддинам ультиматум.
Однако леддины уже знали, откуда их постигло несчастье. Бедный парень в предсмертном бреду повинился и просил не развязывать войну. Феглярийская принцесса, узнав об этом, выкинула ожерелье в море и бросилась со скалы. Но это не спасло феглярийцев, хотя у них-то как раз обнаружилась невосприимчивость к лихорадке. Они отвернулись от леддинов, и леддины объявили им войну.
— Война не помеха болезни, а помощница, — проговорил чародей. — Она унесла ещё тысячи жизней… А лихорадка и доныне косит драконьи и леддинские поселения, убивая и калеча сотни жизней. Лекарства от неё нет, кроме обычных снадобий, которые способны лишь облегчить боль и помочь организму бороться. Выживают единицы, но необратимо меняются…
Старый леддин долго молчал, а я смотрел, как за окном краснеет диск солнца…
— Мой сын тоже заболел, ещё совсем мальчишкой. Я боролся за него, и он выжил, но уже не тот, что прежде. Теперь у него случаются приступы трансформации, и он превращается в ледяного дракона… Таких в нашем сообществе несколько сотен… Каарат пострадал больше других… И по сей день лихорадка морит наших детей.
— Тот парень — из вашего рода? Он кивнул:
— Это — проклятие. Но однажды у нас появилась надежда. Умирающий леддин изрёк пророчество: «Ждите, каарат. Он придёт. Явится из той части света, которой нет на карте. Принесёт с собой обратное время и указатель. Преодолеет Зачарованный лес. Пересечёт море. Добудет Чёрный меч и сразится с чудовищем. Спасёт нас, отдав нам вещество, в коем растворяются речи. И это навсегда изгонит болезнь»… С тех пор и надеемся.
— Можно ли верить словам, произнесённым в предсмертном бреду? — усомнился я.
— Всё сказанное леддином на смертном одре относится к пророчествам и сбывается, — горячо возразил Геурз. — И я верю, что это сбудется. Ты принёс нам меч и долгожданное избавление в один миг. Я же пытаюсь приготовить лекарство вот уже много лет.
— У меня ничего такого нет, — растерялся я.
— Ты принёс его в себе.
— Вам нужна моя кровь? — прошептал я, перебирая в памяти все киношки о чудесных вакцинах получаемых из крови героя с иммунитетом.
— Слюна. В пророчестве это очевидно.
— Я должен поплевать в пробирку?.. А что феглярийцы? У них же невосприимчивость.
— Нет, я пытался. Здесь необходимо чужеродное вещество из иного мира; отданное добровольно — оно способно победить лихорадку. Ты ведь не из нашего мира…
— С Земли, — угрюмо подтвердил я. — Это моё измерение. Самое обычное, без магии. И моя слюна вовсе не лечебная.
— Что ж, — он подставил хрустальную плошку. — Проверим…
— Ну, Кесс, — хихикнул Норд. — Ты у нас ещё героем станешь, спасителем леддинов.
Утром я не сразу сообразил, где нахожусь. С потолка свисали сосульки, кручёные, как рог дракера. В гостях у снежной королевы?..
И вспомнил — всего лишь в доме леддинского чародея. Рядом разговаривали, и я сел на своём ледяном ложе. Вчера мы с Зирберо перенесли всех в комнату поменьше с тремя хрустальными диванами, а мне в итоге досталась лишь ледяная кушетка. Но и на ней я прекрасно выспался в феглярийском костюме.
Так и есть. Мои друзья очнулись и тихо переговаривались, разглядывая комнату. Замечательно! Геурз не обманул. Зелье помогло. Астра с Веренией шептались. Линк угрюмо сверлил взором потолок.
— Кеес! — девочки наконец-то заметили, что я проснулся. — Что произошло? Где мы?
— Кажется, я знаю, — заявил Линк, пока я раздумывал над ответом. — Говори, мастер влипать в истории.
— На вашем месте, я бы поблагодарил парня, — прозвенел знакомый голос и сверху спустился Зирберо, трансформируясь по пути… Девчонки завизжали и спрятались за меня.
— Не бойтесь, — усмехнулся я. — Ледяного дракона не видели?
— Рассказывай, — вздохнул магистр, усаживаясь поближе.
— Вы что, совсем ничего не помните?
Выяснилось, что Линк с Астрой помнят ровно до того момента, как я отправился искать Верению, и то — смутно, а Верения, и того меньше. Я коротко рассказал, а дракон любезно дополнил рассказ моими подвигами в пещере. Зирб так живописал моё сражение с рдассом, что девушки смотрели на меня восхищённо, а Линк — заинтересованно, но, тем не менее, насмешливо. И это было обидней всего. Однако, говоря по чести, героем я себя не чувствовал, как ни старался. Хотя меч с гордостью продемонстрировал. Не скрою, мне он нравился, и особенно то, что я владел им (пусть и временно). Зирберо же не скрывал уважения ко мне, хоть я испортил ему охоту.
Девчонки поначалу шарахались от дракона, а потом освоились, и Зирб повёл их показывать дворец. А мы с Линком отправились к чародею. Тот всё утро терпеливо ждал моего пробуждения. Но едва мы пересекли вчерашний зал, как из холла послышалось:
— Саурх! Наатар, хрук… Отец! Где ты?!
Вскоре оттуда появился Дэв и поражённо уставился на нас. При этом он едва держался на ногах. На его груди зияла рваная рана, и голубая кровь сочилась на ледяной пол. Он старался зажать её одной рукой, а другой — тянул верёвку, к которой было привязано нечто массивное и клыкастое в панцире. Хрук?
— Вы?! Откуда…
— Вот ты бы нам и объяснил! — накинулся на него Линк. — А то бросил нас в каком-то…
— Погоди, Линк, — прервал я магистра. — Не видишь, он ранен. Что случилось Дэв?
— Ничего серьёзного — царапина. Отец вылечит.
— Отец?
— Чародей — мой отец.
Вот так дела!
— Я знаю про драконью лихорадку, — сказал я. — Почему ты скрывал?..
— Чтобы вы сразу сбежали от меня? — он горько усмехнулся. — Поэтому и оставил вас, сразу как почувствовал скорый приступ. Не хотел, чтоб вы это видели. Но перевоплотился слишком поздно. Хрук успел зацепить меня.
— А кинлит?
— Я оставил его тебе.
— Но ты же говорил…
— Я обманул, ради вашей безопасности. Никакого запасного не было.
— Но ты рисковал!
Он усмехнулся.
— Я — драколедд. Всякая тварь в этих горах бежит от меня без оглядки, если ей дорога жизнь… И хрук пытался, — он покосился на тушу, — тщетно…
— Сынок! Что с тобой? — в зал влетел встревоженный чародей. — Я слышал твой голос.
— Всё в порядке, отец. Вот, принёс тебе мёртвого хрука. Половину. Остальное — съел.
Чародей покачал головой, и вскоре уже суетился возле сына, протирая его раны добытыми из карманов тряпицами, смоченными в зельях.
— Идёмте, — сказал он, закончив процедуру, — завтрак готов. А с тушей Зирб разберётся.
— Я разберу-усь, — с готовностью согласился Зирб.
Только сначала нам с драконом пришлось слетать за вещами и провизией в ущелье. Чародей закрепил на спине Зирберо седло, и я, памятуя о верховой прогулке, не без опаски уселся в него. Но это оказалось чертовски здорово — летать на драконе! С ветром наперегонки… Я бы повторил, да Зирб не горел энтузиазмом.
— Запомни, — строго предупредил он. — Никому не рассказывай. Ледяные драконы никому не позволяют садиться себе на спину. Просто Геурз — мой друг. Он спас мою семью, вот я и помогаю ему.
Потом мы завтракали на чародеевой кухне и обсуждали планы дальнейших действий. Но сперва Дэв пожурил нас.
— Вы зачем разбрелись? На том месте, с кинлитом — вы были в безопасности. Зов лишь слегка одурманил бы вас, но не захватил.
— А как же Верения? — усомнился я.
— Я помню, как решила прогуляться, — возразила она, — и до этого всё было нормально.
— Вот-вот, всё зло от женщин, — пробубнил Линк.
— Когда ты подошла к пещере, рдасс поймал тебя, а Кеес, отправившись на поиски, оставил других без защиты.
— Выходит, я сохранил рассудок благодаря кинлиту?
— Да.
— Почему ты покинул нас в таком опасном месте? — нахмурилась Астра.
— У меня не было времени. Приступ мог начаться с минуты на минуту, точно не угадаешь, — вздохнул Дэв и нехотя признался. — Я не был уверен, что в заброшенных рудниках живёт рдасс. Они хорошо прячутся.
— Так это ты! — вскричала Верения. — Тот дракон, которого видели над городом.
Дэв кивнул. Вот смышлёная девчонка. Взяла и с ходу сопоставила факты.
— Мы скрываем от феглярийцев своё отличие, а для леддинов носим укороченные имена.
— Вы изгои? — нахмурился я.
— Вовсе нет, — он улыбнулся. — Это чтобы предупреждать без лишних объяснений. Отец тоже сократил имя, чтобы поддержать каарат… Отец?
Чародей изучал меч.
— Подумать только! И это сокровище пролежало в рудниках сотни тысяч лет. Глупый рдасс не знал, что почивает на собственной смерти.
— А как он там оказался? — спросила вечно любопытная Верения. Укус рдасса не ослабил её тягу к знаниям.
— Когда-то, по легенде, Чёрный меч принадлежал великому воину — Дирктарвернталю-дэт, таадату… много веков назад. На таадат напали исчадия с чёрными волосами и красными глазами… Они истребили весь народ.
Что-то зашевелилось в памяти…
— Воины защищали свой дом до последнего живого, но исчадия всех истребили, даже маленьких детей. Никого не осталось из славного рода таадата. Никого… Горстку защитников оттеснили к ущелью и перебили. Смертельно раненый Дирктарвернталь отступил в рудники и обрушил свод, чтобы уничтожить врагов, и погиб, погребённый вместе с мечом под обломками. Многие искали этот меч. А время очистило рудник, и позже там поселился рдасс.
— А после этих исчадий у вас случайно ничего не пропало? — поинтересовался я, озарённый догадкой.
— Пропало, — удивлённо ответил Геурз. — По легенде, именно тогда исчез из недр чёрный хрусталь…
— И, кажется, знаю куда, — задумчиво проговорил я. — И где в прошлый раз открылись врата в Некедемерию.
Линк задумчиво сощурился. Он тоже знал, только молчал. Остальные воззрились на меня, как на демона ночи. Пришлось объяснить.
— Мы слышали о вратах, — кивнул Геурз, — но не верили… А зря. Теперь многое прояснилось.
Потом чародей объявил, что ему удалось получить лечебную сыворотку из моей слюны, и уже завтра он собирается её испытать. Дэв был в шоке, а в глазах девушек я стал героем в квадрате. Линк бурчал, примиряясь с новой реальностью, где его знания оказывались бессильны.
— Зирберо, в округе есть заболевшие? — поинтересовался чародей.
— В деревне, — три лиги к югу отсюда, — больная девочка. Её держат в пещере. В драконьем поселении — двое заболевших. Они тоже сидят в пещере.
— Хорошо, что эпидемии нет, и, надеюсь, мы сумеем её предотвратить. Отнесёшь сыворотку?
— Конечно, Геурз.
Чародей обратился к нам:
— Понимаю, что вам нужно спешить, но останьтесь хотя бы до выздоровления. А я что-нибудь придумаю, чтобы доставить вас поскорее. Да и Дэву нужно подлечиться.
Вот так мы и остались. Чародей оказался радушным и ненавязчивым хозяином. В нашем распоряжении был целый дворец. Он уходил вглубь горы анфиладой комнат, и мы могли выбирать любую. Но в зале всё же поставили палатку, и к вечеру все собирались там, поближе к жаровне. Ночевали в основном там же. Иногда так хотелось сбросить феглярийские теплокостюмы и посидеть у живого огня в пижамах, тоже феглярийских. Они надевались под костюмы. Зато приходилось экономить провизию. Поэтому мы не гнушались и леддинской пищей. Для нас она оказалась вполне съедобной, хотя вместо тепловой обработки подвергалась замораживанию. Леддины не держали огня. Освещался же дворец хрустальными светильниками, накапливающими солнечный и лунный свет.
Всё это время Верения почти не отходила от чародея и частенько беседовала с драконом. Девчонка и здесь упорно поглощала знания, как сладкоежка конфеты. Он выведала у дракона о дисковом времени, о чём далее прожужжала мне все уши.
Ледяные драконы условно делили полусферу неба на солнечные или лунные диски, в зависимости от времени суток. И определяли временной интервал по их расположению, относительно исходной точки — горизонта и высокой — зенита. Два диска соответствовали примерно одному часу леддинского времени.
Зирберо также упомянул, что его поселение — единственное на добрую сотню лиг вокруг. Другие драконы предпочитали жить на юге или в Сумеречном краю на северо-западе.
Я самоотверженно отдавал чародею слюну для новых опытов, и наши труды оправдались.
В один прекрасный день Зирберо вернулся с новостью. Драконы выздоровели, а девочка идёт на поправку. Все счастливы. Геурз был в восторге. Ещё более растрёпанный, чем обычно, с сияющими глазами, — он прыгал и орал как оглашенный. А потом, когда мы пили на радостях ледяной напиток из молока игуроны — снежной коровы, мечтал:
— Понимаешь, что это значит? Мы спасены. Я сделаю вакцину, мы будем прививать детей и победим болезнь навсегда… И всё это — благодаря тебе!
— Я ведь уйду. Хватит ли вам на всех лекарства?
Чародей улыбнулся.
— Мне удалось выделить лечебную культуру, и теперь её можно выращивать. Она быстро размножается, и скоро у нас будет столько сыворотки, сколько потребуется.
Хм, что же это за бактерия злобная, способная убить драконий вирус, обитает во мне?.. Надо будет сдать анализы, если… когда вернусь домой… Домой… Мне стало грустно. Я едва не забыл, что у меня где-то есть дом. Мама, папа, сестрёнка, брат, дед… Я киснул весь день, и даже улыбка Астры не смогла меня развеселить.
В следующий раз, когда мы собрались уходить, чародей снова убедил нас остаться.
— Опять в ущелье? Рана Дэва намного серьёзней, чем я думал. С трудом предотвратил заражение. Ему бы поправиться… Останьтесь до весны.
— А ледник? — возразил Дэв. — Я должен проводить их, отец.
— Куда ты обещал их отвести?
— К горам Кристаллам.
— Туда пешком не меньше месяца добираться, а Зирберо с товарищами донесёт вас за несколько часов.
Дракон подтвердил:
— Мы — ледяные драконы — умеем благодарить, а сёдла найдутся. Если вы никому не скажете.
Но я придумал кое-что полегче.
— Норд, как насчёт превращений?
— Вполне, — ответил тот.
— Зирберо справится один.
— Интересные новости! — возмутился Линк и язвительно добавил:
— Не то, чтобы я горел желанием провести пару часов в виде хрусталика, дамской заколки или пуговицы от штанов… Но не проще ли было сделать это ещё в Фегле и послать во льды Кееса? Как самого ушлого.
Ишь, разнылся. Я целые сутки был девчонкой и ничего. Справился. А тут, лежи себе в рюкзаке и ничего не делай…
— Ты прекрасно знаешь, — остудил его Норд, — что в таком случае мне пришлось бы превращать вас каждые два-три дня, а более трёх превращений за раз вредно для человеческого организма. А тебя, дружище, пришлось бы превращать каждый день. Длительность превращений зависит и от массы тела. Наукой доказано.
— А как же студенты-зверушки? — подозрительно спросил я.
— Сравнил! Превращателю можно. И будущим превращателям по статусу положено, а тут — Хранитель знаний, существо уязвимое…
Норд подшучивал над магистром, а я вспомнил Тима и подумал: «Какая всё-таки опасная штука — превращательская наука».
Так и решили подождать до весны, оставшись ещё на месяц во дворце чародея. Мы с Линком ежедневно просматривали карты и обсуждали дальнейший маршрут. Ледяные горы заканчивались озером большую часть года лежащим подо льдом.
— Это граница, — комментировал магистр. — Сразу за ней начинаются горы Кристаллы. Обходить долго, но мы пройдём под ними. Где-то в том районе вход в заброшенную шахту. Центральный туннель — сквозной…
Каждый находил себе занятие по душе. Верения учила язык леддинов. Дэв помогал отцу. Астра прибиралась. Я упражнялся в превращениях и слонялся по дворцу.
Обследуя как-то верхние этажи, я нашёл грустную Верению. Она сидела у окна и смотрела вдаль. «Вот ведь, и здесь вперёд меня умудрилась», — с досадой подумал я.
Стать первопроходцем не получилось. Я хотел уйти, но заметил, как девушка украдкой вытирает слёзы, и растерялся.
— Кеес, у меня день рождения, сегодня, — печально сказала она. — А мама…
После того, как она полчаса проплакала у меня на плече, я уговорил её спуститься к остальным. И там мы устроили праздник, с почти настоящим тортом из настоящего мороженного (национальная леддинская еда), феглярийскими свечками, пением и танцами. Напоследок, к восторгу Верении, чародей подарил ей от «всех нас» дракончика из синего хрусталя. Видели бы вы, как сияли её глаза.
— Спасибо… вы такие хорошие, — шептала она, прижимая его к сердцу. Тут я вспомнил, что мой подарок остался в Фегле. Так некстати…
Настал день нового похода. Собранные мы стояли на уступе перед дворцом, ждали, когда Дэв оседлает Зирберо и прощались. Неожиданно Геурз вынес мне меч, который я оставил в комнате.
— Возьми, он твой по праву.
— Не могу, меч принадлежит вашему герою.
— Ты тоже наш герой. Прежде всего — воин, сразивший чудовище и спасший целый народ от лихорадки. Ты заслужил его. Дирктарвернталь одобрил бы мой выбор — он бился за свой таадат.
— Спасибо, — я принял меч с радостью в сердце.
— Возьми и это, нашёл в сундуке, — он протянул мне плетёные ножны. — Подойдут к такому славному клинку. Надень.
Я поблагодарил и, вложив меч в ножны, спросил:
— А леддины и драконы в курсе, откуда лекарство?
— Конечно.
— Можешь оказать мне услугу?
— Сколько угодно, Кеес.
— Пожалуйста. Скажи им, что я из Фегля.
Он недоумённо смотрел на меня.
— Я понимаю — пророчество. Но пусть думают, что я родом из Фегля. Чтобы помирить вас раз и навсегда, и позволить вашим потомкам любить друг друга. Ваши народы заслуживают жить в мире, без тайной ненависти друг к другу, которая может вспыхнуть в любой момент. Феглярийцы и леддины — хорошие люди и не должны страдать из-за давней ошибки… Оступиться может каждый, особенно в молодости.
Геурз наклонил голову:
— Я исполню твою волю.
Когда он вновь посмотрел на меня, в глазах его блестели слёзы:
— Ты прав, Кеес. Пора положить конец недомолвкам, предубеждениям и предрассудкам. Легко оступиться, сложно понять, когда это делает кто-то другой. Мы все заслуживаем мира и прощения. Спасибо тебе. Ты — настоящий…
Тогда я не знал, что удостоился высшей похвалы, но навсегда запомнил слова старого чародея. Жаль, что Линк этого не слышал, занятый разговором с Дэвом.
— Сейчас в стране — ранняя весна, — говорил Линк….
Я превратил снаряжение и всех спутников по очереди, попрощался с чародеем, и мы с Дэвом уселись в двойное седло. Он настоял на том, чтобы проводить нас.
— Обещал до границы — значит, до границы.
И перечить ему было бесполезно.
Зирберо взлетел, облетел дворец, снизился над выступом, где чародей махал нам рукой, и понёсся над ущельем. Я смотрел вниз. Лёд местами потрескался, а кое-где поверхность ледника напоминала стиральную доску. Ступать по ней сейчас было бы опасно.
В конце ущелья дракон поднялся над вершинами, и ещё долго внизу топорщились снежные пики. И так, пока не достигли озера, и помчались на другую сторону. Под нами трещало, льды расползались, наталкивались, болтались в мутной воде и таяли. Или плыли дальше, а волна выталкивала их на берег, где образовалось скопление плавящихся на солнце льдин…
Дракон приземлился чуть дальше от берега. Местность резко изменилась. Снега не было, лишь бурые камни и свинцовые лужи. Пахло талой водой и каменной грязью. Перед нами выросли новые горы — высоченные гладкие, похожие на растущие из земли кристаллы.
— Что здесь добывали? — поинтересовался я у магистра.
— Изумруды, — недовольно ответил он. Линку не понравилось превращаться. — Аметисты, оклит и… каменную соль. Но шахты давно заброшены. Здесь никого нет… Не должно быть. — В его голосе прозвучало сомнение.
— Нам пора, — грустно сказал Дэв.
— Подожди, — попросил я, роясь в рюкзаке, и протянул ему компас. — Возьми указатель, в память о пророчестве. Вот эта стрелка указывает на юг.
Он улыбнулся, поблагодарил и, бережно положив компас в карман, хлопнул меня по плечу…
— Увидимся! — И Зирберо взмыл в сияющее небо.
Я долго смотрел им вслед, пока не заболели глаза, а дракон превратился в тёмную точку над ледяными макушками. Мне стало грустно.
— Пошли, — ухватил меня за локоть Линк. — Пора.
Мы поправили рюкзаки и отправились в горы. Линк безошибочно определил тропу и вывел нас прямиком к тёмному зеву шахты, подпёртому брёвнами…
— Ну, что застыли? Дорога открыта.
Он зажёг феглярийский светильник и, принюхиваясь, заглянул под ненадёжный свод. Я решил достать фонарик и пока возился с ним, девчонки меня опередили. Неловко бочком пододвинулись к Линку. Признаться, мне тоже не хотелось лезть под землю.
— Ненавижу туннели, — бурчал Норд в унисон моим мыслям. Линк обернулся:
— Ну? Чего стоим? Путь свободен…
Он шагнул туда первым, девушки за ним, а мы с мечом и Нордом замыкали шествие.
— Стой, кто идёт? — сурово прогудел вопрос и…
— Стой, кто идёт? — сурово прогудел вопрос и… Дорогу преградил выросший словно из-под скалы здоровенный детина со шрамом.
Я положил ладонь на рукоять меча, и в спину мне упёрлось что-то острое…
— Кто такие? — со всех сторон нас обступили чумазые типы в дерюжных куртках и мятых шлемах.
— Упс, не показалось… — Линк скрипнул зубами.
— Теряешь форму, — съязвил я.
— Заткнись… А сами, кто будете?!
— Вольные старатели, — бросил детина.
— С какого перепугу? — ухмыльнулся Линк. — Копи давно опустели. Вычерпаны до самого донышка.
— Не твоё дело! — выкрикнул кто-то из толпы.
— Шахты наши, — осклабился детина. — Не заплатите — не пройдёте.
— Вот, это уже кое-что, — хмыкнул Линк.
Вопреки ситуации он выглядел спокойным и даже ироничным. Как всегда что-то знает, умник.
— Заплатим, коли так, — продолжал Линк. — Но сперва уберите лапы. И позовите главного.
— Я здесь главный, — ощерился детина, показав редкие зубы. Девчонки тихонечко ойкнули.
— Врёшь! — усмехнулся Линк.
— Кто тут врёт?! — мужик двинулся на магистра. Однако тот был выше, плечистее и смотрелся внушительнее. Детина растерялся.
— Меня не проведёшь, — Линк презрительно смерил его взглядом. — Какой из тебя главный?!..
Расталкивая старателей, вперёд пролез невзрачный шустрик с одиноким чубом на гладком черепе.
— Кто это тут права качает?.. — высоким голосом начал он и осёкся, увидев Линка…
— Коклюс! — Линк подбоченился. — Ты ли это?! Эдак тебя закинуло, чёрт лысый. — Словно предвидел встречу. Впрочем, он же Хранитель знаний…
— Линк? — человечек неуверенно улыбнулся и заорал:
— Дружбан! Не верю глазам! — И бросился обниматься.
Линк отстранился.
— Уж поверь…
— И где ж тебя носило?
— Неважно, и, как видишь, принесло сюда.
— Всё такой же скрытный, бродяга.
— Нечего мне скрывать.
— Ой, ли? Накуролесил чего? И в Веклоке залечь надумал, у тамошнего колдуна. Знать бы…
— Меньше знаешь — крепче спишь, — отрезал Линк и усмехнулся. — Уж мне-то поверь.
— О, да! А прелестные дамы чего натворили? — Коклюс подмигнул «дамам». Девчонки переглянулись. «Надо же, разглядел», — подумал я. В феглярийских теплокостюмах они менее всего смахивали на дам.
— А ты-то чего тут рыщешь? Недра давно опустели.
— Не скажи, — хитро улыбнулся Коклюс. — Для кого-то, может, и опустели… А я скоро буду самым богатым человеком по Эту Сторону гор.
— Даже не сомневаюсь. Так мы пройдём?
Коклюс обернулся к старателям.
— Ша, ребятки, расходитесь по штольням. Это — свои.
«Ребяток» с колющими предметами как ветром сдуло. Дважды повторять не пришлось. Правда, детинушка побурчал немного, но тоже ушёл, по-медвежьи переваливаясь.
— Так мы пройдём, или как? — твёрдо повторил Линк.
— Или как, — в тон ему ответил Коклюс и снова подмигнул девушкам.
Тик у него что ли?! На один глаз. Так мы и на второй сделаем! Я сжал кулаки.
— Отойдём, потолкуем, — нахмурился Линк.
— Дружбан, — вкрадчиво сказал Коклюс, — здесь я устанавливаю правила, а не в моих правилах просто так отпускать…
— Чего тебе надо? — прямо спросил Линк.
— Знал, что ты меня поймёшь, — Коклюс огляделся. — Пошли в старательскую.
И повёл нас сквозь мрачный туннель. Влажные стены из крупитчатого камня лоснились при свете масляных плошек свисавших со стропил. По туннелю гулял сквозняк. Фитили дрожали, масло шипело, с чашек капало, и лужи на полу отдавали маслянистым блеском. Пахло гарью. Девчонки морщили носики и спотыкались. А с подпёртого брёвнами потолка что-то сыпалось за шиворот.
Вскоре мы свернули направо, спустились немного, и очутились в круглом пещерном тупичке, превращённом в старательскую. Свечные фонари нехотя, выхватывали из темноты неровный покатый свод и шероховатые стены в потёках и разводах. На одной стене, обшитой досками, висели робы и шляпы, а под ними рядком выстроились сапоги. Вдоль стен разместились грубо сколоченные лавки, закиданные ветошью. Посередине — стол с кружками и мисками, и три табурета. По углам кучками лежал шлак, валялись мешки и стояли ящики с кирками, лопатами и заступами.
— Падайте, — предложил Коклюс, смахивая тряпье с ближайшей скамьи.
Девчонки неловко приземлились на краешек, а мы с Линком остались на ногах. Коклюс развалился на табурете, спиной к столу.
— Препятствий чинить не буду, — без обиняков начал он. — Но правила есть правила. Скажите спасибо, что не обыскал. Думаю, мы договоримся по-хорошему или по-умному. Так?
— Так-так, — кивнул магистр.
— Вот и ладушки, — Коклюс криво усмехнулся. — Рад, что мы договорились. Коклюс добра не забывает. Что сами предложите, то и… Авось сочтёмся.
— Значит так, — Линк переступил на месте, — на нас хорошие феглярийские теплокостюмы. Защищают от холода, сырости и ударов… — он выразительно оглядел нас. — Бери их. Больше они нам не понадобятся, дальше тепло… И добавлю, пожалуй, пару дорогих феглярийских безделушек. По рукам?
Коклюс зацокал языком.
— Маловато будет. Подумай хорошенько. Не спеши. Чтоб Линк, да пустой возвращался из Фегля! Ни за что не поверю.
Я почувствовал, как напрягся магистр. А Коклюс прищурившись, скользнул взглядом по нашей компании и остановился на мне.
— Занятная штуковина у твоего мальчонки…
Где он тут мальчонку увидел?!
Я положил ладонь на рукоять меча, а Коклюс протянул грязную ручонку с обломанными ногтями.
— Дай-ка взглянуть…
— Грабли прочь! — рявкнул Линк так, что даже я дёрнулся, а Коклюс лишь ухмыльнулся:
— Брось, дружбан. Мои головорезы начеку…. А среди вас дамы и… дети, — многозначительно добавил он. Вот урод! Надеюсь, это «дети» относилось только к Верении.
— Подонок, — сквозь зубы процедил Линк. — Вымогатель.
— Хочешь жить — умей вертеться, — Коклюс откровенно паясничал. — Так мама в дорогу напутствовала. А я привык выполнять заветы маменьки.
Я не выдержал и нарочито обратился к Линку:
— У этого сморчка есть мама? Удивительно! А я думал, он от мыгры отпочковался…
— Хуже, — угрюмо ответил тот. Коклюс пропустил это мимо ушей, резко посерьёзнел и заявил:
— Короче! Хватит ёрничать. Решаем дела по-взрослому. Нечего ломаться, как барышня на свидании. Я не первый год на свете живу и что почём знаю. Раз уж явились с Ледяных гор, так понимаю, и хрусталики у вас имеются. По рукам?
Дошлый какой, и толстокожий, по совместительству. Даром, что тщедушный.
Линк облил Коклюса уничтожающим взглядом и полез в карман. А Верения вздохнула и потянулась за пазуху, где у неё лежал подарок — ледяной дракончик. Вот этого я вынести уже не мог и, опередив друзей, эффектно достал Зеркало.
— А как тебе это, дяденька? — лениво спросил я, направив его на Коклюса.
Тот сморгнул и мгновенно подобрался — от вальяжной позы и следа не осталось.
— Это то, что я думаю? — спросил он, играя желваками. Ага! Испугался, зараза!
— Именно то, дяденька, — дурашливо ответил я. — Не дёргайтесь. Я — превращатель. И вякнуть не успеете, как здесь появится ещё одна кучка шлака. Или вы хотите остаток дней провести лягушкой? Выбирайте.
Коклюс удивлённо крякнул.
— А малый-то, с секретом! Ну Линк…, — он поднялся и насупился:
— Х-ха! Не получится, господин превращатель. Всех — не получится. Кишка тонка, — и гадко усмехнулся. Норд, уловив обстановку, увеличился в габаритах. Коклюс отшатнулся.
— Получится, — нахально заявил я. — У нас — превращателей это запросто. Долгие месяцы тренировок. Слыхали о множественном превращении?
Едва ли он был в курсе всех тонкостей. На это я и рассчитывал, ведь второго зеркала у меня так и не завелось.
— Слыхали… А как же… — осторожно соврал он. Гаденькая улыбочка исчезла.
— Ну, тогда лучше помолитесь, — насмешливо предложил я. Коклюс бухнулся обратно на табурет и посмотрел на магистра.
— Суровые парни у тебя в команде, Линкнот. Это я понимаю…
В его команде?!
— Ещё бы! — Линк подмигнул мне, и в его взгляде промелькнуло что-то похожее на уважение. Неужели дождался? Девчонки, которые и пикнуть боялись, даже заулыбались.
— Стало быть, сочтёмся? — переспросил Линк.
— Понимаешь, дружбан, — заюлил Коклюс, поглядывая на Зеркало. — Я-то что… А вот мои ребятки. Их этим не остановишь. Кушать-то всем хочется…
— Не за наш счёт, — высказался магистр.
— Какую-нить безделицу сверху добавьте и в расчете. А? — прохныкал Коклюс. — И пойдёте своей дорогой, а я и провожатого дам. В долгу не останусь. А?
— Деньгами берёте? — спросил я, вытаскивая два чудом завалявшихся реала.
— Спрашиваешь! — в мутных глазёнках Коклюса запрыгали жадные бесенята.
— Лови, — я бросил ему монеты, и он ловко поймал их… Долгие месяцы тренировки.
Потом мы сняли феглярийские костюмы, не забыв вытащить всё из карманов. Переоделись в свои прежние вещи. Линк из жалости сунул Коклюсу пару статуэток из серебрянки, и тот, удовлетворённо кивая, зычно позвал:
— Нюк!
Мы с Линком мгновенно подобрались, но в старательскую вбежал худосочный парнишка лет тринадцати, по виду — ровесник Верении.
— Проводи дружбанов до выхода и не забудь пожелать счастливого пути, — ухмыльнулся Коклюс и подмигнул нам. — Приветы от меня Сэрьену-зубру… Ежели доберётесь.
— Обойдёшься, — буркнул Линк. — И не дождёшься.
— Ну, бывайте. Не поминайте лихом.
— А Вы — в особенности, — съязвил я.
— Может, ещё увидимся, — многообещающе выдал Линк, но Коклюс уже отвернулся, рассматривая добычу.
Паренёк взял фонарь, и мы следом за ним вышли из тупичка. Он повёл нас внутрь горы, где я всё-таки включил фонарик. Не доверял я этому Коклюсу, а уж тем паче пещерам. Опыт, знаете ли.
Туннель постепенно наклонился, и под ногами оказались ступеньки. Мы спускались вниз по скрипучей лестнице.
— Держитесь, — предупредил Нюк. — Скользко…
Найти бы ещё, за что держаться. Коридор сузился, и я нащупал на стене железные скобы. Астра с Веренией семенили впереди меня, судорожно цепляясь друг за друга. Линк уверенно шагал за парнишкой, почти не держась.
Мы спускались всё ниже и ниже, в густой и промозглый мрак, который с трудом рассеивался светом фонарей и масляных плошек. Воздух промёрз до такой степени, что при дыхании пар валил изо рта. Иногда руки промахивались или соскальзывали, и я трогал влажные стены, подсвечивая фонариком. Отчётливо слышалось, как капает вода, и отдельные капли сбиваются в срывающиеся в бездну ручейки. Журчание воды усилилось и чудилось, что мы приближаемся к подземной реке…
Так мы попали в центральную штольню, по словам Нюка. Отдалённо стучал отбойник, а где-то рядом — визжало и скрипело….
Пересекли просторную пещеру — лучше освещённую, с высоким сводом и множеством боковых ходов. Оттуда и слышались эти туки-туки, вззи-ии и скри-ии. Подошли к другой лестнице с нормальными деревянными перилами и стали подниматься…
Астра с Веренией бежали наверх так, что я еле поспевал, и догнал лишь, когда они устали и остаток пути наверх плелись, обмениваясь репликами. Наконец-то утомительный подъём закончился, и мы очутились в широком туннеле с глянцевыми стенами. Стало ощутимо теплее, а вскоре даже жарко. Линк знал, что делал, когда расплачивался одеждой. Коридор хорошо освещался, и я выключил фонарик. Окончательно уверившись, что больше нечего опасаться, и девушек прикрывать с тыла не обязательно, я догнал Линка и пошёл рядом. Мне хотелось его расспросить.
— Послушай. Вот ты — Хранитель знаний, а кое-чего не сразу просекаешь. Это я о штольнях, в том числе.
Я думал, он меня пришибёт за наглость, но магистр всего-навсего покосился на меня, на Нюка и ответил:
— Видишь ли, Коклюс — прирождённый. Знаток недр. Иногда среди нас встречаются Хранители знаний с узкой специализацией. Мы с ним через это и познакомились в Алмазных кряжах бывшего Точина. Но это не важно. Просто, когда имеешь дело с прирождёнными или с магией волшебных существ, вроде ледяных драконов и рарринарри, собственные способности могут блокироваться. Природное волшебство, оно… как стихия — создаёт помехи. Понятно, о чём я?
— Ну да, — ответил я, вспомнив, как во время бури рябил телевизор, когда антенну раскачивало на крыше.
— Примерно так, — подтвердил Линк. — Я не знаю, что такое «антенна» и «телевизор», но суть та же. Волны. Их создаёт магия. А мощность помех зависит от силы волшебства…
Н-да, мои мозговые волны ему точно не помеха.
— … Но никто из прирождённых не способен умышленно создавать их. Кроме Завирессара. Он угнетает и блокирует магию прирождённых. В этом его сила и… Знаешь, что я думаю…
— Что? — я и не представлял.
— Прирождённые-уникумы создали волшебные предметы. А есть ли такой у Завирессара? Он не был в Фегле, это точно, но у него под боком течёт серебрянка. Способен ли он изготовить предмет без созидателей? Или уже изготовил… Тогда что он такое? И где?.. — Линк ещё долго так рассуждал, а я удивлялся. Впервые он разговаривал со мной доверительно и по-настоящему…
Впереди забрезжил дневной свет. Наконец-то мы достигли конца туннеля, и вышли с другой стороны Кристаллических гор. И весь путь занял около трёх часов. А мне показалось, что неделю…
Долина выглядела натуральной свалкой…. Мы стояли на разбитой дороге, среди бурого шлака и мусора непонятного происхождения. По соседству с ямами, наполненными мутной, ржавой водой. Кругом валялись сломанные тачки, разбитые ящики, доски и опрокинутые вверх колёсами тележки… А впереди маячили серые в дымке горы. Сумрачная бесконечность…
— Долина Шлаков, — сообщил Нюк. — Идите прямой дорогой и упрётесь в распадок. По распадку через Половинчатый хребет попадёте в Долину Цветов.
— А чего тут так, ну… загажено? — поинтересовался я, пока девушки брезгливо озирались по сторонам и принюхивались.
Слабый ветерок доносил подозрительные запахи. Нечто среднее между несвежими носками и прокисшей шпаклёвкой.
— Прежние старатели всё сваливали сюда, — ответил Линк.
— Следы бурной деятельности человека, — подытожил я. — «Здесь был Вася» во множественном числе…
— А дядя Коклюс очистит долину, — заявил Нюк. — Э… Счастливого пути!.. — и нырнул под свод тоннеля.
Поглядев вслед меркнущему огоньку, мы отправились дальше по горбато-щербатой дороге, размытой дождями. Под безнадежно серым небом… И оставили позади груды мусора и разбитых тележек всего часа за полтора.
— Когда-то отсюда вывозили породу, — рассказывал Линк. — Но не в Долину Цветов… Помните, мы вначале прошли сломанный указатель? Там начинался старательский тракт и вёл на восток — в город рядом с большой пещерой. Местные жители шлифовали породу, гранили камни и сплавляли по подгорной реке в Королевский город. Бойкая шла торговля…
— А потом? — спросила Верения.
— Пещеру завалило.
— А через распадок?
— Поначалу, недолго. Такой крюк и… всякое сказывали. Да и шахты вскоре опустели. Город пришёл в упадок. Вывезли последнее и бросили… Интересно, что там нашёл пройдоха Коклюс…
Но мы больше не заговаривали об этом, поскольку подошли к Половинчатому хребту. Он выглядел приземистым, кряжистым и абсолютно голым. Серые склоны, разукрашенные пластами белой и жёлтой глины, словно распадались на две части. Дно широкого распадка было покрыто мелкими камешками, поскрипывающими при каждом шаге. А я шёл и думал, что хребет потому и называется Половинчатым, что развален пополам…
В глубине распадка нам пришлось одолеть сыпучий подъём. И после него мы сделали привал. Тем более, как будто нарочно, повсюду разбросали плоские камни, и мы уселись на них, собираясь перекусить. А то с утра ничего не ели, и желудки дружно урчали от голода, сливаясь в утробную какофонию.
Линк вытащил карту, девчонки принялись развязывать рюкзаки, и доставать провизию. Её осталось совсем мало, но мы надеялись, что сможем пополнить запасы в Долине Цветов. Норд тут же с упоением поведал о тамошних деликатесах и хлебосольстве жителей.
— Та-ак, — бормотал Линк, водя пальцем по карте, пока девушки сооружали бутерброды из сырных лепёшек и остатков вялёного мяса. — Переночуем в долине. В деревне фтофиков. Выспимся и поедим как следует. И уже к завтрашнему полудню будем в Веклоке. Там нас, если не обманул Солин, встретит Сэрьен.
