Удивительно, как быстро удалось волкам уйти. Но на то и природное чутье с отточенными до совершенства навыками выживания в лесу. Разве что освобожденные из тренировочного центра чувствовали себя немного не в своей тарелке и двигались как-то воровато, будто были перед всеми виноваты или чего-то стыдились.
Но ведь не по своей воле они оказались в тренировочном центре! И не по своему желанию подчинялись укротителям.
Были, конечно, и такие… Но они остались на бывшем поле битвы — дожидаться хозяев.
Рэйн тащил меня за руку почти впереди всех. Наверное, это правильно, что альфы ведут волков, только как я затесалась в ряды лидеров — непонятно.
Многие оставались в форме зверей. Может, стеснялись наготы? Не каждый догадался припрятать свою одежду, как Рэйн и его соплеменники, не всем повезло, как мне, раздобыть новую одежку. Впрочем, попадались и настоящие нудисты, бежавшие по лесу в чем мать родила. Их не смущали ни острые ветки и усыпанная иглами да мелкими камнями земля, ни чужие взгляды. Казалось даже, что они гордятся своим внешним видом.
Что интересно, голыми шли лишь волки с болот. Вероятно, так у них принято. Полное единение с природой и все такое… Можно было бы их и упрекнуть, но бойцы из этих стай оказались самыми рьяными и беспощадными. Настоящие волки, а не люди. Можно было подумать, что у них звериная сущность превалирует.
Не верилось, что битва осталась позади. Что все это кончилось. За спиной все еще будто бы слышались звуки битвы: крики, выстрелы, звериный рев. Чудилось, что стоит обернуться, и я снова там окажусь.
Но, наверное, к счастью, я мало помнила о произошедшем. Все воспоминания принадлежали волчице, с которой, без снадобий Грагши, я по-прежнему чувствовала разлад.
Может, это и плохо, и мне следовало бы сохранить этот опыт, сделать выводы, но… Не сейчас.
Сейчас есть другие проблемы, которые потребуют много сил на решение.
Мы отошли от тренировочного центра достаточно далеко, чтобы выхватить фору и скоординировать свои действия прежде, чем укротители оклемаются и решат взять реванш.
Только сейчас, на короткой стоянке, я поняла, как много среди нас раненных. Странно, все шли так одинаково быстро, и складывалось впечатление, будто все волки совершенно здоровы, полны энергией и готовы штурмовать еще несколько таких центров…
Видно, они двигались по инерции и только сейчас, остановившись, поняли, как много ушло сил, как много потеряли крови, как сильно ноют свежие раны.
Те из волков, кто остался невредим, принялись помогать остальным с перевязкой. У кого-то нашелся целый мешок с целебными смесями, которыми снабдила его Старшая мать.
Я чувствовала себя виноватой перед этими людьми. Из-за меня они пострадали… Потому присоединилась к числу тех, кто помогал раненным.
Мне не нравилось, как смотрят волки. С почтением и даже благоговением. Неужели они не понимают, во что я их впрягла?!
— Они позаботятся о себе, — я вдруг услышала голос Рикс, — а тебе надо бы посмотреть, что там происходит.
Рыжая оказалась рядом со мной, когда я помогала одному обращенному волку перебинтовывать ногу — его звериные лапы едва справлялись с такой простой задачей.
Возле Рикс стоял ее брат, уже вернувшийся в человеческий облик. Он тупил взгляд в землю, будто стеснялся чего-то, его же сестра напряженно смотрела в сторону.
Проследовав за ее взором, увидела, что на отдалении столпились волки, окружив нескольких альф, которые бурно что-то обсуждали.
Кажется, Рикс права. Нужно выяснить, что там происходит.
Я подошла к толпе тихо и немного неуверенно, но волки, тем не менее, расступились передо мной, и к альфам удалось пробраться совершенно беспрепятственно.
Когда увидела, о чем, точнее, о ком они говорят, в груди заныло.
Шелла. Я будто бы специально забыла о ней.
