— Авель, — ехавший впереди меня Тёрм натянул поводья, останавливая свою лошадь перед очередным препятствием, — дальше нам надо идти пешком.
— А как же лошади? — расставаться с Верным было жаль, но в словах спутника была своя доля правды.
— Они найдут обратную дорогу к людям, я уверен. Твой конь достаточно умен для этого, — Тёрм спрыгнул на землю и уверенно освободил свою лошадь от сбруи. Я потрепала рукой длинную гриву Верного и сняла седло и уздечку. Тот тонко почти по-жеребячьи заржал и потёрся головой о моё плечо. Лёгкое касание магии защекотало кожу. "Спасибо, дядя", — в том, что этот чудесный подарок я получила от него, можно было не сомневаться.
— Авель, нам пора идти дальше, — Тёрм спрятал сбрую своей лошади в расселине скалы и подошел ко мне.
— Ступай, — я нежно шлепнула своего Верного по холке.
— Они найдут нас, — уверенно заявил Тёрм, — твой Верный удивительно умный и преданный конь.
Я только согласно кивнула. Наверное, дядя Нави выбирал его из тысяч. Да, он меня непременно найдёт.
— Идём, Тёрм. Я не хочу здесь задерживаться ни минутой дольше.
— Идем, — тщательно прикрыв седла камнем, камерлинец разогнул спину и, взвалив на плечи походный мешок, начал подниматься вверх по петляющей среди деревьев тропинке. Изредка она терялась в траве, иногда пропадала среди каменистых осыпей, но всё же неизменно находилась и вела нас дальше и дальше. Кто проложил её — кудесники или тысячи неустанных ног — наверное, теперь не скажет никто, но она вилась и вилась, забираясь всё выше и выше. Вскоре деревья пропали совсем, а затем исчезли и кустарники, сменившись чахлой травой, да и та попадалась всё реже и реже, лишь изредка встречаясь на небольших свободных от камней площадках.
На ночь мы остановились на берегу мелководной горной речушки. В кристально чистой воде мельтешили небольшие серебристые рыбки, по дну ползали пресноводные крабы, водяной паук, зацепившись паутиной за корень растущего на берегу куста, катался по лазурного цвета глади. В возвышающихся над нами скалах подвывал ветер, а выползающие на небосвод звёзды едва заметно мерцали. Впервые за последние трое суток горизонт не окрашивался сполохами магических разрядов. Сердце молчало, и я не знала радоваться этому или огорчаться. Тёрм, похоже тоже занятый подобными мыслями, не спешил прервать разговором затянувшееся молчание. Котелок, подвешенный над углями, бухтел закипающей похлебкой, но я даже не чувствовала его аромата. Есть не хотелось совершенно. Поковырявшись коротенькой палочкой в кострище и едва не опалив на руках кожу, Тёрм какое-то время наблюдал за бегающей среди камней мышью, и лишь затем, сняв с огня котелок, поставил его передо мной.
— Как пахнет, — он мечтательно закрыл глаза, изображая крайнее блаженство, — так бы все один и слопал.
— Вот и ешь, — я постаралась сказать это достаточно мягко, чтобы не обидеть его отказом.
— Один? — изумленно вытаращился Тёрм, — а ты?
— Я не хочу.
— Авель, завтра нам понадобятся все наши силы, поешь.
— Я не буду, — упрямо ответила я. Аппетит отсутствовал и приходить не желал.
— Тогда я тоже не стану есть.
— Что за глупости?!
— Это не глупости. Ты хочешь, чтобы я завтра тащил тебя на руках?
— Никого тащить не понадобиться, я поем утром.
— Как хочешь, — он не стал больше настаивать и, взяв ложку, принялся за ужин. Но не у меня одной сегодня кусок не лез в горло. Поковырявшись в вареве, Тёрм нахмурился и отложил ложку в сторону.
— Ложись спать, — предложила я. Спать мне, как и есть, совершенно не хотелось.
— В полночь разбудишь, — потребовал он, я кивнула, и полковник, привалившись к моему боку, закрыл глаза… Не знаю, что ему снилось, но он поминутно вздрагивал и морщился будто от пронзающей его тело боли. Может и я так же стала спать? Просыпаясь от ночных кошмаров и вздрагивая от малейшего шороха?
Я сменилась на посту далеко за полночь…
…Тёрм разбудил меня, едва над горизонтом начало подниматься солнце.
— Солнышко, пора в путь, — пропел он, но от столь ласкового обращения мне почему-то было совсем не радостно. Просыпаться не хотелось и не потому, что нужно было вставать, а от того, что, проснувшись, я невольно вспомнила бы все мои вчерашние страхи. Но делать это всё же пришлось.
Совершив утренний моцион и наскоро перекусив оставшееся с вечера холодной похлёбкой, мы собрали вещи и отправились дальше. Ведшая нас всё это время тропа окончательно потерялась в нагромождениях валунов. Тёрм то и дело вглядываясь в неизвестно откуда взявшуюся карту вел нас в северо-западном направлении. Около большого валуна, перекрывшего дорогу, он остановился и махнул мне рукой.
— Смотри, — показал он — если карта не врёт, то вон за той грядой откроется вид на ущелье Афенкраута. Если легенда — не сказка, то именно через него лежит путь к легендарному Корунду.
— Афенкраута? — переспросила я, — кажется мне доводилось уже слышать это название.
— Конечно, — Тёрм улыбнулся почти весело, — каждый ребёнок знает эту сказку, но не каждый знает, где находится ущелье, и ещё меньшее число владеет амулетом, открывающим тайные двери.
— И почти никто не знает ключа-пароля…
— Что? — Тёрм был удивлен, если не сказать растерян, — про пароль нам никто не рассказывал, ни король-жабер, ни твои дядя…
— Похоже даже они не знали этого.
— Так что же нам делать? Поворачивать назад?
Я отрицательно покачала головой.
— Я знаю пароль, — Терм удивленно приподнял бровь. — Случайность, — пожав плечами, я пересказала ему краткую историю о том, как это случилось.
— Что ж, будем надеяться, что разбойник ничего не перепутал.
— Перепутал? Вряд ли. Но вот сказал ли он правду? — я задумчиво погладила рукоять своего кинжала.
— Нам не остаётся ничего другого, как это проверить, — Тёрм снова улыбнулся и мы поспешили дальше.
Мы поднялись на гряду и уже ближе к вечеру спустились в ущелье. Не нужно было гадать, куда идти, чтобы найти нужное место. Прямо пред нами высилась арка гигантских ворот. Мы уже шагнули к ней, когда кулон на моей груди сам собой поднялся вверх и потянул меня в совершенно противоположную сторону.
— Ой, — цепочка натянулась, таща меня всё дальше и дальше в глубину ущелья. Когда оно разделилось на три рукава, кулон потянул меня вправо, и протащив таким образом ещё метров пятьсот, остановился у гладкой, будто отполированной скалы, кособоко стоявшей посередине разлома.
— Куда теперь? — спросил Тёрм.
Я не зная, что ответить, только виновато развела руками.
— Ладно, надо подумать, — тихо процедил мой спутник и стал медленно обходить скалу, вглядываясь в каждую неровность, в каждый выступ, словно надеясь отыскать в ней скрытую дверцу.
— Вряд ли в ней есть дверь.
— Почему так думаешь?
— Слишком уж она на виду.
— Вот и хорошо. Легче отыскать.
— Нет, Тёрм, если ты что-то прячешь, то не станешь выставлять это для всеобщего обозрения. Скорее уж тогда для того, чтобы отвлечь внимание.