Линк задумчиво свернул карту, и девушки пригласили нас к столу — самому большому камню. Мы жевали бутерброды, когда вверху зашуршало, и оттуда спрыгнул кто-то лёгкий.
— Ой, белочка! — воскликнула Верения.
«Откуда здесь белки? — удивился я. — Белки в камнях не живут. Вроде бы…».
А Верения уже гладила рыженького зверька с пушистым хвостом. А зверёк с готовностью ел крошки с руки…
— Бу-шмыги!!! — истошно завопил Линк, вскакивая с камня и швыряя лепёшку.
— Чего?
— Спасайтесь!!! — подхватил Норд.
Меня подбросило, а «белочка» заурчала и попыталась прильнуть к руке оторопевшей Верении. А Линк не растерялся и отшвырнул её от девушки, ловко поддев носком сапога. В воздухе сверкнули зубы. Зверушка бросилась на Линка. Тот отпрыгнул, Астра завизжала. Магистр схватил девчонок за руки вместе с рюкзаками и кинулся прочь, вопя на ходу:
— Беги-и!
Не соображая, я рванул за ним. А за моей спиной с громким рычанием вырастало нечто невообразимое, огромное и злое…
— Живее! — орал Линк, таща за собой еле живых от страха девушек. — До травы… Бежим до травы!
Девчонки спотыкались. В затылок сопело жуткое…
«Почему я убегаю?!» — мелькнула здравая мысль, и нечто коснулось моей ноги. Ну, хватит!
Я резко затормозил, развернулся и выставил перед собой Норда. И даже ухитрился удержать, когда он поспешно вырос от страха… Миг и вместо страхолюдины, которую я толком и разглядеть-то не успел, по распадку запрыгал полосатый мячик. Ничего более простого мне в критическую минуту не представилось. Сжав под мышкой Норда, я выхватил меч и рубанул по мячу. Хлоп! И по камням разлетелись резиновые ошмётки.
— Ке-ес! Ке-ес! — девчонки кричали, прыгая от радости.
Вот теперь я почувствовал себя героем… Ага! Это не всё? Ещё хотите? Подходите, подходите, голубчики. Они сыпались по склону, урчали, рычали и подползали… по той же схеме. Дружков за собой привели? Получайте!
За первым бу-шмыгом последовали и другие. Мне некогда было разбираться, на кого они похожи или не похожи, я разделался с ними на раз, два, три. Всего-то и было — пять штук.
Вуаля! Я задрал подбородок и выставил ногу на камень, уперев меч в носок сапога… Ай! Колючий…
Зато мне удалось поразить Линка. Он минуты три постоял, оторопев, покачал головой и произнес:
— Это лишь авангард. А стая где-то поблизости. Наверняка затаились и крадутся за нами, выжидая удобного момента.
— Не будет для них удобного момента, — твёрдо сказал я, возвращая меч в ножны. — Но лучше поторопиться.
Линк странно посмотрел на меня.
— А ты изменился, Кеес, — одобрительно заметил он.
— Точно, — поддержал Норд.
— А то! С кем поведёшься…
— Я серьёзно. Ты всё ещё хочешь вернуться домой?
— Хочу, — на этот раз мой голос прозвучал не так уверенно.
Я повернулся к девушкам. Верения смотрела с восхищением. Астра — задумчиво… Мы отправились дальше. Шагали быстро и часто огладывались.
— Только бы ступить на траву, — повторял Линк.
— Почему? — поинтересовался я. — Причём здесь трава?
— Бу-шмыги водятся на каменистой половине, а на травянистую попасть не могут. Трава для них смертельно опасна. Падают замертво.
Хм, мне почему-то представился электрический ток, пропущенный сквозь каждую травинку.
— Бу-шмыги, — задумчиво произнесла Верения. — Так вот они какие. Никогда не видела. Тётушка в детстве пугала: «Вот не будешь спать — придут бу-шмыги и утащат», — она вздохнула. — Такая лапуська была…
— Внешность обманчива, — заметил Норд.
— Это ты о себе? — усмехнулся я.
— О некоторых, — буркнул он в ответ.
— Немногие видели бу-шмыгов, но родители по Эту Сторону Чёрных гор частенько пугают ими расшалившихся чад, — сказал магистр.
— А ты? Видел раньше?
— Нет. Вовремя поймал нужное знание.
Определённо, нам повезло. А что? Суперская компания: Хранитель знаний, Зеркало, превращатель и его меч. Я украдкой взглянул на Астру, но она быстренько отвела взгляд…
Я и не заметил, что иду по траве. Она не была мягкой, скорее — жёсткой, и короткой, но мы ей обрадовались. Тут же за спиной — шлёпнулось, рыкнуло, пискнуло, затрещало и затихло…
Я оглянулся. Там, где ровной полоской обозначилась зелёная граница, лежало нечто бесформенное и не двигалось. Трусливые и глупые твари…
Трава под ногами и на откосах стала гуще и мягче, а до меня дошло, почему хребет назывался Половинчатым. Одна половина — сплошные камни, глина и пыль, другая — трава и кустарники. Поровну. Вдоль.
Я не переставал удивляться этому миру. Даже после пещерных злоключений, сумасшедшего чародея, ледяных драконов, разноцветного хрусталя, снегоползов и… И подозревал, что он никогда не перестанет меня изумлять.
Распадок неожиданно выпустил нас. Тучи как-то сами собой разошлись, хлынуло солнце, и перед нами раскинулась живописная долина. Сверкали луга среди пологих холмов, укрытых сочной травой. Деревья шелестели молодой листвой. Тут и там из земли вытягивались круглые бело-серые башенки с приветливыми окошками и волнистыми стенами. Иные напоминали песочные часы, и лишь немногие — идеально ровные конусы. Островерхие черепичные крыши украшали шпили с флюгерами и флажками. Перед каждой дверью на кривой палке торчал фонарь, а под деревьями притаились скамеечки…
В Долине Цветов бушевала весна. Цвели и благоухали первые цветы. Из травы игриво торчали белые, розовые, жёлтые… венчики. Сияло голубизной небо, летали птицы, парили белые облака. Пахло весной, листвой, травой, тянуло дымком и ещё чем-то домашним.
Мы прошли поле, огороды, разделённые плетнями; мимо пугала в красной рубахе с горшком набитым соломой вместо головы, и по белой с порослью тропе попали в деревню фтофиков.
Всё чаще встречались каменные домики с крышами из дёрна. Меж ними кивали журавлики колодцев. Бегали пёстрые овечки, белые козочки и румяные ясноглазые ребятишки в длинных рубашечках. Из башенок и домиков выбегали мамаши в цветастых платочках и загоняли детишек по домам, с любопытством и опаской поглядывая на четверых усталых путников. Дорогу нам преградили малорослые, но решительно настроенные мужички с вилами и граблями…
Так мы и остались ночевать в деревне фтофиков — в доме деревенского старосты в обмен на истории о неведомых землях. Линк многое знал о маленьком народе и сумел найти к ним подход. Отдувался за всех, пустив вход все свои познания и красноречие. Сработало бы такое с Коклюсом, и реалы остались бы при мне.
— А что слышно о Сэрьене? — спрашивал Линк. Услышав имя Сэрьена, местные жители одобрительно кивали и говорили:
— О, веклокский колдун…
— Хороший человек…
— Учит ребятишек читать и писать…
— Бабку Трину врачевал от хрупарника…
Половины слов я не понимал, чувствуя себя иностранцем впервые за всё время проведённое здесь.
— Любопытный народ и работящий, — охарактеризовал фтофиков Норд. — Нелюдимый. Живут в своей долинке у подошвы Половинчатого хребта по соседству с Веклоком и Шуршащими лесами. Носа в большой мир не кажут. О них мало кто слышал. А ведь дальше есть и другие деревни.
Н-да. Может и хорошо. А то отведай доброхоты местных «дрюпиков» — капустных оладий и «рябчиков» — яичных гренок; круглых пирожков с медовыми семечками или пастилок из лепестков подсолнуха; и марципановых коржиков с киселём…. Повадились бы сюда под разными предлогами. Что бы осталось от маленького народа?
Мы же, соскучившись по домашней еде, уплетали всё за обе щеки. Нас ещё и в дорогу снабдили вкуснятиной, и вдоволь напоили козьим молоком. Я упорно не хотел вылезать из-за стола, и Линку пришлось оттаскивать меня от расписных блюд с румяными шанежками, сырными шариками в сахарной пудре и творожными булочками с золотистым мёдом… По пути из долины я держался поближе к рюкзаку Астры, где были сложены лакомства. Впервые не из-за самой Астры…
Мы простились с фтофиками, и за нами поначалу бежали дети и козы, пока не отстали… До леса было рукой подать, рос он сразу за лугом. На опушке, где порхали стрекозы, задержались, слушая инструкции Линка под беззаботный щебет птиц.
— Пергамотумская граница близко, — втолковывал магистр. — Увидите дозорных — прячьтесь в кусты, а я как-нибудь разберусь. Поняли?
Мы покивали и углубились в заросли, по едва заметной стёжке. Повернули к западу. Деревья с могучими стволами и раскидистыми кронами будто затанцевали вокруг нас. Лес поражал величественностью и красотой. Нежная травка укрывала подлесок — идти было одно удовольствие. Когда граница осталась далеко позади, мы остановились передохнуть.
— Знакомые места! — воскликнул Линк, дыша полной грудью. — До Сэрьенова дома ещё четверть лиги, но… Что-то мне подсказывает…
— И недаром, всезнающий братец! — громко ответил кто-то.
— Промышляешь внезапностями, непредсказуемый друг? — рассмеялся Линк…
Тотчас из-за дерева вышел смуглый человек в зелёном кафтане, с луком в руках и колчаном на поясе:
— Сколько лет — сколько бед!
Они обнялись, как и полагалось старинным приятелям.
— Здорово, Сэрьен, — сказал Линк.
— Привет, Линк, — ответил Сэрьен.
Вот он каков, веклокский колдун! Они с магистром были одного роста, а Сэрьен даже малость покрепче.
— Это твои спутники?
— Разумеется.
Сэрьен весело оглядел нас.
— Привет!
— Привет… привет, — вразнобой ответили мы.
— Не робейте, — улыбнулся Сэрьен. — Не кусаюсь я.
— Они под впечатлением, — усмехнулся Линк. — Копи, бу-шмыги.
— Что ж, — сказал Серье, — отдохнёте, переночуете у меня, а завтра проведу вас тайными тропами через Шуршащие леса.
Астра хотела было возразить, но не осмелилась.
Веклокский колдун повесил на плечо лук и зашагал по тропке. Линк рядом. Мы за ними.
— Всё так и живёшь меж двух границ? — допытывался Линк.
— А как же? Так и живу. Две лиги до Пергамотума, лига до графства. Здесь мои места, мой заповедник.
— Всё так же якшаешься с медведями и зубрами?
— А что ж делать-то? Медведи в наших лесах — трусливые увальни. И шороха боятся. Когда фтофиковы девчушки по ягоды приходят, из малинников выскакивают и, — дёру, аж пятки сверкают. А те от них — стрекоча. Так и бегают друг от дружки, прячутся… Не то что в порченных северных лесах… Кто ж о них позаботится? Вот давеча одного пчёлы покусали… В общем, я понял, что лучше держаться подальше от пчёл, чем от медведей.
— А зубров — мало осталось. Многие сгинули…
Деревья расступились, и мы вышли на поляну возле дома, похожего на… огромный гибрид тыквы и кабачка. И в огороде отлёживались точно такие же оранжево-полосатые гибриды.
— Ого! — только и смогла вымолвить Верения.
— А, кабатыки, — махнув рукой, пояснил Сэрьен. — Хозяйки нет, ухаживать некому, вот кабачки с тыквами и переопылялись летом. Оставил в зиму, под парником. А одна уж так выросла, так выросла. Вот дом из неё и выдолбил. В прежний-то попала молния…
— Н-да, сплошные бедствия, — пробормотал Линк, памятуя о сметённом лавиной трактире.
— Хорошо ещё звери не пострадали…
С домика свешивались дождевые трубы из коры, а под ними стояли пузатые бочки по сторонам от маленького — в две ступеньки крылечка. На крыльцо беззаботно прыгнули зайцы, но, увидав нас, замерли; а из-за дома-тыквы робко выглянула косуля. Верения заахала от восторга и умильно сложила ладошки у груди.
— Ой, а можно погладить?
Сэрьен кивнул, что-то пропищал зайчишкам, и уже через минуту Верения теребила зверушек, сидя на крыльце. Ушастые смело залазили к ней на колени, а косуля тянулась бархатными губами к ладони за кусочками булки.
— Идёмте в дом, — с улыбкой пригласил волшебник.
В тыкводомике оказалось довольно тесно: всего одна комнатка. Но зато два окна с клетчатыми занавесками. Здесь помещался стол, два табурета, топчан, застеленный лоскутным покрывалом. Этажерка с посудой и книгами, сундук под окном, вешалка у двери. В углу очаг из речных голышей с железным колпаком.
— Не тесно? — поинтересовался Линк, разглядывая узорчатые тарелочки на стенах.
— Меня и дома-то не бывает. Сутками брожу по лесам. Там и ночую, — ответил Сэрьен. — Прошу к столу.
Он угостил нас цветочным чаем с лесным мёдом, орехами и ягодным мармеладом. А мы выгрузили из рюкзака часть фтофиковых гостинцев и закатили пир на всю поляну. Сидели и разговаривали до самой темноты, рассказывая лесному колдуну о своих приключениях. Норда поставили в центре стола, и они с Сэрьеном обменялись приветствиями.
В раскрытые окна залетал ветер, размахивая занавесками, а порой заглядывали косули. Забежала лисичка, заглянул дикий кот, недовольно мурлыкнув. И Сэрьен поставил ему блюдечко с молоком.
Вокруг поляны шумели деревья похожие на ясени. Высыпали звёзды. Давно я не видел таких ярких и крупных, как жемчужины. Повис кверху рожками месяц. Наступила ночь.
Чтобы не стеснять хозяина, мы поставили во дворе палатку и впервые за много ночей уснули, не думая о завтрашнем дне. Опасности нас не тревожили, а ночные шорохи лишь убаюкивали…
После спокойного и безмятежного сна настало яркое радостное утро. Хотя на рассвете задул ветер, набежали тучи, но после распогодилось и пригрело. А мы завтракали, разложив на траве покрывало.
Сэрьен принёс свежий творог, сметану и крынку парного молока. Пока мы нежились утренним сном, он успел сходить в ближайшую деревню и доставить молочные вкусности прямо к столу. Мы ели и пили вдоволь, и с аппетитом…
Уф, здесь я определённо обожрусь и обопьюсь… Девчонки хохотали над молочными усами.
— Через пять дней мы должны быть в Истик-вуде, — сказал Линк. — Чтобы встретиться с графом и договориться насчёт Лука и Стрелы.
— Я провожу вас, — пообещал Сэрьен. — Но, думаете, отдаст?
— Граф — хороший человек, всё поймёт, — вмешалась Астра и в ответ на взгляды Линка, смутилась и пояснила:
— Я училась в Клубе стрелков… — она покраснела и опустила глаза.
— Да, я знаю графа, он человек чести, — согласился Сэрьен. — Но после исчезновения шестерых прирождённых и свержения короля Тёрна — никому не верит.
— Я с ним поговорю, — откликнулся Норд. — Мне — поверит.
— Придётся, — нахмурился Линк.
— Граф зачаровал оленьи границы, — покачал головой Сэрьен.
— И? — не понял Линк.
— Лощину вам не перейти. А в обход вдоль реки — опасно. Местность там открытая. Если вас ищут…
— Что это значит? — спросил Линк.
— Через границу проникнет лишь зверь или птица…
— Для этого у нас есть Норд и Кеес, — невозмутимо ответил Линк, как будто знал, что так и будет. — Считай, что мы уже в графстве.
Возможно, и правда знал.
— Тогда я проведу вас секретными тропами рарринарри, — ответил Сэрьен. — Выступим на закате. Отдыхайте пока. К вечеру вернутся пичужки-разведчицы. И в путь.
День прошёл весело и мирно. Верена играла с зайчатами, а мы с Астрой гуляли по лесу и разговаривали. Впервые вот так — наедине. Она болтала без умолку, с блестящими глазами и раскрасневшимися щеками, об Истик-вуде и Клубе стрелков… Я рассеянно слушал, кивал и любовался. Мне было всё равно, о чём она говорит, только бы смотреть на неё и… Сам не знаю как у меня это вышло. Мы стояли у шелестящего дерева, я наклонился и поцеловал её…
— Никогда больше так не делай, — Астра посмотрела на меня несчастными глазами и убежала.
Я всё испортил! Дальше бродил в одиночестве, укоряя себя за слабость и торопливость. А когда вернулся, — поляна заливалась щебетом птиц, и все собирали вещи.
— Пора, — сообщил Сэрьен.
Через час мы продолжили путь, а так не хотелось уходить. Широкая лесная дорога вывела нас к зелёной ложбине, где в густой траве серебрились колокольчики. А на другой стороне лога раскинулись Шуршащие леса.
— Эрлей-лог, — сказал Сэрьен. — За ним начинается Оленье графство.
— Оленье графство — лесов богатство, а правит ими сам граф-олень, — неожиданно пропела Астра, а я заслушался. Такой у неё был чудесный голосок. И поймал на себе грустный взгляд Верении…
— Готовы? — спросил Сэрьен.
— В кого будем превращать? — осведомился Норд.
— В оленей, однозначно, — отозвался магистр.
А я лихорадочно вспоминал, как точно выглядят олени. Повернулся к Сэрьену, да так и замер с открытым ртом… Волшебник исчез, а рядом со мной переступал копытами могучий шерстистый бык, с короткими, толстыми, но острыми рогами, горбатой холкой, покатой спиной… словно сошедший с картинки атласа о живой природе… Зубр.
— Он тоже прирождённый, — Линк аккуратно подобрал мою челюсть и пощёлкал пальцами перед офигевшей физиономией. Я потряс головой и спросил:
— А как выглядят местные олени?
— Не парься. Я сам, — успокоил меня Норд, увеличиваясь в размерах.
Вскоре четыре великолепных оленя с ветвистыми рогами и один зубр пересекли позолоченный закатом лог…
Мне нравилось быть сильным и быстрым животным. Я мчался навстречу шуму ветвей, дерзко подняв голову. Ликовал, ощущая, как играют мускулы. Я — самый быстрый и ловкий, ведь рядом со мной спотыкались мои товарищи. Достигнув леса, они освоились и, грациозно перепрыгнув кусты, влетели под шуршащие кроны.
Зубр пробился вперед, показывая дорогу. Олени прорывались следом, сквозь густой подлесок. С треском вломившись в чащу, побежали медленнее и остановились. Что-то их насторожило. Шорох… Запах! Чужой, неведомый, страшный…
Настороженно выбрались на тропу обрамленную кустарником. Я снова что-то услышал, заволновался, остановился… Приглушённое дыхание, рычание… Остальные продолжали бежать, а Зубр обернулся, пригнулся и набычился. Хрустнули ветки, пронёсся по кущам ветер… Кто-то рычал, припав к земле, и свирепо скаля зубы. Картинка мелькнула перед глазами. А потом…
Из кустов вырвалась серая зверюга и бросилась на золотистого оленя с чёрной холкой. Астра! Я учуял, что это — Астра и прыгнул наперерез… Успел! Олень прянул с тропы, и острые клыки вонзились мне в бок. Зубр боднул волкопса, тот отлетел в кусты, а я упал… Всё кругом поплыло. Из порванного бока вместе с кровью уходила жизнь… Веки сомкнулись, и я ничего не видел, а голоса прорывались сквозь вату, пока я погружался в беспамятство, теряя силы… Увязая в липком, холодном мороке. «Вот и всё, — отрешённо подумал я и…
«Вот и всё, — отрешённо подумал я и… в голове зазвучали странные голоса. Множество голосов. Многоголосье шепотков. Я впадал в забытье. Что-то страшное утягивало в забвение, но голоса снова и снова возвращали меня, вытаскивая на свет, трепещущий за сжатыми веками. Понемногу шёпот приобрёл смысл…
Одни начинали, другие вторили, третьи отвечали разными голосами. Шумели подобно ветру и звенели воздушными колокольчиками. Гул, то затихал, то усиливался, накатывая волной… Я открыл глаза, но увидел лишь зелёные пятна и зажмурился.
Что? Это же стихи… Последние строки разбудили неясную тоску. Я должен куда-то вернуться и, кажется, сказал это вслух.
— Ну конечно, Кесс, ты вернулся! — протрещал знакомый голосок. — Ты очнулся. Открой глаза, Кеес…
— Каэлиааэээ… — нежно пропели рядом, и в лицо впились сотни мокрых колючек. Брр. Кто-то брызгал на меня холодной водой.
Я поспешно открыл глаза, приподнялся на локтях и огляделся. И спустя несколько секунд различил всё довольно отчётливо. И первое, что увидел — это девичье личико в крапинку, словно перепелиное яйцо, в окружении торчащих коричневых косичек с зелёными ленточками. Это «чудо с косичками» набирало в рот воды из деревянной чашки.
— Не-не-не! — запротестовал я и замахал руками, от чего снова опрокинулся на спину. «Чудо» пожало худенькими плечиками и поставило чашу на корень.
Я лежал в густом лесу, под деревом на мягкой траве, укрытый одеялом из листьев. Так, словно кто-то нагрёб их на меня. Могучие узловатые корни изгибались по кругу, переплетаясь и создавая древесное ложе.
Шелест, вернее, шёпот над головой ни на минуту не утихал. Я слышал путаные фразы, а иногда разборчивые предложения или даже стихи… И готов был поклясться, что это шептались деревья, качая ветвями.
Вопросительно глянув на «чудо с косичками», я удивлением отметил, что крапинки на её лице были миниатюрными пёстрыми звёздочками… И в косички вплетены не ленты, а зелёные веточки с молоденькими листочками. Кто она? И где Верения? Я слышал её голос…
— Каэлиааэээ, — снова пропела эта странная особа и добавила:
— Витио. Жизнь… — И протянула мне чашу, — Пей.
Выходит, и по-нашему умеет.
— А где Верения? — глупо спросил я.
«Обернись, обернись, обернись…», — шёпот побежал по кронам, будто ветер пронёсся. Я сел и прислонился к стволу.
— Повернись, тугодум, — насмешливо послышалось сбоку.
Я повернул голову и увидел её. Верения улыбалась до ушей, так, что веснушки слились в яркие пятна. Или это она зарумянилась? Я протёр глаза, а девчонка бросилась мне на шею.
— Кеес! Ты здоров! Совсем здоров, — и смущённо отстранилась. — Вот что значит — Дерево Исцеления.
«Чудо с косичками», передав чашку Верении, прижалось к соседнему дереву и исчезло. Не знаю уж, за стволом или в стволе. Может быть, при ранении пострадало зрение или мозг? Но раненный бок как-то с этим не вязался.
— Глупенький Кеес, — рассмеялась Верения. — Приходи в себя, да побыстрей. Здесь столько интересного! Тара сказала, что ты поправился и можешь встать. Она спела тебе, как бы это по-нашему…, — девочка наморщила лоб. — Ну, когда доктор говорит больному о выздоровлении.
Я усмехнулся.
— Меня выписали! А где эта Тара?
— Не тупи! Она только что была здесь.
— «Это» с косичками? А… А кто она?
Верения улыбнулась:
— К тебе возвращается ум. Ты и вправду поправился. Тара — рарринарри.
Вот так штука!
— Ну-у, я как-то иначе их себе представлял.
Я вспомнил принцессу Адалинали, о которой мне рассказывал Тёмный магистр. Судя по рассказам Олдена, она была женщиной дивной красоты. Принцесса и это «чудо»? Верения рассмеялась.
— Они разные, на самом деле. Тара — такая, и ей нравится.
— Ясно… Так где мы? — запоздало спохватился я.
— Н-да, видать не до конца поправился, — покачала головой Верения. — Мы в глубине Шуршащего леса — в Чащах Рарри, а точнее — в пограничных покоях лесного дворца Владыки рарринарри.
По мере того, как мозги прояснялись, я ощущал смутную тревогу. Чего-то мне не хватало.
— А где мой меч? — я подскочил так, что лесное покрывало разлетелось яркими лоскутками.
— Да вот же он, — Верена вытащила ножны из кучи листьев и протянула мне. Я с облегчением застегнул пояс и уселся обратно. Теперь вроде всё на месте, а то без меча, как голый. Но чувство потери не покидало меня. Ветер взлохматил кроны и шёпот листвы усилился: «Владыки леса, владыки леса. Они зовут. К горе! Поспешите к горе…». Я заметил:
— А деревья как будто шепчутся. Правильней было бы назвать их «Шепчущимися», а не Шуршащими.
Верения захлопала в ладоши:
— Ты тоже слышишь! Понимаешь, о чём они говорят?
— Более-менее…
— А я понимаю. Каждое слово. Они так интересно рассказывают. Это всё Дерево Исцеления. Оно наделяет такой силой. Я долго под ним сидела и столько всего узнала, пока ухаживала за тобой вместе с Тарой.
Ясно, лесная аудиокнига для Верении.
— По мне, так они просто болтают, да ещё стихами.
— Мы рядом с дебрями стихотворства, а чуть дальше — историческая пуща, роща гармонии, песенная аллея… — Глаза девушки светились восторгом.
— Так рарринарри учат своих детей, оставляя в лесу под разными деревьями. Они и впитывают знания. И у тебя получится. Раньше ты лежал без сознания, а теперь научишься понимать.
«Вот бы меня в детстве оставляли под деревьями! Так нет же. Вместо этого заставляли ходить в школу…».
Верения болтала без умолка, но меня интересовали дела, а не деревья-учителя.
— Сколько я здесь лежу?
— Пять дней.
Как много! Я огляделся.
— А где остальные? Линк, Астра и… кто-то ещё.
— Норда забрал Линк, — Верения будто прочла мои мысли.
Точно! Это его мне недоставало.
— А Линк с Астрой отправились к графу. Едва убедились, что ты выздоравливаешь…
По сердцу разлилась боль, смешанная с отчаяньем. Астра ушла и даже не дождалась, когда я приду в сознание. Выходит, ей всё равно… Верения уловила моё настроение и заглянула в глаза:
— Эй! Они ушли только сегодня утром. До поместья графа отсюда всего день пути… Астра сильно переживала. Ты пострадал, защищая её.
В голосе девочки прозвучала грусть, а я приободрился. Значит, Астре не безразлично!.. Но всё равно ощущал себя потерянным.
— Норд нужен Линку, чтобы убедить графа. Потом он его вернёт…
Так истолковала Верения мою растерянность. Как раз о Норде я сейчас думал меньше всего. Хотя, и без него я чувствовал себя неуютно. Н-да, теперь я понимал, каково «превращателю» без зеркала.
— Объясни мне, Верения… Как я выжил и оказался здесь?
— Расскажу, — пообещала она, — но сначала выпей это. — И протянула мне чашу.
Я послушно выпил. В чаше была прохладная вода. Без вкуса, без запаха — она покалывала язык и стреляла в нос. Как газировка!
— Молодец, — улыбнулась девочка, ставя чашку на корень. — А теперь пошли, по дороге всё расскажу.
— А куда? — поинтересовался я, всё ещё не веря, что рана полностью зажила.
Стряхнув листья, я тут же задрал футболку и осмотрел бок… Ничего. Никаких отметин. Гладкая розоватая кожица. Даже шрама не осталось.
— Это Дерево Исцеления, — пояснила Верения. — Лечит раны и болезни. Пока ты лежал, оно тебя лечило, корнями. Да и Сэрьен постарался. Иначе, мы не донесли бы тебя до дерева. Ну пошли, расскажу.
— А куда пошли-то? — переспросил я.
— К лесной принцессе. Владычице рарри — Вель.
Что-то зашевелилось в памяти. Вель…
Дочь Командора схватила меня за руку, и словно спала завеса, а я шагнул в шепчущий лес. Серое Дерево Исцеления стояло посреди прогалинки на возвышении, поросшем короткой травкой, словно кряжистый седой целитель. Его окружали бородатые гномы — кустарники и лесные великаны. А неподалёку среди пятнистых камней журчал менестрель — родник в окружении деревянных чаш.
— Лесная микстура. Здесь — безвкусная. Чуть в стороне — сладкая, от кашля. А там за кустами… бя-я, горькая — от расстройства желудка. И радуйся, что у тебя не болел живот… — вздохнула Верения.
Лес… Сколько лесов повидал я в этом мире! И этот уже не казался мне таким необычным. Хотя яркие краски, без полутонов, придавали ему картинность. Фотографиями этого леса можно сказки иллюстрировать. Но у меня не было фотоаппарата, и поэтому я фотографировал глазами…
Малахитовый ковёр с крапинками сочных ягод. Стволы деревьев — гладкие и серебристые, или морщинистые, толстые и коричневые; и белые как снег, тонкие и бугристые. Сквозь ветвистые кроны проглядывали ярко-синие кусочки неба, а резные изумрудные листья на их фоне шевелились как от лёгкого ветерка. Солнечный свет почти не проникал сюда, но в лесу было удивительно светло. Золотистое сияние окутывало деревья, ложилось на траву, высвечивало ягодки на кустах, серебрило мох на круглых камнях, окружало венчики цветов… И лишь в таинственных зарослях прятались тени.
— Как мы пройдём? — поинтересовался я.
— Запросто, — ответила Верения и дотронулась до ближайшего куста. К моему удивлению он отодвинулся, вежливо пропуская нас. А стоящее за ним дерево, приподняло гибкие ветви, что висели до самой земли, и мы оказались в древесном коридоре. Под ногами возникла тропинка, приглашая идти вперёд по лесной галерее из высоких и стройных деревьев. Где-то наверху они переплетались ветвями, образовывая зелёный навес.
Было тепло. Свежий запах травы смешивался с ароматом цветов, ягод, терпкой смолы и сухой коры. Хотелось дышать полной грудью и скакать по дорожке, словно в детстве.
Чирикали серые птички, перелетая с ветки на ветку. А из глубины леса раздавались заливистые трели. Дорогу перебегали мелкие зверушки вроде бурундуков. А вот крупное зверьё носа, копыт, усов и рогов из чащи не показывало.
Под деревьями ещё лежали пёстрые листвяные охапки. Верения объяснила, что всю зиму они щеголяют жёлто-красной листвой, а к весне сбрасывают её, и тут же распускаются молодые листочки…
Под ногами неожиданно вырастали грибы. Крепкие, с тугими гладкими шляпками. Но стоило отвести взгляд, как они исчезали и появлялись в другом месте, словно дразнили нас. Лесная галерея закончилась, и мы с Веренией миновали благоухающие полянки. Медовую, где над цветами летали пчёлы, ежевичную и земляничную. Прошли через низкие заросли орешника. И всё время перед нами любопытными гонцами порхали огромные разноцветные бабочки. Деревья переговаривались и громко шептали нам вслед: «Гора Келабриан, гора Келабриан. Вперёд!»
О какой такой горе они шелестят? Я не видел раньше на горизонте никакой горы, и никто мне о ней не рассказывал.
Деревья не забывали обсудить погоду на завтра, злодеев лесорубов и живодёров охотников, любителей жечь костры. Поддакивая им, звенели насекомые.
— Страшные сказки, — усмехнулась Верения. — Лесорубов и разбойников здесь отродясь не водилось. Их просто сюда не пускают. Отводят глаза.
— Откуда ты всё знаешь?
— Тара рассказывала.
— А, «чудо с косичками».
— Не называй её так. Она могущественная рарри. Волшебница. Приближённая самой Вель…
Теперь я хорошо понимал, о чём шелестят деревья. Иногда они пели песни или шептались стихами:
Или:
И прочую чепуху. Я сказал об этом Верении.
— Большинство людей, забредая сюда, не слышат, — качая головой, говорила она. — Только шелест и шорох. Вот и прозвали леса Шуршащими.
— Эй, — я вспомнил. — А как мы тут разгуливаем. Помнится, Сэрьен предупреждал, что только зверь или птица…
Верения улыбнулась.
— Мы пересекли границу, а дальше можно в любом виде. Но обычно люди в дебри рарри редко заходят. Путники предпочитают северную часть леса — ближе к тракту и приречным рощам. Графство огибает земли рарри с севера, и деревья там беседуют редко. Если бы не обстоятельства, мы бы тоже обошли гору как можно дальше.
— Ну давай, рассказывай, — вздохнул я, зная о каких «обстоятельствах» идёт речь.
По словам Верении, едва меня ранили, как Сэрьен забодал и растоптал волкопса, а потом превратился в человека и быстро стянул края раны с помощью веток и какого-то заклинания. Приложил целебную траву и перевязал своей рубахой.
— Мы все испугались, а он не растерялся, — восхищённо говорила Верения. — Взвалил тебя на плечи, свернул с тропы и велел следовать за ним. Он очень сильный. Оказывается Сэрьен из народа лесных зубров, но их уже так мало осталось. И все они живут в Зубровой Пади — недалеко от пергамотумской границы. Так вот… Мы вышли на другую тропинку. Он тащил тебя несколько часов, пока все не превратились в самих себя. Потом Сэрьен соорудил носилки из одежды и веток, и мы несли тебя по очереди — три дня. Останавливаясь, чтобы немного поспать и перекусить. Всё это время он врачевал над тобой. Промывал рану лечебной росой и что-то шептал. Ты был без сознания, метался в бреду. А под Деревом Исцеления сразу пошёл на поправку. Дерево лечило и кормило тебя растительными соками. Таких деревьев в лесу ещё много. Они у рарри вроде древесных лекарей.
Я выслушал её и задумался.
— Откуда здесь волкопсы? Неужели они и сюда добрались?
— Поэтому мы и свернули в чащу рарри, — округлив глаза, прошептала Верения. — Линк подозревает, что серый герцог и его слуги где-то поблизости, но к рарри они не сунутся. Не посмеют. Волшебство отгоняет их… А, вот и она!
Внезапно деревья расступились, словно открылись ворота, и мы вышли на солнечный свет к ручью в перелеске. Впереди выросла исполинская гора, поросшая лесом. Вершину окутывали облака, скользя вниз по склону туманными обрывками.
— Это фёны, — пояснила Верения. — Туман опускается к подножию. Скоро вечер.
— А где она была раньше? — поразился я. — Ну ладно, в лесу… А в долине? Мы ведь могли её видеть. Хотя бы очертания. Такая гора — не стог сена, пусть и далеко…
— Не могли, — ответила Верения. — Горы как будто и нет. Владыки рарринарри сокрыли её от любопытных глаз и отвели пути. В легендах так и говорится. Гору Келабриан можно заметить только при ярком солнечном свете с этого места. На «мелодили» — песенном языке рарри «Келаа-бриа-ан» — означает «исчезающая гора». На горе Келабриан находится верхний дворец. Там живёт царь, его семья, приближённые и другие рарри. Но многие предпочитают жить внизу. Как Тара. В горе есть пещеры, но рарри не любят жить в пещерах. Там они хранят несметные сокровища. Поэтому гору и скрыли от людских глаз, чтобы она не привлекала разных проходимцев вроде Коклюса.
В тот момент я почувствовал смутную тревогу, но шёпот деревьев заглушил беспокойство, и подозрения улеглись едва проснувшись. Что со мной? От Линка подхватил? Хотя, было бы неплохо…
— Идём, Кеес! Кеес? Ты чего?
— А? Ничего…
Край ручья порос клевером и лесными незабудками. Я задержался перед каменным мостиком, что дугой соединял берега. Он казался таким ненадёжным, воздушным…
— Пошли, — заторопилась Верения, и первая ступила на мостик.
Тогда я решился. Мы благополучно миновали ручей — ни камешек не шелохнулся. Деревья снова расступились, открывая травяную площадку у подножия горы.
— Предгорная веранда, — прошептала Верения. У деревьев, что ли, научилась?
Я ожидал увидеть ступеньки или вход в пещеру, но по отвесной горной стене лишь вились ползучие растения. Тупик?
Деревья на другой стороне были не такими высокими, но раскидистыми. Спрячешься в таком, и никто не найдёт. А шептались всё больше о погоде и урожае ягод. С ветвей свисали цветущие лианы, слышался отдалённый шум воды… Я заметил наши с Веренией рюкзаки, лежащие у большого камня. Хотел было глянуть — всё ли на месте, как вдруг прямо из горной стены к нам вышла дева удивительной красоты. Неземной… И я остолбенел…
И был сражён в самое сердце. Даже красота Астры меркла перед ней. Глаза рарри сияли как утренние звёзды. Распущенные волосы мерцали лунным светом так, что вплетённые в них листья и ягоды смотрелись драгоценностями. А простое зелёное платье на ней выглядело королевским одеянием… Изящные ножки словно порхали по траве, нежная шея и… Вот бы любоваться вечно…
— Слюни подбери, — сердито прошипела Верения, и я опомнился.
— Садитесь, — с улыбкой предложила лесная дева, и голос её оказался неожиданно низким, грудным и бархатисто-обволакивающим.
Позади нас выросли две кочки, приняли форму кресел, и мы уселись, ошеломлённые происходящим. Рарри приблизилась, легко ступая, а следом за ней ползла, преображаясь, третья кочка.
И вот уже дева сидит перед нами на зелёном троне, со спинкой из красных ягод…
— Здравствуй, дитя.
— Здравствуйте, госпожа Адалинали, — ответила Верения, не сводя с неё восторженного взгляда.
Я же не мог отойти от потрясения. Живая легенда! Нет, король Тёрн был не прав. Его любила такая женщина, а он женился на другой…
— Ну, здравствуй, пришелец.
— А…
Я не сообразил, что Адалинали обращается ко мне и глупо пялился на неё. Она улыбнулась:
— Приветствую тебя в нашем лесу. Рада, что ты здесь…
— А, зд-здравствуйте, — пробормотал я, не вполне оправившись от культурного шока. Принцесса рассмеялась.
— Он всегда такой? — обратилась она к Верении.
— Не-а, — лукаво ответила та. — Не обращайте внимания. Он сражён вашей красотой… Ох! — Это я толкнул её локтём. Адалинали ответила тёплым смехом.
— Не нужно стесняться, — заметила она. — Я много о тебе слышала. Ты — настоящий герой.
Мне стало жарко.
— Да куда уж там, — промямлил я, чувствуя себя варёной свеклой.
— И не вздумай прятаться за робостью и ложной скромностью! — она резко выпрямилась, сверкнув глазами. — Ты явился в наш мир и многое изменил. И тебе предстоит доказать это ещё раз, решив самое важное. Вот и веди себя соответственно.
Я не ожидал такой отповеди, поэтому смутился ещё больше, но нашёл в себе силы ответить, почти твёрдо:
— Хорошо.
— Вот и замечательно, — она улыбнулась. — Я спустилась из Верхних лесов, чтобы увидеть героя, а не пылающего мальчика. — И протянула изящную руку.
— Дай-ка мне взглянуть на меч.
Вот так сразу? Да и на что там смотреть! Мы с Геурзом много раз изучали его. Меч был совершенно гладким, без узоров и инкрустаций. Чародей объяснял это тем, что чёрный хрусталь прочен и сложен в обработке. Инструменты и технологии древности не допускали подобных излишеств. И шла война, тут уж не до узорчиков… Только рукоять была обвита серебряными нитями с насечками. «Чтоб рука не скользила», — пояснил тогда Дэв. Да навершие оправлено серебрянкой…
Я и не заметил, как вытащил меч из ножен и протянул владычице. Адалинали положила его на колени и пробежалась тонкими пальцами по клинку, рукояти и… Рука замерла, коснувшись серебрянки. Рарри принялась что-то разглядывать. Почему именно этот набалдашник заинтересовал лесную фею? Мне оставалось лишь гадать. Но недолго.
— Здесь были руны! — воскликнула Адалинали и протянула мне меч рукоятью вперёд. — Убедись сам.
И ткнула пальчиком в серебристую оправу. Мы с Веренией сосредоточенно уставились на рукоять, и я действительно различил непонятную вязь, переплётённые знаки в центре. Судя по изумлённому вздоху, Верения тоже. Эти знаки не были вырезаны, а скорее написаны — серебрянкой, только более светлой.
