Понятия не имею, зачем Грагша все это устроила. одно точно: она не собиралась оспаривать мое решение отпустить Лану. Иначе по пути к стойбищу давно 6ы загрызла вербально и не вербально.
Может, старуха хотела что-то доказать? Или показать? Как-то воздействовать на меня? Не знаю. Так или иначе, разговор с Ланой не переменил мое отношение хоть к чему 6ы то ни было. Напротив, я уверилась, что они слишком просто смотрят на вещи, не видят полутона, только черное и белое. Им не хватает гибкости ума, они живут по простым законам, законам природы. И… В этом нет ничего плохого. Это их культура. Но в противостоянии укротителям такое мировоззрение сыграет с ними злую шутку.
Ведь противников не сковывают традиционные уклады и заветы. Они способны на любой маневр, любой удар, любое, выходящее за рамки морали, решение.
А разговоры о чести, законах предков и свободе, пускай и обретенной только после смерти… Они кажутся истиной, пока не прольется первая кровь, а там… там уж война, которую никто не захочет, но которую никто не сможет остановить.
Когда мы вернулись, и я увидела Рэйна, отдающего последние распоряжения соплеменникам, разглядела искорки в его глазах, в голову пришла мысль: и все же они с Ланой созданы друг для друга. Я никогда не смогу также слепо и преданно идти за ним.
— Сейчас никто не заметит, что ее нет, — слова Грагши не то что прозвучали — проскрипели у уха, — а когда заметят — нам уже нужно будет выходить, я убежу остальных, что искать ее нет смысла.
— Зачем все это было? — спросила у нее одновременно сердито и несмело, как обманутый ребенок, который в глубине души подозревает: ему просто преподали ценный урок.
А, может, это я преподала Грагше урок?
— Затем, что ее судьбу нужно было решить, — Старшая мать качнула плечами, как ни в чем не бывало, — с твоим решением я не согласна. Но правильно это или нет — вопрос сложный, и не нужно его поднимать, ни сейчас, ни когда-либо. Но… По крайней мере, я теперь знаю, что, в отличие от женщины и волчицы, твои мысли и действия находятся в полной гармонии. Ты говоришь, что думаешь, и поступаешь так, как сама считаешь нужным.
— Как-то это совсем не по-волчьи, — буркнула в ответ, стараясь скрыть, что слова Грагши мне польстили.
— Волки бывают разные. Но ты, определенно, не из тех, кто создан для жизни в стае.
Голос старухи вдруг стал тоскливым, будто сейчас она окончательно уверилась в мысли: я не задержусь ни с Рэйном, ни с его людьми, — и ужасно об этом пожалела.
Мне хотелось что-то сказать ей напоследок, но слова не приходили в голову. Чудилось: что бы я ни сказала, Грагша уже давно это знает.
Она медленно кивнула, как бы говоря: все сказано и нечего повторяться. Почему-то это устроило нас обеих, и мы разошлись. Она отправилась дальше наблюдать, как собираются впопыхах соплеменники, я же — к Рэйну. Вот-вот пора было выступать.
Альфа сиял, как ребенок перед раздачей подарков на Новый год.
А я не могла перестать сравнивать его с ребенком, отчего на душе становилось еще тягостнее. Разве способен он вести остальных в бой? Почему никто из других альф не оспорил его первенство в этой войне?
— Мы на пороге новой эры, — этим возгласом встретил меня Рэйн, — чувствуешь это Дарина?
Я неуверенно качнула плечами, но альфа не распознал мои чувства, подскочил и, обхватив за талию, поднял в воздух и прокружился со мной на руках.
Сердце упало в пятки. Еще парочку дней назад, это развеселило бы меня и размягчило: у Рэйна была какая-то особенная способность располагать меня к себе нежностью и игривостью. Но теперь и эти фишки не работали. Действия парня вызвали только раздражение, и я крикнула сердито:
— Рэйн! Отпусти! Отпусти сейчас же!
Пришлось стукнуть его кулаком по плечу, чтобы он послушался.
— Ладно, тебе, ладно! — пробурчал альфа то ли шутливо, то ли по-настоящему обиженно, — чего ты в последнее время такая злая? — он прижал меня к себе, надеясь задобрить все теми же старыми способами, — мы скоро совершим самый важный шаг в истории нашего народа. Ты должна гордиться, Дарина!
«А ты должен беспокоиться, Рэйн», — тут же подумала, но вслух не сказала. Парень все равно не поймет.
— Когда выдвигаемся? — спросила вместо того.
— Сейчас. Проводим племя в болота, — он говорил о тех, кто не шел на битву, — и выступим сами.
Я вздохнула и отвернулась. Сейчас, совсем скоро, я пойду на войну. Господи, как я до этого докатилась?! Почему согласилась?
Сердцебиение отдавалось в ушах. По телу бежали мурашки, в груди ныло. Я была напугана до смерти, но не смела никому это показать.
Когда соплеменники начали друг с другом прощаться, все словно бы окутало туманом. В памяти отразились лишь маленькие фрагменты происходившего. Беременная женщина плакала, ее возлюбленный ее успокаивал. Подросток возмущался, что его не берут на битву, его старший брат, которому «повезло», дразнил его и называл малышом. Рэйн произнес речь, громкую и пафосную, и остальные искренне ему аплодировали.
Потом Грагша повела соплеменников прочь, и мы некоторое время наблюдали за ними. В тот момент у меня в голове все более-менее прояснилось. Я очень четко запомнила, как фигуры растворяются вдали, исчезая среди деревьев и камней.
Те из воинов, что мгновение назад аплодировали Рэйну и со спокойным лицом прощались с близкими, вдруг притихли, словно начали что-то осознавать.
Даже закралась надежда, что сейчас они передумают… Но команда альфы: «Пора! Наше время настало», — вернула всех в изначальное безнадежно самоуверенное настроение.
Чтоб тебя… Неужели я одна понимаю, какой опасности мы себя подвергаем?
Или я сумасшедшая и, как и все безумцы, не осознаю, что вижу мир искаженным. Может, все на самом деле обстоит иначе, раз все так решительно настроены?
Мы выдвинулись в путь. По плану, волки нападут сразу, как возле тренировочного центра соберется девять групп из тринадцати. Остальные будут присоединяться к бою сразу, как подойдут.
Нам нельзя было ждать, ведь укротители быстро заметили бы, как вокруг них собирается толпа оборотней.
Группе Рэйна, впрочем, особенно нужно было спешить, ведь все зависело от нее. Все зависело от меня.
Даже если на месте уже окажутся все волки всех стай, они не смогут начать атаку, не обратившись.
Потому мы бежали очень быстро. Я запыхалась и чувствовала себя так, будто прохожу самый длинный в истории человечества спринт. Но усталость хотя бы заставляла фокусироваться на своем теле, на движении ног, на дыхании, и это отвлекало от мыслей. Самым главным сейчас было не позволить себе паниковать.
Спешка оправдала себя: когда наша небольшая группка пришла на место, разведчики доложили, что собралось пока что только пять отрядов.
— Переведем дух, а дальше будем действовать по плану, — распорядился Рэйн и, когда соплеменники согласно закивали, подошел ко мне, — ты как?
Я с трудом выдавила из себя: «Нормально», — рот был занят глотанием кислорода.
— Все зависит от тебя сейчас, — сказал альфа.
Спасибо! Ведь именно этих слов мне сейчас и не хватало! А то градус ответственности недостаточно высокий!