- Светланочка, деточка, идите сюда, - пропела Лиля. - Эти мужики совсем отбились от рук, сами едят и пьют и не оказывают нам никакого внимания. Но мы без них обойдемся, правда?
- Без нас не обойдетесь! - захохотал Павлик.
- Мы...
- Штрафную, штрафную! - кричал Володька.
- Светлана, вот ваш бокал, - Игорь налил сухого вина. - А может, вы выпьете коньяку? Водку я не решаюсь предлагать.
- Нет, нет, что вы, спасибо, - Светлана улыбалась несколько напряженно.
- Толя, куда вы пропали, почему не приходите? Мишенька все время спрашивает: "А где дядяТоля? А когда он придет?" - Эмма, Володькина жена, положила бюст на стол и округлила рот и глаза, изображая сына. Одета она была, как всегда, ярко и безвкусно.
- Итак? - Зоя протянула мне рюмку водки.
- Итак? - отозвался я.
- С праздником! С праздником вас, опоздавшие! - Павлик потянулся ко мне через стол - чокаться. - Я уж боялся, что вы не придете. Мы с Зоей...
- Павлик, ты льешь.
- Прости дорогая... Мы с Зоей...
- Павлик, передай салат, пожалуйста.
- Мы с Зоей... Да что ты мне слова сказать не даешь?!
- Я просто хотела попросить тебя, чтобы ты и мне налил вина.
Шум нарастал. Уже не было общего разговора. Уже Игорь вовсю ухаживал за Светланой, уже Лиля, выскочив из-за стола, повисла на каком-то длинном парне, которого все называли "Геолог Юра", уже Володька читал громко стихи модного молодого поэта, плохие стихи с неряшливыми, как болтающиеся шнурки, рифмами. На него наскакивала востроносая девица и кричала, что поэт - пошляк, а стихи бездарные.
- Пошляк - а гражданское мужество?! - орал Володька. - Бездарные - а "Комсомольская Правда" его ругает!
Все веселились. Павлик налаживал магнитофон. Эмма ела салат. Геолог Юра повторял: "Мы там отвыкли от майонеза". Я выпил три рюмки и невесть чего обозлился.
- Слушайте, друзья, - сказал я, покрывая разноцветный шум пирушки, - а вы знаете, что я вас всех чертовски люблю!
- Толинька!
- То-ля!
- Толя, лапонька!
- Ведь это ужасно глупо, что мы так редко встречаемся, - продолжал я. Когда мы последний раз собирались?
- Последний раз?
- В самом деле - когда?
- А я знаю! - закричала Лиля. - Последний раз мы собирались у нас на даче! Когда объявили про День открытых убийств!
Все разом замолчали. Даже наладившийся было магнитофон скрипнул каким-то своим тормозом и остановился. И только Эмма с разгону продолжала говорить:
-... а в школе у них организованы горячие завтраки...
Но оглянувшись на тишину умолкла и она. Пауза длилась, затягивалась, становилась уже неприличной.
- В самом деле, - сказал Игорь, - столько времени прошло, столько событий. Десятое августа...
- Мы с Зоей, - закричал Павлик, - мы с Зоей пересидели спокойненько... Телевизор, магнитофончик... На другой день меня на работе спрашивают...
И тут всех будто прорвало:
-...а я ему говорю: "Я тебя первого пристукну! Ты, говорю, падло! И загнул, знаешь, как я умею!..
- В Одессе блатные поймали начальника милиции. Ну, он, конечно, в форме был. Так что они сделали? Переодели его в какую-то рвань и отпустили. Понимаете, отпустили! А потом догнали и... кончили! Их еще потом судили.
- Ну-у?
- Осудили... за грабеж!
- Слушайте, слушайте, что было в Переделкине! Кочетов нанял себе охрану из подмосковной шпаны. Кормил, поил, конечно. А другие писатели тоже наняли понимаете? Чтобы Кочетова прихлопнули!
- Ну, и что же было?
- Что было! Драка была - вот что! Шпана между собой дралась!
- Ребята, а кто знает: много жертв было?
- По РСФСР немного: не то восемьсот, не то девятьсот, что-то около тысячи. Мне один человек из ЦСУ говорил.
- Так мало? Не может быть!
- Правильно, правильно. Эти же цифры по радио передавали. По заграничному, конечно.
- Ух, и резня там была! Грузины армян, армяне азербайджанцев...
- Армяне азербайджанцев?
- Ну да, в Нагорном Карабахе. Это же армянская область.
- А в Средней Азии как? Там тоже, небось, передрались?
- Не-ет, там междуусобия не было. Там все русских резали...
- Письмо ЦК читали?