113414.fb2
И эта ободряющая, покровительственная улыбка разозлила меня, ударила меня, как бичом.
В эту минуту я ненавидел улыбающегося Мишеля - больше, чем Пауля, больше, чем Хуана, больше, чем всю бандитскую шоблу "отпетых".
Ненависть придала моим рукам точность и быстроту. Мишель не успел заслониться. Я вымазал его лицо, припечатал миску к его улыбающейся физиономии.
Миска грохнулась на пол.
- Кушай, - сказал я, уже не помня себя от гнева, - тебе не привыкать, вспомни молодость.
Стало очень тихо. Хуан взял за руку Мишеля.
- Пойдем помоемся?
Мишель выдернул руку:
- Сейчас... Ну... Одноглазый, ну...
Хуан и Мишель вышли.
Я увидел, как изменились лица "отпетых", и испугался.
Ибо на их лицах не было ни злорадства, ни жестокости привычных к своему делу экзекуторов, только удивление и... едва ли не испуг... Да, пожалуй что и испуг...
- Ты что, - спросил у меня Пауль, - умом трахнулся? Ты понимаешь, что тебя сейчас убивать будут?
Пауль был бледен.
Я вжался в стенку...
_____________________________________ __________________________
Меня приволокли и бросили поперек койки. Сквозь боль, которая теперь стала моим миром, моим морем, на дне которого я лежал, я слышал чужие голоса.
Изо рта у меня тянулась длинная красная тягучая струя.
- Завтра, - услышал я голос Мишеля, - умоешь рыло и пойдешь в кантину чистить котлы, а вечером будешь едальником работать здесь... Я тебя, суку, научу вежливости и хорошим манерам.
_______________________________________________________________
Возвращение из санчасти в казарму не ознаменовалось ничем особенным. Я боялся, что возобновятся издевательства, бессонные ночи... Но нет. Кантовать кантовали, но весьма умеренно, не сравнить с тем, что было в самом начале. Или я втянулся, привык?
Одно меня пугало. Меня больше не брали на вылеты. В пещеры на чистки брали, а на другие планеты - ни-ни. Мишель не заговаривал со мной, а у Пауля, с которым у меня завязалось странное приятельство, мне было неловко спросить, не оттого ли меня не берут на другие планеты, что считают стукачом. Пауль-то как раз и был стукачом... Дружил я с Валей, с Валентином Аскерхановичем, а приятельствовал с Паулем. С Паулем мне было интересно беседовать, вспоминать "верхнюю" жизнь, Пауль понимал кое-что с полуслова; с Валентином Аскерхановичем мне беседовать было не о чем, и вспоминали мы слишком разное: он девок, шкур, баб - я книжки; но на чистки в пещеры, темные и светлые, я предпочитал ходить в паре с Валей. И у него же однажды спросил: "Валя, я ведь - хороший "чистильщик", отчего у меня только один вылет?" Валентин Аскерханович пожал плечами: "Ну, ты спросишь! И главное - у кого... Пиздею решать, кого выпускать, кого - не следует", "Пиздею решать, а Мишелю - выпускать?" Валя ничего не ответил, пожалуй, кое-что он все же понимал с полуслова.
В эту чистку погиб Хуан. Как обычно, он задержался у подпаленного "червячка" и принялся гурманствовать. От удовольствия даже лампочку притушил, вроде как глаза прижмурил, а может, просто не хотел видеть едомое, столь приятное на вкус. В кромешной тьме его и цапнуло. Первыми на место происшествия поспешили мы с Валентином Аскерхановичем. Валя мощным фонарем высветил всю пещеру, и я увидел извивающуюся, будто мускулистый, загнанный под блестящую кожу ручей, змею. Валя скинул огнемет, но змея с легкостью скользнула куда-то вниз, в видную только ей трещинку, расселинку, норку... Хуана осмотрел Пауль, на сей раз не спавший, а примчавшийся (Мишель все же научил его некоторым правилам приличия) на место происшествия...
- Мертвому - припарка, - непонятно сказал он и досадливо махнул рукой. Дескать, все! Финита!
Гордей Гордеич по случаю гибели Хуана закатил немыслимую речугу. Хуан, как-никак, пал на месте преступления. Полуоткрытый рот его был набит белым сочащимся мясом червя, в руке зажат нож, а на лице застыла навеки дурацкая блаженная улыбка. Так с этой улыбкой он и поволочется среди других, прочих в пасть и брюхо дракона.
-...И вот такие, как этот ваш Хуан, ебте, думают, что мы по ним заплачем!... Ни хера никто не заплачет!.. Пусть мамы их по ним плачут-рыдают, убиваются, что они таких зверолюдов смастерили, а мы плакать не будем! Плюнем, ебте, - полковник, в самом деле, смачно харкнул на бетонный пол подземелья, - и дальше пойдем...Смирна!
Мы вытянулись.
- Ббте, - поспокойнее сказал полковник, - вольно... Слушай список "летунов", - полковник шмыгнул носом, - вам, оглоедам, в своей среде, ебте, таких гадов, как этот Хуан, выращивающих, на вашем, ебте, подзоле возрос, чуть не взвизгнул Гордей Гордеич, - на ваших суглинках, так вот, вам доверяется важная миссия, ебте...
- Воробушка ловить, - вздохнул Валентин Аскерханович, - еще хуже, чем в пещерах.
- Ббте, - повысил голос полковник, - "летающий воробей".
- Валька, - не пворачиваясь. пробормотал Мишель, - возьми с полки пирожок. Пять.
- Гы, - гоготнул кто-то, - ты гляди, как Пауль пригорюнился.
- Мда, - заулыбался бригнад, - санчасть необходима... Паш, на "летающего" всех гребут.
У меня заломило в груди от радостного предчувствия - значит, и я, значит, и меня?
Полковник читал список. Под сводами пещеры на плацу перед пальмами раздавалось: "Я...Я...Я".
- Сперансов, - выкрикнул полковник, а я готов был заплакать, ибо мою букву давным-давно "прошли", и уже было ясно, что никуда и никогда я не полечу.
- Сперансов, - повторил полковник фамилию Хуана и в изумлении воззрился на нас.
- Вот хрен старый, - пробормотал Мишель, - как будто не знает...
- Ббте, - догадался полковник, - третья рота, кто список составлял?
Мишель недовольно мотнул головой и выкрикнул: "Я", - после чего вышел на плац из строя.
Полковник подскочил к нему, тряся бумажкой:
- Я! Видали, ебте? Какой цинизм! Какая наглость! Я знаю, что ты, кому, как не тебе, ебте, составлять? Ты как его, ебте, составил, вот в чем вопрос.
- Как приказано, - ответил Мишель, - так и составил. Мне приказано было всех.
- Всех? - прервал полковник. Всех? Ты что, ебте, дурака валяешь или в самом деле дурак? Ты что мне тут составил - всех? Живых, ебте, и мертвых всех под ружье? Тогда почему только Хуана Сперансова? А где Диего, где Федька? Или для тебя, ебте, Хуан - живее всех живых?
Полковник заглянул в список и внезапно изумился:
- Что такое,ебте? Почему список на одного короче?
Мишель с готовностью объяснил:
- Так ведь Хуан погиб...
- Ббте, - полковник иронически склонил голову набок, - ты за кого меня принимаешь? В твоем списке вместе с ужаленным Хуаном на одного меньше... Значит, у тебя еще кто-то умер, ебте? А?