Мы пошли далее. Туннель становился шире. Я узнавал "родные" места. Здесь стояли шведские стенки, валялись маты. На одном из матов лежал, мирно посапывая, "борец". Я вспомнил Стаса и отвернулся.
- Мне кажется, - сказал я, - этот ваш Джорджи был большим мерзавцем.
- Во-первых, - усмехнулся человек со стеком, - почему "ваш"? Он такой же "ваш", как и "наш"... Во-вторых, прямо и мерзавец!
- Конечно, мерзавец, - твердо сказал я, - он умер в своей постели, а других посылал на смерть...
- Да, - посерьезнел начальник школ, - серьезный упрек, если бы Джорджи действительно умер в своей постели...
- Но вы же сказали, - удивился я, - что он в подземелье не совался и "вонючим" не стал?
- Не стал, - кивнул человек со стеком, - это точно. Просто-запросто совершенно неизвестно, что с ним в конце концов стало. Куда он делся?
- Как сквозь землю провалился, - усмехнулся я.
- Именно.
Мы подходили к троллейбусной остановке напротив нашей казармы.
Еще издали я заметил стоящего у остановки сержанта. Рядом с ним была пожилая полная женщина.
Мы подошли поближе, и я увидел две набитые доверху сумки, стоящие у ее ног. Пожилая женщина и сержант смотрели друг на друга и не заметили нас.
- Сержант! - окликнул Джонни начальник школ, - здравия желаю! Впрочем, не буду вам мешать.
Сержант обернулся, увидел начальника школ, покраснел и взял под козырек.
- Вольно, - махнул стеком начальник школ.
- Виноват, - забормотал сержант, - виноват, коллега начальник школ. Вот - мама приехала. Вот...
- А? - человек со стеком повернулся к пожилой женщине. - Так это ваша матушка? Скажите пожалуйста. Так вам поди и увольнительную нужно? - человек со стеком галантно поцеловал руку у пожилой женщины. - У вас - чудесный, чудесный сын. Вы знаете, из лучших наших сержантов. Прекрасно чувствует воспитанников, солдат...
Сержант переминался с ноги на ногу. Мама сержанта смущенно улыбалась.
Кто-то словно толкнул меня в бок, и я брякнул:
- Коллега сержант, воспитанник Тарас превратился в краба.
- Ой, - воскликнула мама сержанта и прикрыла рот руками.
Я увидел, как на лбу у сержанта выступил пот.
Человек со стеком искоса посмотрел на меня и укоризненно заметил:
- Воспитанник Джек, это формулируется несколько иначе, не так ли, коллега Джон?
- Так точно, - хриплым голосом доложился сержант, - воспитанник Тарас перешел на работу тренажером в особо опасном ярусе. Встречи и собеседования нежелательны.
- О, - одобрительно кивнул я, - стандартная, не лишенная романтической мужественности и канцелярской монументальности формулировка.
- Как это... крабом? - выговорила мама сержанта. - Что это... крабом?
- Позвольте, - изящно беря ее за локоток, сказал начальник школ, - я вам постараюсь объяснить, но для начала вопрос, небольшой вопросец: что для вас милее, любезнее, важнее - душа или тело?
- Душа! - не подумав, бухнула мама сержанта.
Сержант закусил нижнюю губу.
Я довольно громко сказал:
- Коллега сержант, разрешите пройти в карантин? Коллега начальник школ, разрешите заметить: ваш вопрос некорректен. Если отвлечься от этики, даже с логической стороны он требует уточнений... Например, что называть душой, а что телом? Можно ли речь считать душой? Можно ли физический образ человека, появляющийся в вашем сознании, в поле вашего зрения, считать телом?
Сержант крякнул от удивления.
Начальник школ усмехнулся.
Мама сержанта неуверенно спросила у сына:
- Что-то он глупость какую-то смолол, Джончик?
- Вовсе не глупость, - ответил за Джона человек со стеком, - и вы сейчас убедитесь, что это вовсе не глупость. Если вам важна душа, а не тело, жалкое вместилище души, то значит, вам все равно будет, кто стоит перед вами - красивый стройный парень или гигантский полупрозрачный краб...
________________________________________________________________
В карантине никого не было.
Светили лампочки и стоял дневальный у тумбочки.
- Смирно! - крикнул Диего и улыбнулся. Он сегодня был дневальным.
- Вольно! - ответил я. - Отдыхай... Где все?
Диего уселся на тумбочку и объяснил ситуацию.
- К сержанту маманя приехала, он раздал всем хлыстики, старшим поставил Саньку и отправил к царевнам. А ты как? Тарас где?
- Попрощайся с Тарасом, - сказал я, - Тарас теперь клешнями щелкает.
- Что, - подивился Диего, - правда, что ли?
- Правда, правда.
- Елки-палки, - Диего покачал головой, - я думал, врут.
Я подошел к своей кровати, стал раздеваться.