— Ты не понимаешь, — полковник стоял ко мне спиной, его шпага лежала на столе, а я уже чувствовала кисти рук. Один шаг вперёд, едва ли он успел бы защититься, — теперь тебя ждут долгие мучительные пытки и ещё более мучительная, ужасная смерть.
Я это знала и без него, но умирать по-прежнему не хотелось.
Он шагнул к окну.
Шансы увеличились.
Схватить шпагу, пронзить своего мучителя и бросится вверх по лестнице. Выйти наружу мне не дадут, но зато я смогу умереть, сражаясь…
Он нервно пожал плечами.
Шпага так близко, протянуть руку и убить…
Именно этого он и хотел. Хотел, чтобы я завладела оружием, а там кто кого. У него на поясе нож, при его ловкости и силе шансы почти равны. Терм хотел меня убить или умереть сам… Нет, я не доставлю ему такого удовольствия, я буду жить столько сколько отведено судьбой, и он будет жить… и пусть… пусть страдает…
— Почему ты не умерла раньше? — он снова повторил свой вопрос. — У тебя было столько возможностей…
— Наверное, потому, что я люблю жизнь… — ответила я тихо, — и потому, что… — я не стала продолжать. Может быть действительно было бы лучше, чтобы я умерла… Он… он мой палач… которого я…
Смешно.
Смешно и страшно.
— Ты не знаешь, на что способны наши палачи, — злость и отчаяние сквозит в его голосе.
— Знаю, — работу их палачей я еще не лицезрела, зато видела работу наших…
— Тогда сделай, как велит Илактрион, возможно он дарует тебе лёгкую смерть.
— Ты печёшься о моей смерти? Так убей меня! Возьми свою шпагу и убей!
Пауза и…
— Не могу.
— У тебя даже на это не хватает мужества, полковник.
— Не называй меня полковником…
— А как же тебя называть? Палач, Тёрм?
— Замолчи!
— Ты призываешь меня к молчанию, ты боишься правды?
— Авель, ты не понимаешь, что значит пробыть один день в пыточной камере. Ты покушалась на жизнь короля. Даже я не смогу защитить тебя.
— А Мейхель?
— И Мейхель тоже, у нас… у нас есть свои обязательства… Сделай, как просит король… тогда он, возможно, дарует тебе лёгкую смерть, — Тёрм повторялся.
— Возможно — слишком неопредёленное слово, чтобы обменивать его на предательство.
— Разве это предательство? Ты только расскажешь правду.
— Правду… Тёрм, а ты сам всегда говоришь правду?
— Я, но…
— Моя правда — это предательство всего того, ради чего я жила. Моя правда — повод к войне. Я не готова поступиться тысячами жизней ради одного лживого «возможно».
— А если король даст твёрдое обещание?
— Ты считаешь, одна легкая смерть — равноценный обмен на право начать войну?
— А если мы сможем уговорить короля отпустить тебя?! — неужели он и в самом деле думает, что я поверю в это и пойду на измену?
— А ты подумал, смогу ли я после этого жить? Мой ответ — нет.
— Авель, я не смогу смотреть, как тебя будут пытать.
— Не смотри.
— Одна мысль об этом раздирает мою душу на части.
— Так отпусти меня или убей.
— Я не могу…
— Тогда нам не о чем больше говорить. Я хочу уйти.
— Куда? В пыточную камеру?
— Куда угодно, лишь бы подальше от тебя.
— Сделай, как приказал король. Не заставляй меня…
— Не заставляй, что? — блин, у меня истерика. Крепись. — Не заставляй бить тебя? Не заставляй вызывать палача, чтобы он тебя пытал?! Или…
— Хватит!!! — закричал он, не выдержав моего напора.
Я закусила губу.
Термарель сел за стол. Закрыл ладонями лицо. Затем поднялся и подошел к двери.
— Охрана, — будто крик сквозь слёзы, — увести.