Валентин Аскерханович покраснел. Он обиделся. Но я уже не стал обращать на это внимание. Я просто сказал:
- Валя, я тебя очень прошу. Сходи в библиотеку и принеси эту книжку... И еще... Ты бы не согласился быть моим секундантом?
Валя ответил:
- Доем бутерброд - и буду.
- Ой, - Глафира окинула всех мутным, пьяным глазом и спросила: - А можно, я тоже буду секундантом?
- Нельзя, - рассердился Георгий Алоисович, - не положено. Секундантом у бриганда буду я. Вот так.
Валентин Аскерханович доел бутерброд, облизал пальцы, поднялся.
- Я пойду, - сказал он, - раз такое дело - я пойду. Как говорите: фон Венгр?
- Фон Болгар, - махнул рукой де Кюртис, - спроси просто дуэльный кодекс. Она знает.
- Ты, - обратился Мишель к де Кюртису, - отвезешь нас к болоту?
- Да, - кивнул де Кюртис, - это мысль. Здесь стреляться никакого резона. Опять же труп волочь неизвестно куда. Да и не принято это... запрещено. Не принято и не принято, - продолжал рассуждать де Кюртис, - а там - пиф-паф - и в дамки, то есть в болото. И пузырей не останется.
- Тогда, - вмешался Георгий Алоисович, - надо ехать к пятому, там удобно, там площадка такая, уступом... разом сдунет, как со стола чашку бульк... и - конец.
- Только, - заметил Куродо , - надо бы фонари взять...
- Не надо, - поморщился де Кюртис, - в пятой уже есть глаза дракона. Они посверкивают, что твои лампочки. Пойду машину выведу.
- Глаша, - попросил Георгий Алоисович, - принеси мне ящичек...Такой черный с золотым тиснением.
Глафира вздрогнула.
- Это, - медленно произнесла она, - от Эдуарда...
- Разумеется, разумеется, - Георгий почесал лысину, - кто еще у нас старое оружие собирал?
Глафира молча повернулась и вышла.
- Мудро, - одобрил де Кюртис, - не из огнеметов же друг по другу хлестать.
Глафира вынесла обитый черным бархатом ящичек, в правом верхнем углу была вдавлена золотая узорчатая надпись на непонятном языке.
Георгий Алоисович открыл ящичек.
Изнутри он был красно-бархатен.
В углублениях покоились два длинных древних пистолета, шомпол и пули.
Глафира прислонилась к стене.
Георгий Алоисович ловко подхватил пистолет.
- Показываю, как пользоваться! Шомпол, пуля, вот так, вогнал. Вот сюда - порох, засыпал... Так - прицелился. И...
Грохот, резкий запах, сверкание, дым.
Когда все утихло, улеглось, успокоилось, когда дым рассеялся, мы увидели в стене над самой головой Глафиры огромную дырку и бегущие от этой дырки изломанные, тонкие, как лапы паука, трещины.
- Дурак, - пожала плечами Глафира и пошла прочь с кухни.
Георгий Алоисович взял шомпол и пошуровал им в стволе пистолета.
- После выстрела, - объяснил он, - хорошо бы прочистить пистолет.
- Кому-то не повезло, - задумчиво сказал Куродо, - убирать-то хрен с ним - уберет, а вот дырку в стене заделывать...
_________________ ____________________________________________
Мы мчались к пятому болоту, и я старался не думать, не представлять себе то, о чем говорил Мишель, - и чем больше я старался об этом не думать, тем больше и больше лезла в глаза эта виденная мной когда-то на другой планете картина: запрокинутая в жарком бесстыдном задыхе голова женщины, стон, стооон...
А потом мы вылезли из машины, и я увидел, как вспыхнули ярче, зажглись сильнее плоские глаза дракона.
Я увидел каменистую площадку, вдающуюся нешироким мыском в побулькивающее коричневеющее болото. Моих ноздрей коснулся запах этого болота - и я понял, что застрелю Мишеля.
- Ну и вонь, - сказал Георгий Алоисович.
- Самое место для дуэли, - усмехнулся де Кюртис, - у сортирной ямы. Глядите, как старик обрадовался.
- Вонючку увидел, - бриганд, не отрываясь, глядел на меня. Но мне было плевать на его ненависть, потому что сам я его слишком ненавидел.
Георгий Алоисович открыл ящичек.
Валентин Аскерханович зарядил пистолеты.
- Проверь, - обратился он к Георгию Алоисовичу.
Тот мотнул головой, мол, чего там... проверять-то... Ни к чему. Незачем.
Я стоял на краю площадки и видел, как разгораются плоские глаза дракона под сводами пещеры.
- Ребята, - заволновался де Кюртис, - давайте быстрее. Нам сложности с "псами" ни к чему... Представляете - приволокутся сюда?
Я пожал плечами.
Я ощутил в своей руке благородную пистолетную тяжесть.
- Значит, так, - объяснил де Кюртис, - я говорю: взводить - вы поднимаете пистолеты. Говорю: "Стрелять!"- стреляете. Ясно?