Понурив голову, между жрицами шла чумазая, с взлохмаченными волосами, девушка. Она двигалась медленно, чуть похрамывая, и выглядела изнуренной и ужасно нервной. И хотя сейчас она абсолютно отличалась от той версии себя, к которой я привыкла, не узнать ее было сложно.
Лана.
Неужели это она за нами следовала? И зачем? Ради Рэйна? Если так — бороться с ней не буду, но… Ясно, что после всего случившегося так просто она ни ему, ни другим своим соплеменника не покажется.
Так что она могла прийти сюда только с невероятно важным делом. А, значит, это приведет к ощутимым изменениям в нашем положении.
Чувство, будто я стою на пороге либо полного краха, либо триумфа, взбудоражило, и удалось на короткое время забыть об усталости.
Жрицы подвели Лану поближе, и как только мы пересеклись взглядами, та вздрогнула.
Ей явно было неуютно рядом со мной. Впрочем, это чувство я разделяла.
— Кто ты? — спросила мама у девушки, а потом с ожиданием поглядела на меня — догадалась, что мы знакомы.
— Лана… — сказала я, но тотчас вспомнила, что ее имя ни о чем присутствующим не скажет. С другой стороны, и объяснять, кто она, очень долго и легче сначала самой разобраться, — зачем ты здесь? После всего, что случилось…
— Я хочу все исправить, — вдруг девушка подняла лицо и решительно на меня посмотрела.
В этом взгляде почувствовался какой-то вызов, и мои и так расшатанные нервы дали сбой:
— Что именно ты хочешь исправить? То, как подставила меня? Как предала Рэйна и всю свою стаю, работая на укротителей?
Мама схватила меня за локоть и легонько дернула, призывая успокоиться.
Я раздраженно оттолкнула ее руку, но, впрочем, попыталась совладать с собой.
Сжала пальцы в кулак, преобразовывая злость в физическое напряжение, заставила дыхание стать тише и глубже.
Лана, да и все остальные, догадались не трогать меня те несколько секунд, что я успокаивалась.
— Как ты собираешься все исправить? — вздохнув, спросила у нее.
— Я знаю… — она тяжело сглотнула, заставила себя расправить плечи и уже более уверенно заявила, — я знаю, кто тебе нужен. Верон. Я помогу вернуть его.
В груди екнуло.
Откуда?..
Как?..
— Это громкое заявление, — мама поступила мудро, не стала задавать вопросы, поняла, что Лана подцепила ее дочь на крючок, и сделала вид, что прекрасно осведомлена о наших с Вероном взаимоотношениях, какими бы они ни были, — как ты можешь давать нам гарантии? На чем они основываются?
— Я все вам расскажу, но… — Лана с показанным недоверием окинула взглядом зал и находившихся в нем жриц, — где-то в более укромном месте.
Я раздражено стиснула зубы. Она еще и диктует?!
Мама же вопросительно глянула на волчиц, что привели незваную гостью, и одна из них, постарше, тут же доложила:
— У нее нет никаких устройств и хвост она за собой не привела. Мы тщательно все проверили.
— Что ж, — шепнула мне мама, — решение за тобой.
А что я могла решить? При всем моем недоверии, раздражении и усталости, стоило прозвучать имени Верона, в голове все перевернулось, и я не могла думать ни о чем другом, кроме как о его спасении. Чертов укротитель!
— Хорошо. Хочешь укромное место, будет тебе укромное место. Но я надеюсь, что ты не врешь мне, Лана. Опять.
— Я не вру.
Что ж. Мы еще посмотрим.
Наверняка, когда Лана говорила: «Наедине», — она имела в виду только нас двоих. Но когда мама отвела нас в небольшую комнату с лежанкой из мехов на каменной плите, которая, вероятно, предназначалась мне (хорошо, что я уже давно отвыкла от комфорта), она и не подумала оставлять Лану со своей дочерью.
Я была крайне благодарна ей за это. Да, у меня были детские обиды на родительницу, но сейчас я вспомнила: какой бы холодной и строгой она со мной ни была — никогда не давала в обиду.
И сейчас, когда силы уже были на исходе, а конца борьбе и не предвиделось, ее поддержка стоила дороже всего на свете.
— Вот. Здесь только мы. Теперь говори, — сказала мама Лане.
Той не очень-то нравилось, что мы не в полной мере выполнили ее условия, но девушке хватило ума понять, что она не в том положении, чтобы диктовать нам что-либо.
— У вас в плену верховная укротительница, и остальные укротители хотят ее вернуть. Они готовы на обмен.
Лана проговорила это быстро, уведя взгляд в сторону, как провинившийся ребенок.
Говорит от лица укротителей? Значит, как только я ее отпустила, она побежала сразу к ним…
— Я знаю, как это выглядит, но все не так, — будто прочитав мои мысли, поспешно прибавила Лана, — я пришла к ним только для того, чтобы помочь волкам.
— В прошлый раз ты говорила то же самое, — отрезала я.
Эти слова ее огорошили, и Лана некоторое время молчала.
— Я правда делаю все это во благо, — в ее голосе послышалась дрожь, — правда.
В сердце кольнуло. А ведь она, кажется, не врет.
Подумалось, что я несправедлива к ней. Нет, я все еще была зла и считала, что Лана заслуживает наказание (впрочем, не настолько жесткое, какое предписывали ей заветы предков и Грагша), но в то же время, она заслуживала и милосердие.
— Ладно, Лана, — я протянула руку и положила ее на плечо девушки, — расскажи, что ты выяснила у них.
Волчица посмотрела на меня растерянно, удивленная этим жестом примирения:
— Я… — она запнулась сперва, но через мгновение заговорила уже твердо и громко, — я не сказала им, что меня выгнали из племени. Сделала вид, что все нормально, и все еще могу работать на них… Они отправили меня выследить вас, разузнать, где пленница, и как ее можно вызволить. Они очень хотят вернуть ее. Готовы пойти на все. Если ты предложишь обмен — они точно согласятся.
Это сомнительно… Укротители считают нас зверями, а со зверями не договариваются. Но, с другой стороны, зачем им Верон? Лишенный положения и авторитета? Он не знает военные тайны, и с легкой руки укротителей потерял малейшую возможность разведать что-либо теми способами, какими он пользовался.
— Они следят за тобой?
— Нет. Я убедила их, что будет надежнее, если я пойду одна и без технологий. Сказала, что все на взводе и не доверяют друг другу.
— Но ведь ты не знала, куда идут волки… Как ты нашла дорогу?
Хороший вопрос. Мы много петляли, разделялись, запутывали следы, чтобы нас не выследили ни укротители, ни их псы.
— Я… — она чуть смутилась, — я шла за запахом Рэйна.
Вдруг со стороны прохода донесся голос, так внезапно и громко, что я невольно вздрогнула:
— Тебе стоило его забыть.
Синхронно мы трое посмотрели в сторону говорившего.