— Почему же мы не заметили их? — удивился я.
— Это не сами руны, а их след, — ответила Адалинали. — Видимо, моя магия его обнаружила. Смотри, — она провела по завитушкам — Это — «руна пророчества», а это, — палец упёрся в стрелку и кружочек — «руна поиска». Когда ты нашёл меч, пророчество исполнилось, и руны погасли.
Она перевернула меч и задумчиво посмотрела на рукоять. Внезапно нахмурилась, подскочила и отдалилась на несколько шагов.
— Смотрите-ка! — принцесса подняла меч. Сначала ничего не произошло, затем навершие слабо засияло.
— Что это? — ахнула Верения, а я смолчал.
Мне было стыдно. Столько таскать с собой меч и ничего не знать о его волшебных свойствах.
— Это — «руна связи», — объяснила Адалинали. — Пока меч с тобой, она невидима, но стоит лишиться его, как руна проявится. Чем дальше от тебя, тем ярче. Между вами образовалась связь. Ведь он выручал тебя в бою, а ты носил его у тела. Благодаря «руне связи», меч легко найти. Когда горит руна, свет отражается в небесах… Поистине, искусный мастер создал его.
Вель-Адалинали вернулась на трон и отдала мне клинок. Руна связи погасла, едва меч оказался в моих руках, и от неё остался лишь беловатый зигзагообразный след. Я зачем-то провёл по нему, и внезапно под моими пальцами вспыхнула голубоватая змейка, обвивая зигзаг руны. Я вопросительно взглянул на владычицу и чуть не задохнулся… Адалинали исчезла, а на троне появилось диковинное существо.
Змеиное тело венчала удлиненная голова с человеческим лицом. Почти… Фасетчатые глаза непонятно смотрели на меня. Вместо прекрасных волос на голове шевелились зелёные иглы. С лёгким шорохом, то поднимались густой шапкой, то укладывались назад широким воротником. У существа были четырёхсуставные конечности. Трёхпалые кисти лежали на зеленых подлокотниках, а согнутые ноги обвивал раздвоенный, почти русалочий, хвост. А кожа напоминала кору — сморщенная и коричневая, с серыми прожилками и мшистыми разводами…
Я спохватился, отвёл взгляд и убрал меч в ножны. Когда я вновь посмотрел на владычицу, перед нами сидела прежняя Адалинали и грустно улыбалась. Верения так ничего и не поняла.
— Простите, — сказал я.
— Ничего, Кесс, — ответила принцесса. — Ты узрел меня в истинном облике, а значит, открыл «руну ясновидения». Теперь ты — настоящий воин меча. Этот меч дарит способность к ясновиденью через прикосновение к руне, лишь своему хозяину. И чем сильнее морок, тем яснее для тебя предстанет истинное…
— Что я пропустила? — опомнилась Верения.
— Из-за руны ясновидения Кеес увидел оболочку.
— Э…
— Моё внешнее воплощение, — пояснила Адалинали. — Да, такова наша внешность. Люди видят только внутренний облик рарри, красоту и свойства их души.
Я поразился.
— Твоя красота так реальна!
— Так и есть. Это — настоящее, сокровенное, уникальное, а внешнее — это лишь то, что приспособилось к этому миру и смогло выжить. Вдали от родного леса и горы Келабриан мы постепенно утрачиваем его и становимся в ваших глазах такими же, как снаружи. Поэтому я покинула мир людей и вернулась в лесное царство. Не было сил держаться.
— Значит, Кеес теперь может предсказывать будущее? — с восторгом спросила Верения. Кажется, остальное она пропустила мимо ушей.
— Нет, — Адалинали покачала головой. — «Руна предвидения» другая. Кеес сможет узреть то, что сокрыто, когда захочет. Я представил, как смотрю на Астру…
— Только не вздумай пялиться на меня! — воскликнула Верения. Я вздрогнул, очнувшись от приятных мыслей.
— Очень надо!
— А руны начертали леддины? — выспрашивала любопытная девчонка.
— Возможно. Они были начертаны очень давно и далеко отсюда. Теперь никто по Эту Сторону Гор не пишет рунами, только леддины и самые старые магистры могут ещё читать их. По Ту Сторону всё иначе…
— А почему ваш внутренний облик — человеческий? — не отставала Верения. Не пропустила… «Вот надоеда», — раздражённо подумал я.
Однако Адалинали ласково улыбалась девочке и терпеливо отвечала на вопросы.
— Наверное потому, что люди на нас и смотрят. Но если бы не оболочка, то для других мы оставались бы невидимыми, либо похожими на пятна света. Рарринарри, лишённые внешности, так и выглядят.
— А почему они лишены внешности?
— Это грустная история. Мне рассказывал отец. Когда-то давным-давно наши прародители жили в северо-восточных лесах…. Но пришли Хозяева, преобразили леса и пленили многих рарри. Чтобы освободиться от рабства, пленные рарри уничтожили свою телесную оболочку. Их свободный дух устремился сюда и привёл других рарри. С тех пор они охраняют нас, как невидимые стражи леса. Они живут в деревьях, воде, камнях — везде. А иногда показываются нам, воплощаясь в любимых животных, с их согласия….
Адалинали взмахнула рукой, и к нам из-за деревьев выбежали пушистые собаки с острыми лисьими мордочками. Одна — белоснежная, другая — чёрная без единого белого пятнышка. Собаки подбежали к владычице и уселись её ног, застыв, словно шахматные фигуры на зелёном поле.
— Эти собаки… — начал я и умолк. Зачем спрашивать о том, что и так очевидно? Владычица кивнула.
— Да, иначе показаться они не могут. И обречены на это вечно. Но это не страшит нас. Когда-нибудь перевоплощение ждёт всех рарри. Утратить свой внутренний облик гораздо хуже. Но я так любила, что даже это не пугало меня. Однако… Я слишком любила его, чтобы позволить ему увидеть свою оболочку… Поэтому и ушла от короля Тёрна. — Она опустила голову и печально вздохнула.
Верения слушала раскрыв рот.
— И зря! — выкрикнул я так громко, что даже ветви задрожали, и деревья забормотали быстро и невнятно. Адалинали удивлённо подняла лицо, поспешно вытирая слёзы.
— Зря, — повторил я и благородно соврал:
— Вы очень красивы, в любом облике. Принцесса благодарно улыбнулась.
— Ты — добрый юноша. Спасибо, что хотел утешить меня, но это не так…
— Это правда, — я говорил от чистого сердца, потому что хотел так думать. Она покачала головой:
— К сожалению, не все считают так, как ты, и особенно короли по Эту Сторону Гор. Если бы Тёрн увидел меня такой, то прогнал бы и считал бы ведьмой, напустившей морок. Нет! Он не убил бы меня, поскольку был добрым человеком… — она запнулась. Все считали, что король погиб, наверное, даже мудрые рарри.
— А вы можете возвращать облик? — спросила Верения.
— Да, проведя много дней под Деревом Исцеления. Это очень болезненно, но не более чем потерять его навсегда. К счастью, наш сын Трей родился с внешностью и сутью человека, и я оставила его с отцом. Он должен стать великим королём людей. Несмотря на козни правителей… Что ж! — Он встала, и её кочка расползлась, сливаясь с травяным ковром.
— Уже вечер. Вы, наверное, голодны?
В тот же момент я почувствовал, что действительно хочу есть. А Верения кивнула.
— Тара позаботится о вас. Не стесняйтесь. В той стороне — водопады, а в другой — горячие источники. Отдыхайте. А утром вернётся Сэрьен и проводит вас в Истик-вуд. Она шагнула к горе, а собаки убежали в лес.
— Мы ещё увидимся, — сказала она, перед тем как раствориться в стене.
Из ближайшего дерева выскользнула Тара. Глядя на неё, я думал про истинный облик. Итак, могущественная волшебница рарри в душе была озорной девчонкой. Чудесно! Таковым оказался мир и нравился мне ещё больше…
Тем временем, Тара и толпа весёлых белок (настоящих, а не бу-шмыговых) устроили нам пир на лужайке. Мы полакомились ягодами в густом янтарном меду, плодами сахарного дерева и грибами, сваренными в горячем источнике. Белки кололи нам орехи. Мы запивали лакомства травяным чаем, настоянным на воде того же источника. По очереди искупались в водопаде, и весь вечер слушали волшебные сказки деревьев, пока не уснули под шелест колыбельной. Мне снилась Астра. Будто мы с ней гуляем под сенью диковинного леса и поём…
Пробудившись от птичьего пения и яркого солнца, я увидел Сэрьена и очень ему обрадовался. Он принёс тёплых лепёшек с сыром и молока. За завтраком лесной колдун рассказал нам, что ходил на разведку к Приречным лесам.
— Там следы волкопсов, — говорил он. — Слуги герцога унюхали вас. Сюда они проникнуть не могут, но как только мы покинем чащи рарри, нам следует остеречься. Пока они ушли, скорей всего вернулись к герцогу. Подозреваю, что он стоит лагерем где-то в Приречье. А в Истик-вуде вы будете в безопасности. Граф ненавидит серого герцога.
Я озирался, надеясь, что Адалинали выйдет из горы. Но она так и не появилась. А после завтрака мы выступили, надев рюкзаки.
— К вечеру будем в Истик-вуде, — пообещал Сэрьен. — Я проведу вас короткими тропами.
Сначала мы шли по лесу рарри.
— Они следят за нами, — предупредил Сэрьен.
— Откуда ты знаешь? — удивился я.
— Никого не вижу, — оглянулась Верения. Сэрьен улыбнулся.
— Рарри умеют прятаться, сливаясь с камнями и деревьями. Я вспомнил Тару…
По дороге мы разговаривали. Вернее, всё больше Верения закидывала Сэрьена вопросами.
— А бизоны из Бизоньей Пущи вам не родня? — спрашивала девочка.
— Нет, самые обычные бизоны, только очень крупные. Поэтому их называют королевскими…
— А почему зубры живут в Зубровой Пади?
— Там — заповедник. Лес растёт на холмах. Нам зубрам то, что надо, а вот олени туда не заходят.
— Олени? — рассеянно переспросил я, думая об Астре.
— Олений народ, — пояснил Сэрьен. — У нас общие корни. Только мы превращаемся в зубров, а они — в оленей. Граф-олень заботится о своём народе и графство процветает. Оленей становится всё больше, да и люди из Междуречья в родстве с оленями. В каждой третьей семье рождается оленёнок. В четырнадцать лет, до первого превращения, его отправляют в лесные Хоромы к оленям. Однако чужаков, вроде вас, туда не пригласят… В поместье к графу? Может быть…
— А граф — тоже олень? — спросил я.
— И какой! Чистокровный! Все его предки были оленями, и жену он взял из оленей, хоть и с примесью человеческой крови.
После обеда лес изменился: исчез золотой свет, тропинки стали шире, подлесок поредел, и я редко улавливал слова в шелесте деревьев. Волшебство перестало выглядывать из-за каждого куста, а грибы больше от нас не бегали. К вечеру мы вышли на лесную дорогу, и наткнулись на столб с указателем: «Истик-вуд — 1 лига».
— Здесь проходит граница, — сообщил Сэрьен.
— Серые псы сюда не добрались, — добавил он, изучив следы. — Опасности нет. Идёмте.
Следуя по лесной дороге, мы прошли дубовую аллею и примерно через пол лиги упёрлись в низенький шлагбаум. Прямо над ним между деревьями было растянуто выцветшее полотнище с крупными буквами. Сэрьен и Верения перелезли на другую сторону, а я остановился и прочитал:
НЕКОСИ
ЛЕТЯЩИЕ СТРЕЛЫ
«Не-коси?! Не коси? — в голове не укладывалось. — Как и чем можно косить летящие стрелы?» Где-то за шлагбаумом летали стрелы, и нельзя было их косить? Бред какой-то! Или, «не коси», в смысле «не промахнись»? Очевидно…
— Что случилось? — нахмурился Сэрьен, увидев, что я замешкался. Они с Веренией остановились и ждали меня.
— Тут написано «НЕ КОСИ», — сказал я. — Чем? Как? И почему?
Верения звонко расхохоталась.
— «НЕКОСИ» — это «Независимый Клуб Общества Стрелков Истик-вуда» «Летящие стрелы».
Да-а, я уж пора бы привыкнуть, что в этой стране и шагу не сделать, чтобы не наткнуться на странную аббревиатуру.
— Таких стрелковых клубов по стране знаешь сколько, — добавила девчонка. — В каждом королевстве, городе и поместье.
— Они специально так сократили? — поинтересовался я. — Покруче АМБы будет.
— Круче АМБы ничего нет, — возразила Верения и отправилась дальше. — Не отставайте! Я посмотрел на Сэрьена, а тот лишь пожал плечами.
— Кто этих стрелков разберёт… А зубрам не нужны стрелы, для этого есть птицы.
В самом деле — всё легко и просто! Тогда зачем он таскает с собой лук и колчан?
Я вздохнул, мы догнали Верению и одолели оставшиеся пол лиги. Запахло водой. Я вырос у реки и был почти уверен, что впереди озеро или речка. И не ошибся. Мы вышли на песчаный берег неторопливого потока, и в лицо подул ветер с холодными брызгами. Левее, где сужалось русло, выгибалась арка каменного моста. На другом берегу раскинулся залитый солнцем луг, а немного дальше виднелись холмы.
— Великий Даур, — пояснил Сэрьен, жестом обводя реку. — Один из Триречья.
— Что за Триречье? — спросил я. Ответила Верения:
— Страну Двенадцати пересекают три великие реки: Кнур, Даур и Точва, берущие начало в горах: с запада, севера и юга. Они встречаются в Королевской долине, сливаясь и образуя эстуарий перед Ракушечным лиманом, где стоит Королевский город.
— У зубров есть легенда, — неожиданно подхватил Сэрьен, — о двух лучниках и прекрасной девушке. Они полюбили её, и стреляли друг в друга из ревности, а она встала на их пути и стрелы пронзили ей сердце. Лучники в ужасе бросились к ней, подхватили, и в них ударила молния, трижды расколов землю. Разломы достигли гор и наполнились подгорными водами. Так появились реки, а в месте удара — соединились.
— Грустная сказка, — Верения вздохнула, а у меня отчего-то засосало под ложечкой…
— Выдумали для красоты, — развёл руками Сэрьен. — Любит народ сочинять.
— Интересно, а кто-нибудь придумывал сказки о Холоне? — задумалась Верения.
— О ком? — не понял я.
— Есть четвёртая река. Полноводный и бурливый Холон. Он течёт с востока и впадает в Лунный залив, к юго-востоку от Королевского города…
Так за разговорами мы и перешли мост. Справа луг обрамляла дубовая роща, и, мелькая за деревьями, поблёскивала водная гладь.
— Устье Исты — притоки Даура, — сказал Сэрьен. — Скоро увидим деревню…
Слева тоже была роща, а за ней высился особняк с башенками. Но мы продолжили путь к лесу на другой стороне луговины. Вскоре за рощей у реки, как и предсказывал зубр, показалась деревня: примерно пять десятков бревенчатых домов, в окружении садов и огородов.
— Истик-лот, — сообщил Сэрьен, — вотчина графа. А на том берегу, Истгард — столица графства. За Истой начинается Междуречье — долина рек Исты и Точвы. На западе, чуть выше по течению, проходит граница с королевством Точин… бывшим. Теперь это земли Граффити. Тамошний король загрёб себе всё. И Алмазные горы, и запад Междуречья, с поместьями лордов — прежних вассалов Тёрна. Теперь они служат Эронку — королю Граффити.
— Тоже мне, вассалы, — пробурчала Верения. — А ещё рыцарями себя называют. Предатели!.. Ой, смотрите! Смотрите! — вскричала она.
Навстречу нам, путаясь в траве и запинаясь, спешил Гил. Вот уж не думал, что обрадуюсь этому долговязому ботанику, то есть стрелку. Наверное, вид Гила заставлял меня думать, что Астра где-то рядом. По старой памяти.
— П-приветствую! — выпалил запыхавшийся Гил. — Меня… это… магистр Линкнот просил встретить, пока он с графом…
Они точно здесь!
— Пойдёмте!.. Ой, добрый вечер…э… Приветствую вас, — стрелок рассеянно поклонился. По второму кругу. Да хватит уже, горе-лучник!
— Привет, Гил, давно не виделись! — я похлопал его по плечу.
Сэрьен кивнул, а Верения улыбнулась и тихо присоединила свой «привет» к моему. Гил повёл нас через лес во двор стрелкового корпуса.
Простые белые домики под черепичными крышами окружали поляну, укрытую шёлковой травкой. Посреди двора возвышался флагшток, а от него к домикам разбегались земляные тропинки. У крылечек цвёл клевер и… Одуванчики!.. В груди потеплело — я почувствовал себя как дома…
Ветер трепал флаг, и по синему полотнищу разлетались серебряные стрелы. Направо за редкими деревьями виднелась деревянная пристань, и вела туда широкая тропа… И ни одного человечка, только откуда-то из построек доносился приглушённый гул…
Вдруг, словно по команде, из длинного одноэтажного дома высыпали юные стрелки. Студенты в синих беретах с эмблемами-значками, — в виде перекрещенных лука и стрелы, — и зелёных жилетках. С луками и колчанами за спиной. Юноши в бриджах в сине-зелёную клетку, а девушки в такого же цвета юбках и белых гольфах.
Гил тут же объяснил, что закончился ужин и скоро вечернее построение. При упоминании об ужине у меня в животе грустно заурчало.
Студенты, не обращая на нас внимания, разбрелись по двору или скрылись в других корпусах. Некоторые группками убежали к реке. Хотя, кое-кто всё же косился в нашу сторону. Но посматривали в основном на Сэрьена или разглядывали меч. Мы с Веренией их не сильно-то интересовали. Гил сразу куда-то делся, а я озирался в поисках Астры…
— Кеес! Верена! — Это она нас нашла, выскочив откуда-то из-за спины.
— Как же я рада! — нежный голосок мёдом разлился по сердцу.
— Астра…
Она по очереди обняла Верению и меня. А я стоял истуканом не в силах справиться с нахлынувшими чувствами. Глаза моей любимой девушки сияли. И ещё ей была так к лицу белая блузка и форма… Я замер от восхищения, а она вдруг повисла у меня на шее и расцеловала.
— Как я рада вас видеть! — но смотрела при этом лишь на меня. — Кеес… Кеес? С тобой всё хорошо?
— А? А-а, ну да… — Астра отступила назад, и я немного пришёл в себя.
— А раны? — вид у неё был встревоженный.
Она беспокоилась обо мне! Верения хмыкнула.
— Всё нормально, — успокоил я девушку. Она смущённо улыбнулась и снова обняла.
Я оказался на вершине счастья, в облаке блаженства… И бережно прижал к себе милое сокровище… Хмыканье Верены участилось, а чей-то сердитый взгляд столкнул меня на грешную землю. Позади Астры неожиданно возник хмурый парень и сверлил меня глазами, в упор.
— Что происходит?! — требовательно спросил он. Астра вырвалась из моих объятий и повернулась к нему.
— Селем… Это Кеес. Помнишь, я тебе рассказывала?
Парень кивнул и, выставив подбородок, сложил на груди руки. Астра продолжила нас знакомить:
— Ребята, это Селем — мой… друг…
Парень насупился.
— А это, Кеес и Верена — мои друзья. И Сэрьен…
— Ладно, у меня дела, — внезапно спохватился колдун. — Приятно было познакомиться.
Никто не успел ответить, как он уже удалялся по тропинке в лес.
— Кеес трижды спасал мне жизнь, — продолжала щебетать Астра, как ни в чём не бывало.
Когда это я успел?
Селем пренебрежительно усмехнулся, и это меня задело. Он ещё и грудь выпятил, и ногу выставил. Да уж осанка у этого парня была поистине королевской. И сам он — довольно симпатичным, с тёмными волнистыми волосами.
— Помог бежать с острова — раз, — перечисляла Астра. — В ледяной пещере — два и в лесу, от волка — три…
А мы с Селемом молча пожирали друг друга взглядами, далёкими от проявления симпатии…
— Ой, Астра! — перебила Верения. — Я так давно хотела посмотреть клуб, а ты обещала показать… Пожалуйста.
Молодец девчонка! Я в очередной раз подивился её умению восклицать нужные слова в нужное время. Ей бы родиться прирождённым Хранителем знаний.
— Конечно, — ответила Астра.
В этот момент Селема позвали. Он нехотя удалился, периодически оглядываясь и награждая меня уничижительными взглядами.
— Идёмте на стрельбище, — предложила Астра. — До построения ещё минут двадцать. Успеем.
Лесная тропинка вывела нас на другую поляну, где стояли мишени, закрепленные на треножниках. Только вместо концентрических кругов с «яблочком» в центре на них были изображены географические карты Страны Двенадцати? Я пригляделся. Точно! Она родимая. Знакомые места.
Астра ловким движением выудила стрелу, и натянула тетиву… Я невольно залюбовался. Богиня… Она рассмеялась:
— Отойди.
Я отскочил в сторону, и стрела вонзилась в карту.
— Ух ты! Королевский город! — одобрительно заметил я. — Метко.
Астра смутилась:
— Вообще-то, я метила в форт Мормион. Потеряла форму. Год без занятий не прошёл даром.
— Ничего, наверстаешь, — утешила её Верения. — Позанимаешься чуток. Я вот иногда… И замолчала.
Чего-чего, иногда? У меня возникли подозрения, но я промолчал, и вновь бросил взгляд на мишень. Выстрел Астры показался мне символичным. Почему-то…
Она ещё постреляла, демонстрируя воздушные извивы и петли. Я любовался, Верена хлопала в ладоши… Идиллию нарушил звук трубы.
— Построение! — Астра сорвалась с места, но на полпути оглянулась.
— Увидимся!
И пропала за лесной завесой, а я, чтобы скрыть разочарование, принялся изучать мишени, но внезапно почувствовал спиной чей-то взгляд. Обернулся… Никого. Однако ощущение, что за нами наблюдают из кустов, осталось. И в тот же миг сзади раздался треск ломающихся веток. Верена взвизгнула, а я, крутанувшись на пятках, выхватил меч.
— Эй! Кто там?!
Кто-то…
Кто-то… знакомо ругнулся в ответ. Я расплылся в улыбке и вернул меч в ножны. Из кустов вывалился мрачный и поцарапанный Линк.
— Какова бяса мы сюда попёрлись! — выругался он. Узнаю магистра…
— А такова, что Сэрьен сказал — «так короче», — хихикнуло Зеркало. Норд! Как я по нему соскучился. И по его подколкам.
— А ты не проверил, Хранитель знаний. Решил путь срезать и срезался…
Н-да, несладко приходилось Линку в моё отсутствие. Раньше Норд хоть на мне отрывался.
Странно, но магистр не огрызался. Он выглядел потерянным и ужасно огорчённым. Норд даже сжалился над ним.
— Ладно. Так действительно короче. Просто свернули не туда.
— Знаю… Привет, детки, — если Линк и был рад нас видеть, то умело это скрывал.
— Привет, Линк, — мы с Вереной переглянулись.
— Забирай, — Линк протянул мне Зеркало, как бы между делом, и добавил:
— Надоел уже своей болтовнёй. Как ты его терпел?
— Но-но-но! — возмутился Норд. — Это я его терпел. И тут же радостно замерцал:
— Ну как ты, парень?
— Нормально, — ответил я. — Парочка шрамов, знаешь ли, настоящему мужчине не помешает…
— Нет у тебя шрамов, — Верения ткнула меня в бок. — Врёшь ты всё.
— Подумаешь… Линк усмехнулся.
— Парень — молодец, а вот дела у нас, похоже, дрянь.
— Это ещё почему? — встревожился я.
— Граф нам не верит.
— С какой это стати? — возмутилась Верения.
— Обозвал нас мошенниками и проходимцами, — Линк фыркнул. — А его рогоносцы чуть не выставили нас пинками.
— А почему чуть? — несмотря на серьёзность положения, меня веселила сконфуженная физиономия Линка.
— Сэрьен вмешался, — пояснил Норд. — Хорошо, что граф согласился принять нас только сегодня… Незадолго до вашего прихода. Мы ему всё рассказали. Он назвал нас лжецами. И мы уже находились в паре сантиметров от чьих-то копыт и рогов, как вдруг появился Сэрьен.
— Да, — подхватил магистр. — Граф ему доверяет. Как-никак оба рогатые, зубр и олень. В одних лесах бегают. Сэрьен был убедительным, но граф всё равно твердил — «не может быть».
— А причина? — спросил я.
— Письмо Зюйда. Якобы Зюйда… поскольку мы в этом усомнились. Тогда он разорался, потрясая лживым письмом с фальшивой подписью и печатью… Уж я-то сразу распознал фальшивку.
— И?
— Он не поверил Линку, — вздохнул Норд. — Заявил, что печать Зюйда — лук и стрелу, мог поставить только сам Зюйд, а подпись тем более. К тому же вслед за этим ему прислали волшебные предметы.
— Граф либо дурак, либо…
— На сговор у него мозгов не хватит, и честь из ушей прёт, — возразил Линк. — Причём мозгов в первую очередь, а честь так, прицепом. Когда ума нет, легче всего оправдаться честью.
— Хм, а я считал графа благородным.
— С чего это вдруг? — усмехнулся магистр.
— Олень же…
— Ты в каком веке живёшь, парень?
— В двадцать первом, — ляпнул я и, заметив недоумение в глазах Верены, поспешно спросил:
— А что было в том письме?
— Зюйд якобы сообщал, что собирается в длительное путешествие по Ту Сторону гор. Просил не ждать его ближайшие лет десять. А чтобы общество стрелков без него не загнулось, он выслал им с оказией лук и стрелу. А на другой день графу их доставили речным обозом в целости и сохранности.
— Значит, графа обманули, и он до сих пор не просёк, что Зюйд у него.
— Я же говорю. Олень оленю рознь. Вот сын графа — парень толковый. Жаль, молод ещё и предпочитает бегать за оленихами в Лесных Хоромах.
— И это называется толковый, — хихикнула Верения.
— Одно другому не мешает, — закатил глаза Линк. — Я вот выпить люблю.
Тоже мне — удачный пример! И выпить — это ещё мягко сказано. Хотя в последнее время…
— Всё равно не пойму, — высказался я. — Липовой бумажке он верит, а прирождённому нет. Норд — говорящее зеркало. Каких ему надо доказательств? Или я не… Норд? Норд вздохнул.
— Он назвал нас фокусниками, а меня — феглярийской штучкой.
— Решил, что мы трюкачи и обманщики из бродячего цирка, — хмуро пояснил Линк.
— Местные предрассудки, — фыркнула Верения.
— Наверное…
— Подождём. Может образумится, — с надеждой предположил я.
— Едва ли, олени страшно упрямы, — скривился Линк.
— Скорее упёрты. Им есть, чем упираться — рогами, — ядовито заметил Норд.
— Радуйся, что тебе нечем, — ухмыльнулся магистр и резко посерьёзнел. — Сэрьен попытается убедить графа… А мы… Так, пошли в деревню. Зубр придёт туда. Заодно и обсудим…
— Как спереть лук и стрелу, — подхватил Норд.
— Нишкни, — шикнул на него Линк.
— А что? Пора называть вещи своими именами. Ну, стибрить или стырить, если тебе спереть не нравится…
— Замолкни. Кеес, заткни его.
— Ладно-ладно, просто взять без спросу. На время.
Я положил Норда в карман и придавил ладонью. Оттуда он приглушённо ругался, пока мы шли через лес. Я едва ли не бежал, надеясь увидеть Астру во дворе стрелкового корпуса, но построение уже закончилось. Флаг спустили, а стрелки разошлись по домикам. Лишь несколько студентов сидели на крылечках и подтягивали тетиву луков.
— Кеес, быстрее! — окликнул меня Линк. Я вздохнул, огляделся на всякий случай и догнал их у пристани…
Главная деревенская улица тянулась вдоль берега, и мы в нерешительности остановились, не зная куда идти.
— Зубр сказал — у лодочной стоянки, — подал голос Норд.
— Знаю, — откликнулся Линк.
Вечерело. Солнце садилось за деревьями, рассыпая по реке золотистые искры. Неширокая, но быстрая Иста несла свои воды к могучему Дауру. И где-то там — за поворотом реки сливались, убегая тёмным потоком к морю, туда, где я гостил, казалось, совсем недавно. В отличие от неторопливого мутного Даура, вода в Исте была стремительной и прозрачной, а берега — каменистыми.
Жизнь в деревне кипела по вечернему времени. Деревенские высыпали за улицу, сидели на скамейках у калиток — сплетничали и лузгали семечки. Вся дневная работа была переделана, почему бы вечером и не отдохнуть…
На лужайках между дворами парни устроили игрища: прыгали с шестом, кидали мешки с песком и камни — кто дальше, или боролись, а девушки поглядывали на них и шушукались… Кто-то возвращался с работы, закатывая телегу в ворота. Пастухи гнали коров, собаки приветствовали хозяев и лаяли на нас из-за заборов…
Деревья шумели, раскачивая ветвями. Иста сверкала… На мелководье у моста плескалась детвора, а недовольные подростки сновали мимо них с удочками, раздавая подзатыльники особо задиристым …
Там же у переправы нас и встретил Сэрьен. Мы с надеждой поспешили к нему. Однако ничем он не смог нас обрадовать. Помимо того, что его сиятельство олень соизволили неделю подумать и сообщить окончательное решение. Мы выиграли время, и я подозревал, что кое-кто уже прокручивал в голове план хищения.
— Целую неделю… Целую неделю! — сокрушался Норд. — Его бы так заколдовали и над камином повесили…
— Времена такие, — пожал плечами Сэрьен.
— Спасибо тебе, друг, — искренне поблагодарил Линк и огляделся в поисках привычной вывески с кружками или бочками.
Так и выяснилось, что трактир находился на том берегу. Пора было устраиваться на ночлег, а идти туда никому не хотелось, даже Линку. Магистр с тоской посмотрел на город за мостом и отвернулся. Городская набережная отсюда хорошо просматривалась. На другой стороне крутила огромными колёсами водяная мельница, а мимо кирпичных трёхэтажных домов прохаживались люди. Уходящее солнце медленно скользило лучами по черепичным крышам, и тень от пристани постепенно тонула в реке.
В трактир мы не пошли и остановились в деревне у друзей Сэрьена. Нас тут же усадили за стол с разносолами, и тут уж никто не устоял. Не знаю, как Линк, а мы с Веренией здорово проголодались. Поскольку в дороге останавливались только раз, чтобы перекусить лепёшками и ягодами с водой из ручья. А здесь — такое изобилие!
Нас потчевали густым молочным супом с клёцками и пушистым белым хлебом с золотистым маслом. На тарелках лежали ломтики умопомрачительно пахнущей ветчины. В супнице, утопая в густой подливе, плавали жареные колбаски… Деревенские яйца, сваренные вкрутую, солёный сыр, топлёное молоко с мёдом и ватрушками…
После такого ужина клонило в сон, и Верения клевала носом. Гостеприимные хозяева постелили нам с Линком на кроватях, а сами со старшими сыновьями разместились на лавках и сундуке. Верению устроили в горнице с младшими дочками. А Сэрьен отправился ночевать в огород. Ему так было привычнее.
Я настолько устал, что уснул, едва натянув одеяло на плечи, и дрых без задних ног. Хотя походная жизнь сделала мой сон удивительно чутким. И пробудился поздним утром, когда уловил из-за полога хозяйской спальни запах горячего молока и оладий.
В это утро, после обильного завтрака с оладьями и сметаной, Сэрьен стал прощаться.
— Дел по весне много, — сетовал он. — Я бы остался, да ждут меня в Зубровой Пади.
Проводили мы лесного волшебника до калитки, а взглядами ещё дальше — до рощи. Хозяйка собрала ему котомку с гостинцами и обед работникам — мужу и сыновьям. С рассветом ушли они в поля за Дауром, как раз Сэрьену по пути.
Волшебник скрылся из виду, а я с грустью подумал, что больше никогда его не увижу. Линк хлопнул меня по плечу и направился в трактир. В горле пересохло, или настроение улучшилось?
А мы с Веренией решили прогуляться до клуба стрелков. Я — в надежде увидеть Астру, она — побольше узнать о стрелках.
В итоге пришлось ждать конца занятий, мозоля глаза дежурному. Он не выдержал и прогнал нас на стрельбище. Там мы и околачивались уже минут десять, разглядывая мишени-карты. То есть, разглядывала Верения, а я мечтал, сидя на пенёчке и жмурясь от солнца…
— Посмотрите-ка! Кто здесь. Я вскочил, машинально положив ладонь на рукоять меча.
— О, да у него меч! Игрушечный? — вслед за тем раздался взрыв смеха.
Передо мной стоял давешний однокурсник Астры — Селем, с четырьмя товарищами. Верения тут же оказалась рядом.
Селем насмешливо оглядел меня с головы до ног, а его дружки откровенно веселились. Что они задумали? Мне это не нравилось…
— Говорят, ты — превращатель, — усмехнулся Селем, подходя поближе. Держался он надменно и развязно.
— Да, — ответил я. — И что с того?
— А с того, что поганым зеркальщикам здесь не место!
Я нахмурился.
— У вас что вражда?
Честно говоря, эта новость застала меня врасплох. Никогда не слышал ничего подобного, ни в замке превращателей, ни потом.
— У нас, — усмехнулся Селем. — А у тебя — неприятности.
— Тупишь, п-превращатель, — поддакнул его дружок.
Я понятия не имел, о чём речь и выразительно посмотрел на Верению. Она задумчиво молчала…
Впрочем, не стоило с ними связываться, но у командорской дочки было иное мнение.
— Знавала я стрелка, у которого язык длиннее, чем его стрела, — как бы невзначай бросила она, разглядывая сорванный цветочек.
— А это что за пигалица? — Селем насмешливо вскинул брови.
— Пошли отсюда, — я взял её за руку, но она вырвалась, наступая на Селема. Он взирал на неё сверху вниз, а Верения, закинув вихрастую голову, с вызовом смотрела на него снизу вверх. И очень напоминала растрёпанного цыплёнка перед невозмутимым павлином.
— Чего ты там загнула про стрелка? — небрежно спросил парень.
— Он плохо выстрелил — язык в тетиве запутался, — бросила девчонка, ничуть не смутившись. — Как и ты.
Селем отпрянул, будто его ударили по лицу, побледнел и замахнулся… Я среагировал быстрее и, оттолкнув стрелка, заслонил Верению. К нам подбежали его дружки.
— Держись, парень, — проговорило Зеркало. — Она его сейчас оскорбила. Сказать такое стрелку, всё равно что мужчине после… И где только девчонка набралась такого?
— Не хотите посмотреть, как я дерусь игрушечным мечом? — угрожающе осведомился я.
— У них — учебные стрелы, — шепнула Верения. — С острыми наконечниками.
— Пусть лучше убираются.
Но они не торопились…
— Слушай, ты! — Селем старался не терять достоинства. — Наплевать, что болтает твоя девчонка… К Астре ты больше не подойдёшь. Это приказ. А если увижу тебя рядом с ней…
— И что ты сделаешь, придурок?! — крикнула Верения из-за моего плеча. — У превращателя есть зеркало и меч, а вашими стрелами только…
Я толкнул её обратно, чтобы они не узнали, что ещё можно делать их стрелами.
— Пора сматываться, — встрял Норд. Очень своевременно, как всегда.
— Драться не стану, — усмехнулся Селем. — Но гостеприимство моего дяди может для вас закончиться. И больше вы к графству не приблизитесь, ни на влик.
— А это что за фигня? — спросил я у Верены.
— Единица полёта стрелы, — ответила всезнайка.
— А кто у нас дядя? — вклинился Норд. Но его никто не услышал, поэтому я повторил вопрос:
— А кто у нас дядя?
— Граф, — подал голос один из дружков.
— Надеюсь, я понятно выразился, — добавил Селем. — Подойдёшь к Астре — погонят в шею. Тебя и твоих шутов.
— Детский сад, — фыркнул я. — А без дяди никак? А что если Астра сама ко мне подойдёт?
— Предоставь это мне.
— А может она сама решит, к кому ей подходить, а к кому нет?
— Астра — моя невеста. Я — решаю.
Вот так поворот…
— Губу закатай! Покамест она тебе не жена, — высказалась Верения и хитро добавила. — Астра — моя подруга и рада будет узнать кое-что о своём женишке. Я передам ей твои слова.
Вот интриганка! Селем даже впал в ступор. Видать, нарочно хорохорился, и теперь запоздало взвешивал, стоило ли так подставляться.
— Ну, парни, давайте, продолжайте, — дурашливо умоляло Зеркало. — Бесплатное представление. И в театр идти не надо. Развлекуха!
Развлекается он… Я начал всерьёз опасаться, что всё напрасно, и наше мероприятие оленю под хвост из-за этого ревнивого сопляка. Стоп! Ему тоже должно быть восемнадцать или девятнадцать. И вряд ли граф его послушает. А если послушает?
— Иди ты к чёрту, графский племянник, — презрительно ответил я. — Астра не вещь и не игрушка, жених ты ей или нет… Сами разберёмся. Пойдём отсюда, Верена.
— Не выйдет, — остановил меня Селем. — Считаешь себя достойным её — докажи.
— Кому и чего доказывать?.. И зачем?
— Астра — стрелок, я тоже, а ты — превращатель. Как ты думаешь, кого она выберет?
— А это тут при чём? — нахмурился я.
— Кодекс стрелков, — подсказал один из дружков, — и табу превращателей.
— Ни одна девушка из общества стрелков не посмотрит на парня превращателя, пока он не докажет ей, что способен быть стрелком, — пояснил Селем.
— Верения? — обратился я к ходячей справочной.
— Ну да, есть такое, — нехотя подтвердила она.
— Ты попал, брат, — констатировал Норд.
— Астра не упоминала ни о каком табу или чего-то там. Она знала, что я превращатель, а мы — друзья.
— Одно дело друзья, — ответил Норд, — а другое…
— Понятно…
— Чего тебе понятно? — зашипела Верения. — Ты же ничего не знаешь.
— А что я должен знать?
— Историю любви превращателя и девушки стрелка. Грустная история и закончилась плохо. Они повздорили, он рассердился и превратил её в червяка, а червяка склевала птица… Он с горя разбил зеркало…
— Всё горе от женщин… — пробубнил Норд. Кажется, этим он заразился от Линка.
— … Та девчонка была взбалмошной дурой и грозила прострелить ему… хм, задницу.
— Жутко…
Честно говоря, у меня похолодел затылок, когда я представил себе такое. В обеих версиях.
— Да, — согласился Селем. — А виноват — превращатель. С тех пор мы и враждуем…
— Но уже лет двести минуло, пора бы и забыть, — заметила Верения. — Когда это было!
— Конечно предрассудки, но дело не только в этом. Серый герцог поймал однажды стрелка и держал его в башне, пока не заморил…
— Враки! — не выдержал Норд. — Хоть герцог и сволочь последняя, но этого не делал. Слухи всё.
— Ты не рассказывал, — шепнул я в сторону, сделав вид, что поправляю ножны.
— А зачем? Ты же домой возвращаешься.
— И не рассчитывай, что с Астрой у тебя что-нибудь получится, — напомнил о себе графский племянник.
— А чего тогда испугался, придурок?
Он напрягся и отчеканил:
— Никто не смеет называть меня трусом!
— А никто и не называет, — невинно ответил я.
Селем явно хотел возразить, но природный снобизм победил, и он лишь обронил:
— Предлагаю состязание.
Опять! Очередная фигня…
— Предлагаю состязание, — повторил он, раздувая ноздри. — Стреляем из лука по мишеням и по ближним маршрутам, с возвратом. Кто выиграет, тот и будет диктовать условия.
— Но Кеес не стрелок! — запротестовала Верения.
