Говорит Ленинград - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 5
Сентябрь сорок второго года…
В Ленинграде осень, сентябрь…
Говоря «сентябрь», мы вспоминаем сентябрь прошлого года, тысяча девятьсот сорок первого. Тот сентябрь, когда первые артиллерийские снаряды и первые фугасные бомбы ворвались в наш город с незнакомым, еще пугающим свистом и ревом; тот сентябрь, когда фашисты штурмовали Ленинград, а мы строили на улицах баррикады, собирали по домохозяйствам бутылки и заряжали их горючим, готовясь, если понадобится, драться у каждого дома, у каждой калитки.
И вот – снова сентябрь, сентябрь сорок второго года…
Как и в прошлом году, Ленинград – наш, советский, русский город, не взятый, не покоренный, не умерщвленный Гитлером.
Но, как и в прошлом году, Ленинград – это фронт, и, как в прошлом году, немцы не оставили мысли взять город штурмом. Но с еще большей, чем в прошлом году, решимостью и бесстрашием готовы мы встретить врага, и отразить его, и выстоять.
Мы знаем, что знамена тех городов, с которыми еще недавно вели мы боевую перекличку, как бы перешли теперь к нам… Мы не уроним их. Мы будем стоять насмерть – за себя и за Одессу. За себя и за Севастополь. За себя и за всю Россию.
Новая сила родилась в нас в жестокие дни зимы, в трудные месяцы нынешней весны и лета. И эта новая сила питается болью и тревогой за Россию: смертная опасность грозит России сейчас, в сентябре сорок второго года, как никогда…
Ежедневно в шесть часов утра мы просыпаемся, как от толчка, жадно слушаем сводку Информбюро… Уже третий месяц подряд сообщает нам сводка вести, от которых сердце обливается кровью и дыхание становится горячим. Сегодня сводка сообщила, что, несмотря на огромные потери, гитлеровцы рвутся к Грозному, что идут бои на окраинах Сталинграда…
Никто из нас не думает сейчас о своих, блокадных трудностях; мы живем так, как будто бы нет расстояния между Ленинградом и Сталинградом, как будто бы Нева и Терек текут рядом.
Мы живем, исполненные единой жаждой – всем, чем можно, помочь стране. И, несмотря ни на что, мы живем уверенностью, что Россия выстоит, что мы остановим повсюду захватчиков и даже погоним их вон из пределов нашего отечества. И мы из своего кольца, из осады громко говорим всем защитникам России: товарищи, крепитесь, бейте немцев, остановите, задержите их – это можно, можно, клянемся вам ленинградским сентябрем сорок первого года!
Немыслимо трудные дни переживаем сейчас мы все…
Печаль войны все тяжелей, все глубже.Все горестней в моем родном краю…Бывает, спросишь собственную душу: – Ну, как ты, что? – И слышишь: – Устаю… – Но не вини за горькое признаньедуши своей – и не смущайся, нет!Она такое приняла страданьеза этот год, что хватит на сто летТакое испытанье ей досталось,что, будь она не русскою душой, – ее давно бы насмерть искромсалоотчаяньем, неверием, тоской…Но только вспомни – вспомни сорок первый:свирепо, страшно двигался фашист,а разве – хоть на миг – ослабла веране на словах, а в глубине души?Нет! Боль и стыд нежданных пораженийтвоя душа сполна перенеслаи на путях печальных отступленийневиданную твердость обрела.…И вот – опять…О, сводки с юга утром!Как будто бы клещами сердце рвут…Почти с молитвой смотришь в репродуктор: – Скажи, что Грозного не отдадут!Скажи, скажи, что снова стала нашейКубань, Ростов и пламенный Донбасс!Скажи, что англичане от Ламаншарванулись на Германию сейчас! – Но, как полынью, горем сводки дышат.Встань и скажи себе, с трудом дыша: – Ты, может быть, еще не то услышишьи все должна перенести, душа.Ты устаешь? Ты вся в рубцах и ранах?Все так! Но вот сейчас, наедине,не людям – мне клянись, что не устанешь,пока твое Отечество в огне.Ты русская – дыханьем, кровью, думой.В тебе соединились не вчерамужицкое терпенье Аввакумаи царская неистовость Петра.Так не желай и не проси пощадыи все прими, что будет, не забывни зимнего терзанья Ленинграда,ни горькой севастопольской судьбы.Такая, отграненная упорством,твоя душа нужна твоей земле…Единоборство?Пусть единоборство!Мужайся, стой, крепись и – одолей!И еще я прочту стихотворение о русской девушке Ольге Селезневой, угнанной немцами в Германию…
Я хочу говорить с тобоюо тяжелой нашей вине,так, чтоб больше не знать покояни тебе, товарищ, ни мне.Я хочу говорить недолго:мне мерещится все больнейОльга, русская девушка Ольга…Ты, наверное, знаешь о ней.На немецкой земле на проклятойв подлом рабстве томится она.Это наша вина, солдаты,это наша с вами вина.Точно образ моей отчизны,иссеченной, усталой, больной,вся – страдание, вся – укоризна, – так встает она предо мной.Ты ли пела, певучая? Ты липроходила, светлее луча?Только слезы теперь застылив помутневших твоих очах.Я гляжу на нее, немея,но молчать уже не могу.Что мы сделали? Как мы смелипол-России отдать врагу?Как мы смели ее оставитьна грабеж и позор – одну?!Нет, товарищ, молчи о славе,если сестры твои в плену.Я затем говорю с тобоюо тяжелой такой вине,чтоб не знать ни минуты покояни тебе, товарищ, ни мне.Чтобы стыдно было и больно,чтоб забыть о себе – покаплачет русская девушка Ольгау германского кулака.20 сентября 1942