Альфы рьяно спорили, что же делать с укротительницей. В плане штурма не было речи о пленных, и многих это беспокоило. Они считали, что Шелла замедлит их, что из-за нее противники точно бросятся в погоню, и лучше от нее избавиться. Другие же убеждали: это козырь, который нельзя так просто выбрасывать.
Шелла сидела со скучающим видом, но я чувствовала: она напугана. От нее так и смердело страхом, и вряд ли нашелся бы хоть один волк, который это не заметил.
— Это кто это к нам пришел? — завидев меня, выкрикнула Шелла, и альфы разом замолчали — удивились наглости пленной, — кто ты теперь? Их предводительница? Нет… Наверное, быстренько легла под кого-то из них, как под Верона когда-то.
Ударила в больное место, сволочь.
— А ну заткнись! — рыкнул на нее Рэйн, которого слова Шеллы почему-то тоже задели.
— А, значит ты легла под него? Гора мышц и ни одной извилины в голове? — она закачала головой и цокнула, — бедолага Верон, пожертвовал собой ради какой-то маленькой шлюшки.
— Я не верю тебе. Ни одному твоему слову! — пальцы сжались в кулак, мышцы задрожали от переполнявшей меня злобы.
Нет, нет, нет! Она нагло врет! Манипулирует мной!
— Веришь ты или нет, не имеет значения. Верон сейчас очень далеко, в какой-нибудь тюрьме… Или дурдоме. Да, он всегда был сумасшедшим, а ты вконец довела его. Но тебе ведь плевать, даже не притворяйся, что что-то чувствуешь. Ты просто безмозглое животное, к которому он умудрился привязаться. Сам виноват.
Ее слова жужжали в голове, как назойливые жирные мухи.
Она ничего не знает! Ничего!
Живот свело и я растолкала окруживших пленницу бойцов и выскочила из их кольца.
Надеялась, что за высокими крепкими спинами не так душно, не так мало воздуха.
— Дарина? — Рэин последовал за мной.
Его лицо выражало беспокойство и заботу, но от того, как впились в меня округлившиеся глаза, стало еще дурнее.
— Это неправда, — только и смогла выдавить из себя.
Альфа встрепенулся и ободрено воскликнул:
— Конечно, это неправда! Ни в жизнь не поверю, что этот подлец мог сделать что-то хорошее!
Уже привыкла думать о Вероне, как о главном враге, но тут вдруг разозлилась и набросилась на Рэйна:
— Не говори так! Ты ничего не знаешь! Его не знаешь!
Все перевернулось вверх дном. Я уже не понимала, кому верить, кого поддержать, чью сторону выбрать. Все снова стало сложным, запутанным и совершенно непонятным.
— Я знаю его и его породу наизусть, — прорычал Рэйн, опасливо и одновременно с этим грозно оглядываясь по сторонам. Он боялся поссориться со мной, но не мог показать себя слабым перед всеми этими волками.
Стоило ему это сказать, внутри все словно бы разорвало, затянуло в вихрь и перемешало. Губы задрожали, язык судорожно зашевелился, готовясь дать форму бессвязным звукам и превратить их в слова. Но эти самые слова не приходили на ум. Простейшему предложению не удавалось протиснуться сквозь неразбериху в моих мыслях.
Больше на автомате, как будто это был своеобразный механизм защиты, я закачала головой, развела руками, намекая, что не хочу ничего слушать и ничего обсуждать,
Как ошпаренная дернула прочь от скопища людей.
Рэйн за мной не последовал.
Наверное, к лучшему — в одиночестве я соберусь. Но отчего-то хотелось, в самой глубине души, чтобы он пошел со мной. Чтобы показал всем: мое мнение имеет значение, и он готов обсуждать со мной вопросы, если не на виду, то хотя бы наедине.
Глупость, конечно. Рэйн молод, но даже ему хватило ума и дипломатичности, чтобы понять: именно сейчас негласно решается, кому быть вожаком всех стай, всех волков в войне с укротителями, и если он хочет победить в этих "выборах" (а он, определенно, хочет), то ему следует показать себя сильным, ни от кого не зависящим. Но, думается мне, рискни он и пойди за мной — я бы совершенно иначе взглянула на Рэйна и на наши с ним неоднозначные отношения.