— Хочет быть достойным стрелка, пусть учится и стреляет, — невозмутимо ответил Селем.
— А если откажусь? — я в очередной раз отодвинул Верению.
— Отказ означает поражение.
— А если я не согласен с этим?
Селем насмешливо смерил меня взглядом.
— Здесь клуб стрелков — обитель чести, а не институт для скороспелых девиц или притон для превращателей.
Это было оскорбительно, но я не знал, что ответить. Вот предложил бы он бой на мечах. И то не был уверен…
— Так как? — в его голосе звучало презрение.
— Мы принимаем вызов, — неожиданно брякнула Верения.
— Да, — поспешно выговорил я.
А что мне оставалось делать? Придурком я уже выглядел. Не хватало прослыть ещё и трусом.
— Тогда до встречи на стрельбище, через три дня, считая этот.
Селем усмехнулся, махнул товарищам, и они ушли, а я остался стоять, закипая от злости и унижения…
— Такова жизнь, — вздохнул Норд.
— Умолкни! — рявкнул я и повернулся к Верении.
— И что теперь?
— Найду тебе хорошего учителя, — беззаботно улыбнулась она и ускакала в лес, прежде чем я успел поймать её за штаны. Я сел на пенёк и обхватил голову.
— Да не переживай так, — Норд попытался выступить в роли утешителя. — Ну опозоришься чуток, всё равно тебя здесь никто не знает. А через неделю нас уже здесь не будет. И лук со стрелами — тю-тю. А то преврати этого жениха во что-нибудь до состязания и вся недолга, никто и не узнает. Ты же превращатель.
— Это нечестно, — возразил я.
— А состязаться с превращателем в стрельбе тоже много чести не надо, — хмыкнул Норд.
— Знаю… Но с чего я должен им уподобляться?
— А с того, что ты — «поганый превращатель», — хихикнуло Зеркало. — Только не уподобляться, а переплюнуть в коварстве.
— Иди ты!
Да, вот так, из героев в олухи… Не ожидал.
Вскоре явилась Верения, таща за руку Гила. Не то что бы он упирался, но плёлся с явной неохотой. Я вскочил:
— А его зачем приволокла?
— Не понимаешь? — искренне удивилась Верения. — Темнота! Это и есть твой учитель.
— Гил?
— Он отличник.
Да уж, не думал, не гадал, что когда-нибудь мой бывший соперник, которого я хотел вероломно превратить, будет готовить меня к состязанию с нынешним соперником. Хотя, Гил-то выходит мне и не конкурент. Гил нахмурился.
— Поверь, я и сам не в восторге, — предупредил он. — Но попробую научить чему смогу. За три-то дня…
— Уже за два, — подсказала Верения.
— Тем более. И ради этого мне придётся пропустить занятия.
А я-то считал его ботаником.
— Тренироваться будем на стрельбище, пока никого нет.
— А я думал, стрелки беспрерывно стреляют.
— До обеда — теоретические и лабораторные занятия.
— Может не стоит меня учить?
— А ты уже и сдался? — Гил усмехнулся.
Ещё он будет меня подначивать!
— Нет. Тебе не следует тратить время и чем-то жертвовать…
— Я делаю это ради Астры. И Селем мне не друг.
Несложно было догадаться.
— Ладно. Когда начнём?
— Прямо сейчас, у нас ещё часа полтора.
— Так ты вытащила его с занятий? — я подозрительно глянул на Верению. Пожав плечами, она уселась на мой пенёк.
— Не смертельно… Ой, мальчики, а можно я тут посижу и посмотрю?
— Оставайся, мне-то что, — буркнул я, а Гил протянул свой лук со стрелами и сказал:
— Пробуй.
Пришлось вспомнить детские игры в Робина Гуда. Мы собирались в парке, мастерили луки и стреляли по банкам. У моих приятелей были из тополя. Как раз тогда на улице спиливали тополя. А мне отец сделал черёмуховый…
Я уже с полчаса целился по мишеням и воспоминания ничуть мне не помогали. После тех игр я лука в руки не брал. Гил наблюдал за мной, учил направлять стрелу, показывал, как правильно держать лук и натягивать тетиву. А после часа таких упражнений покачал головой и сказал:
— Зря ты в это ввязался. Ты ведь даже не новичок. Искусству стрелка за день не научишь…
— Это как посмотреть, — заметила Верения, — и куда.
— Мастерству превращателя тоже долго учатся, сам понимаешь… и написателя… — продолжал Гил. — На это уходят годы. А тут…
— Придётся постараться, — Верения хитро улыбнулась. Нет, что-то здесь не так. Я слишком хорошо знал командорскую дочку.
— А сколько лет учатся в школе стрелков? — поинтересовался я.
— Четыре года. И способности нужны… а ты — превращатель, но никак не стрелок.
Знал бы он, как я стал превращателем. Норд же лишь посмеивался. Ситуация его явно забавляла.
— Видишь ли, Кеес, — добавил Гил. — Селем — сильный противник. А ещё и потомственный стрелок. И очень знатного рода. Его мать — сестра графа-оленя.
— Значит, он — мальчик-олень?
— Нет. В отца пошёл. А отец его — лорд Фэрхауна, рыцарь Алмазного ордена, совладелец точильной фабрики и ранее приближённый короля Тёрна, — Гил прошептал это, боязливо оглядываясь. Верения прыснула.
— Алмазный лорд, говоришь. Да с тех пор как Граффити завоевали Точин, король Эронк прибрал к рукам Алмазный кряж и лорды у него в подельниках. А фабрику закрыли. Оставили лишь мастерскую для производства королевских точилок. Если так дело пойдёт, то этим лордам нечем будет задницу прикрыть.
Не девчонка, а большая феглярийская библиотека. Недаром она там ночевала.
— Колючий у тебя язык, девочка, — покачал головой Гил. — А лордам Междуречья нынче и впрямь несладко.
— Так бывает, когда предают своего короля и бегут, поджав хвост, вместо того, чтобы сражаться с честью, — жёстко парировала Верения. — Поделом! А теперь их же сыновья рассуждают о чести. Лицемеры! Я не позволю им опозорить Кееса… Занимайся, и всё будет хорошо.
Последние слова были адресованы мне. И она сказала это так уверенно, что я испугался. Однако мы с Гилом вернулись к стрельбе, и оставшиеся полчаса он пичкал меня теорией.
— Пойми. Научиться метко стрелять — это лишь треть дела. Настоящий стрелок управляет не полётом стрелы, а полётом мысли. Лук и стрела — всего лишь инструменты. Когда стреляешь из заколдованного лука, то мысленно сам направляешь стрелу. И она летит, покорная твоей воле. Для того она и зачарована. Ты направляешь её и возвращаешь в нужный момент. Поэтому все стрелки должны в совершенстве знать географию, метрологию и метеорологию. Мы изучаем карты, ландшафты, измеряем градусы и прокладываем курсы в любую погоду и время суток. Это важно, знать малейший сантиметр пути, чтобы не сбиться с курса и вовремя доставить стрелу с посланием. Обычно за стрелками закреплёны определённые маршруты. Но в Летящих стрелах учат стрельбе в любом направлении. В других клубах этого нет. Поэтому многие стремятся попасть сюда, но не все проходят испытания. А сейчас в клубе более сотни студентов.
— Как вы размещаетесь? — удивилась Верения.
— Половина учеников живут в городе… Ого, пора закругляться, завтра продолжим, а то скоро набегут студенты.
Верения подскочила с пенька.
— Спасибо, Гил. Ты — замечательный учитель.
— Пожалуйста, — смущённо ответил он и удалился.
— Как тебе? — лукаво спросила Верения.
— Никак, — ответил я и направился в деревню. Она не отставала.
— Пустая затея, мне не быть стрелком.
— Ещё не послезавтра, — загадочно улыбнулась Верения и умчалась куда-то, оставив меня посреди лесной полосы.
Поразмыслив немного, я двинулся к реке кружным путём. Теперь мне почему-то не хотелось встречаться с Астрой.
В тот вечер мы ужинали в трактире и там же ночевали. Было людно. Говорили все разом, обсуждая разбойников, что недавно объявились в Приречных лесах.
— Грабят обозы и торговые баржи из Перегама, — рассказывал трактирщик, подливая вина усатому горожанину. А тот кивал, опрокидывал кружку, вытирал усы и добавлял:
— Граффитских купцов нашли привязанными к дереву у дороги. Обчистили до нитки…
— Давеча сказывали, речной барон из Даур-хауза пропал вместе с каретой и свитой. Недели две искали, и отыскали в сарае посреди поля… Живого, но исхудавшего.
— А не сказывали, может он сам по пьянке?
— Ага, и карету из реки выловили, лигах в пяти оттуда. Тоже по пьянке?
— Точно, разбойники, зуб даю. Свита разбежалась, а бедолага барон плутал, покамест к огородам не вышел…
Разговоры о разбойниках скоро мне наскучили. В другое время я бы послушал, но сегодня голова была забита не тем. Я доел суп и поднялся в нашу с Линком комнату. Верению мы оставили гостить у друзей Сэрьена. Посчитали, что Командор вряд ли обрадуется, узнав, как его дочь шляется по трактирам. А девчонка и не возражала, ей нравилось в деревне.
Однако уснуть мне удалось не сразу. Вскоре туда ввалился Линк и через минуту уже храпел, рухнув на кровать. Сначала я приноравливался к его храпу, потом заткнул уши и усталость взяла своё. Но спал я недолго и проснулся внезапно, от шёпота, словно вернулся в чащи рарри. Шёпот звучал в моей голове, как продолжение забытого сна. Вслед за тем я ощутил покалывание, будто отлежал конечности. Перевернулся на другой бок, выпростал из-под одеяла руку и приглушённо вскрикнул — пальцы искрились. Зеленоватые искорки промелькнули и пропали, будто их и не было. Я потряс головой, протёр глаза и внезапно провалился в сон, а утром плохо помнил о случившемся. Знал бы я тогда, какие это тревожные предвестники… Но подобное более не повторялось.
Линк тоже спал плохо. Он метался и стонал во сне. Наутро ворчал и жаловался на головную боль.
— Обычное похмелье, — фыркнул Норд.
— Я и не пил-то вчера, — оправдывался Линк. — Так — язык намочил. А вот чем ближе Чёрные горы, тем беспомощнее я себя чувствую. От Хранителя знаний почти ничего и не осталось. Не знания, — обрывки…
— Крепись, дружище, — жалел его Норд.
Линк покрутил головой.
— Странно это. Завирса нет дома, а чары его крепчают.
— Значит, он где-то неподалёку и следует быть осторожнее.
— Он же двинулся в Фегль…
— Вероятно, что-то его задержало…
Это меня насторожило, но переживать было некогда. Предстояли занятия с Гилом. На этот раз стрелок провёл меня в один из домиков, где на втором этаже устроили что-то вроде лабораторного полигона. Посреди комнаты находился стол с макетом ландшафта Страны Двенадцати. Стрелочками и ниточками были указаны основные маршруты. Минут двадцать мы крутились возле него, изучая каждый камешек, каждую горку и ручей. Это была уменьшенная копия, но я нашёл там остров Адонисов и Замок превращателей. Как время пролетело!
Воспоминания захлестнули, но были безжалостно прерваны менторским тоном Гила, вещающего о мысленном перемещении стрелы. Тогда я движимый любопытством нашёл Серебряный ручей у подножия Чёрных гор. Туда и лежал мой путь. Не так уж и далеко. Мы прошли гораздо больше. Ущелье… А вот Ледяных гор на макете не оказалось. Занимаюсь тут разными глупостями!
Затем мы отправились на стрельбище и дальнейшие занятия свелись к тому, что Гил показывал мне воздушную фигуру с попаданием в пункт назначения. Попадать я научился, а вот воздушные петли и закрученные посылы не давались мне никак. Ни мысленно, ни реально.
— Зачем это вообще нужно? — бурчал я. — Стрела от этого ускоряется?
— Маневренность, — отвечал Гил. — А если птица навстречу или другая стрела, или неожиданное препятствие, а…
Он терпеливо объяснял, а в душе наверняка проклинал нерадивого ученика. И вот наступил момент, когда мне всё надоело. Сетуя на свою криворукость, я со злостью выпустил стрелу в небо. Представил, как она сделала круг, вернулась обратно и по синусоиде вонзилась в особняк графа на мишени. И вложил в это всю свою волю…
Стрела устремилась ввысь, на миг зависла, покачиваясь и звеня, и точно проделала всё, что задумывалось. Не веря глазам, я поскрёб затылок, а Гил, только что твердивший о ветровом крене, затих, уставившись на стрелу безумными глазами. Внезапно он подпрыгнул и кинулся ко мне с восклицаниями:
— У тебя получилось! Получилось!
— Случайность, — скептически заметил я.
— Давай ещё! — попросил он. Я проделал всё заново. Удалось!
— А теперь, вот так, — показал Гил.
И я повторил.
Он сходил с ума от радости. Наступил момент, когда ученик превзошел своего учителя. Гил обалдел и уже мнил себя выдающимся наставником стрелкового дела. И чем больше он радовался, тем сильнее меня охватывали сомнения. Что-то здесь не так. Этого не могло быть. Я становился всё мрачнее, а Гил не разделял моего беспокойства.
— Упражняетесь?
Мы разом обернулись. На пеньке сидела Астра. Сердце у меня радостно дёрнулось и упало.
— Давно тут сидишь?
— Минут десять.
Надо же, мы так увлеклись, что не заметили её.
— Астра, у него получилось! Ты же видела! — воскликнул Гил.
— Видела, — она слабо улыбнулась, у неё дёрнулась щека, и голос дрогнул. — Кеес, мне надо с тобой поговорить.
— Что-то случилось? — встревожился я.
— Ничего. Просто поговорим.
— Всё, Гил. До завтра.
Я выпустил стрелу тремя зигзагами и, вонзив её в рифы Агуста, приблизился к девушке своей мечты.
— Куда пойдём?
— В лес.
Мы долго бродили среди дубов, ясеней и ещё каких-то деревьев без названия, пока она не взяла меня за руку и спросила:
— Ты мне друг?
Я даже растерялся и не сразу ответил:
— Конечно друг, хоть и превращатель…
А сам подумал, что хотел бы значить для неё гораздо больше. Астра улыбнулась.
— Насчёт превращателей и стрелков — глупости, не бери в голову. Давно забытые бабушкины сказки. Просто Селем наговорил из ревности всякого.
— Откуда ты знаешь? Он сказал?
— Да что ты! Он молчит как пень. Я с Веренией разговаривала.
Ох уж эти девчонки, любят потрепаться…
Она вдруг резко повернула меня к себе, обняла и поцеловала. Едва почувствовав её губы, я инстинктивно притянул девушку за талию, но она вырвалась и заявила:
— Откажись от состязания.
— Что? — я еле пришёл в себя.
— Если ты мне друг, откажись от состязания.
— Астра… я
— Это гадко! — она почти кричала. — Я не приз какой-нибудь, чтобы меня разыгрывать, как…
— Но мы вовсе и не собирались, — запротестовал я.
— Как бы там ни было, причина во мне. Вы поспорили из-за меня. Кеес! Я не хочу, чтобы из-за меня спорили и состязались, не важно как. У меня ведь тоже есть честь, и вам с Селемом до неё далеко. Но это и к лучшему, я никому не пожелаю такой участи…
— Почему ты не попросишь об этом Селема? — обозлился я, пропустив слова о чести мимо ушей. — Он заварил эту кашу.
Она заговорила быстро-быстро:
— Кеес, Селем, я …Селем и я…
— Знаю, он твой жених.
— Пожалуйста, не перебивай! Дело не в этом. Селем и я — мы росли вместе. Мы всегда были вместе. Когда я осиротела, его родители заботились обо мне. Я жила у них в доме. Мы договорились ещё тогда и тайно обручились. Мы любили друг друга с детства; обещали, строили планы, учились. Думали, так будет всегда… Нас разлучили, а потом всё завертелось, появился ты… Кеес! Ты замечательный, ты чудесный… Я… Я люблю тебя, — голос её дрожал и метался. — Но… ты уйдёшь. Когда-нибудь, скоро, ты покинешь этот мир и вернёшься домой. А Селем всегда будет рядом.
Я похолодел. Откуда она узнала? Мы никогда не обсуждали это с Нордом, Линком или с кем-то ещё в её присутствии. Неужели снова Верения…
— Да, я знаю, что ты из другого мира. Я давно поняла, что ты не из Граффити. А Верения подозревала, что ты не фегляриец. Она очень умная девушка, да и я не самая глупая, — в её словах прозвучала обида. — Достаточно было присмотреться к тебе и послушать обрывки ваших разговоров… Хотя по настоящему мы заинтересовались, когда ворон принёс тебе ту круглую штуку, похожую на часы и записку… Живи вперёд… Помнишь? А дальше, мы с Веренией, не сговариваясь, наблюдали за тобой…
— Подсматривали, значит.
Астра смутилась.
— Приходилось… так мы и подружились, а потом следили по очереди и…
— Подслушивали?
— Иногда… Ещё говорили с Нордом.
— Так я и думал. Эта предательская стекляшка меня сдала… Норд! Чего молчишь? Стыдно?
— Не дождёшься, — он ни капли не раскаивался, судя по ответу. — Я чувствовал себя несчастным и одиноким, а девочки ласково обращались со мной…
— Продался, значит, с потрохами за сладкие речи.
— Не совсем. Они протирали меня бархаткой, а ты — нет. Думаешь приятно таскать на себе отпечатки чьих-то пальцев.
— Ясно, чистюля. А вареньем они тебя не мазали?
— Издеваешься? Ладно…
— Хорошо, — пришлось вернуться к нашему с Астрой разговору. — Я ведь могу остаться. Я… я люблю тебя…
Вот так, впервые, дико покраснев, я смог сказать это серьёзно. Но она вдруг побледнела, отшатнулась от меня и закричала:
— Нет! Не могу! Ты не понимаешь! — две крупные слезы выкатились из её глаз, она поспешно вытерла их и добавила уже тихо:
— Мы обручены, Селем — мой жених. А ты всё равно уйдёшь, что бы ни говорил… И… Я видела как ты стреляешь! Не знаю, как это возможно, но…
— Боишься, что твой Селем проиграет? — напрямик спросил я и едко добавил:
— Стрелок проиграет зеркальщику. Какой позор!
Она отвернулась, закрыв лицо руками, и бросилась в лес… Чуть погодя, я рванул за ней, но на тропе столкнулся с Веренией.
— Та-ак! Вот тебя-то мне и…
Она попыталась увильнуть, но я поймал и крепко сжал её плечо, и заметил, что она быстро спрятала что-то за спину.
— Что ты там прячешь?
— Отвяжись!
Я рванул её за руку — на траву упал пергаментный свиток, а следом посыпались карандаши и ластики…
— Ах, вот оно что… — Я подобрал свиток, и Верения попыталась выхватить его у меня:
— Отдай!
Я отстранил её, развернул пергамент и прочитал… И по мере ознакомления с содержанием на меня снисходило понимание. Так вот откуда у меня прорезались стрелковые умения… Вернее, прописались. Она всё написала так, чтобы я владел мастерством стрельбы в совершенстве, как магистр какого-то там уровня. Я свернул пергамент:
— Зачем?
— Я хотела, чтобы ты победил? — с вызовом ответила она.
— Но это же нечестно, глупая.
— А они честно поступают? Разве честно? Их надо проучить! — она тряхнула головой так, что отросшие за зиму соломенные волосы рассыпались по плечам. А я ведь постоянно забывал, что она девчонка.
— Где ты взяла пергамент?
— У меня был… Ученический. Помнишь?
Как же, помню.
— И такое можно написать?
— Можно. Умеючи. Тебе всего лишь нужно было научиться стрелять из лука, не важно как. А я, пока сидела на стрельбище, — усвоила основные принципы стрелкового мастерства. Вот и получилось.
Она упала на колени и принялась собирать карандаши. Я присел рядом.
— Скажи правду, Верения. Зачем ты это затеяла?
— Хотела проучить этого индюка Селема… Он гадко обошёлся с тобой.
— Не верю.
Она поднялась, рассовывая карандаши по карманам.
— Давай свиток, и я пойду.
— Ни за что. Я его порву.
— Не смей! — она всхлипнула. — У меня больше нет. Мне и так приходится умещать на нём разные записи.
— Сотри.
— Я так старалась…
— Для чего?
— Хотела…
— Только не надо опять про Селема. Давай начистоту.
Она шмыгнула носом и опустила голову.
— Я хотела, чтобы ты остался…
— Чего?
— Я хочу, чтобы ты остался! — прокричала она, вскинув мокрое от слёз лицо. — Думала, если ты победишь, то останешься здесь с Астрой. Она… — И попыталась убежать.
— Постой, — я поймал её, — Ты решаешь за меня?
— Нет, — она затрясла головой. — Это ты… Ты всегда хотел уйти домой в свой мир. Ты всё делал для этого. Я слышала ваши разговоры с Линком..
— Я могу и остаться, если не найду Держателя измерений.
— Найдёшь, так сказала Тара. Она предсказала, что когда «двенадцать соберутся в круг на высоком троне, начертят руны и снимут чары, и запрут колдовство тринадцатого». Вот тогда ты и вернёшься домой….
— А Таре откуда знать?
— Это её предсказание. Она умеет чертить руну предсказания, о которой говорила Адалинали… — Верена осеклась и зажала рот ладонями.
— Та-ак… с ума сойти.
— Ой, нет, забудь, я не должна была говорить, пока не должна. Тара меня предупреждала. Девочка испуганно смотрела на меня.
— Успокойся, никому не скажу, кроме Норда. Он всё равно уже в курсе.
— Угу…
— Но и в состязании участвовать не буду. — Я подумал и заткнул свиток за пояс.
— А как же Астра? Ты бы выиграл… Это я тоже написала, — она потупилась.
— Нет… Погоди, — внезапно меня осенило. — Почему ты хочешь, чтобы я остался? Она посмотрела на меня так, будто ей отвесили пощёчину.
— Почему, Верена? — настаивал я.
— А т-ты н-не п-понял? — запинаясь, выговорила она. — Ты так нечего и не понял? — в её словах появилась горечь. — Ты так ничего и не понял…
— Так объясни, — меня раздирали сомнения.
— Я … ты мне нравишься… Я люблю тебя… Давно.
Я опешил.
— Ты совсем ребёнок.
— Я не ребёнок! — выкрикнула она. — Мне — тринадцать.
— И ты хотела, чтобы я остался с Астрой?
Что же творится в головах у этих девчонок?
— Да. Ради меня ты бы не остался, но ради Астры… Астра обручена с Селемом. И возможно, когда-нибудь…
— Интриганка, — я покачал головой. — В кого ты такая интриганка?
— В бабушку, — гордо ответила она, вытерев слёзы; развернулась и медленно пошла по тропинке в деревню, сохраняя последние крохи достоинства. Мне оставалось только гадать, как же она собиралась поступить, если бы Астра всё-таки предпочла меня Селему.
В назначенный день все действующие лица, исполнители и зрители — половина стрелкового клуба собрались на стрельбище. Весть о состязании разлетелась быстро. Все жаждали увидеть, как бравый стрелок побьёт мерзкого зеркальщика. Я заявился с опозданием на две минуты. Знали бы вы, что мне стоило выдержать эту паузу… Гил улыбался и приплясывал в предвкушении триумфа. Как мне жаль было его разочаровывать… Рядом с Гилом стояла хмурая Верения. Прости, девочка. Может быть, когда-нибудь, не в этой жизни…
Селем выглядел спокойным и отрешённым, а его дружки бесстыдно насмехались, показывая на меня пальцами. Мне было всё равно…
Я встретился глазами с Астрой. В уголках её нежных губ притаились грустинки. Усталое лицо, бледное после бессонной ночи. Не из-за меня… Что ж, будь, как будет. Я подошёл к Селему и сказал:
— Ты победил. Делай, что хочешь.
— Что? — не понял он.
— Я отказываюсь от состязания!
Он усмехнулся.
— Струсил? Не сумел даже проиграть с честью?
— Не твоё дело, — ответил я.
— Победа моя! — объявил он.
— Видимо так, — подтвердил я.
Верения стиснула кулаки. Гил беспомощно хватал ртом воздух, пытаясь что-то возразить. Остальные молчали. Астра с облегчением вздохнула и благодарно улыбнулась мне. Раньше, за одну эту улыбку я готов был остаться. А теперь…
— Я не выходил из состязания, — заявил Селем. — И готов выстрелить первым и… последним.
Он вложил стрелу, натянул тетиву, вскинул лук и, выпустив её тремя пересекающимися кольцами, попал точно в замок превращателей.
— Вот так, — торжествующе сказал он. — А теперь уходи и больше не возвращайся. Превращателю никогда не быть стрелком.
Вот значит как? Решил унизить меня напоследок? Это не вписывалось в мои представления о чести. Я лишь улыбнулся в ответ и невинно спросил:
— Так состязание закончилось?
Кто-то из дружков Селема хмыкнул.
— Закончилось, дурак.
Я проигнорировал его слова и обратился к Селему:
— Вы подтверждаете, «ваша светлость»?
«Светлость» нахмурилась.
— Разумеется. А что, не понятно?
— Тупой превращатель, — хмыкнул кто-то из толпы.
— Ладно, — сказал я. — Тогда… Гил, можно лук и стрелу?
Удивлённый стрелок кивнул и передал их мне. Я подмигнул ему, а он растерянно сморгнул.
— Зачем это? — подозрительно нахмурился Селем.
— Пострелять хочу, — невозмутимо ответил я, вкладывая стрелу в тетиву и на ходу припоминая главную фишку Робина Гуда. — Чтобы все убедились в твоей непобедимости.
Я произнёс это слишком язвительно. И, не медля более, прицелился и выстрелил. Стрела взмыла в небо, описала круг, а потом метнулась обратно и, облетев по спирали воображаемые кольца Селема, расщепила древко его стрелы ровно посередине и вонзилась в мишень… Виват написателям! И Верении!
Далее последовала немая сцена и разинутые рты. Я вернул лук Гилу и ушёл, потому что по моим соображениям пора было опускать занавес. Только углубившись в лес, я услышал ликующие вопли Гила. Ну, хоть кого-то порадовал…
Ноги принесли меня в трактир, где я заказал кружку мятного эля, залпом осушил её и стёр написанное с пергамента. Всё-таки одна стёрка завалялась у меня в кармане с незапамятных времён. Всё! Больше я не стрелок, а по-прежнему бродяга-превращатель. Пройдоха-превращатель.
— Молодец! Браво! — прокричал Норд. — Только не напивайся.
— Не буду, — пообещал я. — Завязал.
— Не грусти. Ты правильно сделал, что не позволил этому графскому племянничку унизить тебя. Теперь он знает, что ты подарил ему эту победу. И рвёт волосы на…
— Все знают… Астра мне не простит.
— Забудь. Она остаётся, а ты уходишь. Или не так?
— Так.
Вечером Норд в красках описал Линку происшедшее, и магистр долго хохотал, стуча кружкой по столу и хлопая меня по плечу:
— Ну, Кеес, ну артист! Насмешил. Молодчина! Знай наших. Верена, говоришь, написательница… Ха-ха-ха! Девчонка-то не промах. Командор может гордиться.
Потом вмиг протрезвел, посерьёзнел и спросил:
— А ты уверен, что стоит возвращаться?
Я рассказал ему о пророчестве Тары, несмотря на обещание Верении. Мне уже было всё равно. Линк отмахнулся:
— А ну их, эти пророчества. Сам-то как?
— Не могу, — ответил я. — И не хочу об этом говорить.
Линк понимающе кивнул.
Все последующие ночи мне снилось, что я в кого-то превращаюсь. Причём, это были такие существа, какие ни одному нормальному превращателю даже после десяти кружек эля не привидятся. Сначала я хотел рассказать Норду, но передумал. Сам не знаю почему.
Астру я избегал, и она не искала встреч со мной. Верения сама от меня бегала, после того как я вернул ей пергамент. Мы с Нордом гуляли по городу, беседуя о минувших днях и любуясь разноцветными башенками, флюгерами и скульптурами оленей.
Между тем, неделя графских раздумий подошла к концу. Нам прислали стрелу с известием о том, что граф готов встретиться с нами на лугу перед особняком. И мы вчетвером тотчас же отправились туда.
Пока ждали графа, к нам неслышно подошла Астра. Она хотела что-то сказать, но звук трубы известил нас о начале аудиенции.
К нам приближался высокий, поджарый мужчина в сопровождении красавцев оленей с ветвистыми рогами, готовых в любой момент по знаку господина вонзить эти рога во всё, что дерзко разговаривает, нагло смотрит и плохо бегает.
У графа было длинное породистое лицо, коротко стриженые волосы, изящные руки. Его сиятельство остановился в двух шагах, и задумчиво обвёл нас томными миндалевидными глазами. Мы с Линком поклонились, девочки присели в реверансе, граф благосклонно кивнул.
— Я долго размышлял, — сказал он неожиданно мягким голосом. — И мой ответ — нет. Я не могу оставить клуб без волшебных предметов и отдать их людям, коих не знаю. Пусть за вас и поручился Сэрьен. Возможно, вы — порядочные люди, но и его можно обмануть. Даже если всё так, как вы думаете — у вас нет весомых доказательств… А я больше доверяю письму Зюйда…
— А если за них поручится кто-то более значительный, чем веклокский колдун? — раздался позади нас хриплый голос, так странно знакомый…
Граф напрягся. Олени опустили рога, намереваясь броситься по первому слову, а мы обернулись…. Из леса выходили бородатые оборванцы с топорами и копьями, а впереди хромал, опираясь на палку… Силы небесные! Тот самый одноглазый в лохмотьях и дырявой шляпе, что пытался украсть пергамент, когда мы с Вереной прятались за шторой в пергаментном зале. Верения тоже узнала и вцепилась мне в локоть.
— Стой там, разбойник! — предупредил граф.
Хромой застыл на месте.
— Кто ты такой? — заносчиво спросил граф. — Отвечай! И скажи спасибо, что я с тобой разговариваю, пока ты стоишь, а не болтаешься на рогах у моих ребят. Кто может за них поручиться?
— Я, — с достоинством ответил незнакомец.
— Ты? — удивился граф.
— Ах, да, забыл представиться, — одноглазый стащил с патлатой головы шляпу и поклонился, не опуская лица. Взгляд его в этот момент скользнул по нам с Веренией и замер. Хромой резко выпрямился и воскликнул…
Хромой резко выпрямился и воскликнул:
— Астра! Доченька!
Мне почудилось или голос его слегка изменился? Астра встрепенулась и изумлённо вгляделась в лицо незнакомца. А тот поспешно сунул руку в карман и… Послышался характерный звук, едва различимый, но так хорошо знакомый уху превращателя.
Всего мгновение и перед нами стоял совершенно другой человек. Он преобразился — лицо с тонкими, но суровыми чертами, больше не закрывала повязка и оба глаза были целы. Седые патлы превратились в густые чёрные волосы и за секунду отросли усы. Он стал выше ростом, оставаясь худощавым. Лохмотья будто сами собой зашились и почистились… Превращение состоялось.
Я с удовольствием отметил, как при этом вытянулось и без того длинное лицо графа. Красавцы олени топтались на месте, удивлённо вскинув изящные головы. Остальные молча удивлялись. Тогда незнакомец отбросил палку, на которую опирался и шагнул к нам… Разом избавившись от хромоты…
— Папа! Папочка!
В ту же секунду Астра сорвалась с места и с криками повисла у него на шее.
— Доченька! Девочка моя…
Он обнимал её, бережно отстраняя и разглядывая, словно желая удостовериться, что с ней всё в порядке…
— Папа… Я верила! Я знала, что ты жив.
— Вот уж не чаял. Прости меня, родная. Я не мог сообщить о себе… И думал, что потерял тебя навсегда…
— А Трей? Он не с тобой?..
Незнакомец покачал головой и нахмурился.
— Нет?.. Что с ним?
— Не знаю, дорогая, но надеюсь, что… всё хорошо… Где же ты была?
— Долго рассказывать, папочка, — она прижалась к его груди, а он нежно поцеловал её в макушку …
Фамильное сходство так и бросалось в глаза. Мы стояли, не в силах пошевелиться. Первым опомнился Линк.
— Об-балдеть, — выговорил он.
— Покажите мне! — завопил из кармана Норд. — Да покажите же!
Мне показалось, что он сейчас выскочит и покатится по траве…
— Да вытащи меня, наконец, увалень косматый!
Это он мне? Я ненадолго вышел из ступора, достал Зеркало и направил на обнимающихся родственников.
— Опа-на, — с ходу прокомментировал Норд, и, присвистнул. — Знакомьтесь! Король Тёрн — собственной персоной. Так вот он какой — король-превращатель! Такое не каждый день увидишь.
— Норд? — король отодвинул Астру, приглядываясь к Зеркалу. — Ты?
— Нет, твоё отражение, — невежливо отозвался Норд. — Я тоже думал, что ты умер.
— Очам не верю! Значит, это правда?! Тринадцатый…
— Всё зависит от того, кто тебя просветил, — глубокомысленно изрёк Норд.
— Так, надо срочно устроить совещание, — король шагнул к графу.
— Нет! Не подходи! Стой там! — граф отшатнулся и замахал руками. — Откуда я знаю, что ты настоящий… Т-ты, т-ты… только что превратился на моих глазах.
Олени настороженно пригнули головы. Тёрн усмехнулся и ответил:
— Вивра ин каврэ! Рад встрече, друг.
— И правда ты, — выдохнул граф и распахнул объятия. Пока старые друзья обнимались, я потихоньку спросил у Линка:
— А чего он ему сказал?
— Это древний язык, — буркнул тот. — Что-то вроде приветствия воинов. Как… «Вместе до конца», «в конце», или… «из конца в конец». Шут их разберёт.
По всему выходило, что шут в этом мире — личность серьёзная…
— Почему?! Почему ты не сообщил о себе? — отчитывал короля взволнованный граф. — Хоть бы намекнул! Томил нас в неведенье. Мы уж думали… И не надеялись.
— Так было нужно, — отвечал король.
— Мы бы помогли тебе.
— Вы и так помогли.
— Прости… за Астру.
— Я тебя не виню.
— Если бы знал!..
— Я тоже ошибался… Однако…
Тёрн отодвинул графа и окинул всех повелительным взором, настолько по-королевски, что Селем и рядом не ползал.
— Так, вы-то мне и нужны. Надо поговорить. Не возражаешь, друг мой?
Граф хмуро оглядел наши физиономии и нехотя ответил:
— Конечно.
Разумеется, нас тут же пригласили в графский особняк, а бородатые субъекты вернулись в лес по знаку короля.
— Мои люди, — пояснил он. — Отправятся за нами.
Куда?
Голова решительно отказывалась работать. Астра королевская дочка — это всё, о чём я мог думать.
Граф отпустил оленей, и они резво скрылись в том же направлении, что и бородачи. Дружба дружбой, а доверяй, но проверяй…
— Ещё помнишь наш пароль, — умилялся граф по пути, братски обнимая Тёрна и подозрительно оглядываясь на нас. Астра никого не замечала, кроме отца, не спуская с него счастливых глаз.
— Для королевской дочки она — ничего, — шепнула мне Верения. — Нос не задирает.
— Зато ты — постоянно зазнаёшься, командорская дочка.
Она не ответила, лишь фыркнула и ушла вперёд.
Граф любезно пригласил нас в гостиную, и вскоре мы протирали грубыми штанами атласные диваны, а король — любимое графское кресло.
— Значит, так! — провозгласил король. — Сразу к делу. Занесло меня давеча в Чащи Рарри и довелось услышать любопытную историю. Не буду пересказывать, вы и так в курсе. И ты, граф, полагаю, тоже…
— Полный бред, — непримиримо заявил тот.
— Бред и рарри несовместимы, врать они не умеют, а посему — история правдива. И дальнейшее её развитие зависит теперь от нас…
Как ловко он перехватил инициативу!
— Ну-у, если… ты говоришь. Я верю тебе…
Ну прямо-таки сама учтивость! Вот кусок оленьего…
— …Значит так, граф, друг мой!
— Да, король, брат мой.
— Распорядись немедленно принести Зюйда, то бишь, лук и стрелу.
Вот так — одним махом. И все проблемы решены.
— И воровать не пришлось, — хихикал Норд у меня в кармане. Пока граф распоряжался, король повернулся к нам.
— Значит так, я целиком на вашей стороне и готов поддержать вас в нелёгком походе против Завирессара и его шайки. А вы — поможете мне. Возьмём Зюйда и выступаем сегодня же.
Мы переглянулись не в силах произнести ни слова.
Волшебные предметы доставили в гостиную на красной бархатной подушке в инкрустированной изумрудами тележке. Лук из феглярийского ясеня с вкраплениями синего хрусталя, оправленный в серебрянку, и серебряную стрелу. Король удовлетворённо осмотрел их и отдал мне.
— Я так понимаю, ты — Кеес.
Я кивнул, убирая предметы в укладистый феглярийский рюкзак.
— Что ж, теперь дело за Дидридом-Кубком. Но взять его не трудно. Кубок находится в ВАУ, а главный алхимик и директор училища — мой друг и подданный.
— Кхе-кхе-кхе, — вежливо, но выразительно покашлял Линк.
— Что? — нахмурился король. — Какие проблемы, магистр?
— А Вы уверены, что он всё ещё ваш друг? Ведь подданный он пять лет как короля Граффити…
Это было дерзко, даже для магистра, но Тёрн не рассердился. Он улыбнулся, похвалил Линка за бдительность и добавил:
— А куда он денется, старый перечник, с моего стола? Я до сих пор выплачиваю ему содержание. Не спрашивайте — как. Но алхимику можно доверять… Теперь о планах.
— Я тоже думал, что могу верить кое-кому, — пробурчал Норд, но его всё равно никто не услышал.
Тёрн велел принести карты и, разложив их на полу, принялся мерить шагами гостиную, посвящая нас в подробности дальнейших передвижений.
— Так, отправляемся после обеда. Выходим через Истгард к Рутмиору, и к вечеру будем у границы. Обойдем Точбир, поскольку там сидит наместник Эронка с войсками…
— А почему бы вам не двинуться вдоль Исты, через Рутрек? Всё дальше от Точбира, — предложил граф. — Мои олени проводят.
— Исключено, — король покачал головой. — По берегам рек в Рутреке и Точхорне рыщут серые псы. Это верный знак, что серый герцог поблизости. Иначе, они не смогли бы в таком виде пересечь границу Серого герцогства. Не стоит привлекать внимание к нам и к тебе, любезный друг.
— Олени готовы сражаться! — вскинулся граф.
— Здесь Астра.
Король с нежностью посмотрел на дочь. Как я его понимал!.. Но лучше держать эти чувства и взгляды при себе. Король-отец — это не дядя Петя из соседнего подъезда.
— Идём через Фэрхаун, — продолжал Тёрн. — Лорд оповещён и будет ждать на границе с лошадьми и продовольствием…
— Постойте, — перебила вездесущая Верения. — Лорд Фэрхаун, да и все алмазные рыцари, — предатели. Они отказались от вас и бежали с поля боя вместо того чтобы защищать…
Король, сдвинув брови, разглядывал девчонку, словно экзотическую зверушку.
— Ты, надо полагать, и есть та умница, что поразила саму Тару, Тариату-великую?
Вот так поворот. Тара? Это чудо с косичками… Великая? Верения потупилась, зардевшись от смущения…
— Книг начиталась?! — прикрикнул король, так, что все вздрогнули, а Верена побледнела.
— Папа! — воскликнула Астра, обнимая девчонку и с укоризной глядя на родителя.
— Ладно-ладно, — смягчился Тёрн. — Я только хотел сказать, что девушкам надо поменьше интересоваться военными хрониками и побольше кулинарными рецептами…
— Послушай, девочка, — обратился он к Верении. — Я верю, что ты развита не по годам, но не всё, что пишут историки и летописцы — правда. Вернее, есть правда для всех и для каждого. Их способна примирить лишь истина. А истина в том, что мои верные вассалы неизменно оставались мне верны, но в той ситуации могли только умереть или потерять близких. А этого я допустить не мог и отдал приказ отступить и сдаться врагу. Они затаились, и всё это время тайно помогали мне. Если бы не они, я бы лишился последнего. Лорды сумели утаить главные месторождения алмазов и не дали разрушить фабрику, подкинув граффитцам мысль о королевских точилках. Более того, они собрали и вооружили целую армию, преданную мне, и ждут моего сигнала. А лорд Фэрхауна забрал к себе Астру, выдав её за родственницу из Синдолина… И зачем я тебе это рассказываю? Умная, сама разберёшься.
Верения пристыжено кивнула.
— Так. На чём мы остановились… — как ни в чём не бывало продолжил король. — Да! Через Фэрхаун поедем верхом до смешанных лесов…
Нельзя сказать, чтобы меня вдохновило упоминание о лошадях. Хотя, может быть, здесь они не такие громадные, как в Фегле.
— … По тропам верхом не проехать, а по главной дороге — рискованно. В училище алхимиков долго не задержимся. Возьмём Дидрида, переночуем, и вперёд — к Тронной долине. Перейдём Бирион и двинем вдоль излучины. Серые туда не сунутся…
— А как же речной змей? — спросил Линк. Н-да, последнее время нам везло на речных и озёрных…
— Он всего лишь страж и не причинит нам вреда, — ответил король. — Но волкопсов страшит его магия, поэтому они, скорее всего, попытаются обойти Тронную скалу с другой стороны.
— Вы думаете, они попытаются нам помешать? — нахмурился Линк.
— Уверен. По воле герцога и Тринадцатого.
— А где, кстати, он сам? — встрепенулся граф.
— Мои разведчики донесли, что Завирессар в Перегаме. Был, неделю назад.
— Тихо не получилось, — пробормотал Норд.
— Интересно, что заставило его изменить планы? — спросил граф.
— Не что, а кто, — заметил Линк.
— Любопытно, магистр, — король повернулся к Линку. — Кто это?
— Не знаю, — мрачно признался Хранитель знаний. — Здесь паутина сведений обрывается, и начинается мешанина из обрывков.
— Плохо дело, — заметил король, — если Тринадцатый способен влиять на расстоянии.
— Магия Завирса направлена против прирождённых, — уточнил Линк. — А Хранители знаний — самые уязвимые из всех. Однако мне непонятно происхождение помех. Я чувствую, что идут они не с востока, а с запада. А значит, явно не со стороны Перегама.
— Загадка, — согласился Тёрн и тут же приободрился. — Так или иначе, мы одержим победу…
Настоящий король! Ещё не выиграл войну, а уже мнит себя победителем, гордо стоящим на телах поверженных врагов.
— Я проиграл сражение, но не войну, — сказал Тёрн. — Война только начинается. Думаете, я зря все эти годы скитался по лесам и пустошам, скрывался в горах и пещерах?..
«Пытался стащить Пергамент», — мысленно добавил я.
— … Я готовился. Теперь половина населения страны Двенадцати по Эту Сторону гор у меня в союзниках. В этом мне помогли советник Викур, он же магистр-написатель и военачальник — маршал Авгус. Мы ходили по деревням и разговаривали с крестьянами, которых граффитские и пергамотумские бароны задавили непомерными налогами. Мы поддержали их в трудные времена, благодаря союзникам-лордам. Теперь в деревнях, а также вокруг Перегама и Карандэ собирается ополчение. Деревенские кузнецы тайком выковали мечи, копья и кольчуги… Я подчинил веклокских разбойников… А потом ещё история с пергаментами в Королевском городе. Так кстати! Это здорово подорвало доверие королей и вельмож друг к другу. Интересно, какой ловкий написатель такое провернул? Вероятно, какой-нибудь шутник магистр. Я бы его наградил. Он невольно помог нам…
Верения при этих словах гордо выпрямилась, но промолчала. Я держал рот на замке. А Линк только усмехнулся.
— … Мы освободили из тюрьмы Магисториума всех написателей… Так что половина моего передового отряда — это разбойники и написатели. Пока — временно безработные. У них не осталось и клочка пергамента, только огрызки карандашей…
Я вспомнил о дядюшке Олли. Наверное, сейчас он где-то среди людей Тёрна…
— … Использованные свитки, что продал нам пройдоха Килекрий, оказались негодными. Такими истёртыми, что рвались при надавливании карандаша. Мы несколько раз грабили обозы из Перегама, надеясь добыть пергаменты… Безрезультатно…
— Наверное, Вам, Ваше величество, не удалось встретить на своём пути Хранителя знаний, — не без ехидства вставил Линк.
— Наконец удалось, а толку-то, — простодушно ответил Тёрн.
Судя по выражению лица, магистр вскипел, но сдержался. Одно дело — дать в ухо графу, а другое — королю.
— … Да! Кстати! У нас теперь есть Пергамент, а у меня — целая банда написателей.
Мы с Вереной тревожно переглянулись.
— … Как вам удалось достать его? Я вот не смог, и пришлось обойтись собственными силами… Так, давайте сюда, а я отнесу Викуру. Его пергамент сгорел в битве. — Король властно протянул руку.
— Нет, — твёрдо сказал я.
— Что-о?! — Тёрн даже опешил.
— Нет, — повторил я. — Пергамент заколдован. Мы не можем им пользоваться и не станем.
О том, как его употребила Верения, я, разумеется, смолчал. Тогда был экстренный случай и единственный выход.
— Это ещё почему? — нахмурился король. — Уверен, Вест согласился бы помочь нам.
— Нет, — я прижал к себе рюкзак.
— Послушайте Кееса, Ваше Величество! — взволнованно заговорила Верения. — Он знает, что делает. Мы должны сначала всех расколдовать, а потом уж победить.
— Да, — поддержал Линк. — Он прав. Это знание мне пока доступно.
Мне показалось, что он сказал так нарочно, для убедительности.
— Почему я должен слушать вас и вашего Кееса? — усмехаясь в усы, спросил король.
— Потому что… Потому что… потому что Кеес — превращатель! — выпалила Верения.
— Ну, допустим, — улыбнулся Тёрн. — Допустим, я тоже превращатель…
— Это он добыл Пергамент!
— Я восхищён. И что?
— Он нашёл чёрный меч, принёс лекарство от драконьей лихорадки, спас Астру от смерти… — пулемётной очередью перечислила Верения.
— Ого! Да он у вас герой, — король прищурившись глянул на Астру. — Это так, дочка?
Астра кивнула.
— Расскажешь потом?
— Да, папа. И… послушай их. Они правы.
Король почесал затылок.
— Ладно, не буду настаивать. Хотя… я бы вернул. Пергамент существенно облегчит нашу задачу.
Верения вздохнула и вытащила из кармана свиток.
— Возьмите. Это конечно не совсем то. Но тоже неоднократно выручал нас и защищал. И карандаши возьмите, все до единого. У меня много… и ластики. А точилки у вас наверняка есть. Вы же король Точина. Король развернул свиток и покачал головой.
— От чего такая щедрость девочка?
— Я хочу, чтобы вы победили. Я всегда переживала за Вас, когда читала исторические хроники… я…
— Она дочь Командора, — коварно подсказал Норд. Верения показала кулак моему карману.
— Что же ты молчала, дитя?
— Верения…
— Верения, почему ты молчала? Командор помог мне скрыться. Предлагал отвезти в Фегль. Но мы высадились у восточной границы Стирина. И оттуда добирались, лесом. Благодаря отцу я знаю все секретные охотничьи тропы.
— Нам он об этом не рассказывал, — всполошился Норд. — Прикидывался, что ничего не знает.
— Это я попросил его. И сам распустил слух о своей гибели. Чтобы усыпить бдительность врагов. Причём все слухи противоречили друг другу и отличались от вымыслов летописцев. Чтобы сбить с толку Хранителей знаний.
— Хитро, — Линк усмехнулся.
— Вернёмся к нашим пергаментам. Так ты — дочь Командора…
— И написательница. Напишу, что захотите… По возможностям пергамента.
— Ты?! Написательница? — король расхохотался, и Верения обиженно насупилась.
— Меня учил великий мастер…
Король хохотал всё громче.
— Она говорит правду! — я вскочил. — Если бы не она, то… Это она устроила переполох с пергаментами. Сама всё написала!
Король резко умолк, а я сел.
— В самом деле? Умница, девочка! Я с радостью приму твою помощь. — Он вернул ей пергамент.
— Расскажу о тебе Викуру. Он пойдёт с нами, и вместе что-нибудь напишете. А пока наша цель — ВАУ. Мои союзники постепенно стекаются к Точбиру. Вчера я получил сообщение от лучников Северного моря. Они прибудут со дня на день.
— Те самые лучники? — спросил граф.
— Да, в прошлый раз их оттеснили граффитцы, и они не смогли прорваться к нам. Хорошо, что уцелели…
— Не понимаю, чем они могут помочь, — прошептал я Верении. — У них же стрелы тупые.
— Сам не тупи, дурья башка, — прошипела в ответ девчонка. — Не путай лучников с почтовыми стрелками. Лучники — это воины или охотники. Вот Сэрьен — тоже лучник и стреляет в браконьеров. А у студентов стрелы для мишеней — учебные. Почтовую стрелу получают на третьем курсе, во время практики.
— Откуда я знал…
— … Северные лучники — мой авангард в будущей битве. Ещё ополченцы и разбойники…
Граф поморщился:
— Тёрн, неразумно задействовать крестьян и всякий сброд в качестве главных войск.
— А я и не собирался, друг. Основными силами выступит армия Дорварда — короля Стирина…
По гостиной пронёсся вздох недоумения и повис вопросительным молчанием.
— Ах да! Забыл сказать. Я заручился поддержкой короля Стирина и его рыцарей. Они теперь на моей стороне.
— Король Дорв сражался против вас пять лет назад, — поразилась Верения. — Как вам удалось?
— Политика, девочка, политика, — усмехнулся король. — Короли перестали доверять друг другу. Особенно после того случая с пергаментами. Граффити и Пергамотум готовят ультиматум Стирину, поскольку это произошло у форта Мормион. Короли посчитали сие провокацией.
— Чушь! — воскликнула дочь командора. — Дорвард тут ни при чём. А пергаменты начали бегать в городе — на нейтральной территории.
— Безусловно, но королям только дай повод. Задавят. Испытал на собственной шкуре… Дорв прознал о готовящемся заговоре, разумеется, с моей подачи… Он решил подстраховаться, а я лишь подогрел его страхи. Короли со дня на день объявят Стирину войну, рассчитывая на эффект внезапности… Однако мы первыми нанесём удар. Я заключил союз со Стирином. Дорвард легко подписал договор, памятуя о событиях пятилетней давности.
— А чем им Стирин-то не угодил? — нахмурился граф. — Они же были союзниками и даже поговаривали о свадьбе сына Дорва и дочери Эронка.
— Были. Но аппетиты королей растут. Эронку понравилось богатеть на карандашах без точилок. А, глядя на него, Фиргел Пергамотумский тоже захотел лёгких денег. Они быстренько смекнули выгоду, посовещались и решили помимо одноразовых карандашей выпускать и одноразовые пергаменты. А написатели всё купят и втридорога. Нет пергаментов — нет работы. Покончив с ластиками, Граффити и Пергамотум полностью захватят Магисториум и рынок сбыта. Как когда-то с точилками…
— Из-за каких-то точилок и ластиков?.. — подумал я вслух и спохватился.
— Нет, юноша, из-за сфер влияния. Королю Граффити не нравилось, что его карандаши можно точить. Так, даже некачественные, могли служить долго. Он устранил точилки и сделал карандаши одноразовыми. Сломался, стёрся — выбросил. Что остаётся делать написателю со сломанным карандашом, если нечем поточить?.. Бежать в лавку за новым. Их скупали целыми пачками, чтобы не бегать раз за разом или платили королевскому точильщику. Правда, народ приловчился точить ножом. Но это — незаконно, неудобно и портит изделие… Многие до сих пор вспоминают точилки и прежние раритетные карандаши. Качественные и красивые. Такие передавались по наследству. А Эронк всё испоганил своими одноразовыми дешёвками. А какие мы выпускали точилки! Для студентов — в виде домиков, зверей и прекрасных барышень… Точилки-книжечки, точилки с сюрпризом, точилки-кулоны. Из драгоценных камней, золота и серебра. Многие дамы-написатели носили их на цепочке, как украшение.
— И дам-написательниц скоро не останется… — трагическим голосом изрекла Верения.
— Так-так, в Магисториуме завёлся дамоненавистник. Разберёмся. И дамочек вернём и точилки, как прежде… Эх, чудные были времена… — Король замолчал, мечтательно ностальгируя в душе.
— Да, — подхватила Верения. — Маленькой я играла точилками и ластиками в виде куколок, зверей и домиков. Отец покупал их мне коробками… — И в гостиной стало на одного ностальгирующего больше…
— Ладно, — опомнился король. — Хватит сантиментов. Снова к делу… Так, мы ударим на двух фронтах одновременно с нескольких позиций. Осталось лишь выслать стрелы. В Королевском городе у меня свои люди. Они откроют ворота, и авангард из ополченцев и разбойников захватит Магисториум и ратушу. Затем, в бой вступят стиринские войска, а флот командора, — в арьегарде, нанесёт последний и решающий удар. Им отправили стрелу.
— Ну, Командор, ну, Командор… — только и сумел вымолвить Линк.
— И ведь молчал же, — хмыкнул Норд.
— У стиринцев тоже сильный флот. Он — в резерве. Половина стоит в Лунном заливе, а другая — идёт сюда по Точве под видом купеческой гильдии. Они и поставят точку в битве при Точхорне, а мы тем временем захватим важные стратегические пункты — город Точбир и форт Точгун. Сначала граффитцев ослабят лучники, затем войска Рутмиора и Торчхорна ударят по ним, расчищая дорогу Фэрхауну и Рутреку …
Король говорил, отчаянно жестикулируя, подскакивая и шагая по комнате. Его речи невольно завораживали, а движения притягивали, вынуждая невольно подражать его экспрессии. Острый живой взгляд ярко-зелёных глаз приковывал внимание…. Его слушали, разинув рты. А я обнаружил, что испытываю к нему уважение и симпатию…
— Можешь рассчитывать на меня, — вызвался граф. — И сотню молодых оленей…
Король стремительно повернулся на каблуках и растроганно посмотрел на друга.
— Спасибо. Это, в крайнем случае. Я сделаю всё, чтобы военные действия не коснулись леса и Истик-вуда. Клянусь… Так, а теперь подготовка. Астра!
— Папа?
— Ты остаёшься здесь. Жить будешь у графа
— Но папа! — зелёные, как у короля, глаза непримиримо сверкнули в ответ.
— Никаких но!
— Мы же только встретились, — чуть не плача проговорила она. Он вздохнул, улыбнулся и обнял дочь.
— Милая, дорогая. Я вернусь за тобой. Мне будет гораздо легче сражаться, зная, что ты в безопасности. Мы увидимся после победы.
— Хорошо, — ответила она, вытирая слёзы. — Я буду ждать.
— Мы победим…
Короче, нас мигом построили и поставили под ружьё. Но сначала мы пообедали. Деликатесами в графской столовой.
Ну, что я могу сказать… Деревенская еда понравилась мне гораздо больше. После разных блюд, даже не знаю чего… Мы с Линком по очереди хватались за животы. Норду повезло, что он — Зеркало и не мог есть.
После устранения последствий обеда, король дал нам полчаса на сборы и прощание. Астра сама подошла ко мне.
— Прости меня, Кеес.
— Ты ни в чём не виновата. Это я… Я же не знал, что ты королевская дочь.
— Какая разница.
— Почему ты мне не сказала? Она грустно улыбнулась.
— Хотела побыть немного обычной девушкой.
— Да все в курсе, в отличие от тебя, — не преминул съязвить Норд.
— Неправда, — возмутилась Верения. — Я не знала.
— Да, — подтвердила Астра. — И правители Фегля тоже, потому что их это не интересовало. Я открылась Керику, чтобы он отправил меня с вами. И Норду призналась. А ещё Гил, конечно…
— Норд?! Зараза… И ты от меня скрыл? Друг, называется.
— Она просила, — пискнул Норд, жестоко придавленный ладонью. Я ослабил хватку, и он закашлялся:
— Х-изверг-кх-кх-кх…
— Извини.
— Извинениями не отделаешься.
— Да, я договорилась с ним и Гилом, чтобы они сохранили мою тайну. А ещё боялась, что герцог пронюхает и заберёт меня в свой ужасный замок. Я жила там до института… Поэтому и не отправилась с Командором, услышав, что на побережье рыщут серые слуги. Гил не смог бы защитить меня. И… — она смущённо взглянула на меня. — Мне хотелось пойти с вами, приключений… С тобой, Кеес.
Я опешил.
— Астра…
Она прикрыла мне рот ладошкой. Я убрал её руку и сжал в своей.
— Астра, я люблю тебя… Я вернусь, когда-нибудь… Когда-то я говорил это Олли.
— Я не забуду тебя, Кеес, — сказала Астра, поцеловала меня и убежала. Наверное, к Селему.
— Я тоже не забуду, — прошептал я.
Н-да, слёзного прощания с долгими проводами не получилось. Я вдруг почувствовал, что и сердце моё больше не разрывается от боли. Возникло умиротворение и смирение перед неизбежным. Даже страх отступил.
— Гхм… — сообщил о себе король. А я и не видел, как он подошёл.
— Осторожно, молодой человек. Она — принцесса.
— Знаю, — ответил я. — Не беспокойтесь. Меня скоро здесь не будет.
— Астрея помолвлена с Селемом, — бессовестно наябедничал Норд. Похоже, сегодня он решил сдавать всех и каждого, направо и налево.
— Да? — король удивлённо вскинул брови. — С Селемом? Сыном лорда Фэрхауна? В первый раз слышу. Ладно, со временем разберёмся. А я, честно говоря, подумывал о… — Он махнул рукой и ушёл распоряжаться.
— Ну, Норд, ты и… — Верения не нашла слов от возмущения и тоже ушла.
— Зачем? — я сжал Зеркало в ладони.
— Ой, пусти. Я же тебе — дураку помогал.
— Помог. А какой в этом смысл?
— Зато мы теперь знаем, что Селем тебе не конкурент. О замужестве принцессы бабка короля надвое сказала. Кто его знает… Кто знает…
— Ты в своём репертуаре.
— Хоть бы спасибо сказал.
— За что? За меня она тоже не выйдет. Астра — дочь короля. Как Линк не догадался? Он же Хранитель знаний.
— Э… понимаешь, у Линка туго с женщинами. Он никогда ни в чём не уверен насчёт баб. Он плохо в них разбирается.
— Он же сообразил, что Верена — девчонка.
— Вот именно — углядел очевидное. Но не уловил, что она дочь Командора; не определил, что у Астры в кармане, и всякое такое. Женщины для него — камень преткновения. У каждого Хранителя знаний есть личные ограничения. А Линку, чтобы узнать о женщине, надо с ней… э-э, очень близко познакомиться… Ну, ты понимаешь. Поэтому ему так легко было с Тауритой…
Вскоре мы простились с графом и выступили. Впереди шёл король, за ним его верные люди — Викур и Авгус. И ещё один тип — стрелок Шанд. Остальные разбойники, написатели и стрелки следовали за нами на приличном расстоянии, прикрывая с тыла и ничем не выдавая своего присутствия.
Следом за Шандом вышагивал Линк, а замыкали шествие мы с Веренией и Нордом — в кармане. Ему как всегда везло. Он выезжал на мне. Едва мы оказались в городе, как…
— А ты заметил, что дома здесь из кирпичей и глины? — спросила Верения.
Делать мне больше нечего, как изучать особенности местного строительства.
— Э-э… ну-у…
— Ясно. Строить дома из глины местные научились у фтофиков. Помнишь башенки?
— Хочешь сказать, маленький народец приторговывает технологиями?
— Не понимаю, о чём ты, но люди графства действительно торгуют с ним. В основном — путём обмена. В нашей школе преподавали торговое дело, — объяснила Верения. — А истгардцы придумали ещё и кирпичи делать. Глину роют в Половинчатых горах и в Глинистых увалах за холмами Ригуда. Это на юго-западе за Фтофик-хиллом…
Эти загадочные названия мне ни о чём не говорили, разве что Фтофик-хилл…
— … Истгардцы построили там посёлок, чтоб далеко за глиной не ездить, устроили кирпичный цех и сплавляют кирпичи в Истгард по Дауру на баржах.
— Ты прямо ходячая энциклопедия!..
Дальнейший путь слился для меня в череду бесконечных дней, идущих ног, мелькающих дорог, торопливых привалов с едой на скорую руку и пламенем костра в ночи, когда всё же удавалось поспать.
Сперва мы вышли за город и двинулись по редколесью. Потом — через холмы, пока не добрались до границы и приграничной крепости. Там мы пересели на лошадей и поехали верхом по степи.
Признаться, я боялся этой верховой прогулки. Словно в ответ на это, нам дали ещё и повозку с продовольствием, одеялами и прочими радостями походной жизни. Однако туда усадили Верению. А ехать с девчонкой и как девчонка — я отказался, и с дрожью в коленках, мужественно стиснув зубы, по примеру старших товарищей взгромоздился на лошадь. Хотя местные лошадки, — каурой и гнедой масти, — определённо недотягивали до феглярийских. Только королю достался тонконогий красавец — белый в яблоках.
Моя лошадка оказалась мерином, вела себя смирно и терпеливо реагировала на мои неловкие посылы. А когда ей надоедало, упорно шла за ведущим конём, хватая на ходу редкие травинки. Спустя час я понял, что это может быть интересным и радостным. Даже смотрел по сторонам, не думая о том, «как бы не упасть». А ещё через два часа, я почувствовал себя одеревенелым. А спустя пять часов, корячась сполз на землю, где понял, что не могу сидеть. Поэтому оставшийся путь я проделал лёжа в повозке. Верена и Норд потешались, Линк сочувствовал.
— Держись, парень. Бывает, с непривычки.
Миновав границу, долго тянулись по степи, потом снова по редколесью… Пока ёлки и палки не замелькали в глазах. Здесь росло много хвойных деревьев. По пути встречались деревушки и замки лордов.
Ночевали в феглярийской палатке. Обнаружив, таким образом, что она может раскладываться и на большее количество народу.
Достигнув Руты — протоки Исты и Точвы, остановились, и король выслал на мост стрелка. Как самого расторопного и дальнобойного. И после сигнала переправились короткими перебежками, ведя лошадей в поводу.
Однако беспокоились мы напрасно. На другом берегу в Фэрхауне нас встретили слуги лорда. Здесь-то мы и расстались с лошадьми и повозкой. Благо к этому времени я уже мог сносно передвигаться на своих двоих.
Следуя за королём, углубились в лиственный лес в стороне от главной дороги. Потом начался хвойный лес, и мы топали по ковру из жёлтых иголок. Наконец он плавно перешёл в смешанный лес с тропой ведущей в Высшее училище алхимиков.
Вы думаете, всё это время мы перемещались молча, словно тени? Как бы не так. Дорогой мы разговаривали, обсуждая дальнейшие планы. А Верения приставала к Тёрну с вопросами.
— А почему ваш брат — серый герцог? — нескромно допытывалась она. Но короля эти вопросы не смущали — он охотно отвечал на них.
— Нашего деда по отцу угораздило жениться на единственной дочери прежнего герцога. Вот младший братец и унаследовал герцогство, после его кончины.
— А почему он? Как младший принц?
— Э, нет. Всё не так просто. Отец хотел, чтобы я унаследовал Серое герцогство и присоединил его к Точину, отвоевав часть земель у Граффити. Звёзды распорядились иначе. Беда в том, что править Серым герцогством может лишь прирождённый с особым даром — повелевать злобными духами, призраками и нечистью.
— Из-за Хозяев?
— Да, умная девочка. Хозяева лесов пришли с Холодных равнин и постепенно захватили Северо-восточные леса. Тогда и стали рождаться дети с такими способностями. А самые могущественные — в семье правителя. Так случилось, что герцог заключил с Хозяевами сделку. Поэтому в Серых землях обитают ведьмы и колдуны, способные заговаривать духов, отгонять спун, мезогрылов и прочих чудищ…
— О! — вскричал Норд. — Помнишь, я ещё подозревал того парнишку, сбежавшего от мезогрыла?.. Как его… Тима, что он — не выявленный прирождённый…
— Помню, помню… Не мешай!
Мне не терпелось дослушать историю (вероятно, подхватил вирус любопытства от Верении). Король продолжил:
— Но даже серый герцог не в силах управлять Хозяевами, лишь удерживать их в пределах серых земель и повелевать серыми слугами — волкопсами. Этот дар передавался в семье герцога от сына к сыну, а потом взяла и родилась дочь. Потенциалка! Герцог искал — и по Эту Сторону, и по Ту, но не мог найти претендента на её руку… Тут уж не до сердца было. Вынужденная необходимость. Никто другой не способен управлять герцогством, иначе Хозяева нарушили бы границы…
— Неужели в Сером герцогстве не нашлось ни одного прирождённого колдуна? — засомневалась Верения.
— Сколько угодно, но союз дочери герцога и безродного чародея-лесничего или охотника — это не вариант…
— О ведьмах и речи не было, — ехидно вставил Зеркало.
— Молчи, Норд! — заорали мы с Веренией.
— Хотя, отчаявшись, король разыскал одного прирождённого из Арк-Сина, вроде бы потомка внебрачного сына короля Граффити, по семейной легенде. Прапрадед Эронка приезжал поохотиться на ласкеров — огромных ящериц обитающих в Арк-Сине…. Ну и, само собой, путался с местными девицами. Король скрепя сердцем уже готовился пойти на сговор, но звёзды сжалились над ним. У моего деда, — в ту пору двадцатилетнего юноши, — прорезался серый дар. Так бывает. Особенно с теми, кто не рождён в Сером герцогстве. Мой прадед воспользовался ситуацией и подкинул герцогу предложение, коим тот не мог пренебречь. Дочка-то была на выданье. Так их и поженили. Однако мой отец не унаследовал дара и сёстры его тоже. Благо, дед жил долго, дождался внуков и помогал их растить. Я родился потенциалом с выраженными способностями превращателя. Видать, пошёл в бабку, а вот мой братец получил серый дар, усиленный с двух сторон и проявившийся с пелёнок. Ещё в младенчестве он пугал бедную матушку, вызывая привидений у неё в спальне. А едва подрос, изводил нас с сестрой, напуская призраков с болот Ганзы. Или из вредности материализовал дух серого прадеда, и тот бранился, пока не рассеивался. Что делать, серая наследственность… Случалось, братец злился на нас с графом, когда мы отсылали его прочь… — король мечтательно вздохнул. — Детство… Мы подолгу гостили друг у друга — под присмотром воспитателя, пока родители… э… занимались важными государственными делами…. Весело жили! Как-то братец меня допёк, и я пошутил над ним, с зеркалом. С тех пор у него отметина на всю жизнь… Эх, молодость!
Это мы уже где-то слышали…
Король Тёрн оказался на редкость словоохотливым и занятным собеседником. За время путешествия мы так много узнали о его семье.
— … Бабка наша была сущая ведьма, даром что потенциалка. Превращательница, да такая, что Норду впору завидовать…
— Вот ещё, — презрительно фыркнул Норд.
— Моя сестрица Мадисса пошла в неё характером, хоть и уродилась совершенно бесталанной… Нет, вру. Козни она мастерски проворачивала. А в шестнадцать лет сбежала из дома с проезжим рыцарем потусторонником. Только мы её и видели… И ещё столько бы. М-да… А братец Ками — ни рыба, ни мясо, и маменькин любимчик. Отец возлагал на него большие надежды в плане возвеличивания Точина. Увы, Ками — типичный серый прирождённый. Всегда держит нос по ветру — этого у него не отнимешь. К сожалению, ветер дунул против меня. А я, как понимаешь, воюю и, признаюсь, — мне это нравится. Вот такая у нас семейка… Ками, Ками. Ох, и вздую тебя, как доберусь… Камилес.
Так мы узнали полное имя серого герцога. А Тёрн называл его запросто, по-домашнему — Ками.
Немалую часть пути король обсуждал с нами дальнейшие планы и обдумывал тактику и стратегию.
— Мы давно бы начали войну, — говорил он. — Однако Тринадцатый нас сдерживал. Мы гадали, куда подевались шестеро прирождённых, и что с ними сталось. Теперь, когда можно победить Завирессара, сняв заклятие, я верну себе королевство. И ещё немного территорий завоюю в придачу. Например, присоединю Королевский город к Точину, отберу у Фиргела Прихту — морской отток Даура. Всегда этого хотел. А серое герцогство…
По мере приближения к ВАУ аппетиты короля росли. Он разрабатывал всё более глобальные проекты: после завтрака — война с Пергамотумом, после обеда — штурм Чёрного замка… Мне казалось, что добром это не кончится. Да и Линку тоже. А Норд тем более не разделял королевского оптимизма.
— Ну, доберёмся мы до Серебряного ручья, ну окунут нас туда, ну превратимся… И что? Что будет с остальными прирождёнными? — хмуро спрашивал он. — Мгновенно сгинут чары Завирессара? Сомневаюсь… Он-то никуда не денется.
Это же волновало и Линка.
Мы сидели у костра в уютной лощинке, и лес вокруг пел на разные голоса. Вечерело. Щебетали птицы, шумели деревья, перебуженные ветром. Всё вокруг и зеленело ярче, и цвело благоуханней. Весна неизбежно близилась к лету, как мы к западу.
— Рарри поведали мне, — ответил Тёрн, — один из уникумов знает, что делать. Когда вы соберётесь в круг на Тронной скале и начертите руны… Мы с Веренией переглянулись, вспомнив предсказание Тары.
— Что за руны? — поинтересовался я у Норда.
— У каждого из уникумов есть своя руна. Мы с ней рождаемся. Выглядит как причудливое родимое пятно. У меня — на груди, у Веста — на руке… у других… тоже, где-то. Загвоздка в том, что никто не может расшифровать эти символы. Даже мы сами. Но кое-кто утверждает, что это — знак особой силы.
В эту же ночь ко мне вернулись дикие сны. Я бежал по лесу в облике волка. Потом обернулся пантерой, оленем и снова волком. Неведомое доселе ощущение свободы охватило меня… Свободы и могущества. Стремительными прыжками я приблизился к зеркальному дереву, отразился кем-то огромным и крылатым и взлетел… И проснулся с придушенным криком и тяжело бьющимся сердцем.
— Что такое? — всполошился Норд. Не ответив, я на четвереньках выбрался из палатки в предрассветный лес.
Траву и листья покрывала роса, тускло мерцая под бледнеющим небом. Было холодно и неуютно. Я поёжился и хотел нырнуть обратно, но оттуда показалась встрёпанная голова Тёрна.
— Не спишь, парень?
— Как видите. Можно с вами поговорить?
— Слушаю.
Мы присели на корягу. Оказалось, что без феглярийских штанов сидеть на ней мокро и неприятно. Но меня это почти не волновало.
— Я вижу странные сны, — неожиданно выпалил я и рассказал о них королю.
— А что тут особенного? — не сообразил он.
— Я — превращаюсь.
— Ну и что, ты же превращатель.
— Я не умею. Не тот уровень.
— Понятно… — Тёрн задумался.
— Почему ты не сказал мне? — возмутился Норд.
— Времени не было, — ответил я и обратился к королю:
— Что это значит? Вы же превращатель…
— А меня не хочешь спросить? — продолжал возмущаться Норд.
— А ты знаешь?
— Нет…
— Вот и молчи.
— Есть легенда, — неожиданно ответил Тёрн, — о саморазвивающемся даре. Я слышал её от рарри. Когда-то в чащу к ним забрёл раненный написатель. Рарри подобрали его и вылечили Древом Исцеления. Когда он выздоровел и решил сделать запись, то обнаружил, что способности его многократно возросли. Он продолжал развиваться и достиг совершенства.
— А я тут при чём?
— Ему тоже снились диковинные сны о небывалом могуществе, а наяву он сравнялся с прирождённым, оставаясь потенциалом. Сечёшь?
— Как это?
— Прирождённому не нужен волшебный предмет, а потенциалу необходим, как бы силён он не был.
Во рту у меня пересохло, а Норд затих…
— Получается … — с трудом вымолвил я. — Исцеляющие соки дерева усилили дар, но не изменили его природы. А я ведь…
— Понял, — прошептал Норд. — Возможно, ты научился превращаться…
— Я видел себя кем-то большим с крыльями… Драконом? Норд говорил, что я не могу превращаться в дракона.
— Это всего лишь сны… — простонал мой наставник.
— Да, сие не по силам превращателю. Драконы, дракеры и ряд других существ под запретом. Но есть легенда — о «праве избавления». Если превращатель бескорыстно поможет кому-то из них, то ему телепатически передастся часть энергии существа, а с нею и способность принимать облик спасённого…. Но эту легенду пока никто не проверял. То ли бескорыстных превращателей не нашлось, то ли… — Король поднялся, с хрустом потянулся и взялся за полог.
— Пойду досыпать…
— Подождите, — попросил я. — Можно ещё вопрос?
— Валяй, — он обернулся.
— Вы виделись с ней?.. С Адалинали?
Тёрн сморгнул и грустно уставился вдаль. Я думал, он не ответит, но король грустно произнес:
— Боюсь, она так и не простила меня. И пришла только из-за сына. Тревога за судьбу Трея заставила её встретиться со мной. Она попросила найти его. Так я и узнал о вас, и заклятии Тринадцатого. А уж как я хотел найти его… — Король скрылся в палатке, а я остался сидеть оглушенный и напуганный.
— Ну, что ты на это скажешь? — спросил я у Норда минут десять спустя.
— Стоит попробовать, — предложил он. — Превратись в кого-нибудь попроще. Вдруг получится
— Ничего не получится, — возразил я. — Мы же оба знаем, что я ненастоящий превращатель.
— Это почему? — он даже поперхнулся.
— Прекрати, Норд. Ты ведь сам передал мне частичку силы в Древнем лесу. Забыл?
— А, ты об этом, — он замялся. — Э… дело в том, Кеес… Я тебя обманул.
— Обманул?
— Был не совсем честен. Видишь ли, передать силу нельзя. Но её можно разбудить — сиянием зеркала. Это мой метод. Я поступал так с нераскрывшимися учениками, если чувствовал мощный потенциал. Помогал им раскрыться, выпуская дар на свободу. Я прирождённый и чую такие вещи. И в тебе был потенциал, но ты — сопротивлялся. Я лишь подтолкнул, а остальное — техника и тренировка. Этого у нас было предостаточно. Верь мне.
— Я из другого мира! У меня не может быть дара…
— Тихо, народ разбудишь, — недовольно перебил Норд. — Но, тем не менее — есть. Откуда ты знаешь, что случилось с тобой, когда ты попал в Страну Двенадцати? Я не знаю. Попробуй.
— Думаешь, дракерша передала мне энергию?
— Насчёт этого не уверен. Попробуй и убедись.
Я нехотя вытащил его из кармана и взглянул на своё отражение… Ничего себе, как зарос. Последний раз я стригся в Фегле… Вздохнул и положил Зеркало обратно.
— Не важно.
— Ну и напрасно, — высказался Норд.
А через неделю к вечеру мы достигли ВАУ. Несколько дней я думал о Тиме, предвкушая встречу. Мне так хотелось рассказать ему о своих приключениях. Я почему-то был уверен, что он дошёл и с ним всё в порядке. А пока размышлял, над макушками деревьев выросли башни.
Замок, похожий на колледж превращателей, стоял в густом лесу. Только он не был таким громадным и мрачным, а на башнях весело плескались разноцветные флаги. В нём не было ничего зловещего. Разве что немного облез. Замок обступали обычные деревья, прижимаясь к нему пушистыми боками. Нежно-зелёная листва переплеталась с тёмно-зелёной хвоей. Под стенами кустилась весенняя травка. Ведь мы пришли сюда цветущей весной, а не сумрачной осенью… И обогнув башню, очутились у щербатого крыльца перед массивной дверью. Закатное солнце отражалось красными зарницами в медной обшивке, разукрасив мраморные кубки на облупившихся перилах.
— Ну, чего застыли? — усмехнулся король. — Идёмте. Алхимики вас не сварят.
Мы поднялись на крыльцо, и Тёрн позвонил в дверной колокол — дёрнув верёвку раз, другой… шестой. Послышался шорох. Дверь со скрипом приоткрылась, удерживаясь на толстой цепочке, и в образовавшуюся щель показался…
Дверь со скрежетом приоткрылась, удерживаясь на толстой цепочке, и в образовавшуюся щель показался… Чей-то длинный и сизый нос. Потом блестящий глаз и клок волос…
— Кто там? — спросили тихо-тихо.
— Открывай, старый мухомор, и не спрашивай, — король ухмыльнулся и пнул камешек. Сизый нос спрятался за дверью.
— Шли бы вы, господа, и не…, — с той стороны резко замолчали и попробовали закрыть дверь. Однако король успел просунуть носок сапога между дверью и косяком. Оттуда робко спросили:
— Тёрн? Ты ли это?
— Открой и посмотри, Ринн.
Дверь отворилась с ворчливым скрипом, нехотя впуская нас. И мы наконец увидели обладателя носа. Низенький худой старичок в огромном линялом фартуке и колпаке, из-под которого выбивались седые пряди. Он смотрел на короля чистыми детскими глазами, почёсывая клочковатую бородёнку.
— Как угодно, Тёрн… Ваше Величество, — старик шмыгнул распухшим носом.
— Как тебе выгодно, — усмехнулся король. — Знакомьтесь, парни, э… — он покосился на Верению. — И девушки… Главный алхимик, трижды магистр ордена Хрустального Кубка. Дважды почётный изготовитель волшебный зелий, маг и чародей первого ранга, бывший предводитель гильдии алхимиков Точхорна и Синдолина… Ринн.
— Всё в прошлом, — махнул рукой старик. — Теперь просто директор сего заведения.
— Пока — директор, — намекнул король. — Так мы войдём?
Ринн кивнул.
Мы прошли в полутёмный коридор, а оттуда в просторный холл, снова в коридор и остановились перед винтовой лестницей в башню.
— Извините, светильники не работают. Проблемы с осветительной жидкостью… Но в комнатах есть свечи.
Меня поразила мрачность и запущенность, царящие в замке. Грязные в потёках окна. Сквозь мутные стёкла с трудом пробивался свет закатного солнца. Из-за этого они казались заляпанными бордово-жёлтой краской. Паутина по углам, ободранные стены, выщербленные полы, растрескавшиеся подоконники — уныло дополняли картину разрухи…
Я вертел головой в поисках летучих мышей под стропилами или скелетов в цепях. Но вместо этого видел лишь скопления мух в паутине да жирных пауков. Всё такое облезлое и обветшалое. По сравнению с этим замок превращателей — дворец сказочной принцессы.
— С каких пор директор сам открывает двери. А где привратник?
— Ушёл, — поспешно ответил Ринн, быстренько отступил к башне и первым двинулся наверх. Мы поднялись на второй этаж.
— Как-то у тебя убого, — заметил Тёрн, осматривая коридор. Отколупнул что-то от стены, брезгливо отряхнул руку и вытер её о спину алхимика.
— Раньше веселее было.
— Охо-хо, трудные времена настали, средств не хватает…
— Чего?! — король остановился. — Где твоя совесть?! Инспекции давно не было? Каждый год лорды выдают тебе тысячу реалов на содержание училища, по моему распоряжению. Вполне приличная сумма, даже экономить не надо. Не считая обозов с продовольствием из Точбира и пятисот реалов от наместника. Как это понимать?
Пока он говорил, Ринн скукоживался, превращаясь в ничтожный комок. Мне стало жалко старика.
— Пойми, всё дорожает, налоги растут, — слёзно оправдывался тот. — С тех пор как граффитцы пришли сюда. Учителей, особенно молодых, тут не удержишь. Требуют, чтобы повысили жалование или уходят.
— Из полутора тысяч реалов можно выделить не только хорошую сумму на ремонт и закупку оборудования, но и на приличное жалование преподавателям, — жёстко парировал Тёрн.
— Староват я — вести хозяйство… Замок разваливается…
— Да? Я вижу. Только мне думается, что большая часть средств оседает в твоих карманах, а после спускается за игорным столом в Алмазном городе.
Старика подбросило словно пружину, глазки забегали.
— Что ты!.. Что ты… Лет шесть никуда не выезжал. Играть разучился. Дряхлый я…
— Видать, у тебя ещё и с памятью туговато. Видели там тебя, аккурат полгода назад.
— Наветы… наветы всё…
— Не лги!
— Йя… йя… ой… запамятовал. Ну бывал там раз… или два, снадобьями приторговывал. Надо же как-то выживать.
— Странная у тебя привычка — хранить снадобья в мешочке из-под фишек …
— Коль фишки не нужны, мешочек и пригодился, — не моргнув глазом ответил Ринн.
— Бессовестный лжец! — взревел король, хватая его за грудки и притягивая к себе. — Я видел, как ты проигрался в трик-трак какому-то проходимцу. Он потом в трактире пил на твои… мои деньги и похвалялся. И теперь будешь отрицать? — Старик захрипел и затряс головой, и Тёрн отпустил его, боясь задушить.
— Было, было… Только раз и было, от отчаяния было…
— Тогда объясни мне. Ты и раньше этим баловался, у самых маститых выигрывал. Неужто изменила удача, а? Или зелья варить разучился.? Спускаешь всё подчистую… В чём дело? Когда тебе везло в последний раз?
Алхимик вздохнул.
— Пару лет назад, всего-то двести реалов. Уже не так ловок, да и тот парень оказался написателем…
Тёрн расхохотался.
— Ну и дурень ты, Ринн! Видать, голову проиграл. Куда делось чутьё? Золотое правило всех прожжённых игроков — «с написателем за стол не садись, а то голым уйдёшь».
— А на них не указано — написатели они или кто ещё, — старик пожал плечами.
— А «зрящего» спросить? Денег жалко?
— Перевелись они в наших краях, — мрачно ответил алхимик.
— Что так?
— Ушли на восток. Полгода назад.
— Та-ак, интересно…
— Поговаривали, что разучились определять потенциалов, будто мешает что-то. А вот за Истик-вудом сила возвращаться.
Тёрн выразительно посмотрел на Линка. Тот нахмурился.
— Ладно, с этим тоже разберёмся. Но сам-то чего? Сварганил бы зелье.
— Пробовал… Не получается, — угрюмо ответил Ринн.
— Это всё пристрастие к заморской выпивке. По носу вижу.
— Так я ж… это… согреваюсь. Дрова нынче дорого стоят, а топливные брикеты ещё дороже…
— А выпивка — дёшево?
Старик энергично закивал.
— Кому ты рассказываешь? У меня отобрали королевство, а не мозги, — король ткнул директора в бок, и тот чудом удержался на ногах. И этим чудом оказался Линк. Он-то и подхватил Ринна, явно сочувствуя ему.
— Ладно, — примирительно сказал Тёрн. — Но при мне этого не будет. Мы живо поправим дела. Веди-ка нас к Кубку, а заодно покажи моим друзьям училище… К слову, а где студенты?
Старик втянул голову в плечи:
— Ужинают, ко сну готовятся.
— Раньше они бегали по коридорам, а теперь даже мыши попрятались.
— Мало их осталось. Кого родители забрали, кто сам ушёл. Училище в упадке.
— Куда только инспектора смотрят?! — возмутился король. — Ладно, разберёмся, дай срок… Веди к Кубку, если хочешь передо мной оправдаться.
— К Кубку?
— К нему.
— А может завтра? — заюлил алхимик.
— Сегодня! — гаркнул король.
Ринн растерянно замер, хлопая глазами.
— Чего стоишь, жертва ступора? Пошли!
Алхимик вздрогнул и первым засеменил по длинному коридору с множеством дверей и пыльных окон. Вскоре коридор упёрся в лестницу, и следующий этаж поразил нас изъеденными молью гобеленами и дырявыми портьерами. На полу вместо ковра лежал слой пыли, запечатлевая наши следы.
Да уж, помешанного на чистоте герцога здесь не хватало… Я опомнился и сплюнул через левое плечо. Кажется, мы пришли. Ринн остановились перед резной двустворчатой дверью.
— Зал торжественных возлияний, — распахивая её, с гордостью сообщил он.
— Зал чего? — вырвалось у меня.
У них что, «школа пьяного алхимика»? Я недоумённо разглядывал ряды столов и скамейки с загнутыми ножками…
— Возлияний, — повторил алхимик. — Ежегодно перед зимними праздниками здесь проводится церемония с участием выпускного курса, алхимиков и гостей. Весело и зрелищно. Вы, к сожалению, опоздали. В другой раз…
— Другого раза не будет, — буркнул Линк.
— Ой, а расскажите-расскажите! — затрещала Верения, прихлопывая ладошками от нетерпения.
А я осматривал зал. Ничего примечательного: золочёные канделябры, тяжёлые шторы на окнах… Ряд каминов с фигурными решётками. В одном из них слабо теплились угли. А стены и купол потолка украшали изображения худосочных типов с унылыми физиономиями — и в профиль, и анфас…
— Великие мастера прошлого за работой, — пояснил Ринн.
Желтолицые алхимики в тёмных балахонах, — склонившись над колбами, кубками и чашками, — наливали, смешивали, нагревали…
Н-да, кто-то явно страдал несварением желудка — либо художник, либо натурщики…
— Пожалуйста, расскажите, — упрашивала Верения, — что за «церемония» такая?
— Самая обычная, — попытался уклониться алхимик.
— Ну и… — любопытная девчонка только что в рот ему не заглядывала. — И?
— Кубки собирают на большой поднос и ставят посреди стола. Волшебный Кубок наполняют водой, передают по кругу, и каждый по очереди произносит: «Я пью за наше здоровье…» и называет напиток… — Ринн запнулся.
— А что за напиток? — нетерпеливо дёрнула его за рукав Верения.
— Ну-у… обычно это… э… молоко…
— От пьяной коровы, — хмыкнул Тёрн, — из огромной пузатой бочки.
— Да-а?! — оживился Линк. — И где этот ваш кубок?
— Даже не думай, — зашипел из кармана Норд, а король широко ухмыльнулся.
— Вино или эль, какая разница…
Алхимик дёрнул плечом и, раздув огонь в камине, зажёг стоящую на нём свечу.
— Вы не договорили, — напомнила Верения, полагая, что уже достаточно выдержала паузу. Ринн подпрыгнул от неожиданности.
— … Называет напиток, заменяет им воду и делает глоток, плеснув немного в кубки на подносе, а затем передаёт дальше. Пока кубки не наполнятся. И завершая ритуал — все пьют из своих кубков. Ничего интересного.
— Наоборот, — улыбнулась Верена. — Спасибо, господин Ринн.
— Пожалуйста, — буркнул в ответ тот.
— А я бы сказал — очень изобретательно, — усмехнулся Линк. — Дидрид удачно совместил приятное с полезным.
Вместо ответа директор поднёс зажженную свечу к носу нарисованного на стене алхимика. Стена с натужным скрипом отъехала в сторону, открывая глубокую нишу. Внутри размещался шкаф со стеклянными дверцами. Ринн нехотя отворил дверцу и вытащил кубок из прозрачного хрусталя с вкраплениями синего. Оправа из серебрянки обвивала боковые ручки на манер виноградной лозы. Король тотчас выхватил его у Ринна.
— Ну, здравствуй, Дидр, — дрогнувшим голосом произнес он.
У директора округлились глаза. Он покачал головой, сочувственно глядя на Его Величество. Только что пальцем у виска не покрутил, а ведь с королями такие жесты чреваты последствиями.
— Спрячь его, Кеес, подальше, — Тёрн отдал мне Кубок.
«То есть, на самое дно рюкзака», — мысленно добавил я и немедленно втиснул Дидрида где-то между Вестом и Зюйдом. Не забыв обернуть специально приготовленной феглярийской тканью.
Ринн вернул стену на место и повёл нас устраиваться на ночлег. Одолев бесконечные лестницы и коридоры, мы оказались в светлой рекреации с чахлыми растениями в потрескавшихся вазах. Лишь один цветок выглядел неприлично ухоженным на фоне всеобщей запущенности. Мясистый стебель и глянцевитые листья сине-зелёного цвета заполонили весь оконный проём… Ринн распахнул перед нами резную дверь как раз напротив окна.
— Прошу.
Шагнув в комнату с затянутой в чехлы мебелью, Тёрн огляделся с кислым видом и высказался:
— Не понял… Это что? Спать тут?! Не-е, Ринн, ты совсем обнаглел…
Алхимик закашлялся, поспешно отводя взгляд.
— В чём дело? — нахмурился Тёрн. — Твоя голова забилась пылью, и ты запамятовал, что мои покои в южном крыле замка?
— Нет-нет, В-ваше Величество… Тут… такое дело… Обвалился потолок, начали ремонт и… Но мои комнаты в вашем распоряжении, велю подать туда ужин. Всё для Вас, если окажете честь и отужинаете со мной.
— Хорошо, — ответил король и распорядился:
— Авгус, Викур — за мной! Шанд и… остальные ночуют здесь, — и удалился в сопровождении довольной свиты и растерянного алхимика.
— Полагаю, мне дали выходной, — усмехнулся Шанд и плюхнулся на диван поверх чехла. Другие чехлы мы тут же сдёрнули, и разместились на вполне чистых кроватях.
— Покушать бы, — вздохнула Верения.
Увы, о нашем ужине никто не позаботился. К счастью, в камине нашлись трухлявые поленья. Наверное прошлогодние. Мы с Нордом благополучно превратили одно из них в топливный брикет, разожгли огонь, разогрели припасы, наелись и завалились спать. Линк долго ворочался и бормотал: «Ой, не к добру… ой, не к добру», пока не захрапел. Вскоре и я смог уснуть.
К полуночи огонь в камине догорел, и холод пробрался в комнату сквозь щели в окнах. От этого я проснулся, укутал дрожащую Верению, завернулся в феглярийское одеяло и проспал до утра.
Наутро нас разбудил настойчивый стук в дверь. Заспанный и злой Линк распахнул её… На пороге топтался хмурый юноша с подносом:
— Ваш чай, — буркнул он. — Директор распорядился. Завтрак в столовой через полчаса.
И ушёл, а Линк кривясь определил поднос с кружками на прикроватный столик.
— Где тут уборная? — потянувшись, спросил Шанд и широко зевнул.
— Не вопрос, — бросил магистр. — Любой угол твой. Хуже уже не будет. Верения сердито покашляла.
— Фи, Линк, — хихикнул Норд. — Здесь же дама. А туалетные комнаты — за углом. Были, когда-то…
Покамест они решали, где можно, хм… умыться, я взял с подноса кружку с непонятной бурдой. И опасливо приблизив к носу, понюхал подозрительную жидкость. Вот мерзость — даже не пахнет… И тут меня осенило. Я вышел из комнаты и, глянув по сторонам, вылил неизвестную бурду в горшок с упитанным растением. Оно тотчас же, буквально на глазах, пожелтело и увяло. Теперь понятно, откуда такая засуха. Вероятно, все гости подобным образом избавлялись от местного пойла. А кто не успел… Что ж, пусть земля им…
— Бя-я! Гадость! — за мной вылетела Верения и выплеснула свой «чай» туда же.
Несчастный цветок мигом почернел и съёжился… Похоже, мы окончательно уничтожили флору замка.
— Надеюсь, у него не вырастут зубы и когти, — на всякий случай встревожился я.
— Это вряд ли, — отмахнулась девчонка и отправилась на разведку, пока Линк с Шандом, спорили куда идти — направо или налево. А со своим питьём они разделались ещё проще — вылили в камин.
— Прыгайте в окно, — предложил я. — Не прогадаете. Лес же кругом.
Конец спорам положила Верения, доложив о результатах разведки, и спорщики тут же умчались наперегонки. А вскоре нагрянул хмурый юноша и мрачно составив на поднос кружки, вызвался отвести нас в столовую. Но по пути мы столкнулись с королём и алхимиком. Его величество изволили лично проинспектировать занятия, и кое-кто из нашей компании захотел к нему присоединиться. Я — с целью найти Тима, Верения из любопытства, Линк за компанию, а Норду деваться было некуда.
— А где Авгус с Викуром? — спросил Шанд, вертя головой.
— В столовой, — ответил Тёрн.
— И мне бы туда, — попросил Шанд. — В страшном сне видал я эти инспекции…
— Отправляйся, — разрешил король.
Едва стрелок и мальчишка с подносом скрылись за поворотом, Тёрн повернулся к алхимику:
— Ну, вперёд!
— Ладно уж, провожу коли так, — пробубнил Ринн. — Для начала посетим лекцию на втором курсе. Дисциплина «Составы и пропорции», читает госпожа Даламея.
— О, та самая милашка Далая, — улыбнулся король.
— Да как сказать… — покосился на него алхимик.
Действительно, как сказать…
В обшарпанной аудитории перед двадцатью тоскующими студентами расхаживала высокая костлявая дама с бледным лицом. А впалые щеки и висящий на ней, словно на вешалке, балахон смотрелись гармонично, но нисколько её не украшали.
Ринн поздоровался, студенты встрепенулись, имитируя бурную деятельность, преподавательница кивнула… Тёрн был разочарован. Вот уж не знаю, от чего больше.
— Ничего интересного, — подытожил алхимик.
— Лучше взглянем на первый курс, — согласился король.
Я обрадовался. Мне не терпелось увидеть Тима. А вот Ринн моментально скис и замялся.
— Э… может не стоит…
— А что у них? — поинтересовался король, будто не замечая этого.
— Э-э… семинар «Свойства ингредиентов». Ведёт профессор Лекблох… Он это… не любит, когда к нему на занятия приходят.
Король нахмурился.
— А ты не шутишь, Ринн?! Что мне какой-то Лекблох с купленным дипломом. Я — король.
— Нет-нет-нет! — запротестовал Ринн. — Фальшивых не держим.
— Тогда пошли.
Профессор по ингредиентам оказался такой же худой и бледно-зелёный, что и госпожа Даламея. С единственной разницей — вместо длинной прямой юбки на нём болтались широкие брюки, куда можно было с успехом поместить трёх таких Лекблохов. Не алхимики, а жертвы новомодных диет. Похоже, худоба и блёклый цвет лица — визитная карточка всех алхимиков. Что это? Результат потребления собственных зелий?..
Увидев нас, профессор нахмурился, сдержанно поздоровался и вернулся к прерванным занятиям. А я с бьющемся сердцем лихорадочно высматривал Тима среди десятка первокурсников… И очень скоро убедился, что его там нет. Пробежал глазами притихшие ряды ещё раз. Нет… В этой аудитории, увешанной схемами и таблицами Тима не оказалось. За тремя рядами парт, затерялись девять незнакомых студентов и ещё один несчастный, отвечающий у грозно нависшей кафедры. А вдруг Тимми выгнали с занятий, или он сам куда-то вышел… Ринн прикрыл дверь и робко взглянул на Тёрна.
— Ну-у?!! — король свирепо уставился на алхимика.
— Что?..
— Может объяснишь?
— Что именно?
— Не прикидывайся болваном! Хотя, тебе и прикидываться не надо… Что с нынешним набором? Почему так мало? Или первый курс находится где-то ещё?
— Эт-то все, — испуганно просипел Ринн.
И мои надежды окончательно рухнули. Тим! Я не на шутку встревожился. Неужели он не добрался до ВАУ? Что же могло случиться с ним по дороге сюда?
— Я жду объяснений! — потребовал король.
Ринн вжался в стену и втянул голову в плечи.
— Да… эта… вот…, — промямлил он. — Поступили тридцать человек… Двоих отчислили… Эпидемия была… Родители забрали…
— ВАУ! — заорал король, хватая дрожащего директора за плечи. — Вы не смогли вылечить учеников?! Чему их тут учат?!
— Мы не знали! Не знали! — заверещал Ринн.
— Возмутительно!..
На вопли из аудиторий выглянули Лекблох и Даламея, но, увидев в чём дело, мигом нырнули обратно.
— Тридцать — мало. — Тёрн был непреклонен. Однако успокоился и отпустил Ринна.
— ВАУ считалось самым лучшим после УМа, а теперь…
— На пятом курсе пятьдесят человек, — принялся оправдываться алхимик. — И столько же на третьем и четвёртом… Вместе. А что Вы ожидали, Ваше Величество? С тех пор как Вас… мммм… — Ринн вздохнул. — Наши дела идут не очень хорошо.
— Они никуда не идут, — усмехнулся король. — Верну себе трон и поставлю вопрос о новом директоре и главном алхимике… А тебе пора на отдых, старичок.
Ринн поджал губы.
— Та-ак, — Тёрн огляделся. — Веди к пятому курсу, если, говоришь, есть, чем похвастаться.
— Пятый сейчас на практике, в Кронкри…
— Ты что спятил, старая калоша?! Хочешь, чтобы твои отравители извели целую деревню?
— Почему? — оскорбился Ринн. — Мы специально их туда направили. В Кронкри горный ветер по весне несёт алмазную пыль. Люди болеют…
— Добить решили, — констатировал Тёрн. — Пошли ещё куда-нибудь.
— Лаборатории в западном крыле, — предложил алхимик, — где третий и четвёртый занимаются…
— Туда, так туда, — согласился король. — Дорогу я знаю. — И отправился вперёд.
Я заметил, как Ринн нехорошо посмотрел ему в спину, прищурив глаза и мстительно сжав губы. Однако не придал значения. Мало ли кто и как смотрит…
Ходами-переходами мы попали в лаборатории: три смежные комнаты и две кладовые. Первая лаборатория была заполнена столами, соединенными полками, уставленными прозрачными кубками и мензурками. А так же — колбами, пробирками, чашками и склянками. А что ещё нужно заправскому алхимику?..
— Третий курс, — отрапортовал Ринн.
За столами парами трудились студенты в серых фартуках-туниках, чёрных нарукавниках и головных повязках. Они сосредоточенно корпели над заданием, нагревая растворы чем-то наподобие спиртовок.
Между рядами расхаживал преподаватель. Молодой, румяный и пока не очень худой. Не успел, наверное, снадобий наглотаться… Он поприветствовал нас и принялся отчитывать какого-то третьекурсника за грязные пятна на столе и посуде.
— Все кубки прозрачные, из стекла или хрусталя, — пояснил Ринн. — Как и положено любому образованному алхимику. А то эти модные веянья, когда пользуются металлическими или деревянными — просто кошмар…
— У кого на что хватает, — фыркнул студент за крайним столом.
— Поговорите мне! — крикнул преподаватель и вышел в соседнюю комнату.
— А почему прозрачные? — полюбопытствовала Верения.
— Чтобы следить, как изменяется вещество, определяя цвет и консистенцию. Ведь алхимики не превращают воду, или что-то ещё, на время, а действительно меняют её структуру. Опытный алхимик делает это на глаз. Новичку же учиться и учиться.
— А по запаху?
— Многие жидкости не пахнут…
Ага. Как и тот подозрительный чаёк.
— А зачем им другая посуда, кроме кубков? — похоже, Верения начала мозговую атаку. И судя по кислому виду, Ринн не чаял от неё отделаться.
— Видишь ли, девочка, студенты не мастера-алхимики, а лишь ученики. Поэтому им сперва необходимо узнать о субстанциях. Научиться соединять ингредиенты в нужных пропорциях. И только потом изменять или замещать структурно-вещественные связи в заколдованных кубках.
В моём измерении сказали бы «молекулярные»…
— Так это — обычные кубки?
— В основном. На третьем курсе — ученические, а кубок мастера — на пятом. После церемонии. Затем студенты доказывают свои знания на практике. А после выпускных экзаменов им присваивают звание алхимика и первый именной кубок.
— Ага, — подхватил шустрый студент. — На какой раскошелятся родители…
— Пэп, хватит болтать! Марш мыть кубки.
Это вернулся преподаватель, и студент нехотя поплёлся в соседнюю моечную. Посреди комнаты стояли бадьи с водой, торчали ржавые краны, а вдоль стен выстроились сушильные шкафы. Когда мы проходили через неё в лабораторию четверокурсников, я тишком подобрался к директору. И пока Верения собиралась с мыслями для последующей атаки, улучил момент и спросил:
— А в середине года принимают в училище?
— Иногда, — отмахнулся Ринн, которого беспокоила проверка короля.
— А прошлой осенью были опоздавшие?
Ринн заметно напрягся.
— Нет.
— А Тим?
Директор удивлённо вылупился на меня. Вот! Я на верном пути.
— Какой ещё Тим? Не морочь мне голову… — Алхимик раздражённо отвернулся.
Н-да, хоть я и на правильном пути, да всё огородами. Что ж, рискну напролом.
— Я уверен — к вам поступил ученик. В середине осени. Темноволосый, глаза у него зелёные… Тим. Вспомните.
— Не знаю я никакого Тима, — зашипел алхимик и нервно дёрнул плечом. — Кто тебе наплёл?
— Никто, я…
— А если никто, то и не выдумывай, — отрезал Ринн и поспешил ускользнуть от меня в лабораторию, спрятавшись за королем. Вскоре оттуда послышался его заискивающий голос:
— А это четвёртый курс. Готовит многослойные суспензии… Оч-чень любопытное занятие.
Верения тут же бросилась разглядывать какое-то разноцветное желе. А лаборатория в точности копировала первую, даже паутина на потолке свисала под тем же углом. Тёрн остановился побеседовать с преподавателем и студентами. Директор суетился рядом, вставляя ненужные реплики, чем очень бесил короля. А Линк откровенно скучал и чувствовалось, что ему всё по барабану… Но Ринн… Здесь явно что-то неладно.
— Эй, — кто-то позвал меня. — Эй, парень.
Я обернулся. Наказанный Пэп, лениво полоща в лохани кубок, поманил меня свободной рукой.
— Ты что ли с Тимом знаком?
— Так он был здесь? — я приблизился. А третьекурсник огляделся, наклонился ко мне и зашептал:
— Явился в середине осени. Приняли без экзаменов. Студентов-то мало. Ничего, способный, с головой. Возле лабораторий крутился, вот мы и сдружились. Горазд был проказничать… Ну и составы хорошо запоминал…
— Пэп! Негодник! — в моечную ворвался давешний преподаватель. — Ты и тут умудряешься болтать! Руками работай, а не языком. А то как волью в пасть экстракт немоты… На вот, вымой лучше, — опустил в лохань грязные пробирки и выскочил обратно. Пэп широко ухмыльнулся:
— Ага, экстракт, немоты. Напугал! Зелье разговорчивости приготовить — раз плюнуть. Одна капля — и язык мелет без остановки. Мы ему в кубок с вином подливаем, пока не видит. Так он та-акое несёт — закачаешься…
— Так что с Тимом? — напомнил я.
— А-а, сбежал он.
Я опешил.
— Когда? Давно?
— Зимой ещё. После праздников.
— Почему?
— Было тут та-акое, — он покосился на лабораторию, но Ринн прислушивался к разговору Тёрна со студентами, а назойливого преподавателя — любителя молчунов поблизости не было.
— Пробрались мы как-то в директорскую кладовку… Ну, ключ у старика стащили, когда… — он понизил голос. — Неважно. Хотели взять зелье беспамятства… ну, преподам добавить, чтоб не помнили, кто и чего… Хотели, понимаешь, вечеруху устроить. А Тим и увязался за нами. Пока мы там шарились, выколупал откуда-то эликсир памяти. И чего-то ему сдуру вздумалось приготовить. Смешал, поднёс чиркалку…
— Чего поднёс?
— Да чиркалка у него была — блестящая с огоньком. Он хвастал, говорил, подарок друга-феглярийца…
По описанию я узнал свою зажигалку и в груди потеплело…
— … Меняться не хотел… Ни в какую. Чего только парни ему не предлагали. Нарочно горючкой не пользовался…
«Горючка» — это, надо понимать, спиртовка.
— Чиркнул он значит, и ка-ак бабахнет. Лаборатория вдребезги…
— Эта?
— Не-е, в другом крыле… Вонь, гарь… сами едва уцелели.
— А Тим? — встревожился я.
— Три дня ходил как шальной, а после исчез. Старик предпочёл замять эту историю, а то не ровен час инспекция… И нам не велел говорить.
— А зачем рассказываешь?
— Да так, — Пэп усмехнулся. — Старикану насолить. А чего ты о нём спрашиваешь… Он твой друг?
— Да…
В этот момент нас прервали, и мне не пришлось врать Пэпу.
— А теперь в столовую, — пригласил Ринн, проходя мимо. — Завтрак давно стынет.
Мой желудок радостно откликнулся на призыв голодным урчанием.
— Спасибо и пока, — я пожал Пэпу руку и догнал своих на пути к аппетитно пахнущему крылу.
Надеюсь, еду здесь не в кубках колдуют, а варят или жарят по настоящему. По дороге я думал о Тиме. Где он теперь? По крайней мере, узнал, что он добрался сюда, жив… Но вот здоров ли? Как, интересно, взрыв на него повлиял? И жаль, что не встретились…
Директорская столовая находилась в круглой башне с огромными окнами, расположенными под самым потолком. У одной стены — камин, у другой — накрытый к завтраку стол с относительно чистой скатертью и мягкие стулья. По периметру несколько дверей и две из них у меня за спиной… Оказавшись за столом, я тут же схватил румяную булочку.
— Сейчас… сейчас ветчину принесут, — рассеянно улыбнулся Ринн, шаря глазами по углам.
Король отрезал ломоть белого хлеба, положил сверху приличный кусок сыра и откусил. Верения намазала булочку маслом. А вот у Линка похоже не было аппетита.
— Что-то не нравятся мне эти двери, Кеес, — шепнул он, озираясь.
— По-м-мням-ум-ум-чему? — я попытался говорить и одновременно жевать. Так хотелось есть.
— Не знаю, но предчувствия у меня сохранились, причём нехорошие.
Внезапно и мне показаться, что чего-то не хватает… Вернее, кого-то. Да и король, прихлёбывая из кубка, метал по сторонам подозрительные взгляды… Опа! Сообразил!
— А где Викур, Авгус и Шанд?! — громко спросил я.
Двери распахнулись, и оттуда с воем посыпались серые слуги в меховых шапках. Мы едва успели вскочить, опрокидывая стулья и роняя еду со стола, как они похватали нас. Не дав нам возможности ни двинуться, ни пикнуть. Их пришлось по пять штук на каждого. Хотя с Веренией справились и двое, а Линка пришлось скрутить семерым. Король умудрился выхватить зеркало, но его тотчас вышибли у него из рук. Зеркало ударилось о край стола и разбилось. Хорошо, не в момент превращения… А я и пальцем не мог дотянуться до меча… Всё произошло так быстро, что никто даже не успел воскликнуть: «Что за!..».
Я ухватил краем глаза, как Ринн шлёпнулся на пол и вжался в стену, но его не тронули. Я слышал, как всхлипывала рядом Верения, и бессильно рычал Линк. А прямо у меня над ухом раздавалось звериное сопение серого. Я отлично видел Тёрна и невольно отметил, что даже в такой ситуации он не потерял королевского достоинства. Гордо выпростав шею из-под мохнатых лап, король швырял в слуг герцога непокорные взгляды, словно острые дротики.
Хуже некуда… Шерстистые лапы с человеческими пальцами и чёрными когтями вцепились мне в предплечья. Я впервые увидел этих существ так близко и ощутил их скверное дыхание… Заросшие шерстью тела, наполовину скрытые одеждой. Человеческие лица с волчьими чертами и красноватыми глазами. Остроконечные уши… А шапки оказались вовсе не шапкам, а обильным шерстяным покровом, вместо обычных волос.
Жуткие твари… Две ноги, две руки и отсутствие хвоста не делали их людьми. И не понадобилось гадать, куда подевались остальные и почему не дошли до столовой. Их схватили ещё раньше…
— Предатель, — прохрипел король, уничтожающе глядя на Ринна. — Ты ещё пожалеешь, сволочь… — Ему сдавили горло, и он замолчал.
— Ай-яй-яй, братец. Не стоит драматизировать.
— О не-ет… — простонал Норд. — Нет… У меня бред, мне послышалось, этого не может быть…
В столовую вошёл коренастый мужчина с удивительно яркими глазами цвета грозовой тучи. И если бы не уродливое грязное пятно на всю правую щёку, его вполне можно было назвать красавчиком.
— Ты? — выдохнул Тёрн. — Ты? Здесь?
— Рад тебя видеть, — сообщил герцог.
Тёрн плюнул в трясущегося Ринна.
— Сволочь! Предатель! Как ты посмел?!
— Я не хотел, — заскулил тот. — Они угрожали мне, ученикам… Я…
— Не ной, — презрительно бросил герцог, усаживаясь на стул. — Лучше расскажи, сколько и кому задолжал. Как проигрался в пух и прах, а я оплатил твои долги и деньжат подкинул для увеселений. А, Ринн? Расскажи, какой ты негодяй.
— С ним я ещё разделаюсь, — прорычал король. — И с тобой.
— Что ты мне сделаешь? — усмехнулся герцог, и волко-человеки стиснули Тёрна покрепче.
— Камилос, урод, — сумел-таки выдавить король.
— Я тоже тебя люблю, братец, — холодно ответил тот. — Это ведь ты меня таким сделал. И, братуха, отличные у тебя покои. Я прекрасно выспался. — Он нарочито потянулся с язвительной ухмылкой.
— Ой, мамочка-зеркальщица, — запричитал Норд. — Заберите меня отсюда…
Зеркало ощутимо уменьшилось, забиваясь в самую глубину моего кармана. А к нам впорхнула красивая женщина в костюме для верховой езды.
— Мадисса? Как ты тут… — Тёрну удалось освободить шею.
— Приятно, что вы поладили, мальчики, — проворковала она, присаживаясь рядом с братом-герцогом. — Кто кого, на этот раз?
— Очень остроумно, детка, — скривился герцог, отпил из кубка, поморщился и выплюнул. — Ринн — скупердяй!
Алхимик промямлил что-то невразумительное и заполз в угол. Хотелось верить, что от стыда. А у меня затекли скрученные руки и подгибающиеся ноги, и это единственное, о чём я мог думать.
— Чего ждём? — Мадисса лукаво улыбнулась.
— Сейчас придёт «птичка».
Не прошло и минуты, как в столовую взмахивая руками в такт шагам, прошёл… Мракодур. По привычке я испугался, и перед глазами всплыл аквариум. Травма на всю жизнь…
Птичий взгляд надзирателя, на секунду задержался на мне, скользнул в сторону, вернулся… Мракодур глянул чуть внимательнее, словно припоминая, а я едва не задохнулся и вспотел… Он отвёл взгляд и больше на меня не смотрел.
— Где Зеркало? — спросил герцог, заставив меня содрогнуться. Норд стал меньше хлебной крошки и окончательно затерялся в кармане.
— Не выдавайте, не отдавайте, — пищал он. Как будто я дурак и собирался.
— Какое зеркало? — натурально удивился Тёрн.
— Моё, Зеркало!
— Наглец, — прошипел Норд. — Гадёныш недоделанный. Ошибка природы…
— Зеркало, что вы у меня украли. Иначе Викура и Авгуса отправят на прогулку с самой высокой башни. В ближайшее время, а то моё терпение не бесконечно.
Значит, я не ошибся. А почему не Шанда? Неужели, он успел скрыться. Хотелось бы, тем более стрелок — самый небесполезный из свиты короля.
— Где Зеркало? — в словах герцога прозвучала угроза. — Последний раз спрашиваю…
— Не спеши, Ками, — раздался в ответ незнакомый голос. — Я же тебя предупреждал.
Линк с Веренией неожиданно затрепыхались, но в серых лапах сильно не подёргаешься, и после пары тычков они утихомирились.
— Кто тебе позволил? Или я неясно выразился? — ледяным тоном спросил очередной незнакомец, появляясь на пороге.
— Расвус! — радостно выкрикнул Линк. — Дружище!
— Дядя Расви! — подхватила Верения.
Я даже вздохнул с облегчением, хотя мне это с трудом удалось в волосатых объятьях.
— Ну надо же, — изумлённо вымолвил король.
— Не может быть, — прошептал Норд и даже увеличился на радостях.
— Не ждали? — легендарный написатель подмигнул и приветливо улыбнулся.
В его внешности не было ничего примечательного. Только заметный шрам над левой бровью. Длинные волосы перехвачены тесьмой и собраны в хвост за спиной. Я заметил это, когда он повернул голову. Карие глаза — слишком большие на таком худом лице, тонкие губы и родинка на подбородке. Конечно родинку я рассмотрел позже, но не суть важно. Главное, что он сердито нахмурился и велел герцогу немедленно отпустить нас. Так и сказал:
— Уберите руки от моих друзей.
Спокойно и не повышая голоса. Герцог послушался, и серые с недовольным ворчанием отступили.
— Слуги останутся здесь, — распорядился герцог.
— Постоят за дверями, — холодно велел Расвус, и герцог не возражал. Мадисса скорчила унылую гримасу, но её не брали в расчёт.
С трудом шевеля затёкшими конечностями, мы расселись по местам. По столу были разбросаны булочки, кружки сыра… Но есть никому не хотелось. Особенно глядя на размазанное масло и разлитое по скатерти вино. Я тем временем пытался справиться с покалыванием в ногах и руках. Линк морщился. Верения улыбалась и влюблёнными глазами смотрела на «дядю Расви». Король настороженно молчал.
— Всё хорошо, что хорошо кончается, — заметил Норд на секретной волне. Странно… Но я не успел об этом подумать. Расвус уселся во главе стола и обратился к нам:
— А теперь поговорим.
— Необычное продолжение, — пробормотал Норд и вновь уменьшился.
— О чём? — спросил Линк.
— Полагаю, о его делишках с моими родственничками, — мрачно высказался король.
— В том числе, Ваше величество, — написатель вежливо поклонился. — Вы же собираетесь вернуть себе корону? Этот разговор обязан Вас заинтересовать.
— Что-то не пойму, — нахмурился Линк.
— Обещаю излагать доступно, — улыбнулся Расвус. — Выслушайте мою историю и отнеситесь с участием. Тогда мы поладим и заживём чудесной жизнью. Согласны? Ваше Величество…
— Слушаем, — ответил Тёрн. — А там решим. В зависимости от сюжета.
Расвус усмехнулся, устроился поудобней и… Ринн двинулся бочком, бочком по стеночке и слинял. Испугался мести и ваших, и наших. Никто его не держал. Мракодур не дрогнул, продолжая стоять и хлопать глазами. Герцог хищно изогнул губы, а Мадисса, сославшись на жару, отошла к открытому окну. Я предположил, что в рукаве у неё припрятана метла или другой летательный аппарат.
— Вижу, все готовы слушать, — с улыбкой ответствовал Расвус. — Что ж… Началось с того, что раненный я забрёл в чащу рарри, и они вылечили меня под Древом Исцеления.
— Так это правда?! — воскликнул Тёрн. — Тем написателем были Вы…
— А?.. Нет, — Расвус махнул рукой. — Столько потенциалы не живут. Тот несчастный умер задолго до меня. Кажется, он плохо закончил — не смог справиться с даром. Когда это случилось со мной, я ещё не знал о нём и не понимал, что происходит. И подался за ответом в большую феглярийскую библиотеку.
Линк не сдержался и фыркнул. Расвус повернулся к нему:
— Да-да, друг мой. Тогда мы были слишком молоды и беспечны. Но всё же, пока вы с Вестом осваивали тамошние забегаловки, я рылся в древних рукописях, листал архивы и даже получил доступ в тайное хранилище знаний.
— Как тебе удалось? — поразился Линк.
— Написал себе пропуск, — усмехнулся Расвус. — Феглярийцы превосходные созидатели, но посредственные написатели. Среди них не нашлось волшебника-потенциала сильнее меня. Мой талант развивался, и мне необходимо было понять истинную природу дара…
Он умолк и глянул на небо через открытое окно. Из леса пахнуло сыростью, снаружи сгущались тучи, вдалеке прогрохотало, а чуть погодя сверкнула голубым всполохом небесная стрела… Расвус вздохнул и продолжил:
— А вскоре, после того памятного возвращения из Фегля, я повстречал Завирессара. Гораздо раньше вас. Ещё до того, как он явился на Совет Двенадцати и потребовал признать его право на уникальность. Когда я его узнал, он был робким парнишкой и довольно слабеньким волшебником. Но об этом позже… Так уж случилось, что в тайном хранилище я обнаружил любопытный документ. Вернее, старинный манускрипт, в коем повествовалось о магических рубинах.
В груди у меня ёкнуло. Память о мистериях определённо преследовала меня.
— Сказки, — недоверчиво бросил Тёрн. — Таких не существует в нашем мире.
— Не скажите, Ваше Величество. Они были, но давно исчезли. Так вот… Рубины взволновали меня чрезвычайно, а в рукописи говорилось о Чёрных горах… Что находится в Чёрных горах?
— Замок тринадцатого, — ответила Верения.
— Чёрный замок Блэкмор, — поправил Расвус. — И никто не помнит, что было там много тысяч лет назад.
Мы с Линком переглянулись. Даже Мадисса вернулась и села рядом с герцогом.
— И что же? — спросила Верения.
— Древнее государство Блэкрония с переходом в другое измерение. В страну Некедемерию…
Ух, эти демоны и тут достали меня.
— … Некедемерия — мир некедов, богатый рубинами. Когда-то он был реальностью. Рубины таились и глубоко в Чёрных горах, наделяя их волшебной силой. Демоны правили Некедемерией, третируя и пожирая людей. Боялись некеды только одного — чёрного волшебника, что обитал в Чёрных горах. Они восстали против него, но волшебник был могущественнее. Он навсегда заключил демонов в мистерию, создав временное смещение и закрыв переход между измерениями. Врата открывались лишь раз в миллион лет и при определённых условиях. Однажды это случилось в Ледяных горах, после смерти чёрного волшебника, а потом демоны истребили всех людей в Некедемерии и ворота запечатались навечно … Хотя не буду забегать вперёд. Изгнав некедов, чёрный волшебник продолжал жить в Чёрном замке, построенном на месторождении рубинов и управлять Блэкронией. А жил он долго, ведь рубины обладали чудодейственными свойствами…
— Какими? — перебила Верения.
— О-о! Самыми разными, в том числе — усиливать возможности и продлевать жизнь. — Расвус мечтательно улыбнулся. — Благодаря рубинам, волшебник правил в Чёрных горах много веков, пока не стал настолько дряхлым, что рассыпался на ходу.
— А я думала, могущественные волшебники живут вечно, — разочарованно протянула Верения.
— Некоторые, но не этот. У волшебника был сын, который и унаследовал власть над Блэкронией. Однако новый владыка оказался слабее. В дальнейшем род волшебников ослабевал от потомка к потомку… Пока сила почти не иссякла. Чтобы поддерживать её, правители активно использовали энергию рубинов. Тысячи простых людей трудились в шахтах, добывая магические камни, покамест ни одного не осталось…
— Что-то не слышал я ни о каких злых волшебниках с Чёрных гор, — насупился Линк. — Только о тринадцатом.
— Разумеется, — терпеливо ответил Расвус. — Рубины исчезли давным-давно, Блэкрония была разрушена Эренийскими драконами и предана забвению, а владыки забыты. Однако я решил выяснить — не осталось ли случайно в руинах магических камушков. И отправился туда. Как думаете, что я там нашёл?
— Не представляем, — проговорил Тёрн.
— В Чёрном замке угасал старый волшебник и ухаживал за ним внук — Завирессар. Последний потомок великого чёрного мага из Блэкронии. Юный Завирс ещё не знал о своём прирождённом даре, так как никогда не бывал по Эту Сторону гор. По Ту Сторону его сила не действует на прирождённых, а тем более на потенциалов… — Расвус вздохнул.
— Так уж получилось, что рубинов я не нашёл. Тайком облазил подземелья и чуланы — ни следа. Даже поисковое письмо не помогло. Волшебник клялся, что рубинов не осталось, но как-то за обедом упомянул о целых россыпях в Некедемерии. Да и Завирс проговорился, что под одеждой дедуля прячет красный амулет. Но что-то уберегло меня от грабежа, и ушёл я с пустыми руками… И это ещё не всё… — Расвус помолчал и продолжил:
— Спустя несколько лет столкнулись мы с Завирессаром в Королевском городе. Оказывается, своими рассказами я ненароком заронил в голову парня интерес к дальним землям… Завирс обрадовался встрече и сообщил, что после смерти деда покинул замок в поисках приключений и скитался уже два года. А когда мы выпили за встречу, поделился, что открыл в себе чудесный дар — создавать энергетические помехи волшебству прирождённых. Это произошло случайно… Короче, не важно. Завирс успел пообщаться со многими прирождёнными, прежде чем сообразил и укрепился в своих догадках. Вскоре я выяснил, что энергия Завирессара слабенькая и действует лишь поблизости от прирождённого, при непосредственном контакте.
— Но как же… — дёрнулся было Линк.
— Подожди. Узнаешь в своё время, — оборвал его Расвус. — Мы отправились в Магисториум и пересмотрели все каталоги силы…
— Кто же вас пропустил? — спросил король.
— Мой пергамент, — улыбнулся Расвус. — Так мы поняли, что Завирессар — уникум…. Парень сразу вообразил, что он — тринадцатый и замыслил выступить на Совете Двенадцати. Я его отговаривал, но случилось то, что случилось.
— А рубиновый амулет? — вспомнила Верения.
— Молодец! Внимательная, — похвалил Расвус. — Это первое, что я спросил у парня. Захмелев от вина, он признался, что оставил его в замке, спрятав в семейном склепе. Ведь туда никто и не сунется. Люди всегда обходили Блэкмор стороной…
— Ну и?.. — нахмурился король.
— Что было потом — вы знаете. Двенадцать волшебников послали Завирса подальше… Все, кроме… Альмы. Он влюбился в неё с первого взгляда, и недолго добивался. Видный он парень и обходительный. Альма быстро сдалась. Но, как и всякая легкомысленная женщина, упорхнула от него в неведомые края с первым же порывом ветра. Когда Завирс нашёл её, она уже была с другим. Отчаянно страдая он вернулся горевать в замок, и все о нём забыли… А мои силы росли. Я превзошёл Веста, но скрывал это.
Между тем, Вест стал поговаривать о преемнике. Жаловался, что устал от УМа и ответственности. Мечтал отдохнуть, навестить друзей. Тогда я осмелился рассказать ему о своей метаморфозе. И реакция Веста меня озадачила. Он помрачнел и начал избегать меня. Не поручал никаких дел, хотя я уверял, что готов позаботиться об университете вместо него… С опозданием я понял, что совершил глупость, доверившись Весту. А ведь мне всё удавалось гораздо лучше, и его это раздражало. А вскоре нашей дружбе пришёл конец. Вест оставил пост ректора и назначил велмагом Ниппеля… Это ничтожество, что и двух слов связать не может! Я бы простил его, но Вест нанёс мне удар в самое сердце, когда отправился странствовать без меня. Своего лучшего друга….
— Наверное, хотел побыть один, — предположил Линк. Но Расвус не слушая магистра, продолжил рассказ:
— После ухода Веста я взял отпуск и решил навестить Завирессара… И вот там — в замке — у меня созрел дерзкий план. Ведь теперь я был самым могущественным написателем в стране, несправедливо отвергнутый, как и Завирс. Для начала, я предложил ему попробовать усилить дар с помощью дедовского амулета. Но, увы, его энергия была на нуле. Зато… нам повезло в другом. Пол склепа внезапно провалился, и внизу мы обнаружили тайник и сундук с рубинами. Похоже, дедуля и сам о нём не знал, иначе бы воспользовался. И тут меня посетила замечательная мысль — изготовить волшебный предмет и обучить собственную армию потенциалов, а заодно усилить слабенький дар Завирса. Он согласился, поскольку лелеял мечту добиться уважения двенадцати и вернуть Альму. Признаться, вначале я хотел порезать ему руку и отвести к рарри, но передумал. Будучи у них, я видел, что сами они лечатся в стволе Дерева. На вопрос «могу ли я так же», рарри ответили отказом. Что полезно рарри — губительно для человека. Пришлось довольствоваться корнями. Вот я и подумал, что нормально потенциалу, может навредить прирождённому…
Эту часть рассказа я выслушал особенно внимательно, по известным причинам.
— … Тщательно всё обдумав, мы занялись воплощением замысла. Пригласили из Фегля мастера-созидателя и попросили, за хорошую плату, сделать амулет из рубинов и серебрянки. Благо, Чёрный замок стоит на серебряном озере… Однако алчный фегляриец чуть не запоганил дело. Получив деньги, он попытался смыться вместе с предметом и рубинами. И… — Расвус замолчал, а все затаили дыхание.
— … Произошло невероятное!.. В Чёрном замке пробудилось древнее заклятие, предназначенное для защиты имущества хозяина… Замок поглотил амулет вместе с рубинами, украденными подлым ворюгой, а сам фегляриец поскользнулся и сломал шею в фамильном склепе… Так вот, первое, что сделал волшебный замок, получив силу амулета…
— Отобрал силу тринадцатого, — прошептала Верения.
— Догадливая, — усмехнулся Расвус. — Всегда говорил — далеко пойдёшь. Дальше, чем ко мне в ученицы… Но всё не совсем так. Замок создал мощные помехи и нейтрализовал способности Завирессара. А вдали от Чёрных гор Завирс по-прежнему слабенький уникум.
— Всё ясно! — озарило Линка. — Это — замок! Замок воздействует на всех прирождённых в округе… и влияет на них по всей стране. Расвус хлопнул его по спине:
— Как долго ты соображал.
Линк отбросил его руку.
— Хватит издеваться, дальше рассказывай…
— Дальше… Дальше мы приходили в себя, боялись и шагу ступить. Мало ли какие заклятия растолканы по углам. Потом успокоились и перебрали записи покойного чародея. Искали заклинание «извлечения», а вместо него отыскали заклятие «слияния»…
— И благополучно опробовали его на нас, — проговорил Норд.
— … А также способ проникновения в мистерию Некедов. Мы хотели получить рубины.
— Так это вы! — я даже вскочил. — Вы собирались открыть врата с помощью чёрного пергамента…
— Прямо рассадник талантов! — восхитился Расвус, складывая руки на груди. — Какой умный мальчик!.. Верно. Моё могущества возросло настолько, что я проник в мистерию и разговаривал с Некедами посредством написания. Демоны чтили меня и называли пишущим богом.
— Вы едва не угробили этот мир.
Я растерянно опустился на стул, стараясь не замечать несчастной мордашки Верении…
— Какое там, — Расвус усмехнулся. — Всего-то пожертвовал бы семерыми балбесами. И момент выбрал подходящий — Посвящение. Никто и не заметил, а ворота я бы закрыл, обманув некедов.
Теперь Верения смотрела на него, как на чудовище, едва сдерживая слёзы.
— Сволочь… — только и сумел вымолвить ошеломлённый Линк. Король побледнел от гнева. Герцог постукивал ногтем по столу, а Мадисса брезгливо морщилась.
— Что за трагедия, — скривился Расвус. — Подумаешь, семь безродных студентов… Тут Верения не выдержала.
— Т-ты! Т-ты! Ты… Как т-ты мог?! — заикаясь выкрикнула она. — Среди этих безродных студентов была я. Если бы… если бы… — Губы у неё задрожали, она в отчаянье глянула на меня и заплакала.
— Извиняй, деточка. Не думал, что ты отправишься учиться в балаган продажных написателей и знатных бездарей с деньгами… Чего вы на меня окрысились? — он совершенно искренне недоумевал. — Ничего же не вышло. Какой-то придурок сорвал мне всё дело.
Ну, допустим, не придурок, а очень умный человек, и не один, а трое: превращатель, Зеркало и написательница. Я чуть не расплылся в самодовольной улыбке, но вовремя спохватился.
— Успокойтесь. Ворота навсегда закрыты и второй попытки не будет. А значит, рубинов нам не видать. Однако у меня к вам предложение, но об этом позже. Для начала вернусь назад и поясню кое-какие моменты. Одним прекрасным вечером в замок постучалась Мадисса…
Королевская сестрица очаровательно улыбнулась, демонстрируя белоснежные зубы.
— Вот так и родился наш заговор. Мы оплели паутиной Эту Строну гор, посулами и угрозами переманив к себе ближайших соратников прирождённых. Оставалось заманить прирождённых с предметами и наложить заклятие волшебного слияния.
— А почему только шестерых? — поинтересовался король.
— Уже объяснял. Помехи не действует на прирождённых По Ту Сторону гор. Вы знаете, что Чёрные горы делят страну на две непохожие части. Эта — воплощение гармонии и порядка, Та — изменчивости и абсурда. Поэтому на шестерых с Той Стороны воздействовать направленной силой практически невозможно. Хотя при определённом стечении обстоятельств…
— А как вы убедили прирождённых взять с собой предметы? — снова полюбопытствовал Тёрн. — Им же они ни к чему, в отличие от потенциалов. Прирождённому превращателю не нужно зеркала, чтобы превращаться, а написатель способен хоть на стене написать.
Расвус насмешливо ответил:
— А куда, по Вашему, они направлялись, король? В логово к «злодею», «отбирающему» силу. Вот и захватили с собой предметы и друзей-потенциалов. Не подозревая, что ими манипулируют. Хотя, и здесь возникли некоторые сложности. Пришлось ликвидировать верного помощника Норда, заменив на предателя…
— Проректора, — зло прошипел Норд.
— … Помощника Веста мы обезвредили уже в замке. Альма и Флавия не взяли свои предметы. Флавия — из-за безграничной веры в людей, Альма — по недомыслию. Поэтому мы подключили эту дурочку Тауриту. Нет-нет, к заговору она не причастна. Мы её использовали, легко обведя вокруг пальца. Вопросами она не задавалась, радуясь очередному поводу надеть украшения. А по пути заскочила к Командору и попросила раковину, якобы для Флавии. Доверчивый тюфяк поверил ей и согласился.
— Как ты смеешь! — рассердилась Верения. — Ты ходил с нами под парусом. Делил хлеб и каждый день видел маму. И отнял её у нас… Как после этого ты можешь смотреть мне в глаза?.. — Она всхлипнула, и я обнял девочку, чтобы успокоить.
— Хватит сырость разводить, — раздражённо ответил Расвус. — Мы же не убили их, а лишь переместили в иное состояние. И, кажется, я заплатил свой долг, сделав из тебя отличного написателя. Тебе никакой УМ не нужен.
— Оставьте ребёнка в покое, — потребовал король. — Рассказывайте дальше.
— Когда все расселись за столом…
Далее следовал рассказ об известных событиях. Нового я узнал только, что Расвус и был человеком с Пергаментом…
— Получив власть над Страной Двенадцати по Эту Сторону, мы пировали шесть дней. А потом отослали предметы обратно. Зеркало увёз бывший проректор вместе с должностью нового ректора. Пергамент отослали Ниппелю с каким-то дурацким письмом. Этот вялый недоумок даже не побеспокоился. Все знали, что Вест странствует. Флакон забрала Таурита. Ей сказали, что Альма отправляется в свадебное путешествие. Через месяц она получила сообщение о несчастном случае и назначение директрисы. Таурита давно метила на это место и особо не расстроилась. Походила несколько дней в трауре и решила, что чёрный ей не к лицу. Правда эта дура забыла Раковину, и мы отправили к Командору посыльного с тремя коробами вранья. Затем, письмо графу подделанным почерком и печатью Зюйда. Написателю это ничего не стоит… А Ринну подбросили Кубок под дверь, не утруждая себя объяснениями. Просто насыпали туда реалов.
— Мне вот что непонятно, — сказал Тёрн. — Почему Завирессар поступил так с Альмой? Ведь он любил её.
— Мадисса убедила его в обратном.
— У меня свои методы, — обворожительно заявила интриганка.
— Ещё вопросы? — спросил написатель.
— Почему вы вернули предметы? — поинтересовался Линк.
— Будто не знаешь?! В стране порядка всё должно быть на своих местах. Иначе — катастрофа. К тому же с их помощью мы реально управляли волшебными школами и королями.
— Но пергамент когда-то находился в Фегле, — возразил магистр.
— Какое-то время, — ответил Расвус. — Но это ничего не меняло. Фегль — часть порядка. Творческого порядка. Цитадель созидания без разрушения.
— Так чего ты хочешь от нас? — глядя исподлобья, мрачно спросил Линк.
— Вот и подошли к главному, — удовлетворённо сказал Расвус. — Однако ты неверно задал вопрос. Мне от вас ничего не надо. Наоборот, это я хочу вам кое-что предложить.
— Что именно? — поинтересовался король.
— Правильно. Сразу к делу… Сотрудничество. Вы возвращаете мне волшебные предметы и помогаете достать ещё шесть. Я понял, что нужно делать, чтобы воздействовать на остальных прирождённых. И вы мне поможете. С вашими-то талантами…
— И что нам за это будет? — спросил Тёрн.
— Вам я верну королевство и ещё два в придачу. Не обессудьте, одно уже обещано Вашему брату. Тебя, Линк, назначу мэром Королевского города и определю в университет на место Колклока. Станешь достойным человеком… и богатым. Верения… Если хочешь поступишь в УМ и будешь жить в лучших апартаментах. А ты, парень… — Расвус задумчиво посмотрел на меня. — Даже не знаю… Чего ты хочешь?
— Домой, — ответил я.
— Домой, так домой. И всё это я могу сделать карандашом и пергаментом. Так велико моё могущество. Что скажите?
— А можно ещё вопрос? — я поднял руку, как на уроке.
— Давай.
— А где тринадцатый?
— Не думал, что кто-то об этом спросит. Честно? Не знаю. Мы с ним повздорили, и он сбежал. Да шут с ним! Кого заботит этот замухрышка? В замок ему дорога закрыта. Я это прописал.
— А как же Норд? — спросил Линк.
— Я не могу расколдовать только Норда. Придётся ему остаться Зеркалом. Но мы и так можем дружить. Поставим его на тумбочку. Не так ли? Каков ваш ответ?
— Наш ответ… — медленно произнёс Линк, и желваки на его скулах не предвещали ничего хорошего. — Точнее, мой ответ таков… и, думаю, остальные со мной согласятся. Рас! Ты — мерзкий, жалкий, мстительный ублюдок. Не достойный ни дружбы, ни доверия, ни сотрудничества. Пошёл ты к демонам, и гореть вам в змеиной бездне… Да, и ещё. Тому написателю повезло. Он умер, не успев превратиться в злобное чудовище. Ты закончишь ещё хуже, Рас.
Мне в этот момент точно стало худо. Что же, мой дар опасен? В кого мог превратиться я?
— Ты всё сказал? — ледяным тоном спросил Расвус.
— Да.
— А вы тоже так думаете?
Я, Верения и Тёрн не сговариваясь кивнули, а Норд глубоко в недрах моего кармана сыпал отборными ругательствами. Я его не винил.
— Вы сделали выбор. Давайте сюда волшебные предметы.
— Какие предметы? — Линк удивлённо вытаращил глаза.
— Я знаю, что они у вас, и что вы собирались с ними сделать. Верните их немедленно.
— А если не вернём? — спросил король.
— Отдадите по первому же требованию, — усмехнулся Расвус. — Если я напишу.
— Никто не причинит нам вред написанием, — возразила Верения и неуверенно добавила: — Я это написала…
Волшебник рассмеялся.
— Твои каракули против моего письма, девочка. Неужели ты думаешь, что сможешь противостоять мне? Я учил тебя и знаю твои возможности. Тебе далеко до меня. Да и во всей стране нет написателя могущественнее меня.
Могущественный он или ещё какой, а Норд-то у меня в кармане…
— Отдай ему рюкзак, — Линк наклонился и прошептал мне на ухо. — Рядом дверь, у тебя зер… Понимаешь? Бежать…
— О чём вы там шепчетесь? — подозрительно спросил Расвус. — Отдайте предметы, и возможно я вас отпущу.
— Ты делаешь ошибку, — заявил король.
— Я сделал единственную ошибку, доверившись Весту. Он отверг меня и предал нашу дружбу. Мы все совершаем ошибки. Не вынуждайте меня писать ужасные вещи.
— Возьмите, — я протянул ему рюкзак. — Только отпустите девочку. Она ещё ребёнок.
Верения смотрела перед собой заплаканными глазами.
— Я подумаю, — ответил Расвус, принимая у меня рюкзак. Герцог тут же протянул руку, но Расвус кинул рюкзак Мракодуру.
— Посмотри, всё ли на месте?
Герцог нахмурился. Линк напрягся… А я похолодел. Мракодур заглянул в рюкзак, порылся там, изучая содержимое… Посмотрел на меня долгим выразительным взглядом и доложил написателю:
— Всё на месте.
Бух! Бух! Бух! — это билось моё сердце. Почему он так сказал? Ведь Зеркала там не было.
— Хорошо, — кивнул Расвус. — А теперь…
— Господа, послушайте! — в зал вбежал Ринн со стрелой в руках. — Нам послание. Они наступают.
— Что за чушь? Кто они? — раздражённо бросил Расвус, даже не удостоив алхимика взглядом.
— Олени! — выкрикнул тот. — За стенами полно оленей и разбойников…
Послание! Есть! Шанд на свободе и сумел отправить стрелу.
— Значит так, — вскочил Расвус. — Без паники… Ринн, куда собрался, старый хрыч? Где тут самое безопасное и укромное место?
— Подземелье…
— Герцог, отведите туда моих друзей. Мы ещё поговорим. Мракодраг!
— Здесь!
— За волшебников отвечаешь головой.
— Понял.
Мадисса, будь добра, не путайся под ногами. Запрись у себя в спальне. Ринн! Куда?! Идешь со мной на стену…
Алхимик затрясся, а король невозмутимо усмехнулся. Но почему-то никто из нас не сопротивлялся. Кто знает, что ещё успел написать этот пергаментный узурпатор.
Герцог отдал приказ, нас скрутили и потащили по коридору, грубо подталкивая и подгоняя в спину. В какой-то момент Мракодур выхватил меня из мохнатых рук серого.
— Этот — со мной! — заорал он на слугу, тот на секунду заколебался, но разжал лапы.
Мракобред дёрнул меня за шкирку, как в прежние времена и утянул в боковое ответвление. Я упирался и беспомощно оглядывался на друзей.
— Не-ет!
— Да иди ж ты, дуралей, — клокотал Мракодраг. — Живо!
Ну и силища у него, я не мог вырваться, как ни старался. Рука сама потянулась к мечу.
— Постой! — надзиратель остановился и осмотрелся. — Норд у тебя?
— Кто-о?
— Не притворяйся. Я вспомнил. Ты исчез из колледжа вместе… Нет времени… — Он сунул мне рюкзак:
— Беги прямо по коридору, потом направо. Спустишься по лестнице до самого низа, там будет дверь — она выведет тебя из замка. Беги в лес.
Я опешил и стоял, как дурак с открытым ртом, пока не услышал голос Норда.
— Драго?
— Норд?! — Он принялся озираться по сторонам
— Где же ты?
— В кармане у этого олуха.
— Ты разговариваешь?
— А ещё вижу и слышу. Прокололись они где-то со своим заклинанием. Что ты здесь делаешь? Я ждал в «Сытом медведе» и «Голодном охотнике», а ты так и не появился… Я думал, ты предал меня…
— Норд! Посмотри на меня.
— Кеес, тупица, вытащи!
Я направил Зеркало на Мракодрага.
— Ох!.. — Норд грязно выругался. — Что с тобой сделали?
— Зеркало треснуло…
— Само?
— Я превращался, чтобы лететь к тебе, но кто-то бросил камень в окно…
— А мы думали, Вы — клювом, — неуверенно вставил я.
— Ложь… Провалялся неделю без сознания, а когда очнулся, мне рассказали о разбитом зеркале.
— О-о-о, — простонал Норд, — А кто-нибудь сообразил, что мне незачем смотреться в магическое зеркало. Только в обычное.
— Якобы перепутал… Если бы я знал! Восемь лет ты страдал в кабинете у подлюги проректора, а я и не подозревал… — Он оглянулся.
— Нет времени на разговоры, бегите… Кеес! Так тебя зовут?
Я кивнул.
— Доведи задуманное до конца. Нужно снять заклятие. По другому нам не справиться с Расвусом. Он подтолкнул меня вперёд.
— А мои друзья?! Верения…
— От тебя зависит их будущее… Ещё встретимся, Норд.
— Надеюсь, как люди, — последовал ответ. — Спасибо, друг.
— Бегите изо всех сил. Постараюсь отвлечь их, — напутствовал Мракодраг, и я рванул, прижимая к себе рюкзак и зеркало.
Все были слишком заняты, чтобы преследовать меня, и мы благополучно выбрались из замка. Там я надел рюкзак и побежал по лесу, пока не выбился из сил и не свалился под кустом.
— Так дело не пойдёт, — заметил Норд. — До Тронной долины ещё прилично ходу. Не успеем. Надо бы тебе в кого-нибудь превратиться.
— В кого-нибудь быстрого и страшного, — тяжело дыша, просипел я. — Значит, олух и тупица? Ну-ну.
— Хорошо, беру свои слова обратно. — Норд принялся увеличиваться, и я прислонил его к дереву.
— Становись. Будем думать, в кого тебя превратить.
— А что тут думать? В птицу. Хрустнула ветка…
— Не получится, — сказал Расвус, выходя из-за дерева за моей спиной. — Думаешь, я этого не предусмотрел? Не стоило меня недооценивать. Я всё прописал. И не пробуй меня превращать, увидишь, что произойдёт. Это тоже записано.
Норд молчал, но я понимал, о чём он думает:
«Вот что бывает, когда пергамент и карандаш оказываются в руках начитанного, одарённого и озабоченного придурка. Сразу начинает строчить всякие вредности».
— И не собирался, — ответил я, разглядывая своё отражение.
В голове вертелось разное. В основном то, что я узнал о себе за последние дни… Интересно, а мой дар вырос до отсроченного превращения? Когда-нибудь всё же стоило попробовать…
— Не пытайся бежать, — насмехался Расвус. — Я всё продумал. Волкопсы повсюду.
«Одного ты не предусмотрел, заносчивый дурак, занятый собственным даром. Не разглядел у себя под носом», — подумал я.
— Норд, у меня идея. Помоги мне с отсроченным, если что…
Он замерцал в знак согласия, и я представил… Расвус, стоя за моей спиной, увидел, кто отразился в Зеркале, и в ужасе отшатнулся. А я положил Норда в карман, сделал шаг… другой… Написатель попятился от меня и кинулся прочь, петляя между деревьями… Только каблуки засверкали! Я улыбнулся кронам и хмурому небу, а через секунду…
Через секунду… ломая ветки в небо взмыл дракер. Взмахнул могучими крыльями и полетел… Потому что в этом мире легенды становились реальностью!
Я превратился в летуна — мощное, но грациозное существо и подхваченный силой своего дара устремился вперёд…
На западе прояснилось, и дракер мчался навстречу свету, постепенно набирая скорость и высоту. Внизу проносились леса, луга, холмы… мелькая буро-зелёной рябью. Поблёскивали извилины рек… Но я почти не замечал этого и смотрел за горизонт, туда, где вырастали громадные очертания гор. Пока что затянутые лёгкой дымкой.
Я летел, доверяя инстинкту и опережая ветер, — теперь выше облаков, — и слыша только свист собственных крыльев. Чутьё дракера подсказывало мне куда лететь. Солнце охватило сиянием развевающуюся гриву,… Чёрные горы манили и, вырвавшись из облачной завесы, я парил над изумрудной долиной, усыпанной пурпурными цветами.
— Амариллисы, — послышался шёпот Норда, — снова цветут… Пришла их пора…
Но я забыл о цветах, потому что увидел горы. Они действительно были чёрными. На фоне синего неба и солнца горы казались обугленным стеклом, присыпанным сверкающими антрацитами. Величественные и зловещие исполины, издавна охраняющие границу Сторон…
Я покружил над равниной и направился к одинокой скале в центре зелёного поля. Облетев зубчатую вершину, дракер понёсся над быстрой рекой, стремящейся к горам бурливыми волнами. И планируя над водой, я увидел прозрачную спину речного змея. Он плыл против течения, создавая пенные гребешки и усеивая береговую траву бриллиантовыми брызгами. Некоторое время мы двигались вместе, а когда тень дракера коснулась реки, змей выгнулся и нырнул…
В тот же миг силы мои иссякли. Летун тяжело приземлился на пологий берег, приминая хрупкие амариллисы, и стал человеком.
— Осторожно! — вскричал Норд.
— Поздно! Я растянулся на траве.
— Ты ещё не можешь превращаться надолго, — объяснил Норд, пока я поднимался и отряхивался. — Максимум на несколько часов.
— Зато какие это были часы!
— Ты прав, — согласился Норд. — Идём. До моста — пол лиги, если срежем.
Я поправил ножны, подхватил рюкзак и пошёл вдоль берега. Мой дракер видел с высоты реку, куда впадал Бирион, и мост через неё. Устье поворачивало налево, и я вскоре достиг медлительной и тёмной Сильбы. Вода в ней текла странная: непроглядно-чёрная, с серебристой зыбью; будто в чернила вылили серебряную краску. Я шёл по каменистому, но пологому берегу, рассматривая угольные скалы на другой стороне.
— Будь осторожен, — предупредил Норд. — Вспомни, что говорил этот негодяй. Серые псы повсюду.
— Не думаю, что они забрались так далеко.
— А что если герцог устроил здесь засаду…
Так или иначе, я стал внимательнее смотреть вперёд. И наконец увидел каменные опоры моста. Деревянный настил располагался высоко над рекой и противоположным концом ложился прямо на скалу. Что ж, посмотрим…
Я так привык к скорости летуна, что полчаса ходьбы показались мне вечностью, но каждый шаг приближал нас к финальному волшебству… Однако я успел сделать всего несколько шагов по мосту, как дорогу мне преградил серый зверь со вздыбленной на загривке шерстью… Не густо. Герцог думал остановить меня этим? Я усмехнулся и выхватил меч.
— Ну, давай, мразь…
Не надо было так говорить… Волк прыгнул, не издав ни звука. Я отпрянул, но меч действовал иначе. Меня толкнуло вперёд, навстречу врагу и, присев в стремительном выпаде, я полоснул наискось снизу вверх… Он умер в прыжке, роняя внутренности, и рухнул неподвижной лохматой кучей в бордовой луже. Для верности ткнув зверюгу мечом, я вытер клинок о его шкуру и двинулся дальше. И уже на середине моста понял, что не один. Меня сопровождал серый эскорт — два волка крались за мной на приличном расстоянии, не осмеливаясь напасть.
Испугались меча? Или… ждали, когда оступлюсь? Одно неловкое движение и…
Когда мост остался позади, я задержался на вершине скалы. С этого места хорошо просматривались долины, простирающиеся до самых Чёрных отрогов. Никакой растительности. Только блестящие камни, словно осколки чёрного стекла, покрывали всё видимое пространство. Береговой утёс и выступающий клином хребет смыкались и образовывали арку — проход, соединяя долы. Слева скалу огибал тёмный ручей и терялся в Чёрном ущелье. Справа серебрился другой поток, впадая в Сильбу… Поэтому такая вода….
К Серебрянке вели широкие каменные ступеньки, и оттуда карабкались ещё две зверюги, отрезая мне дорогу. По мосту ходили серые твари, готовые к прыжку. У меня был только один путь — в обход через арку…
Я отступил и присмотрелся к левому спуску. Несколько камней выдавались из гладкого склона, но едва ли могли сойти за ступеньки… Звери разгадали мой маневр и зарычали. Я попятился к хребту, нащупывая ногой ровную площадку и полагая, что стою достаточно твёрдо, выставил меч. Передний волк взвился в прыжке, а я пытаясь уклониться, оступился и, падая навзничь, вонзил клинок в грудь зверю по самую рукоять… По инерции он продолжил полёт и сорвался, а я, не выпуская из рук меч, скользнул за ним по склону в туче камней, что стукали меня по голове и забивались за шиворот… Клинок дёрнуло из рук под весом серого. Я разжал пальцы и едва успел зацепиться за камни. Так и висел, упираясь ногами в выступ и прижимаясь к скале, когда волчья туша скатилась вниз и с громким плеском угодила в ручей… Меч! Мой меч!
— Не-ет! — Я чуть не кинулся за ним, но истошные вопли Норда остановили меня:
— Не смей! Нельзя! Не касайся чёрной воды… — в конце простонал он.
Теперь мне оставалось беспомощно смотреть, как мой верный клинок с бульканьем погружается вслед за волком, уплывая под гору в зловещее ущелье на Ту Сторону Чёрных гор.
— Меч… — простонал я, но инстинкт самосохранения всё же сработал и заставил выбраться наверх. Хорошо ещё рюкзак ничего не весил.
— Чёрная вода — смерть, чёрный ручей — беда… — бубнил Норд, пока я вжимаясь в скалу, доставал его из кармана свободной рукой и колдовал ступеньки.
— Быстро учишься, — похвалил Норд.
— Нашёл время, — отрезал я, злясь на себя, герцога и псов.
Наверху меня поджидали остальные, готовые броситься в любой момент. Но я не дал им ни единого шанса — превратил в камни, похожие на куски стекла и зашвырнул в чёрный поток.
— Это необратимо, — загадочно произнёс Норд. — Чёрная вода скрепляет колдовство навсегда.
Я тяжело дышал от пережитого ужаса…
— И укрепит твой меч из чёрного хрусталя…
— Он больше не мой, — уныло откликнулся я.
Так или иначе, путь был свободен. Я беспрепятственно спустился к серебряной воде. Не раздумывая, превратил горсть камней в корзину и сложил туда волшебные предметы, всего на две минуты. Теперь я чувствовал, как управлять временем превращения. Словно близость серебрянки усиливала мой дар, и он начинал стремительно развиваться… Помедлив, добавил в корзину Норда…
— Что ж, дружище, удачи нам. Буду рад познакомиться с тобой — человеком.
— Смелее, — хрипло ответил Норд. — И верь.
— Всё получится! — с этими словами я закинул корзину на середину ручья и словно во сне наблюдал, как она тонет и скрывается под водой. А ручей, оказывается, довольно глубокий…
По воде пошли пузыри, поверхность забурлила, серебряный поток и берег заволокло туманом. Я на всякий случай отошёл подальше, напряжённо вглядываясь в тусклое марево. И сердце запрыгало от волнения, когда в жемчужной мгле замаячили расплывчатые фигуры. Едва туман развеялся, шесть неясных контуров обрели плоть и стали людьми, выходящими на берег. Первый с улыбкой похлопал меня по плечу, и я сразу узнал его. Норден!
— Здравствуй, избавитель, — поприветствовал меня второй с золотой тубой в руках. Вест!
— Да-да, мы знаем о тебе, — подхватила белокурая женщина, бесцеремонно выхватила зеркало у зазевавшегося Норда и принялась разглядывать себя.
— Эй, отдай! — возмутился превращатель. — Оно не для этого.
— А для чего ещё? — она взмахнула длинными ресницами и надула губки. — Я ужасно выгляжу! Столько времени себя не видеть… Кошмар! Теряю форму!
— Можно подправить, — буркнул Норд. — Если отдашь зеркало.
Она улыбнулась, кокетливо поправила волосы и побрызгалась из флакона, распространяя вокруг дивный аромат… Альма!
— Хватит, не смущай парня, — голос золотоволосой женщины с ясными глазами прозвучал как морская мелодия. Флавия!
— Что за шум?.. И… хм, запах… — вперёд выскочил кудрявый парень в клетчатых штанах с луком за спиной и стрелой в руке. Зюйд! А Норд изловчился и отобрал зеркало у Альмы.
— Поздравляю, юноша, — ещё один волшебник — худощавый и высокий пожал мне руку.
Дидр!.. И к моему облегчению у него был вполне нормальный цвет лица и смеющиеся глаза.
— Итак, все в сборе! — подытожил Вест, с трудом сдерживая восторг.
И волшебники несколько минут ликовали: плясали, орали и подкидывали в воздух предметы. Все, кроме Норда.
— Рано радуетесь, — хмурился он. — Нужно поскорее отправиться в Тронную долину и объединить наши силы. Так сказали рарри. Вот только… Он задумался.
— Что? — спросил Вест.
— Нас должно быть в двенадцать.
— И как нам оповестить остальных? — Дидр скептически покачал головой, сложив руки на груди.
А я вспомнил, что он брат Альмы… так не похожий на свою легкомысленную сестрицу. Она продолжала прихорашиваться, разглядывая себя в серебряной воде.
— Пошлём весть, — вмешался Зюйд. — Я готов.
— Наша магия здесь не действует, — охладил его Норд. — Чёрный замок близко.
— Да, но магия волшебных предметов осталась, — напомнила Флавия. — Есть лук и стрела.
— У нас нет стрелка, — развёл руками Вест.
— Рунный сигнал! — внезапно осенило Норда. Волшебники недоумённо переглянулись.
— Тронная скала… — Норд продолжал говорить загадками, но тут же спохватился и пояснил:
— Мы так мало нуждались друг в друге, что забыли. Ведь если кому-то из нас понадобится помощь, стоит начертать свою руну в звёздной сфере, и остальные явятся на зов.
— Чего же мы ждём? Пошли, — подскочил Зюйд.
— Зачем идти? Полетим, — лукаво улыбнулся Норд.
Я представил себе крылатых волшебников барахтающихся в небе и невольно усмехнулся. Со знанием дела взял у Норда зеркало, — возможно в последний раз, — и семь быстрокрылых птиц взвились в небо. Некоторым пришлось потренироваться, и через пятьдесят взмахов мы приземлились на вершине одинокой скалы. То, что я раньше принял за зубцы, оказалось каменными тронами с острыми спинками. Двенадцать тронов располагались вокруг хрустальной сферы опоясанной двенадцатью звёздами.
— Чем будем чертить руну? — озираясь, спросил практичный Дидр.
— Пальцем, — ухмыльнулся Вест.
— Ну, это ты можешь, — фыркнул Зюйд.
— Увы, пока действует заклятие, нет, — вздохнул написатель после четырёх попыток.
— Серьёзная недоработка, — покачал головой Дидр. — Нужна краска или…
— Серебрянка! — весёло крикнул кто-то. Мы столпились у края площадки, перед лестницей опоясывающей скалу.
— Нарваль! — воскликнул Вест.
— Собственной персоной, — улыбнулся солидный волшебник, поднимаясь первым.
Следом за ним на тронную площадку взошли пятеро — двое мужчин и три женщины.
Пока строгий Нарваль обнимался с Вестом, синеглазый красавец с длинными серебристыми волосами пожимал руку Дидриду.
— Приветствую, Алькор, — сдержанно улыбнулся алхимик.
Рядом с отсутствующим видом стоял третий — пониже ростом, сероглазый и взъерошенный.
— Мицар… — представился он.
Женщины были все как одна — красавицы. Первая — нежная и грациозная напоминала распустившийся цветок. На ней красовался венок из белых соцветий, и пушистые лепестки рассыпались по каштановым локонам крупными снежинками.
— Стевия, — рассмеялась Альма, обнимая подругу.
Другая женщина — гордая и величавая с бесстрашным взглядом и благородными чертами снисходительно поглядывала на них. И как же превосходно смотрелись на ней кожаные доспехи.
— Эвелина, — уважительно поклонился Зюйд. Идеально укомплектованная женщина-воительница! Меч, шлем и бронелифчик.
Третья — похожая на озорную девчонку, вроде Верении. Только без веснушек и намного красивее. Медные волосы сияющим облаком окутывали безупречную фигурку особы лет двадцати с огромными васильковыми глазами… И смех её звенел колокольчиком.
— Радарилла, — улыбнулась Флавия.
Ну вот, знакомство и состоялось…
— Как вы здесь оказались? — удивился Норд.
— Благодаря Трею, — ответил Нарваль.
Трей? Ведь так называли королевского сына…
— Он рассказал о несчастье постигшем вас. А Рада перенесла всех прямо сюда… А вот и он! Трей…
Да уж, на этом сюрпризы не закончились. На площадку поднялся человек в плаще и откинул капюшон, открывая взлохмаченную голову…
— Тим?! — опешил я.
А потом обрадовался и едва не кинулся к нему, но меня остановил изумлённый взгляд. Парень вопросительно посмотрел на прирождённых, тряхнул головой и недоумённо уставился на меня.
— Ты кто?
Вот тебе раз! Приехали…
— … Кеес. Друг… Колледж Превращателей! Побег!.. Олли! Разве не помнишь?
Он сосредоточенно морщил лоб.
— Может быть, но… Я забыл… — часто сморгнул, глянул вдаль, повернулся ко мне… И настала моя очередь изумляться. Передо мной стоял другой человек и определённо выглядел старше.
Конечно! Если он Трей — сын короля Тёрна и брат Астры, то и должен быть старше. Ведь мы с Астрой ровесники. И всё же в голове у меня не укладывалось. У него наверное тоже. Тим-Трей прижал ладони к вискам и стал прежним. Как он это сделал, я так и не смог уловить.
— Не помню… — парень растерянно улыбнулся.
— А как ты узнал о нас? — вмешался Норд.
— От дядюшки-герцога…
— Кровь рарри, — пробормотал Норд. — Ясновидение…
— Услышал его разговор с Расвусом, — смущённо признался Трей. — И сразу отправился к Нарвалю… Но за мной гнались и последнее, что я помню, это как вырастил куст… Очнулся в лаборатории алхимиков среди обломков. Кажется, я устроил взрыв. И едва опомнился — снова сбежал, благополучно добрался до Мицара и… Вот.
— Трей, Кеес — к нам подошёл Нарваль. — Пора начинать. Отойдите в сторонку.
Волшебники расселись по местам. Мицар извлёк из рукава бутылочку с серебрянкой и прирождённые по очереди обмакнули пальцы.
— Идём, — Тим-Трей потянул меня за рубашку, и мы укрылись за высокой спинкой трона Нарваля.
Волшебники синхронно начертали причудливые знаки на звездах хрустальной сферы… Руны вспыхнули, по кругу пробежали голубоватые искры, и сфера запылала холодным огнём. И в небо вонзился сверкающий луч… Я на мгновенье зажмурился, а когда открыл глаза, луч изогнулся и ударил в направлении Чёрных гор. Через минуту всё озарилось ответной вспышкой вдалеке загрохотало, и с ясного, без единого облачка, неба пошёл серебристый дождь… Едва он закончился, прирождённые вскочили со своих мест.
Зюйд широко улыбаясь, легонько подул на ладонь и подпрыгнул так высоко, насколько мог, заорав:
— ДА-А!!
И все захлопали, радостно переглядываясь.
— Я известил Тёрна, — сообщил Зюйд, перестав скакать.
— Добрые вести, — улыбнулся Норд. — Линку понравятся.
— Заклятие Чёрного замка снято, — буднично объявил Нарваль. — Все прирождённые по Эту Строну гор — свободны.
— Что это было? — спросил я, представляя, как рыдает Верения узнав, что она пропустила. Как там они с Линком?..
— Рунная пушка, — ответил Нарваль. — Стреляет руническим лучом. Иными словами — контрзаклинанием. Наши руны собранные вместе способны противостоять любому колдовству. Руническая сфера нашла источник заклятия и уничтожила его. Что вы и видели.
— Амулета Завирса и сундука с рубинами больше не существует, — констатировал Норд.
А потом на лугу среди амариллисов мы устроили военный совет. Разумеется, мы это излишне преувеличено. Нас с Треем сразу же оставили за бортом, как сказал бы Командор. Прирождённые решали между собой и обсуждали детали операции по обезвреживанию Расвуса.
— Главное, найти его свитки, — подсказала Эвелина.
Хотя, как я понял, руководил Нарваль, всё, что касалось стратегии, тактики, оружия — разрабатывала именно она.
— Правильно. Без пергаментов он ничто, — подхватил Вест.
— Насколько я знаю Раса, он всегда прячет свитки под подушкой, — заметил Норд.
— Он давно изменился, — горько усмехнулся Вест. — Это уже не тот Рас, которого мы знали.
— Зачем ты с ним так сурово? Возможно, если бы ты отнёсся с пониманием, ничего бы не было, — укорил его Норд.
— Ты слышал версию Расвуса, а теперь послушай мою. Я презрел его не из-за дара, а из-за того, что он злоупотребил могуществом и пострадал невинный человек. Саморазвивающийся дар пагубно влияет на волшебников. Особенно таких заносчивых, как Рас.
Норд задумчиво посмотрел на меня, а я несколько раз повторил про себя, что со мной ничего подобного не случится.
В общем-то, подробности освободительного похода обсуждали в основном Нарваль, Вест, Норд и Эвелина.
Алькор слушал вполуха, иногда вставляя незначащие реплики, вроде: «ну да, э, ага, да-да, ух»… Мицар пялился в небо поразительно отсутствующими глазами…
За время разговора, я выяснил, что Мицар и есть «держатель измерений», и Алькор — его родной брат. Вероятно, у прирождённых уникумов развита семейственность…
Радарилла рассеянно обрывала лепестки амариллисов. Остальные делали вид, что вникают.
Зато, когда обсуждали предыдущие события, волшебники немного оживились. А Трей с удивлением узнал, что невольно стал виновником моего попадания сюда, и что за этим последовало. Наконец уникумы всё решили и собрались в путь.
— Э-э! — в голос возмутились мы с Тимом-Треем. — А про нас забыли?! Мы с вами!
— Вы остаётесь здесь, — сообщил Нарваль, как само собой разумеющееся. — Подальше от военных действий.
— Ещё чего! — взбрыкнул я. — Это и наше дело.
— Ничего не ваше, — ответил Вест. — В делах прирождённых разберутся сами прирождённые. А вы будете только мешать. Предоставьте Расвуса нам.
— Расвус — потенциал, — заспорил я.
— А я — прирождённый, — поддержал меня Тим-Трей. — В некотором роде…
— Значит, за тобой есть кому присмотреть, чтобы опять не вляпался в неприятности, — строго заметил Нарваль.
— Я сам за собой присмотрю, — усмехнулся парень. — У меня долг перед отцом, королём и страной, — пылко закончил он.
— Твой долг сидеть и не высовываться, — остудил его Нарваль. — А мой долг — проследить, чтобы с тобой ничего не случилось. И твой отец не обрадуется, увидев сына на передовой. Без тебя обойдутся. Твоя задача постигать науки и волшебные премудрости…
Его высочество попытался возразить, но умолк под тяжёлым взглядом прирождённого.
— Мицар и Радарилла приглядят за вами, — напоследок распорядился Нарваль.
Никто и глазом моргнуть не успел, как Норд лёгким взмахом руки превратил волшебников в птиц, и они улетели… Даже зеркала не оставили.
Поэтому я не мог ни в кого превратиться и превратить Тима, чтобы организовать сабж. А топать на своих двоих до ВАУ слишком далеко. Успеем как раз к окончанию битвы. Смысл? Потом мы сообразили, что у нас есть Мицар. Но с ним оказалось не так-то просто. То есть с ними — с уникумами. С самого начала стало непонятно, — кого и за кем оставили приглядывать. У меня возникли подозрения, что от этих двоих просто избавились, как от самых бесполезных и ненадёжных. Во избежание вселенской катастрофы. Так что, это нас приставили следить за ними, дабы чего не натворили. Мы, естественно, сразу же потерпели фиаско…
Первой начала творить Радарилла. Хотя у неё было оправдание. Она восприняла слова Нарваля буквально и принялась о нас заботиться. Задумчиво оглядев долину, волшебница хлопнула в ладоши и Тронная скала исчезла.
— А-гм… — поперхнулся я, и она хлопнула второй раз.
По равнине мгновенно раскинулся живописный городок. Полсотни двухэтажных домов, двадцать одноэтажных… ратуша, гостиница, площадь, мельница, причал с лодками и даже солидного вида паб… Будто бы для Линка. Жаль он далеко. Мы с Треем так и разинули рты.
— Как ты это сделала? — вырвалось у меня.
— Я не делала, — волшебница рассмеялась. — Всего лишь перенесла с Той Стороны сюда. Думаю, жители городка довольны. Когда ещё случай представится? Пока никто не видит. «Никто», надо понимать, остальные прирождённые.
Удивительно, но там действительно были люди. Они выходили из домов и спешили по делам, не проявляя ни малейших признаков паники.
А что? Нормальная жизнь! Сегодня — здесь, а завтра — там. Утром любуешься на горы, а вечером смотришь в окно на лес и речку. Судя по всему, такие «переносы» для населения Той Стороны дело обычное.
Радарилла охотно объяснила нам, что это одно из проявлений её магии — перемещать особо крупные объекты: дома, города, горы, леса, озёра… ландшафты — на любые расстояния, в целости и сохранности. А также менять их местами. Причём вместе с людьми и животными, без нанесения им физической или моральной травмы. Рокировка осуществляется моментально.
— Мне бы так, — хмыкнул Трей. — Хочу каждый день менять вид за окном.
— Тогда построй себе замок по Ту Сторону, — улыбнулась Радарилла. — В здешнем царстве скучнейшего порядка и безнадёжной стабильности подобное исключено и даже запрещено.
— А это? — я обвёл рукою город.
— Это? Ну-у, пока никто не видит — можно и позабавиться. Нам надобен комфорт и еда, а горожанам — впечатления. После верну обратно.
— Зачем скалу убрала? — усмехнулся Трей.
— Она портила весь пейзаж, — Рада сморщила носик. — Я разбираюсь в географии и вижу, когда лес не подходит к горам, и меняю на озеро или…
Н-да, прозвучало как «этот галстук… к этой рубашке»…
— И как тебя называют после такого? — спросил я. — Дизайнер ландшафтов?
— Кто это? — удивилась она
— Мицар — держатель измерений — перевёл Трей. — А ты?
— Комбинатор переменных, — гордо ответила она — И, кстати, мы с Мицаром в чём-то похожи. Только он переносит себя в пространстве, а я — пространство к себе.
Мне тут же вспомнилась поговорка о Магомете и Горе.
— Даже не представляю, какой у тебя предмет, — пробормотал я, разглядывая город и столпившихся у реки горожан.
— По Ту Сторону нет волшебных предметов с точки зрения поэтусторонников. Магия наших потенциалов работает иначе. Любой предмет можно зачаровать на определённый вид магии. Студенты Мица собирают черенки. Ученики Стевии используют серебряную пыль с добавлением цветочной пыльцы. Эвелинины адепты… — Рада хихикнула, — таскают булыжники… Шучу! Речные камушки, выдержанные в серебряной воде. Поэтому у нас каждый потенциал носит при себе сосуд серебрянки. Недаром Серебряная река течёт через весь наш край.
Вот так новость!
— А что берёшь ты?
— Ничего, ты же видел, — она пожала плечами.
— А твои ученики?
— У меня и школы-то нет, — вздохнула Радарилла. — Нарваль считает — это чересчур. Но мне плевать на его разрешение. Я поступлю как Мицар, когда наберу силу. И, скажу по секрету, есть у меня несколько потенциалов. Так они берут всё, что под руку попадётся, и смешивают с экстрактом серебрянки.
— Значит, — просиял Трей, — ты в состоянии перебросить сюда замок алхимиков вместе с содержимым.
Она изобразила ужас и замахала руками.
— Нет-нет-нет! И не надейтесь. Ни за что! Не хочу неприятностей. Это не моя территория, мало ли какие могут быть последствия. Одно дело тайком перетащить собственный городишко, а другое — замок набитый прирождёнными, занятыми дракой с Расвусом.
Мы расхохотались, представив такую картинку, а волшебница убежала, заявив:
— Располагайтесь. Выбирайте комнаты, пока я добрая.
С Радариллой не получилось, и мы переключились на Мицара. Особенно после того, как он прямо на глазах развеял миф о том, что держатель измерений может держать только разные миры. Он всего лишь несколько раз исчез и появился у нас за спиной, когда мы пытались с ним договориться.
Всё-таки нам удалось загнать его в угол, поймав за руки. Целый час мы внушали Мицару, что он должен отправить нас в ВАУ. До тех пор, покуда он не признался, что проделывать такое с другими без черенков ему не по силам, а черенков у него как раз и нет.
Если он и лгал, то проверить сие не представлялось возможным. У Трея черенков тоже не было, и мы отстали.
Да уж, уникумы посмеялись над нами, оставив здесь двух клоунов. Не знаю, чего там умели остальные, но эти двое очевидно доставляли им хлопот. Чтобы уяснить это, мне хватило пообщаться с Мицаром всего несколько часов. Не мудрено, что его называли сумасшедшим и не от мира сего.
Хотя, поначалу он казался мне вменяемым. А потом я начал замечать некоторые странности. Мицар часами сидел, уставившись в одну точку, словно глядел сквозь пространство, а потом исчезал без предупреждения. Мог появиться среди ночи в нашей комнате и, выкрикнув какую-нибудь абракадабру, испариться снова. Трей реагировал на его поведение вполне нейтрально, как-никак Мицар был его учителем.
Поскольку меня всё ещё заботило возвращение домой, я заговорил с держателем на эту тему… И очень скоро едва не рехнулся за компанию. На вопрос «сможет ли он вернуть меня в моё измерение» этот блаженный равнодушно обронил:
— Наверное…
С минуту подумал и добавил:
— Посмотрим.
А ещё через минуту обнадёжил:
— В принципе да…
А спустя полчаса выдал:
— Нет… — и скрылся.
Я уже весь извёлся, когда он вновь появился и заявил:
— Это будет нелегко, но…. — и ушёл.
А на следующее утро возник на пороге и воскликнул:
— Да!
И чуть не уничтожил меня, добавив:
— Если у меня будет настроение…
— Ну спасибо!
Я едва не стукнул его чем-нибудь тяжёлым, да Тим вовремя оттащил, успокаивая меня:
— Не парься ты. Он не захочет, я отправлю. Ты же Превращатель и превратишь нас в птиц, вернёмся туда, найдём куст, отломаем черенок, вырастим новый куст и ты дома. Делов-то…
Услышав это, Мицар заинтересованно подскочил к нам. Оказалось лишь для того, чтобы спросить Трея:
— Что за куст ты вырастил?
— Арк-синскую жимолость, — ответил Трей. — А могу и шиповник.
Ещё одно заблуждение рассеялось. На всякий случай я заметил:
— Держательница Иридая говорила, что способна удержать только один мир.
— У неё мало практики по Ту Сторону, — снисходительно заметил Мицар. — Даже талантливые потенциалы по Эту Сторону часто накладывают на себя ограничения. Эта Сторона хуже приспособлена к «держанию», как и сами потенциалы.
На этом лекция закончилось, и лектор улетучился. А неподалёку раздался смех Радариллы: она плескалась в Бирионе наперегонки с речным змеем.
Уф, кого — приставили? И за кем — присматривать? Как дети, честное слово!
Так что, мы были предоставлены себе, пока два сумасбродных волшебника развлекались от души. Хорошо ещё кормили и пускали ночевать в гостиницу. Вообще-то мы не унывали. Я только беспокоился о Линке, Верене и немножко о Тёрне. И рассказал историю о пергаментах Трею. Упомянул и Астру, как бы между прочим.
— Надеюсь, она не выскочила замуж за болвана Селема, — нахмурился он.
— Будь спок! — я едва не подскочил от радости. Выходит, было кому наставить Астру на путь истинный и надавать Селему по шее. Я великодушно не упомянул о его позоре… Когда узнал, что Трей дружен с Гилом… Так зачем лишать стрелка удовольствия? Я же не изверг…
Мы целыми днями бродили по окрестностям, купались в реке. Совместные прогулки возобновили нашу дружбу, и, хотя Трей не помнил о времени проведённом в замке превращателей, казалось, что мы знаем друг друга много лет. Иногда добирались и до Стеклянной долины. Там, на берегу Серебрянки, мы отдыхали, делясь своими историями.
— Ты — прирождённый и потенциал? — однажды спросил я. — Это противоречит законам твоего мира.
— Не всегда. Бывают исключения, — он улыбался. — Изначально я прирождённый и ходячий парадокс. Наполовину рарри и сын Серых земель. Это необычная связь. Учитывая их противостояние. Но я узнал, что обладаю серым даром не так давно, незадолго до… забвения и не ведаю его мощи и глубины. Он должен раскрыться в полную силу.
Интересно, а герцог знал о сером даре племянника? Вполне возможно, что он собирался убить двух зайцев, избавившись, таким образом, и от претендента на герцогскую корону.
— Поэтому ты вырвался от мезогрыла, и тебя не тронула спуна, — вспомнил я. — Норд сразу что-то заподозрил.
— Когда? — не понял Трей.
Я рассказал о путешествии по Зачарованному лесу. Королевич внимательно слушал, как будто припоминая и прислушиваясь к своим чувствам.
— Говори побольше, я улавливаю неясные образы, — объяснил он. — И, кажется, что-то проясняется.
Я посвятил Трея в подробности студенческой жизни, включая ежедневные измывательства над проректором. Потом дошла очередь и до моих приключений. Вместе мы заново переживали лютую погоню, события в Мистериях, сражались с рдассом и от души хохотали над свиными пятачками в пабе «Поросячий визг». Когда я упомянул о курящих человечках и бородачах-великанах, Трей заметил:
— Маленькие — это бакси, а здоровенные — люнумы. Обитатели восточных земель. В основном купцы. Торгуют в Королевском городе — мехами, золотом, табаком, специями и коричным сахаром. Привозят разные диковины и особый сорт чая. А вот афароссы с Арфийского залива — редкие гости. Живут обособленно в Фарагоссе близ восточной границы. Мирный вроде бы народ, но их почему-то все боятся. Даже король Стирина с ними не связывается. На что уж известный вояка — без страха, но с огромным количеством упрёков. При том, что сами афароссы никогда первыми не нападают и не воюют. Они владеют устрашающей защитной магией. Миролюбивые и опасные.
Трей рассказывал о землях, которые я не успел посмотреть в Стране Двенадцати. После таких рассказов мне хотелось остаться и повидать новые таинственные места. А может быть, так и сделаю…
— Вот странно получается, — заметил я как-то. — Ты — серый прирождённый, потенциал-держатель, но при этом оказался в колледже превращателей, а сам рвался в алхимики и даже поступил в училище. Чудная картинка складывается.
— Я и сам много не понимаю, — задумчиво ответил Трей. — Если бы вспомнил, тогда… А знаешь, что по настоящему удивительно…
— Что?
— В детстве я хотел стать алхимиком. И помнится, преуспел в приготовлении взрывчатых веществ из ягодных соков. А любимая книга на тот период была «Жизнеописание Тима — алхимика из Арк-сина».
Действительно странно, надо запомнить. Любопытно… Тим… Трей… У меня тут же назрел вопрос.
— Как ты меняешь внешность? Он улыбнулся.
— Я же наполовину рарри. Но человек по природе. Поэтому до взрыва в лаборатории и не подозревал о своей второй ипостаси. Так что, тот, кого ты называешь Тимом — мой внутренний облик. Об этом я узнал от мамы…
— Ты видишься с царевной Адалинали?! — воскликнул я.
— И часто, лет с тринадцати она приходит ко мне во сне. Рарри так общаются между собой на расстоянии. А в реальности я совсем её не помню, — он вздохнул.
Ох уж эти рарри… Интересно, она показывала ему свою защитную оболочку?
— Да, чуть не забыл! Она передала, чтобы ты не терзался из-за меча и помнил о руне.
Ох уж эти всезнающие рарри… А как насчёт «увидимся»? Я не рарри и вряд ли Вель мне приснится.
К тому времени, я гораздо меньше переживал о мече. Хотя поначалу ходил по течению Чёрного ручья… Может, где и зацепился. Волкопсом. А после разговора с Треем уже не ощущал потери. Дома магический клинок едва ли мне пригодится. Хрустальный меч принадлежал этому миру, и кто бы ни нашёл его, будет владеть им по праву.
Когда мы начинали маяться от безделья, волшебники вспоминали о своих обязанностях и развлекали нас как могли. Однажды Рада показала нам интересную штуку. Обмакнула в серебряную воду цветок, подержала на ветру, и получился чудесный сувенир. Я естественно приберёг один такой амариллис в серебрянке, для Астры.
Пролетели три недели, или больше. Лето по моим расчётам было не за горами. Во всяком случае, не за Ледяными. И в один прекрасный день мы получили весть. Она влетела в мысли и устроила там переполох. Тогда мы поняли, что Расвус повержен, взят под стражу и препровождён в крепость для оступившихся волшебников, где и будет находиться до конца дней своих без карандашей и пергаментов. Печальный конец для могущественного написателя. От этих мыслей одному превращателю становилось неуютно…
— Зюйд! — определил Трей. — Победа!
Но и победители не заставили долго себя ждать. Через три дня с востока прилетели два необычных ворона и, опустившись неподалёку от города, обернулись Нордом и Алькором. Мы вместе с Радой и Мицаром поспешили им на встречу.
— Эт-то что такое? — удивился Алькор, а Норд лукаво посмеивался в усы, разглядывая ландшафтный дизайн Радариллы.
— А, это… — ничуть не смутилась волшебница. — Это моё. Но я всё уберу, не беспокойтесь. Вы ведь не скажете Нарвалю.
— Разумеется не скажем, — теперь улыбался и Алькор, тщательно маскируя улыбку за нахмуренными бровями. — И приберись тут… Побыстрее! Тебе повезло, что прилетел я. Нарв бы такой разнос устроил…Да! И верни на место скалу.
— Она некрасивая, — насупилась Рада, — и мрачная.
— Возвращай-возвращай, без разговоров, — сурово повторил Алькор, но глаза его по-прежнему смеялись.
— Было бы из-за чего шуметь, — пожала плечами волшебница.
— Вот нагрянет Нарваль, и будет тебе шум, — усмехнулся Алькор.
— Ладно, всё равно горожанам здесь не понравилось, и они просят перенести их к морю.
Рада хлопнула в ладоши, и город растворился в воздухе, оставив сиротливо лежать на траве среди алых цветов мой рюкзак, сумку и плащ Трея. Второй хлопок вернул на место скалу.
— Вот и всё, — улыбнулась прирождённая.
— Порядок, — одобрил Алькор, — не подкопаешься.
— Зачем тут копать? — вытаращила глазищи Радарилла. — Я же перенесла, а не закопала. Алькор обречённо вздохнул.
— Это выражение такое, — Норд еле сдерживая смех, повернулся к нам. — Ну, парни, новости уже знаете. Зюйд постарался. А мы вообще-то за вами.
— А ты, Рада, возвращаешься домой, — добавил Алькор.
— Наконец-то! — обрадовалась волшебница и помахала нам ручкой. — Пока, мальчики.
Потом одним хлопком притащила откуда-то живописный домик с верандой, забежала туда и другим хлопком отправила его обратно, исчезнув вместе с ним. Вернее в нём… А мы снова остались с разинутыми ртами. Вот здорово! Нам бы так…
— Я так не умею, — торопливо предупредил Мицар. — Вот доберёмся до ближайшего сада…
— Пора, — объявил Норд.
На превращение ушла минута. А я конечно же не упустил случая покрасоваться дракером и поймал восхищение в глазах Трея. Вскоре три ворона и один летун устремились на восток в сторону освобождённого Точбира, куда нам надлежало прибыть.
Но сперва мы приземлились в замке алхимиков. ВАУ приветствовал нас грохотом, воплями и строительной пылью. Это Дидр старался привести его в порядок с помощью ремонтной команды и «написалок» Веста. Всё было поставлено на уши и как раз в тот момент, когда мы появились, кому-то на ногу упал кирпич. И перемазанный штукатуркой Дидрид вышел к нам под рулады отборных ругательств. Он-то и сообщил вторую часть новостей.
Так мы выяснили, что Ринна отправили на пенсию с довольно приличным содержанием и квартиркой в Алмазном городе. Тёрн простил бывшего главного алхимика, сделав скидку на возраст, давнюю дружбу и глупость. Всё-таки благородство короля поражало.
Самого Тёрна мы не застали. Он отправился вместе с Эвелиной, Зюйдом и Вестом в самый центр военных действий на Королевскую равнину. Как раз недавно Зюйд прислал весточку, что они вот-вот одержат победу, а в остальном, — все живы и почти здоровы, не считая ранения Дорварда в ногу и Эронка в… задницу. Эта взаимосвязь навела нас с Треем на нехорошие мысли. Судя по тому, как мы одновременно заржали. Подозреваю, что именно после той битвы за королями закрепились прозвища — «хрустальная нога» и «стальная задница». Поскольку каждый школьник из Фегля знал, что бывает, если хрустальным клинком рубануть по стальному щиту из серебрянки.
Трей вознамерился тотчас же отправиться за отцом и принять участие в битве за Точин… Но к своему великому разочарованию получил от Тёрна письменное уведомление с королевской печатью, где ему приказывали немедленно отбыть в Точбир — навести порядок в королевском замке и городе. Чтобы к приезду королевских особ — отца и сестры-принцессы всё было готово. Трей насупился, рассерженно скомкал бумагу и сунул в карман. Ещё отца бы он ослушался, а вот короля — не отважился. Однако Норд сообщил по секрету, что бумага написана Вестом. Вот и делайте выводы.
Да, жаль, что мы не застали Тёрна. Зато попали в распростёртые объятия Мракодрага. Он-то и пролил свет на таинственное появление Тима-Трея в замке Превращателей.
Когда серые слуги настигли королевского сына, Хозяева лесов наложили на него заклятие забвения. Трей потерял сознание, и его бросили на съедение чудовищам на краю болот Ганзы. К счастью, болотные чудища на Трея не польстились, вероятно, из-за серого дара. А на рассвете мимо пролетал гриф-Мракодраг и высмотрел зоркими глазами беспомощно лежащего парня. И узнал его, подлетев поближе. Ведь король частенько заглядывал в замок к Норду вместе с сыном, по дороге к брату-герцогу.
На болотном островке обретался приятель Мракодрага — серый колдун. К нему-то он и наведывался за настойками от плохих снов. Старый чародей сразу распознал заклятие, и сутки отпаивал Трея нужным зельем. Мракодраг конечно же догадывался, что произошло. Вернее сообразил, чьих это рук дело. Ведь уже после исчезновения Норда начал подозревать, что не всё гладко в Стране Двенадцати. И не очень-то поверил в разбитое зеркало. А то, что случилось с Треем, подтверждало подозрения, и ему казалось, что сын короля что-то знает.
Увы, Мракодрага ждало разочарование. Очнувшись, Трей не помнил даже своего имени и бормотал что-то бессвязное, а потом снова впал в забытье. Мракодраг не мог оставить принца в хижине колдуна и с помощью зеркала перенёс в замок превращателей, где и спрятал в самых дальних комнатах. Надзиратель приставил кухарку ухаживать за королевичем, назвав его своим племянником. Кухарка была единственным человеком в колледже, кому он почти доверял. Поскольку она не владела никакой магией, и не умела превращаться
Вскоре с Треем произошла странная метаморфоза. Какого было удивление Мракодрага, когда он пришёл навестить принца и увидел незнакомого парня. Тот очнулся и принялся нести чепуху о том, что зовут его Тим, он из Арк-синской деревни, из семьи превращателей и в колледж попал по ошибке. Даже умолял отпустить его в училище алхимиков. При этом кухарка уверяла, что буквально полчаса назад здесь лежал Трей: «отвернулась всего на секунду и…»…
Поначалу Мракобред потерял дар речи от случившегося, а после смекнул, что это какая-то магия и надо этим воспользоваться. Вот так Трей и стал Тимом — студентом КЧП. Надзиратель полагал, что под самым носом у серых принц надёжно спрятан от герцога и его слуг. Так Мракодрагу было легче присматривать за Треем, ожидая подходящего случая переправить его в Фегль… Однако случай всё не представлялся, и Трей продолжал учиться в колледже. Мракодраг прикрывал его перед учителями, а кухарка подкармливала, зная о жадности нового ректора.
Наряду с этим Мракодраг искал ответы на свои вопросы и, в конце концов, решил втереться герцогу в доверие. Однажды на охоте Мракодраг спас его от медведя, которого сам же и сотворил из мокрошлёпа болотного, пойманного серым колдуном. Старый приятель и здесь помог Мракодрагу заколдовав мокрошлёпа так, что тот попёр на герцога с устрашающим рёвом. Естественно, после того, как они помогли «жертве» отстать от охотников и заблудиться. Мракодраг тащил подвернувшего ногу герцога до охотничьего домика. Об этом узнал Расвус, гостивший в Сером герцогстве. Вот так Мракодраг и стал его личным гонцом, доверенным лицом, а в нужный момент оказался там, где надо.
— Запомните, юноши, — закончил свой рассказ Мракодраг. — Коварство — непременное качество превращателя. Тогда успех гарантирован.
Тоже мне, велосипед! Норд меня давно просветил.
Однако некоторые вопросы повисли в воздухе. Например, почему чудесное перевоплощение Трея произошло именно таким образом, и с какого перепугу он назвался Тимом, и откуда взялись странные воспоминания… Долго гадать не пришлось. Недостающие кусочки головоломки нашлись той же ночью.
Мы не собирались задерживаться надолго, тем более что остальные волшебники и Линк с Веренией уже прибыли в Точбир. Но Дидрид уговорил нас переночевать в замке. На это раз нам предоставили королевские спальни с ванной, где мы отлично помылись и прекрасно выспались. А Трею во сне явилась Адалинали и всё объяснила.
Заклинание Хозяев задействовало скрытые магические резервы и высвободило магию рарри, сокрытую в её сыне. Благодаря родству с рарринарри Трей обрёл внутренний облик, подобно народу, к которому отчасти принадлежал. И этим внутренним обликом был Тим. Но Трей-человек мог менять ипостась, когда пожелает, а не в случае защитной реакции.
Защита всё же сработала, но в другом направлении. Сущность рарри попыталась снять заклятие и восстановить память Трея. В результате одной внутренней силы для этого оказалось недостаточно. Поэтому магия открыла наиболее подходящие воспоминания из детства. А именно — жизнеописания Тима алхимика из Арк-сина. Мальчик из семьи превращателей поступил в колледж, но сбежал оттуда и отправился учиться на алхимика…
Ложные воспоминания заставили Трея пройти весь путь до того момента, как взрыв в лаборатории уничтожил заклятие. Эликсир памяти завершил начатое серым колдуном с болот. И Трей бросился искать помощи у прирождённых по Ту Сторону гор. Я по сей день восхищаюсь мудрым волшебством рарринарри…
На следующий день мы уже были в Точбире. Город приветствовал нас развевающимися флагами и транспарантами, натянутыми поперёк улиц между домами. Надписи на транспарантах гласили: «Ура! Победа!», «Да здравствует король Тёрн» или «Нет граффитской тирании!». На одних полотнищах посреди зелёного поля красовалась алмазная корона, восходящая в потоках света над горами. На других — скакал зубастый зверёк, похожий на белку с крыльями, грызущую карандаш.
— Точинские флаги! — обрадовался Трей и объяснил мне, что на них изображены гербы правящего дома и государства.
Значит зверёк, грызущий карандаш… Да-а… У всех гербы, как гербы, а тут…Теперь я кажется понимал, почему Граффити точит зуб, то есть карандаш, на Точин. Одно только это выглядит издевательски.
Наш путь лежал сквозь суматоху улиц, площадей, по мосту через Руту, и огромный парк, — в городскую резиденцию короля. Где нас радостно приветствовали Линк, Альменция и Флавия с Веренией.
Жаль, я не видел, как они встретились. Представляю, какая это была встреча. Ведь их разлучили, когда Верене было лет пять отроду…
Я внезапно отметил, что Верения изменилась, повзрослела. Волосы отросли до плеч, больше не напоминали солому и аккуратно лежали густыми волнами. Взгляд её сделался мягче, женственней, а движения менее угловатыми. Хотя она по-прежнему была нескладным подростком, но уже не выглядела той растрёпанной девчонкой. И, невероятно, но Верения носила платье. Влияние матери, не иначе… А веснушки так же плясали на её лице, когда она смеялась. Да и Линк как-то преобразился. Он словно летал на крыльях и выглядел совершенно трезвым и причёсанным.
Однако кое-кто совсем не радовался… Хмурый волшебник Нарваль отозвал меня в сторонку и твёрдо сказал:
— Кеес, я не умаляю твоих заслуг перед Страной Двенадцати. Ты помог нам — спас и вернул к жизни шестерых прирождённых. Но пойми меня верно. Твоё пребывание здесь становится опасным. Тебе не место в нашем мире и придётся как можно скорее покинуть его….
Ага, «даю тебе неделю на размышления, а потом вали отсюда, и чтоб я тебя не видел!»… — перевёл я слова уникума. На самом деле, у меня даже глаз задёргался от такого. Нарваль ушёл, и Норд сочувственно похлопал меня по спине.
— Прости, дружище. Пришлось рассказать ему о твоём даре… Прости… Не думал, что он так это воспримет.
— Я действительно настолько опасен?
— Не знаю. У Нарваля свои заморочки…
Всё же я остался в Точине ещё на две недели. Мне хотелось провести это время с друзьями. Каждый день мы прежней компанией — я, Верена, Линк и Норд, — гуляли по городу, пока остальные волшебники и волшебницы помогали Трею наводить порядок и готовить праздник в честь короля.
А в Точбире было на что посмотреть. Возобновилась продажа точилок. Через город толпами возвращались «зрящие» и другие прирождённые, покинувшие родные места из-за энергетических помех Чёрного замка. Теперь-то их прирождённость работала в полную силу. Даже в Линке я подметил некоторую странность. В Точине полно трактиров и пабов, но магистр их словно не замечал. Да что там! Нарочно игнорировал… Я удивился и хотел было спросить, как он слёту ответил мне:
— Я больше не пью, совсем.
— Записался в трезвенники?
— Не в этом дело. Просто ощутил разницу. Это больно, когда у тебя пропадает дар. Ты словно глохнешь, слепнешь… Вспоминать не хочется. А теперь я ловлю знания на каждом шагу и буквально купаюсь в них. Настолько велик контраст, что я счастлив без всякой выпивки.
Вот так, так… Что ж, мы с Нордом одобряли и поддерживали Линка.
Кстати, в первый же день нашего прибытия в Точин Норд сделал мне роскошный подарок — зеркало в оправе из драгоценных камней.
— Держи и превращай. Сам выбирал и зачаровывал. Хорошее зеркало и прослужит долго. Под стать твоему дару… Да, и величина регулируется.
— Спасибо, друг, — хрипло вымолвил я, когда обрёл дар речи. — Не забуду.
— Да ладно, чего уж там, — усмехнулся Норд. — Я же знаю, каково превращателю без зеркала.
— Скорее зеркалу без превращателя, — напомнил я.
— А, какая разница, — отмахнулся он и тут же предупредил. — Только не вздумай мне ничего дарить.
— И не собирался.
— Вот и замечательно. Ты и так уже сделал для меня величайший поступок в мире.
Как бы прекрасно всё не складывалось, а настала пора прощаться. Одним приветливым утром до Точина долетела весть об окончательной победе короля Тёрна и подписании мирного договора по взаимному согласию.
Ну да, по взаимному. Полагаю, это согласие Тёрну пришлось выбивать пинками, а договор наверняка составлял Вест, на драконовских условиях. Не завидовал я Граффити и Пергамотуму, у которых Точин оттяпал лучшие куски территорий. Но, как бы там ни было, в Стране Двенадцати воцарились мир, покой и безопасность. Поэтому Нарваль отправился в Фегль, навестить четырёх владык. Алькор вернулся домой, а мои друзья и волшебницы тоже засобирались, и на следующий день отчалили.
Линк вызвался проводить дам до Королевского города на одном из кораблей Тёрна и передать их на руки Командору. Хотел бы я увидеть Командора, но, наверное не судьба. Мы с Веренией прощались на палубе.
— Тебе и правда нужно возвращаться? — она с трудом сдерживала слёзы.
— Да… там моя семья, и ты же слышала, что сказал Нарваль.
— А я ему не верю! Ты хороший, Кеес. Я таких раньше не встречала. Верения протянула мне браслет из разноцветных хрусталиков.
— Пожалуйста, возьми. На память… Проглотив комок в горле, я надел браслетик, поблагодарил её и добавил:
— Мой подарок для тебя остался в Фегле. Но ты же собиралась туда вернуться… Или сначала хочешь поступить в УМ?
Верения грустно улыбнулась.
— Знаешь, я раздумала быть написателем…
— Из-за Расвуса?
Уголки её губ дрогнули.
— Да… и… не только. Не важно. Лучше буду созидателем. Мне это по душе.
Мы обнялись, и я вспомнил.
— Можно тебя спросить?
Она быстренько вытерла глаза и бросила на меня прояснившийся взгляд.
— Конечно спрашивай.
— Зачем Командору пустая трубка?
В глазах Верении мелькнуло разочарование, и она ответила потухшим голосом:
— Трубка — это знак капитана. Она передаётся от командора к командору. А отец не выносит запаха табака. Да и мама не одобрила бы.
Мы немного постояли на палубе, не умея подобрать слов. А потом Линк проводил меня до трапа и, подмигнув, бросил на прощание «Бывай, дружище!»… И неожиданно обнял, а в глазах его блестели слёзы.
Мне было грустно с ним расставаться. Сам не знаю почему, привязался я к этому грубоватому великану магистру. И когда вернулся к Норду и Мицару, мне хотелось реветь, а не получалось. Ох уж эти глупые предрассудки…
И вот настал мой день… Для начала я пожал руку Трею и собравшись с духом отдал ему амариллис в серебрянке, для Астры. Его высочество сочувственно посмотрел на меня и обещал передать.
Затем попрощался с Нордом. Он собирался домой, предвкушая как разберётся с «этим мерзавцем» проректором, превратив его в головастика и посадив в банку… Пытаясь скрыть огорчение и волнение, он перечислил ещё десяток способов расплаты. Смахнул слёзы и потрепал меня по спине… Вскоре явился Мракодур, и я долго махал им вслед с королевского балкона, провожая глазами беркута и грифона.
— Эй, где ты там?! — позвал из сада Мицар, и пришлось спуститься.
Я соскучился по дому и хотел вернуться в свой мир, но всегда с горечью думал о том моменте, когда буду уходить. И вот этот горестный миг наступил. Мы стояли в королевском саду. Только я и держатель измерений. Перед кустом с синими ягодами, который он вырастил для меня. Было пасмурно и прохладно, что никак не вязалось с предвестниками скорого лета — ветер доносил аромат цветущих яблонь. Грустно…
— Чего смотришь? — напомнил о себе Мицар. — Рви ягодку и жуй. Не бойся, не ядовитая. О-очень полезная. Это Арк-синская жимолость.
Словно во сне я протянул руку, сорвал ягоду и зажмурившись положил в рот… Вроде ничего, сладкая с кислинкою и терпким привкусом. Я открыл глаза и…
Я открыл глаза и… осенний лес обступил меня со всех сторон. Знакомый лес моего мира. Я сидел под тем же кустом, будто только что проснулся. Было ощущение, что сейчас именно тот день и час, когда я так таинственно исчез из своего измерения и попал неведомо куда. Неужели всё приснилось?..
Я коснулся отросших волос, поскольку так и не удосужился подстричься. Не могли же они внезапно отрасти, за несколько секунд. Машинально взглянул на часы и почему-то не удивился тому, что шли они в другую сторону. Ведь механизму ещё надо приспособиться к обратному ходу времени… Или там было обратное… Совсем запутался… Синие ягоды осыпались, куст испарился у меня на глазах, не оставив сомнений, что со мной произошло нечто странное. Для пущей убедительности заглянул в рюкзак и к своему облегчению нашёл ножны, зеркало и браслет…
Я приходил в себя, прокручивая в голове воспоминания о волшебной стране. Пока совсем на захандрил. Надо было срочно что-то делать, куда-то идти, а в агентство к дяде мне больше не хотелось. Тогда я и принял решение. Нашёл брошенный чемодан, вернулся к реке, сел в лодку и добрался до станции. Выяснил у диспетчера, что сегодня действительно тот самый памятный сентябрьский день, когда я сбежал из дома. А дальше, всё как обычно…
Я отправился в Ближнеморский университет. Проучился два года на экономическом. Звёзд с неба не хвата, но и не вызывал нареканий. К концу второго курса окончательно понял, что меня влекут иные горизонты, и перевёлся на естественный факультет. И через три года, вооружённый законами физики и генетики, окончил его с отличием. Получил массу положительных отзывов и рекомендаций, и приглашение на кафедру КСЕ центрального университета того самого мегаполиса, что когда-то был пределом моих мечтаний. Мне предложили работать преподавателем физико-биологических наук.
Будучи ни в чём не уверенный, я попросил месяц на раздумье, но уже через неделю понял, что не хочу ни преподавать, ни поступать в аспирантуру. Если честно, я с трудом представлял, чего собственно хочу. Вернее, где-то в глубине души знал, но боялся себе в этом признаться. Поколебавшись, я вернулся домой, чтобы поразмыслить в спокойной обстановке и посоветоваться с родными.
Дома на меня вновь нахлынули воспоминания о Стране Двенадцати, и хотя всё это теперь выглядело нереальным, я очень скучал. Перебирал вещи: разглядывал ножны, смотрелся в зеркало, сдувая с него пылинки… В моём измерении эта магия не действовала. Несколько раз я пытался превратиться или превратить, но ничего не выходило. А было бы здорово… Подумав, надел на руку браслет…
Размышлял, пока голова не распухла. Стало трудно дышать, и я распахнул окно… Вечерело, и на сад ложились закатные тени… Захотелось пройтись на свежем воздухе.
Прогуливаясь мимо водоёма с ирисами, я направился в беседку и застыл в паре метров от розария. Сердце часто-часто забилось, но я заставил себя успокоиться и перевёл дыхание. Не может быть!
Над россыпью красных и белых розочек возвышался куст с синими ягодами. Я не поверил глазам. Маме не пришло бы в голову посадить жимолость среди роз. В этой части сада жимолость не могла вырасти сама собой, тем более арк-синская… Значит, она не принадлежит этому миру…
Нет! Опомниться, повернуться, уйти и забыть… Незачем ворошить старые сказки, если ты слишком взрослый для этого. У меня теперь другая жизнь. Завтра же еду к дяде и никакого университета…
Я ринулся в дом, влетел в свою комнату, покидал в рюкзак самое нужное, не забыв упаковать ножны и зеркало, надел куртку и рванул обратно… Что я делаю?!!
Куст за это время никуда не исчез. Значит, вырос не случайно, а кто-то его посадил в другом измерении, и я догадывался кто. Осторожно приблизился … А, была не была… Ведь Страна Двенадцати снилась мне почти каждую ночь. В этом мире не существовало лекарства от тоски, сжигающей меня изнутри при мысли о том, что я никогда больше не увижу Норда, Линка, Астру… Верению и остальных.
Я улёгся под кустом, устроился поудобнее, прижал к себе рюкзак, вздохнул, и, ощущая холодок в груди, закрыл глаза…
Где-то далеко-далеко, на самом краю земли, в кольце Ледяных гор лежит волшебная Страна Двенадцати.
Туда невозможно дойти, доехать или добежать, долететь или доплыть.
Потому что находится она в «измерении обратного времени», куда нет обычного пути.
Но есть способ проникнуть в волшебную страну.
Однажды я его нашёл.
Случайно… И так просто…